Двоемирье. Книга 1. Ветер с юга

Татьяна Грач, 2019

В мире, волей министерства поделенном магическим барьером, приходится каждый день бороться за право быть собой, порой даже преступая закон.Для шестнадцатилетней целительницы Лэнси побег через барьер стал единственным шансом избавиться от клейма «ведьмы» и дочери изгоев. Когда неподалеку от деревни, где она живет, появляется раненный человек «с другой стороны», это навсегда меняет жизнь девушки. Станет ли таинственный перебежчик вестником надежды, или принесет только беды? Выяснить предстоит очень скоро.

Глава 4. Лишние свидетели

«Я нашел его».

Сообщение, адресованное в неизвестность. Нет, серьезно, он ведь даже ни разу не видел того, кто отдает приказы. Только ничего не выражающие буквы на маленьком экранчике коммуникатора.

До чего же бесит эта секретность!

Когда не можешь взглянуть собеседнику в глаза, вместо этого общаешься с пустотой… Он с таким удовольствием отправил бы эту холодную, бездушную и вечно жужжащую машинку на помойку! Но есть в ней один существенный плюс, из-за которого приходится смириться с неудобствами: ее частоту невозможно отследить. А еще это единственный способ связываться с «хозяевами», как он полушутя называет тех, от кого приходят сообщения. Хорошо, не один, а два существенных плюса.

Он убрал коммуникатор в карман и по привычке огляделся. Никого. Впрочем, осторожность не помешает: в этой дыре народу настолько скучно, что любимым занятием стало подглядывать за жизнью соседей. Бесплатное представление на каждый день.

Коммуникатор снова зажужжал в кармане назойливой мухой.

«Где?» — ответное сообщение, как всегда, было коротким. По таким невозможно понять ничего о собеседнике. Рад тот, или злится, или, быть может, просто не хочет уделять внимание вещам, которые считает незначительными?

Он бы дорого дал за то, чтобы хотя бы раз услышать голос «хозяина». Или «хозяйки»… неважно, все равно это слишком смелая мечта. Невозможная.

Порыв ветра — и ветка ударилась о стену, противно по ней царапнув. Он поморщился, подавив желание заткнуть уши.

«В Приозерском», — напечатал, но сразу отправлять не стал. Вместо этого, предвосхищая следующий вопрос, дополнил сообщение. — «Живехонек, прячется в доме у Барьера».

Остается надеяться, что теперь его задание может считаться выполненным, тогда можно будет убраться отсюда. Впрочем, он уже начал привыкать к здешней спокойной, размеренной жизни. Даже странно как-то. Ему будет этого не хватать.

«Ты знаешь, что делать».

Не-ет. Ну нет же!

«Главное — не допускать огласки», — еще одно сообщение следом. Можно было бы и не уточнять.

Это было ожидаемо, но от того не менее противно. В голове вертелся один единственный вопрос: «Почему я?». Он знал ответ. Как знал и то, что должен будет теперь сделать.

С самого начала знал, чем все закончится. И, тем не менее, не отказался от задания. Не посмел, или… нет, просто не захотел. Ему ведь все это нравится. Особенно теперь. Звучит ужасно, и он никому не признался бы в этом даже под страхом смерти. Никому, кроме себя самого.

«Там есть свидетели. Как быть с ними?»

Пусть решает отдающий приказы — этот вопрос слишком важен, чтобы действовать самостоятельно.

Тянулись секунды ожидания, а ответа все не было. Любопытно, о чем сейчас думает человек по ту сторону? Сомневается, как поступить? Или там вовсе не один человек, а целая группа, и они теперь изо всех сил стараются договориться и не перегрызть друг другу глотки?

О, а вот и вездесущие соседи, чтоб им пусто было. Проходя мимо, не упустили возможность заглянуть за забор. Пришлось поскорее нырнуть за угол дома: ни к чему, чтобы по всей этой «деревне» пошли слухи о новичке. Лучше дождаться, пока пройдут мимо. Вот теперь можно с чистой совестью возвращаться к своим делам.

Делам, о которых никому знать не стоит.

Снова жужжание в кармане. Узнавать, что там, в сообщении, совсем не хотелось, оттого он еще некоторое время сидел, глядя на закат. Ясный, заливший полнеба алой краской.

Но бесконечно тянуть время было невозможно. Он достал коммуникатор, взглянул на экран…

Как он и предполагал. Пора приниматься за дело, чтобы поскорее со всем этим покончить.

***

Бабушка Ри недовольным взглядом окинула стол, на котором, кроме трех одинаковых сине-белых тарелок и таких же кружек, стоял еще один, четвертый комплект посуды. Темно-бордовый, с почти стершимся от времени серебристым узором. Столь же непривычный, как и присутствие четвёртого человека за столом на кухне. Лэнси невольно усмехнулась, вспомнив громыхание и ворчание, которое еще полчаса назад доносилось с чердака, пока бабушка пыталась отыскать что-то подходящее.

— А к вам, похоже, не часто гости заходят, — заметил Берт, подойдя к столу.

Бабушка только сверкнула на него глазами. «Если кого-то в этом доме интересует мое мнение, что совсем не заметно», — вспомнила Лэнси ее слова. — «Уже давно стоило указать этому проходимцу на дверь. Поправился, ходить может — так в добрый путь, пускай идет, куда вздумается». И все же она его не выгнала, хотя могла.

— Хорошо бы, и дальше продолжалось так же, — проворчала бабушка, в последний раз перемешала суп в кастрюле, приподняла ее с плиты… и тут же поставила обратно. Все-таки любит она наготовить на троих, как на десятерых, а уж когда появился «четвертый лишний», то и вовсе не рассчитала.

— Давайте, помогу. — Берт взял кастрюлю и покачал головой. — Не стоит вам таскать такие тяжести, надорветесь.

— Ну-ну, тебя не спросила, — проворчала бабушка. Однако именно в тарелку Берта был первым налит суп, да и порция его оказалась самой густой.

— И чем это ты так бабулю зацепил? — усевшись за стол, ехидно спросила Лэнси. Так тихо, что услышать ее мог только сам Берт.

— Может, я просто человек хороший, вот и понравился ей. — Он невозмутимо зачерпнул ложку супа.

«Может быть, все может быть», — Лэнси не смогла сдержать улыбки… которая исчезла в следующее мгновение, когда со стороны ее спальни раздался стук чего-то, попавшего в окно, а следом — грохот падения на пол.

— Сейчас я вам покажу! — С удивительной для своего возраста прытью бабушка вскочила из-за стола, но Лэнси схватила ее за рукав.

— Не надо, ба, так они быстрее отстанут.

— А если это они за тобой утром погнались? Нет, надо точно сходить к родителям тех лоботрясов. Говори что угодно, а за потерянные покупки кто-то должен заплатить. Или они, или могу тебя лишить вкусностей и обновок. Что выбираешь?

— Пойду посмотрю, что с окном. — Лэнси предпочла уклониться от ответа. В самом деле, не признаваться же, что нет никакого желания лишний раз встречаться с обидчиками, которые, к тому же, в ее потере совсем не виноваты.

Стоило Лэнси зайти в комнату, как она мгновенно поняла и полностью разделила негодование бабушки. Влетевший в приоткрытое окно булыжник опрокинул горшок с цветком, стоявший на подоконнике. Теперь на полу лежала кучка земли, в которой сиротливо покоился переломившийся пополам «питомец» Лэнси. А ведь за ним пришлось так долго ухаживать!

— Не волнуйся, мой хороший. — Она аккуратно приподняла цветок, вернула его в горшок вместе с землей. Попыталась распрямить, но сильно поврежденный стебель никак не желал держаться и все время падал. Оставалось лишь прорычать со злости на варваров, способных испортить все вокруг. И было бы за что, так нет, просто из хулиганства и от этого еще обиднее.

Вряд ли удастся оживить сломанное, но все же стоит попытаться. Лэнси взяла первым попавшийся под руку карандаш, воткнула в землю и стала привязывать к нему веревкой стебель, шепотом приговаривая: «Что сломалось — починись, жизнь ушедшая — вернись».

— А давно девочка без родителей? — Хоть Берт и старался говорить тихо, Лэнси из комнаты все прекрасно слышала.

— Разве это так важно? — Бабушка была не в настроении откровенничать.

Как, впрочем, и сама Лэнси, которая мысленно ответила: «Это было так давно, что и вспоминать незачем». Зато вот дедушка оказался вовсе не против поговорить.

— А их у нее, считай, и не было, — только начал он, как тут же был прерван бабушкой.

— Эйб, не рассказывай! Нечего ему совать нос в наши дела.

— Да, это ни к чему, вы правы, — смутился Берт. — Меня это совершенно не касается. Только…

Молчание длилось так долго, что Лэнси захотелось уже самой подойти и спросить, в чем дело. Но дедушка успел это сделать за нее.

— Тебя что-то беспокоит, Берт? Если да — лучше выкладывай сразу.

— Я и сам не знаю. Она мне напоминает кого-то знакомого. Или нет, я не уверен.

Хоть Лэнси и закончила перевязывать цветок, но не спешила возвращаться на кухню. Вместо этого продолжала сидеть на полу и прислушиваться к разговору.

— Вряд ли. Ее мать умерла сразу после родов, еще в городе. Мы ее не видели никогда. А отец… Он почти три года жил с малышкой тут, по соседству. Чуть постарше тебя был, только хлипкий очень, чахотошный. Потом его все-таки забрали — он же из переселенцев — и отправили в шахты работать. Так мы больше его и не видели.

Лэнси зажмурилась и попыталась представить лица родителей. Не смогла. Сколько она себя помнила, рядом всегда были только бабушка и дедушка.

Ее настоящая семья, хоть и не родня по крови.

— Вы не думали, что пришла пора ее отпустить? — от этих слов, произнесенных Бертом, Лэнси вздрогнула. — Пока не стало поздно, пока…

— Да что ты себе возомнил? — ожидаемо возмутилась бабушка. — Ты ничего о нас не знаешь. Не знаешь, что для нас лучше. Ты даже о себе ничего не знаешь!

«Вот именно», — согласилась Лэнси. Поставила цветок обратно на подоконник и собралась было лично отчитать Берта за непрошенное вмешательство в свою жизнь… как вдруг взгляд ее упал на валяющийся на полу смятый лист бумаги. «Наверное, залетел вместе с камнем», — она распрямила листок и чуть было не выронила его из рук.

«Прячьте гостя, срочно. К вам идут».

Это показалось дурацкой шуткой. Лэнси выглянула в окно, лелея слабую надежду увидеть хулигана, но вместо этого заметила вышедшего на ведущую к их дому тропинку человека. И пусть на нем не было гвардейской формы, даже сама походка излучала опасность.

Стоило Лэнси вбежать на кухню, как слова вылетели из головы. Зато, похоже, перепуганный вид сказал все за нее.

— Что? — Дедушка первым поднялся из-за стола. Хотел подойти, но Лэнси проглотила застрявший в горле комок и кивнула Берту.

— Прячься, быстрее. В подпол. К нам кто-то идет.

Берт панически взглянул на дверь, потом на окна…

— Да куда ты бежать собрался, средь бела дня? — бабушка Ри с ворчанием открыла люк, ведущий в подпол. Берт на удивление попятился и замотал головой.

— Н-нет…

Силуэт подходящего к дому человека уже можно было разглядеть сквозь закрытое шторой кухонное окно.

— Давай же, ну! — Лэнси вспомнила, как еще утром ее саму точно так же уговаривал Тил перед арестом.

Если теперь и Берт попадется — значит, все было зря. Они получат, что хотели. Кто именно «они», чего эти «они» хотят? Лэнси понятия не имела, но не смогла сдержать нарастающей злости, которую тут же выместила на том, кто оказался ближе всего. Толкнула Берта в сторону люка, прокричав:

— Полезай быстрее, не подводи нас всех!

— Не могу… я правда не могу, — пробормотал Берт, косясь в сторону подпола.

Лэнси вдруг ошарашенно замерла. — «Боится? Он серьезно боится туда лезть?» — Это показалось настолько странным, что стало даже смешно. Что ж, делать нечего. Есть один способ заставить человека преодолеть свой страх. Она фыркнула и полезла в подпол сама. Спустилась до половины лестницы, махнула Берту рукой:

— Иди сюда, вдвоем не так страшно.

Как ни удивительно, но способ сработал. Стук в дверь и щелчок закрывшегося люка прозвучали одновременно. Единственная щель в полу, через которую проникал свет, была тут же закрыта ковром.

— Кто там? — Шаги прошедшей к двери бабушки гулко отдавались эхом.

Лэнси поудобнее расположилась на бочке с заготовленными на зиму соленьями, ведь неизвестно, сколько придется просидеть в этой тесной маленькой каморке, пахнущей сыростью.

— Откройте, будьте так любезны, у меня к вам есть разговор, — Голос за дверью показался слишком слащавым.

Плохое начало. Лэнси прислушалась к звуку участившегося дыхания… Не ее собственного. Сидящий на ступеньке напротив нее Берт хоть и не был виден в кромешной темноте, но зато отлично слышен.

— Чем обязана? — Предельно вежливый тон бабушки не сулил собеседнику ничего хорошего, Лэнси это было известно как никому другому. Скоро узнает и непрошенный гость.

— Ничего, сейчас бабуля его спровадит, — прошептала она Берту. Ответа не последовало. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы заставить сердце перестать бешено колотиться. Лишь после этого она молча зажала ладони Берта в своих.

Вдох. Выдох. Снова вдох. И выдох.

Так бабушка помогала успокаиваться, когда Лэнси бывала напугана.

— Я из инспекции по надзору. — Слащавый голос запнулся всего на мгновение. Видимо, показывает свой идентификатор. — Это ведь здесь проживает… Лэнсилита Ву?

— Допустим. Она что-то натворила? Если да — только скажите, я ей устрою!

Вдох. Выдох. Медленно и размеренно.

— Нет-нет, что вы. — Лэнси живо представила легкую усмешку на лице инспектора. — Просто спешу напомнить, что в день совершеннолетия она должна будет к нам наведаться для соблюдения формальностей.

— Вот видишь, — прошептала Лэнси то ли Берту, то ли самой себе. — Всего-то дежурный обход, нечего бояться.

Шаги послышались уже совсем близко.

— А где сейчас ваша… как вы ее называете? — Голос инспектора из слащавого превратился в откровенно насмешливый.

— Внучкой, — не замедлил ответить дедушка. — И не просто зовем, она ей и является.

— Но она ведь вам все равно не родная. Впрочем, дело ваше. Иногда полезно тешить себя иллюзиями. И все же, где она?

«Прямо под тобой!» — мысленно прошипела Лэнси. А в следующее мгновение почувствовала, что теперь уже Берт держит ее ладонь в своих.

— Сейчас он уйдет, — успокаивающий шепот над самым ее ухом.

— Знаю! — Лэнси отдернула руку и отодвинулась подальше, насколько это было возможно в такой тесноте. Продолжила прислушиваться к звукам наверху. Инспектор шаг за шагом отходил в сторону от их укрытия.

Слишком медленно…

— Ну как, убедились? — Предел бабушкиной вежливости, похоже, подходил к концу. — Ее сейчас тут нет, вышла прогуляться. Когда вернется — не знаю, я ей не нянька. Интересует что-то еще?

— Вообще-то нет. — Инспектор прошел в сторону выхода. — Жаль, что не удалось повидаться лично. Но я обязательно еще зайду на днях.

— Будем ждать с нетерпением, — не удержался от колкости дедушка, прежде чем дверь за инспектором захлопнулась.

Секунда… две… три…

Наконец люк открылся, выпуская с облегчением выдохнувших «подпольщиков» на свободу.

— Как он посмел? — Наконец-то бабушка Ри смогла выпустить на волю накопившуюся ярость. К своему несчастью всю ее силу вынуждена была принять на себя швабра, которой бабушка с остервенением возила по полу, вытирая следы непрошенного посетителя. — Что он тут вынюхивал? Пусть только попробует еще сунуться к нам — прогоню вот этой самой шваброй!

Лэнси не сомневалась: так оно и будет. Это одновременно и радовало, и наводило ужас перед возможными последствиями.

***

Вот уже несколько минут Юдвин неподвижно стоял на балконе министерства, глядя на мерцающий в надвигающихся сумерках зеленый отсвет Барьера. Совсем недавно это зрелище казалось ему самым прекрасным, что только может существовать на свете.

Теперь все изменилось.

Юдвин попытался поймать крутящееся в голове слово. Единственное, которое смогло бы описать те ощущения, которые вызывал Барьер сегодня.

«Болен». Да, это было то самое слово. Здесь, вблизи, это особенно заметно. Цвет потемнел, приобрел грязноватый оттенок. Равномерное гудение излучаемых волн вызывало головокружение. Если так пойдет и дальше, скоро Барьер будет уже не исцелить. А это значит…

…Это значит, что вся так долго и тщательно выстраиваемая система, которую он оберегает, рухнет в одночасье вместе с главной ложью, служащей фундаментом этой системе.

Лицо Юдвина исказила усмешка. Ложью? Пусть так. Пока большинство людей предпочитают тешить себя иллюзиями и сказками, иначе нельзя.

Барьер едва заметно колыхнулся в знак согласия, а сразу следом прозвучал сигнал вызова. Пора возвращаться к работе. Вниз — в ту часть мира, спрятанную глубоко под Барьером, доступ в которую есть лишь у немногих избранных. И как раз сейчас один из них, судя по всему, собирается сообщить нечто важное. Юдвин посмотрел на имя приславшего вызов. Министр Прав и Свобод. Значит, нечто очень важное. Юдвин прибавил шаг, чтобы поскорее оказаться в своем кабинете. В клетке, куда он добровольно заключил себя.

— Доброго дня, господин министр, — навскидку рассчитав время суток по ту сторону экрана, дежурно поприветствовал он собеседника.

Судя по «кислому» выражению на усыпанном возрастными пятнами лице министра, это прозвучало скорее как издевка. Круги под глазами, свидетельствующие о длительной бессоннице, растрепанные волосы — день для него явно не был добрым.

— Хочу предупредить сразу, — без лишних предисловий начал министр. — Я говорю с тобой сейчас лишь из уважения к твоей деятельности и заслугам, хотя до заседания Совета не стоило бы. Да и после него — тоже, ведь официально такие вещи решаются на уровне министров, пусть тебе это и не нравится.

Начало разговора Юдвину уже не понравилось. Именно так обычно сообщают плохие новости.

— Тогда, полагаю, мне лучше присесть? — он выдавил из себя улыбку и устроился в кресле.

— Как хочешь, — пожал плечами по-прежнему хмурый министр. — Дело касается предложенных тобой реформ.

Юдвин сжал рукой край стола так, что пальцы побелели. Он уже догадался, к чему идет разговор, но все же спросил:

— Вы приняли решение, я правильно понимаю?

— Думаю, какое это решение, ты тоже понимаешь, — кивнул министр. — Я не стану выносить твои предложения на заседание.

Лишь одному Юдвину было известно, сколько усилий потребовалось, чтобы не вскочить тотчас же и не выпалить гневную тираду по поводу мягкотелости министра. Вместо этого он невозмутимо заявил:

— Это было не предложение. Позвольте вам кое-что продемонстрировать. Взгляните в окно. Что вы там видите?

— Небо, — в недоумении ответил министр. — Облака. Город. Почему тебя это интересует?

— А теперь взгляните на мир моими глазами. — Юдвин вывел на экран изображение Барьера с визоров на здании министерства. — Я вижу, что наша цивилизация сейчас на грани уничтожения. Вижу, что Барьер становится нестабильным, а бунты происходят все чаще, и, если не предпринять экстренных мер, мы вернемся в древние века. И я говорю не только о достижениях прогресса последних двух с половиной веков. Толпы так быстро теряют человеческий облик, если вовремя не устранить зачинщиков…

— Довольно! — Министр выставил перед собой руку ладонью вперед, будто защищаясь. — Я прекрасно понял твои доводы с первого раза. Обдумал хорошо, уж поверь, и осознал, что не могу так поступить. Мы должны думать о благе народа, так ведь?

Юдвин кивнул. Красивые слова, которыми всегда прикрывается любая власть. Но неужели министр настолько глуп, что решил следовать этим словам на практике?

— По-вашему то, что сейчас происходит, идет людям во благо? Пострадавшие с вами не согласятся. Ваша племянница с вами не согласится.

— Боюсь, именно Файя и помогла мне принять решение. Знаешь, что она сказала вчера? «Они творят это все от отчаяния и передают это отчаяние своим детям. Нужно разорвать цепочку. Тогда, со временем, наш народ сможет жить в мире и согласии».

Юдвин не мог поверить своим ушам. «Послушал доводы сопливой девчонки, а не разбирающихся в деле профессионалов? Очень жаль, министр, но вы раскисли и долго в своем кресле не усидите. Придется этому поспособствовать, ради государства, о котором вы совершенно забыли».

— Тогда разрешите задать вам еще один, последний вопрос. — Юдвин подался вперед, словно пытаясь приблизиться к собеседнику. — Есть ли что-то, способное заставить вас передумать?

— Не пытайся схватиться за соломинку, Юдвин.

Министр произнес это с такой до дрожи знакомой интонацией, что Юдвин на мгновение оторопел. Он вдруг словно перенесся на тридцать с лишним лет назад, снова стал тем мальчишкой, которого давным-давно оставил в прошлом. Ненавистным мальчишкой, которому он никогда не позволит вернуться.

— То есть ответ: «Нет»? — быстро взял себя в руки Юдвин. — Значит, можно считать нашу беседу оконченной. Только знаете… в одном вы правы. Мы должны думать о народе, но осчастливить абсолютно всех невозможно. Приходится выбирать, кем пожертвовать. Каждый раз.

Юдвин отключил экран, и в тот же миг услышал шорох за спиной. Обернулся — на пороге застыла Самира, двумя изящными пальчиками держащая тонкий планшет. Удивительно исполнительная помощница и единственный человек, при котором можно было себе позволить не прятать эмоции за маской, зная, что эта маленькая слабость не покинет пределов его кабинета.

— Стучать не пробовала? — рявкнул он.

Самира обиженно надула и без того пухлые губки.

— Я стучала, только вы не отвечали.

«Вот ведь глупая курица!» — в сердцах подумал Юдвин, внимательным взглядом окинув девушку с ног до хорошенькой, но временами кажущейся совершенно бесполезной головы.

— И как считаешь, почему не отвечал? Наверное, решил вздремнуть в рабочее время. — Он поднялся и отошел в дальний угол комнаты. — Занят я был, неужели непонятно?

— Все совсем плохо? — В голосе Самиры появилось настолько неподдельное сочувствие, что Юдвин даже опешил. Проследил за направлением ее взгляда и обнаружил в собственной руке треснувший пополам пульт управления экраном.

— Даже не думай, будто что-то понимаешь. — Он отбросил в сторону теперь уже бесполезный кусок пластика.

— Разумеется. — Самира бережно положила сломанный пульт в карман жакета. — Зачем мне задумываться о том, что меня совершенно не касается?

«Интересно, как много из разговора она слышала?» — внезапно пришедший в голову вопрос молоточком застучал в висках. — «А если достаточно, то как скоро распространятся слухи о моих приватных разговорах с министром?»

Это было похоже на наваждение. Он в два шага оказался около Самиры, прижал ее к стене и схватил за волосы.

— Не касается, значит? — стоило сделать хватку чуть крепче, как Самира охнула от боли. — Тогда почему ты стояла и подслушивала? Сколько времени ты уже здесь?

Она попыталась вырваться, но все было тщетно.

— С самого начала… я не стану никому рассказывать, вы ведь знаете.

— Не станешь рассказывать чего? — Юдвина уже начинали забавлять ее трепыхания. Словно птичка, попавшая в ловушку. Смотрит испуганными черными глазищами, еще не до конца понимая, что не в силах помешать.

— Ничего. Все равно я не поняла, что вы обсуждали.

Самира вдруг вскинула руку, которую Юдвин тут же перехватил, не позволив себя ударить. До чего же наивно с ее стороны пытаться повлиять на ситуацию.

— Это правильный ответ. — Он заломил ей руку за спину так, чтобы невозможно стало даже пошевелиться. — Если пойдут разговоры, я буду знать, откуда тянется ниточка.

— Да… — Самира быстро закивала и хотела было что-то сказать, но Юдвин прервал ее коротким грубым поцелуем. Небольшое извинение за доставленные неудобства, которое, судя по мелькнувшей на ее лице улыбке, было с готовностью принято.

— Ты хотела что-то обсудить? — Он наконец отпустил Самиру и отступил на шаг назад. Девушка потерла ушибленный о стену затылок.

— Кажется, вести не очень хорошие. — С этими словами она подняла с пола оброненный планшет и протянула Юдвину. — А может и хорошие, как посмотреть.

Пришлось прищуриться, чтобы прочесть мелкий текст на экране. Зато, когда прочел… сложно остаться стоять, когда земля уходит из-под ног.

— Уверена, что здесь не может быть ошибки? — Вопрос скорее риторический, но не задать его он не мог.

— Абсолютно, — кивнула Самира.

Ну еще бы. Она не стала бы сообщать подобную информацию, не убедившись полностью, а потом не перепроверив еще раз. За это Юдвин и держал ее при себе.

— И ты полностью доверяешь этому своему источнику?

— Точно так же, как самой себе.

Юдвин горько усмехнулся, услышав такое громкое заявление.

— Ты счастливая, знаешь? Я вот, например, давно перестал себе доверять.

— А мне? — Самира грустно опустила голову. — Мне вы тоже не доверяете?

Подойдя ближе, Юдвин двумя пальцами взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. «До чего же ты смешная», — подумал он. Удержаться от язвительного ответа было просто невозможно.

— Тебе — тем более.

Самира недовольно нахмурилась, но изо всех сил попыталась сделать вид, будто ее не задели эти слова. Кивнула на планшет, словно опасаясь взять его из рук Юдвина.

— Тогда просмотрите запись. Может, она вас убедит.

Юдвин прокрутил страницу вниз, дойдя до прикрепленного видео. Всего несколько секунд записи не в самом лучшем качестве, но этого было вполне достаточно.

— Я могу рассчитывать, что эта проблема в ближайшее время будет решена? — спросил он. Скрутил планшет в узкую трубочку, лишь после этого протянув его Самире.

— Она уже решается, прямо сейчас.

Стоило только Самире взяться за планшет, как Юдвин дернул его на себя, так что девушка приблизилась почти вплотную к нему.

— Тогда поможешь мне еще с одной проблемой? — прошептал он ей на ухо.

— Могли бы и не спрашивать.

— Скажи, какие цветы предпочитаешь? Никак не могу определиться. — Юдвин чуть не рассмеялся, увидев, как загорелись глаза Самиры. Лишь после этого добавил: — Хочу жену порадовать.

— А, это для Нараяны. — Самира обиженно отвернулась.

— Госпожи Гарр, — поправил ее Юдвин. — Да, для нее, для кого же еще? Так все же, что посоветуешь?

— Купите охапку желтоцветников. Цветы с кладбищ — ей должно понравиться.

С этими словами Самира направилась к выходу из кабинета. Керамическая статуэтка крылатого пса пролетела в нескольких сантиметрах от ее уха и разбилась о дверной косяк.

***

Висящий на прибитом к стене гвозде календарь был похож на приговор. Все прошлые дни перечеркнуты, и вот пришло время точно так же оставить позади еще один. Лэнси нарисовала карандашом крестик на дате уже завершенного дня. Каждая такая отметка приближала число, которое Лэнси уже давно закрасила черным. Теперь это чувствовалось особенно ясно.

Осталось всего двенадцать дней.

Целых двенадцать дней, чтобы совершить невозможное.

Лэнси почувствовала, будто вот-вот задохнется. Судорожно глотнула воздух и поспешила впустить в комнату прохладный ветерок. Ночь выдалась на удивление ясной, и можно было вдоволь любоваться открывающимся до самого горизонта видом. Что Лэнси и решила сделать, усевшись на подоконник.

Скоро ей будет уже не до того.

Осталась лишь одна несущественная мелочь: придумать новый план побега взамен с треском провалившегося. Пустяки, что теперь вместо нескольких лет у нее в запасе всего лишь дни.

Лэнси задумчиво покрутила в руках отобранное у Берта странное устройство, назначение которого он так и не смог объяснить. Или не захотел. Попыталась нажать на единственную имеющуюся кнопку, но давить пришлось с такой силой, что палец быстро занемел. Кнопка едва сдвинулась с места… и в то же мгновение Барьер мигнул. Или это только совпадение? В последнее время он вообще постоянно мигает, будто собирается вот-вот погаснуть.

«Интересно, если это вдруг случится, — подумалось Лэнси. — Можно ли будет свободно переходить на ту сторону?»

Она тут же фыркнула от абсурдности этой мысли. Если Барьер погаснет, беспокоиться придется о совсем других, более важных вещах. Но если представить то, чего не может случиться в принципе, никогда и ни за что, если осмелиться только предположить…

— Не спится? — Тихий голос Берта раздался из темноты улицы так неожиданно, что Лэнси едва не свалилась с подоконника.

— Тебе тоже, как я погляжу. — Она быстро спрятала устройство в сумку, но все же недостаточно быстро, как ей самой показалось. Впрочем, если Берт и заметил это, то не подал виду.

— Сложно уснуть, если знаешь, что тебя ждут кошмары. — Он уселся рядом. — Вот и решил прогуляться.

Лэнси взглянула, куда он смотрит — в ту же точку, куда только что смотрела и она сама. За озеро, где зеленел Барьер. Где ждала недостижимая мечта. Сказка о лучшем будущем, из которой он пришел. Или все вовсе не так, как рассказывают им с раннего детства?

— Скажи, а как живется там? — Она указала рукой на Барьер.

— Ты правда веришь, что я с той стороны? — удивился Берт. — Даже после того, что видела в новостях?

— Я больше доверяю тому, что сама слышала. А ты так и не ответил на вопрос.

— Не знаю. — Берт пожал плечами. — Иногда вижу смутные образы, но ничего конкретного.

В это верилось с трудом. Вернее, Лэнси просто не хотела верить, что единственный человек, который мог бы что-то рассказать о другой жизни, не способен ответить на такие важные вопросы.

— Но ведь тебе что-то снится. — Она притянула к себе колени, положив на них подбородок.

— И лучше тебе не знать, что именно, — невесело усмехнулся Берт.

— Я не понимаю. На южной стороне люди живут беззаботно. Ну, так считается. Там лето круглый год. Море. Кругом… фрукты, так это вроде называют? И нет нужды работать, если не хочется. Да?

— Раз так говорят, то наверное. — Судя по скептическому тону, Берт сам не очень-то в это верил.

— Тогда почему ты сбежал, если там все настолько здорово? Что такого ужасного могло там произойти? — Голос сорвался, и договаривала Лэнси уже полушепотом. — Почему тебе снятся кошмары?

Так больно, когда мечта оказывается пустышкой. Словно прекрасный и хрупкий замок из сказки вдруг обращается в пепел, оставляя горький привкус на губах.

— Иллюзия всегда превращается в кошмар, если ее поддерживать слишком долго. — Берт спрыгнул на пол комнаты. — И тогда остается только бежать. Постоянно, нигде надолго не останавливаясь. Особенно если лучшего ты не достоин.

Он провел рукой по щеке Лэнси, словно прощаясь навсегда. Внутри у нее все сжалось, и даже простой вопрос потребовал нечеловеческих усилий.

— Сколько еще ты у нас пробудешь?

Берт пожал плечами и улыбнулся краешком губ.

— Не знаю.

Сказал так, будто окатил ледяным дождем. Он уже вышел из комнаты, скрылся из виду, а Лэнси не могла заставить себя пошевелиться. Все прислушивалась, не хлопнет ли входная дверь. Пусть она и понимала, что расставание неизбежно, легче от этого не становилось. Лишь несколько минут спустя промелькнувшая за деревьями тень вывела ее из оцепенения.

Или это только игра света? Уже во второй раз: сначала днем, и вот теперь…

Не раздумывая, она помчалась туда, где, казалось, видела кого-то. Добежала до дерева, огляделась. Даже луна не помогала рассеять кромешную тьму. Пришлось прищуриться, чтобы глаза немного привыкли.

Бесполезно. Если кто-то и был здесь, то явно уже ушел. Или, быть может, стоит совсем рядом и посмеивается над ее поисками.

«Глупости, кому бы понадобилось следить за нашим домом?» — Лэнси с досады на себя пнула землю и бесцельно направилась туда, куда понесли ноги — на вершину ближайшего холма. Здесь, в тишине и одиночестве, мысли становились особенно ясными.

Что у нее есть? Сломанная вещица непонятного назначения, да чистый бланк поддельного идентификатора, в который при определенном умении можно вписать любое имя. Маловато, но это уже кое-что. И вдобавок — ни связей, ни убежища, где можно было бы укрыться на время.

Листья зашумели, что-то нашептывая на им одним понятном языке.

— Подскажите, что мне делать? — так же тихо проговорила она.

А что, если… «Если спасаешь кому-то жизнь, то уже никогда не отделаешься от этого человека», — вспомнились ей слова Берта. Пришла пора подтвердить их на практике.

— Без меня ты никуда не уйдешь, — упрямо заявила она воображаемому собеседнику и направилась домой. С каждым шагом уверенность в правильности решения все возрастала.

Лэнси по привычке подошла к окну, чтобы забраться через него в спальню… Но оно оказалось закрытым. «Странно, я, вроде бы, оставила его отпертым?» — Она повернула нужный рычажок, и окно поднялось с тихим скрипом.

Стоило только оказаться в комнате, как от резкого сладковатого запаха закружилась голова. Лэнси растерянно огляделась по сторонам, и тут взгляд ее упал на кровать, где лежал вырванный из книги лист. Поверх печатного текста широкими размашистыми буквами было написано всего несколько слов:

«Прости. Я должен это сделать».

Не успела она осознать смысл написанного, как за спиной раздался стук захлопнувшегося окна. Запах сразу же стал почти невыносимым. Лэнси закрыла нос рукавом и подбежала к окну. Попыталась открыть — заклинило и отказывалось подняться даже на миллиметр. Будто было подперто чем-то снаружи. Лэнси заколотила по окну кулаками, потом схваченным в панике стулом попыталась разбить его — все бесполезно. Мастера сделали тонкое и хрупкое на вид стекло слишком прочным.

Лэнси на заплетающихся ногах выбралась из комнаты.

— Ба… — попыталась крикнуть она, тут же зайдясь кашлем.

«Добраться до второго этажа. Не успею. Но там ба и дедуля… спят…» — Только она успела об этом подумать, как к приторно-сладкому запаху прибавился другой, сулящий неминуемую беду. Запах гари.