Двоемирье. Книга 1. Ветер с юга

Татьяна Грач, 2019

В мире, волей министерства поделенном магическим барьером, приходится каждый день бороться за право быть собой, порой даже преступая закон.Для шестнадцатилетней целительницы Лэнси побег через барьер стал единственным шансом избавиться от клейма «ведьмы» и дочери изгоев. Когда неподалеку от деревни, где она живет, появляется раненный человек «с другой стороны», это навсегда меняет жизнь девушки. Станет ли таинственный перебежчик вестником надежды, или принесет только беды? Выяснить предстоит очень скоро.

Глава 2. Отступник

Раздавшийся в ночной тиши полу-стон, полу-хрип заставил выронить сумку из рук. Лэнси тут же прогнала мимолетный испуг, поплотнее закуталась в мягкую шерстяную шаль и пригляделась. В тени кустов за пустырем едва можно было заметить чью-то повалившуюся на землю фигуру.

«Ну и угораздило же», — она покачала головой, пытаясь понять, кто из соседей на этот раз слишком «хорошо погулял» на ярмарке. — «Подойти? Или пусть себе отсыпается?»

Подкинутая мысленно монетка некоторое время крутилась на ребре, а затем упала гербом вниз. Что ж, значит не стоит менять свои планы на ночь. Лэнси закинула сумку на плечо и уже сделала несколько шагов по давно продуманному пути…

Вдруг отчетливое ощущение неправильности происходящего заставило ее остановиться.

«Кто бы это ни был, он пришел со стороны озера. С какой стати его туда понесло в такой час? Решил искупаться? Но если так…»

— Ты ж окоченеешь тут до утра лежать! — вырвалось у нее с досады.

Обидно задерживаться из-за такой глупой мелочи. Возможно, потом придется сожалеть об этом, однако сейчас Лэнси поняла, что не может просто оставить бедолагу.

— Хэй, проснись, вставай, — она крепко схватила неизвестного за плечо, потрясла…

Что-то вязкое, липкое осталось на пальцах. Солоноватое, жутко противное на вкус. Догадка совсем не порадовала. «Кровь? Странно, драку или выстрелы было бы слышно издалека».

Попытавшись прощупать пульс, Лэнси отдернула руку, настолько горячей оказалась кожа незнакомца. «Плохо. Это очень плохо». Если у него было время, то исчислялось оно минутами и неумолимо таяло. Но в темноте, на улице, ничего нельзя было сделать.

— Очнись, ну же! — от звонкой пощечины раненный лишь невнятно застонал. — Давай, помоги мне помочь тебе!

Отчаявшись привести в чувство неподвижное тело, Лэнси попыталась волоком дотащить его до дома. В свете фонаря над крыльцом можно будет хотя бы оценить состояние так некстати появившегося незнакомца. Она преодолела меньше половины дороги по пустырю и плюхнулась на землю, совершенно выдохшаяся. Сил хватало только на то, чтобы зажимать рану на его плече.

— Не… Не говори им… — вдруг пробормотал он. Лэнси нагнулась поближе, пытаясь разобрать едва слышимые слова. — Про… шу тебя… Если они узнают…

— Кому не говорить? — машинально переспросила Лэнси.

Незнакомец забормотал что-то в ответ и замолк. Это встревожило еще сильнее. — Э-э, мил человек, если решил помирать, то не здесь и не сейчас!

В следующий момент она свистнула три раза, как учил дедушка. Чуть-чуть выждала, затем повторила. В окне второго этажа показалось сонное дедушкино лицо, а следом выглянула и бабушка Ри.

— Если это не пожар, то ни к чему поднимать такой шум, — проворчала она.

— Даже если тут человек вот-вот отправится к предкам?

Дедушка Эйбот, похоже, уже успел разглядеть происходящее, а потому без лишних слов поспешил на помощь.

— Что с ним случилось? — это было единственное, что он спросил, затаскивая незнакомца в дом. Лэнси лишь пожала плечами.

— Он сюда уже такой пришел. Может, напал кто.

— А нам-то какое до этого дело? — ожидающая в прихожей бабушка Ри посмотрела на незваного гостя с нескрываемой брезгливостью. — Позовем гвардейцев, пусть они и разбираются.

— Нет! — вскрикнула Лэнси, заставив близких удивленно уставиться на нее. Пришлось быстро придумать объяснение. — Подумайте сами: мы сейчас поднимем шум, нападавшие узнают, что он жив. Они могут попытаться снова его убить.

— Наверняка попытаются, — согласился с этим доводом дедушка, на что бабушка Ри закатила глаза.

— Вы еще предложите его у нас дома оставить, пока не поправится.

— А почему нет? Дедуль, оттащим его на диван.

Откуда только взялась эта решимость открыто возражать разгневанной бабушке? Лэнси попыталась не обращать внимания на ее причитания по поводу «непонятных проходимцев» и любимого дивана в гостиной, который теперь непременно будет испорчен.

— Прекрати, ба, — наконец не выдержала она. — Не строй из себя бессердечную. Погляди, погляди на него! — Заметив, как бабушка Ри старательно пытается даже не смотреть в сторону незнакомца, Лэнси окончательно вышла из себя, перешла на крик. — Думаешь, лучше было оставить его на улице, помирать?

— Думаю, лучше сходить за лекарем, — отстраненно ответила бабушка.

— И уже утром распоследняя кошка в поселении будет знать обо всем. — Дедушка с опаской выглянул в окно, где виден был дом соседей, тихий и темный в этот ночной час. Зашторил окна. — Так-то лучше, нам лишние слухи не нужны.

«Вот именно», — Лэнси благодарно улыбнулась высказавшему ее мысли дедушке. Закончив бессмысленный спор, она наконец смогла внимательнее рассмотреть виновника переполоха. Худой, слишком. Может, потому она и смогла его дотащить почти до дома. Лет сорок на вид, но может и поменьше чуток, трудно определить по столь болезненному лицу. Даже в тусклом свете «экономной» лампы было заметно, как покраснели его впалые щеки. Словно после долгой лихорадки, только в остальном он не выглядит истощенным. Зато до сих пор кровоточащая рана на плече вызывала опасения.

«Все-таки пуля. Нужно будет ее вытащить… В какой же переплет ты умудрился попасть?» Ответа на этот вопрос ждать не приходилось. Может позже, когда очнется, а пока нужно сделать все, чтобы это произошло как можно скорее.

— Ничего, мы сами управимся. — Лучше пусть бабушка не видит, как именно она будет «управляться». Даже смутно представляя, что именно нужно будет сделать, Лэнси могла точно сказать: зрелище будет не из приятных. — Нужно полотенце. И нитки, желательно шелковые.

Удивительно, как порой приказной тон заставляет действовать без промедления. Особенно если человек и сам рад поскорее убраться из комнаты, лишь ждет подходящего предлога. Как только бабушка Ри скрылась за дверью, Лэнси отыскала на дне сумки пучок дурман-травы. Не думала она, что когда-нибудь пригодится, и вот поди ж ты.

— Приподними ему голову, — попросила она удивленно поднявшего брови дедушку. Взяла со столика огниво и подожгла небольшой пучок травы, поднеся к лицу раненного. — Пусть немного подышит целительным дымом.

— Он же и так без сознания. — Дедушка быстро обо всем догадался.

— От боли может и очнуться. А вот это, — она кивнула на зеленоватый дымок, — не даст ему ничего почувствовать.

В ноздри ударил приторно-сладкий запах, от которого захотелось чихнуть.

— Спи крепким сном, — зашептала Лэнси. — Спи, засыпай, снов не видя, хворь прогоняй, новым проснись…

Она некоторое время прислушивалась, как дыхание незнакомца становится все ровнее и спокойнее. На южной стороне это называют «анестезией», вспомнилось ей прочитанное в книге мудреное слово. Только проводится она там вовсе не таким варварским способом, да и доступна была не только тем избранным, кто может выкупить себе «особое отношение» лекарей в больницах больших городов. По крайней мере, если верить слухам.

Теперь можно и приступить к делу. Лэнси взяла пинцет из ящика комода… а в следующее мгновение поняла, что просто не сможет этого сделать. Одно дело читать об оказании первой помощи, и совсем другое — когда перед тобой живой человек. Пока еще живой. А у тебя трясутся руки.

— Давай-ка лучше я. — Дедушка Эйбот как всегда правильно понял ее замешательство.

Лэнси осталось лишь наблюдать, как дедушка ловко извлек пулю, и все больше обретать уверенность.

— Ты где такому научился? — любопытства сдержать не удалось.

Дедушка на это лишь невесело усмехнулся.

— Это не слишком интересная история. Лучше помоги зашить рану.

За этим занятием их и застала вернувшаяся бабушка Ри.

— Вижу, вы тут весело время проводите. — Стараясь не смотреть в сторону гостя, она положила полотенце и катушку ниток на столик около дивана.

— Развлекаемся, как умеем. — С нарочитым равнодушием Лэнси пожала плечами. Намочила полотенце холодной водой, положила на лоб незнакомцу. Взяла иголку с ниткой, сделала глубокий вдох.

— Представь, что тебе платье нужно заштопать, — подсказал дедушка.

«Угу, очень горячее на ощупь платье», — это немного сбивало с толку. Совсем чуть-чуть, и совсем ненадолго. Стежок за стежком, и вот мирно спящий незнакомец «починен». Правда, как бы вскоре не пришлось чинить изрядно побледневшую, съежившуюся в кресле от всего увиденного бабушку Ри. Но она стойко дождалась конца операции, после чего поднялась и заявила:

— Ну все, ты сделала, что могла, а теперь марш спать!

«Спать? Как можно сейчас думать о сне?» — чуть было не воскликнула вслух Лэнси. Если и бывают ночи, созданные для бессонницы, то эта — одна из таких. Но у бабушки Ри, видимо, было свое мнение на этот счет.

— Лэнсилита, я жду. — Она остановилась у двери, грозно уперев руки в бока.

— Я тут побуду, на всякий случай, вдруг ему хуже станет, — второй раз за вечер решилась возразить Лэнси. Теперь сделать это оказалось куда проще. Да и бабушка на удивление не стала отговаривать.

— Тогда и я останусь, — вздохнула она, но тут же опомнилась и приняла грозный вид. — Прослежу, чтобы тебя опять не понесло среди ночи на улицу. Кстати, что ты там делала?

От этих слов будто молнией ударило. Лэнси только сейчас вспомнила, что намеревалась сделать до того, как незнакомец изменил ее планы. Нельзя допустить, чтобы бабушка обо всем догадалась…

— Так значит, я все-таки под домашним арестом? За что, за то что решила свежим воздухом подышать? — Иногда нет лучшей защиты, чем нападение. Вот и сейчас бабушка Ри смущенно развела руками.

— Просто не хочу тебя оставлять одну с этим вот, а дедушке нужно выспаться перед работой. Представь, что за мебель он завтра смастерит дрожащими руками. Придется мне тут с тобой побыть.

Дедушка кивнул Лэнси, словно говоря: «Вот видишь, она за тебя волнуется».

***

Рассвет уже начал розоветь на горизонте. Лэнси села рядом с незнакомцем на подлокотник, приложила ладонь к его лбу — не такому горячему, как раньше. Хороший признак, значит лихорадка отступает.

«Что ж», — обернулась к бабушке, убедиться, что та по-прежнему спит. — «Она права, я сделала все, что могла. Теперь мне пора идти, пока не стало слишком поздно».

— Они… не пустят. — От внезапно прозвучавших тихих слов незнакомца Лэнси вздрогнула.

— Что? — Присмотрелась внимательнее. Нет, глаза все еще закрыты. Неужели снова начал бредить?

— Никого не пропустят… за Барьер… больше не… — Он встревоженно завертел головой, а потом схватил руку Лэнси так сильно, что она едва сдержала вскрик. — Они врали… всегда…

Пусть эти слова звучали как лихорадочный бред, просто обязаны им оказаться, но… что, если нет? Что, если он тоже пытался перебраться на ту сторону?

— Кто же ты такой? — Вопрос в пустоту. Глупо надеяться услышать что-то от лежащего без сознания. Но ответ все же последовал.

–…берт, — единственное, что удалось понять.

«Имя? Для начала неплохо», — решила она.

— Что ты натворил, Берт?

— Бежал… пытался бежать… не успел…

«Ну да, как и я», — невесело усмехнулась Лэнси. — «А если буду и дальше с тобой болтать, то точно не успею». И все-таки она не сдвинулась с места, продолжая задавать вопросы.

— От кого? Кто пытался тебя убить?

— Они… они убьют любого… кто поймет… никто не должен знать…

Что именно знать, так и осталось тайной. Незнакомец пробормотал что-то невнятно и очень быстро, заметался на диване. Лэнси даже пришлось придержать его за плечи.

— Тише, тише, Берт, — зашептала она успокаивающе. — Теперь ты в безопасности, никто тебя не тронет.

Словно в ответ на эти слова, за окном послышалась грубая поступь по старому дорожному гравию. Один… Два… Три человека. Чеканный шаг не оставлял сомнений: гвардейцы.

«Опять у нас начали улицы патрулировать», — удивилась Лэнси. Давненько они тут не появлялись. Оставалось порадоваться предусмотрительности дедушки, догадавшегося задернуть шторы.

— Тебя не найдут. — Она на всякий случай прикрыла незнакомцу рот ладонью.

«Три, четыре, раз, два. Раз, два, три, четыре», — даже сердце стало биться в ритме шагов за окном. Все громче. Уже у самого дома. Остановились.

Несколько бесконечно тянущихся мгновений гнетущей тишины закончились дружным хохотом, когда один из гвардейцев что-то коротко сказал остальным.

Снова шаги. В том же ритме, что и прежде, но теперь они удалялись от дома, унося нависшую было угрозу с собой. Лэнси только сейчас обнаружила, что все это время задерживала дыхание. Теперь можно выдохнуть. Она выглянула на улицу через слегка отодвинутую штору.

— Все в порядке, они ушли, — слова скорее для успокоения себя самой.

Как долго удастся его скрывать? Пока не поправится? Или пока кто-то из знакомых не решит заглянуть в гости? А может, пока бабушка Ри не устанет от присутствия чужого человека в доме? Лэнси с жалостью глядела на чудом выжившего человека и не могла отделаться от мысли: нельзя просто так уйти, оставить его здесь, совершенно беспомощного. Но уйти нужно, причем немедленно.

Собственное будущее или жизнь абсолютно незнакомого человека, которую ты только что спасла? Сделать невозможный выбор порой помогает сущая мелочь.

Лэнси, стоя на пороге, обернулась еще раз взглянуть на незнакомца и тут заметила на полу возле дивана нечто странное, чему тут было вовсе не место.

«Из кармана выпало, наверное», — она подняла находку, поднесла поближе к лампе. Блестящая темная коробочка, теплая наощупь, показалась чем-то совсем чуждым. Поврежденная, оплавленная… со знаком «Объединения» на одной из сторон. Лэнси подкинула странную вещицу на ладони — совсем легкая, она первый раз видела подобное.

— Ты ведь не из наших мест, — догадалась Лэнси. — Тогда откуда?

— С Закатного… берега…

Услышав это, Лэнси села на пол прямо там, где стояла. Голова закружилась так сильно, что невозможно было ни подняться, ни сосредоточиться на своих мыслях.

Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Но человек без сознания не может лгать. И если так, значит это не настолько невозможно, как представляется. Как власти пытаются всех убедить.

Некоторое время Лэнси сидела молча, глядя на незнакомца, будто на призрака. Призрака надежды, появившегося так некстати и в то же время так вовремя.

Ведь Закатный берег находится по ту сторону Барьера.

***

Небо с утра «радовало» проливным дождем, который не собирался останавливаться. Юдвин уже почти успел смириться с местными особенностями. К тому, что выходить на улицу без припасенного на всякий случай дождевика, даже если на небе нет ни облачка — поступок очень непредусмотрительный. К тому, что нельзя, как он привык, посидеть вечером на открытой веранде с бокалом вина: во-первых, тут же подхватишь ангину, а во-вторых, раздобыть на севере хорошее вино — задача совсем не тривиальная. Правда, чудесный теплый морс из местной кислой ягоды, название которой Юдвин не считал нужным запоминать, немного сглаживал этот недостаток. К тому же говорят, в разгар лета — совсем недолгого, всего четыре-пять декад, если повезет — тут бывает даже весьма недурно.

Он обязательно привыкнет к этому. Заставит себя, если будет нужно. Юдвин горько усмехнулся: кто бы мог предположить, что после сорока лет, прожитых на берегу океана, под ласковым южным солнцем, придется настолько изменить свою жизнь? Но на то была причина. Точнее, сразу две причины, которые сейчас мирно спят в соседней комнате. Когда выяснилось, что южный климат не идет на пользу их здоровью, пришлось решиться на такой кардинальный шаг.

Впрочем, жаловаться на судьбу со стороны Юдвина было бы полнейшей неблагодарностью. Любому другому «простому смертному» на его месте нечего было бы даже надеяться получить разрешение переехать за Барьер. Но для главы особого отдела по вопросам государственной безопасности не было невозможного. Достаточно оказалось лишь попросить о переводе на север.

Визг тормозов моторки возле самых ворот и последовавший сразу за ним сигнал вызова прервал недолгие минуты утреннего отдыха. Юдвин попытался разглядеть хоть что-то через залитое дождем стекло. Безуспешно.

«Проклятье, кого это принесло?» — отделаться от нехорошего предчувствия не получилось. Юдвин нехотя вышел в прихожую, вывел на экран около двери изображение с визора над воротами.

— Слушаю? — Как он ни старался, полностью унять раздражение в голосе не удалось.

Прошло несколько секунд, прежде чем изображение на экране сфокусировалось, показав круглое лицо молодого парня.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с господином… — Он замешкался, поглядел на исписанную мелким текстом ладонь, лишь после этого продолжив. — Гарром, Юдвином.

— По какому вопросу? — Юдвин улыбнулся, глядя, как парень кутается в дождевик и вообще всячески выражает желание поскорее оказаться под крышей.

— Сразу по нескольким. Я Воглер Мил, журналист из «Двадцать пятого часа»…

Юдвин даже не стал выслушивать объяснений от одного из падальщиков, гоняющихся за дешевыми сенсациями.

— Запишитесь на прием у моей помощницы, — прервал он быструю речь посетителя. До чего же трудно было сохранить вежливый тон. — Она подыщет вам время… примерно через декаду.

«Или никогда». Последний глоток морса был допит, и Юдвин с сожалением поставил кружку на комод. Взглянул на экран — парень все еще стоял на месте и всем своим видом показывал, что уходить не собирается.

— Вы что-то еще хотели?

Сидя в тепле и уюте, смотреть, как досаждающий человек мокнет под дождем — это доставляло какое-то садистское удовольствие. Даже рука, потянувшаяся было к пульту для вызова охраны, остановилась в последний момент.

— Нет, извините. — Воглер направился к моторке, но неожиданно развернулся. — Что вы можете сказать о вчерашнем происшествии?

— Молодой человек, если уж хотите получить ответ, то извольте быть более точным в формулировках, — съехидничал Юдвин, а сам стал быстро перебирать в уме, что могло заинтересовать известных своей беспринципностью «народных корреспондентов».

— Я о вчерашнем побеге одного из ваших подчиненных, — с победным видом заявил парень. Юдвин порадовался, что никто не мог увидеть его собственное лицо в этот момент.

«Как он умудрился об этом пронюхать? У нас завелся информатор?» — крутилось в голове. Воглер же, словно почуяв, что наживка проглочена, продолжал:

— Он действительно работал на «Объединение» и смог пересечь Барьер?

— Кто вам наговорил такую чушь? — рассмеялся Юдвин. — Давайте я расскажу, как все было на самом деле. Проходите.

Юдвин одним нажатием кнопки открыл ворота. Есть всего несколько секунд, пока этот нахал не войдет в дом. Несколько секунд, чтобы придумать подходящее объяснение для прессы — не было никаких сомнений в том, что такая новость распространится моментально. Впрочем, этого времени вполне достаточно.

— Боюсь, вас не совсем верно информировали. — Юдвин встал на пороге так, что журналист вынужден был мокнуть на улице. — Для начала: да, вчера один человек пытался бежать. Нет, он не был моим подчиненным, просто временным наемником. Насколько мне известно — не слишком исполнительным. И да, выяснилось, что он принадлежал к «Объединению», только очень умело это скрывал. Еще вопросы?

Слушая это, Воглер попытался встать под козырек над дверью. Помогло не особо, зато вода с дождевика теперь стекала на паркет прихожей. Юдвин пододвинул коврик поближе к двери. Как и предполагалось, новые вопросы не заставили себя ждать.

— Вы говорите о нем в прошедшем времени. Значит ли это, что беглец мертв?

— Вероятнее всего, да. — Юдвин пожал плечами. — Я не слишком интересуюсь судьбой мелких преступников.

— Мелких? То есть нелегальное пересечение Барьера теперь считается мелким преступлением. Думаю, многих это известие порадует.

«Гордишься тем, что раскопал сенсацию, мальчик?», — Юдвин уже мысленно составил список тех, кто мог проболтаться. Кандидатов было не меньше десятка, и это только навскидку. Прескверно.

— Глупости. — Уж что-что, а скрывать свои истинные чувства и мысли Юдвин умел мастерски, с самого детства. Даже пытался стать актером, да как-то не срослось. Зато в нынешней работе этот навык не раз оказывался весьма кстати. Как сейчас, например. Он откровенно рассмеялся журналисту в лицо. — Пересечь Барьер, под носом у гвардейцев? Вы бы себя со стороны послушали! Хотя статья из этого могла бы получиться весьма интригующая. Жаль только, в ней не было бы и слова правды.

— Тогда поведайте свою версию. — Воглер очистил миниатюрный микрофон от капель.

— История не слишком интересная, к сожалению. Этот… Кок, так его фамилия, если не ошибаюсь? Он был одним из тех, кто участвовал в позавчерашнем бунте. Вы ведь слышали о случившемся? Ну разумеется. Этот человек очень опасен… был очень опасен. Убил тогда одного из гражданских, тяжело ранил еще двоих и сумел скрыться. Но наши гвардейцы, естественно, легко его разыскали. Попытались арестовать, он сопротивлялся… Остальное домыслите сами, у вас должно быть живое воображение. Все произошло недалеко от Барьера, возможно поэтому ваш источник так жестоко ошибся и заставил вас промокнуть до нитки без необходимости.

— Если все так, — журналист выглядел несколько обескураженным, но по-прежнему полным энтузиазма. Как и ожидалось. — Тогда вы можете мне сказать, где сейчас пострадавшие? Я хотел бы с ними поговорить.

Юдвин невозмутимо кивнул.

— Дам кому-нибудь задание из сотрудников найти эту информацию, раз она вас так интересует. А сейчас прошу меня извинить, у меня есть более важные дела.

Глядя, как юный писака бежит к своей моторке, Юдвин задумчиво крутил в руке коммуникатор. Не было сомнений, что история в любом случае не будет спущена на тормозах, а потому пора направить ее в нужное русло, пока не поздно.

Искомый контакт в списке значился одним из первых — слишком часто приходилось давать задания именно ему… точнее, ей, как самой надежной из сотрудниц его ведомства. Вызов застал Самиру врасплох. Пусть она и попыталась сделать вид, что это не так, Юдвина было не обмануть.

— Слушаю, шеф? — Она выпрямилась, поправила покосившийся шелковый шейный платок. Легкий сизый дымок, поднявшийся вверх от ее дыхания, вид на залив позади нее, открывающийся только с балкона министерства — излюбленного места отдыха всех его сотрудников…

— Решила немного расслабиться? — снисходительно хмыкнул Юдвин, снова усаживаясь в удобное кресло на террасе. Самира закашлялась.

— Эм… у меня был перерыв, извините…

— Ну, значит теперь пора снова приниматься за работу. Во-первых, нужны данные о пострадавших в позавчерашнем бунте на севере. Во-вторых, скоро в офис зайдет человек из «Двадцать пятого часа».

— Откуда? — И без того длинное лицо Самиры вытянулось еще сильнее.

— Да-да, не удивляйся. Ты дашь ему всю интересующую его информацию.

— Но…

— Всю, ты меня поняла? — Он дождался утвердительного кивка и лишь затем продолжил. — Необходимые инструкции я тебе сейчас пришлю. И в конце концов, найдите уже труп этого сукиного сына!

— Хорошо, как скажете.

«Не сомневаюсь», — мысленно ответил Юдвин. Глупенькими молоденькими девочками легко управлять, и оттого они так ценны для его ведомства.

— А вы… — Самира помедлила, смутившись. — Вы сегодня будете в офисе?

Юдвин одарил ее самой милой из своих улыбок.

— Куда же я денусь?

— Па-ап! — Раздавшийся из комнаты голос помог Юдвину поскорее завершить затянувшийся разговор. — К нам кто-то пришел?

— И уже успел уйти. — Он обернулся к дочери, не меняя выражения на лице. Только сейчас ему уже не приходилось притворяться. — По работе приходили, уточнить кое-что.

— Это ску-учно. — Она сладко потянулась и вышла на террасу.

— Что поделать, на работе не всегда весело, — подтвердил Юдвин, печатая в коммуникаторе указания для Самиры.

— И на учебе тоже. — Тяжелый вздох. — Пап, у нас в группе одни идиоты.

Теперь уже была очередь Юдвина вздохнуть. Малышка Зелле, хоть больше не малышка вовсе, а очень даже миловидная барышня, недавно отметившая совершеннолетие, порой капризничает, как раньше.

— Ты в прошлом колледже говорила то же самое, а этот ничуть не хуже. — Он взял ее ладони в свои. — Потерпи немного. Сама же знаешь: остался последний год. Ты у меня умница, со всем справишься. И окончишь школу лучшей ученицей группы!

Последний аргумент, похоже, не очень подействовал.

— Тоже мне, радость, быть лучшей среди отбросов. — Она презрительно встряхнула головой. — Они меня странной считают. Думают, не замечаю, как шепчутся у меня за спиной. Терпеть их не могу.

— Не говори так, — шутливо погрозил пальцем Юдвин. — Никогда ведь не знаешь, кто может тебе однажды пригодиться. Нужно уметь заводить нужные связи, даже если это кажется противным. Ладно, что мне сделать, чтобы мое солнышко не хмурилось?

— А ты точно сделаешь? — Зелле хитро прищурилась. — Тогда… хочу в съемках участвовать, у Диная. Он такие кадры делает, закачаешься!

«И актрис своих кадрит, ага», — Юдвину вспомнился недавний скандал, который пока что имел огласку только в узких кругах.

— Даже и думать об этом не смей! — Лишь увидев, как дочь испуганно вытаращила глаза и попятилась, он понял, что едва не переступил хрупкую грань. Нельзя терять над собой контроль. Ни в коем случае нельзя. Слишком большого труда ему стоит сохранять иллюзию счастливой семьи. — Ты, конечно, не только умница, еще и красавица, но об этом не проси.

— Как обычно. — Обиженно надула губки Зелле. — Ты никогда не выполняешь обещания.

***

Все вокруг было окутано туманом. Плотным, непроницаемым… спасительным. В нем можно было парить, ни о чем не задумываясь. Лишь чей-то встревоженный голос, доносящийся, казалось, с другого края планеты, иногда нарушал эту идиллию. Требовательный голос, который замолкал ненадолго после того, как получит ответы. В конце концов исчез и он, оставив тишину.

На целую вечность.

Пока мир внезапно не раскололся пополам от одного единственного повторяющегося звука. Такого обыденного и знакомого, отчего-то вселяющего первобытный ужас.

Он почувствовал, будто летит вниз с огромной высоты. Падает, но его крика никто не слышит. Морок тумана мгновенно уступил место темноте. Тот пугающий звук по-прежнему не затихал.

Лай?

Да, теперь он вспомнил название. Нужно бежать, немедленно… скорее…

Он резко дернулся и тут же почувствовал, как чья-то рука легла на грудь, крепко прижав к кровати. Не давая пошевелиться.

— Успокойся, Берт. — Девичий голос. Он слышал его раньше, вот только где? Во сне? — Не хватало тебе еще с дивана свалиться.

«Берт?» — знакомое, но в то же время непривычное имя. Он попытался открыть глаза и тут же отгородился ладонью от солнечного света.

— О, наконец-то проснулся? Доброе утро! — Сидящая рядом растрепанная девчонка быстро отдернула руку, демонстративно отсев подальше. Пытается казаться строгой и серьезной, но не может скрыть любопытства в огромных глазищах. Зеленых, затягивающих, как болото…

Он отвернулся и безуспешно попытался переключить внимание на вид за окном. Голова жутко трещала, словно с похмелья после долгой попойки.

— Что я вчера делал? — Берт с трудом узнал собственный голос.

— Здесь лежал, — пожала плечами собеседница. — И вчера, и позавчера, а два дня назад вообще помирал почти. Скажи дедушке спасибо, помог тебя починить. Обязательно скажи, когда он из столярки вернется.

«Значит, я три дня пробыл без сознания?» — мозг автоматически отметил этот факт, не вызвавший ни капли удивления. Будто так и должно было быть. Чудо, что он вообще очнулся.

— Мы знакомы? — только и смог прохрипеть Берт.

— Не совсем. — Девчонка растерянно перебирала кое-как собранные в пучок похожие на солому волосы. — Ну, то есть ты меня не знаешь, а я тебя… немножко, да. Ты разговаривал во сне.

Услышав это, Берт резко сел. Плечо в то же мгновение пронзила острая боль. Он выругался, но быстро зажал рот рукой, виновато взглянул на девчонку.

— И много я наговорил?

— Это как посмотреть. Не волнуйся, тебя не для того спасали, чтобы потом гвардейцам выдать.

— Надеюсь, что так, — невесело хмыкнул Берт, но тут же осекся. — Стоп, что? — Только теперь осознание услышанного пробрало до костей. — Что ты сказала?

Девчонка с обеспокоенным видом налила в кружку зеленоватую микстуру, поставила на облупившийся от времени стул перед ним.

— Выпей вот это, тебе сейчас вредно волноваться. — Она попыталась было отойти… не успела. Берт схватил ее за руку.

— Я что-то серьезное натворил? Отвечай, не молчи!

Она вздрогнула, но не стала вырываться, лишь глядела на него, не моргая.

— Сам расскажи.

— Но я… — Берт замолк, когда понял страшное. — Я не помню. Вообще не помню.

— Совсем ничего? — Испуг в глазах сменился разочарованием, и Берт не был уверен, что хуже. — А пока без сознания был, так не казалось.

— Зачем бы мне врать? — удивился он. По телу пробежал неприятный холодок понимания, что ложь и молчание необходимы, как воздух, а вот почему — это оставалось для него загадкой.

— Дай-ка подумать. — Девчонка вытянула вперед ладонь и загнула большой палец. — Во-первых, чтобы не рассказывать, почему за тобой гнались. Во-вторых. — Теперь был загнут и указательный. — Чтобы не рассказывать, как ты пересек… Погоди, ты действительно не помнишь?

Берт закрыл глаза, попытался сосредоточиться, уловить мимолетные образы…

Пусто.

Словно кто-то не слишком аккуратный удалил все его прошлое, не удосужившись подчистить за собой. Он даже не был уверен насчет правильности собственного имени, стоит ли говорить об остальном.

В горле настолько пересохло, что Берт, не задумываясь, взял кружку с жутко горьким напитком и осушил ее до дна под одобрительным взглядом настырной девчонки, которая никак не желала оставлять его в покое.

— Какое гадкое пойло!

— Не стоит благодарности. — Она недовольно фыркнула. — Вот так вот истратишь последние запасы, чтобы помочь человеку, а он еще и нос воротит.

— Ладно, извини, — прозвучало грубовато, но девчонка кивнула, едва заметно улыбнувшись.

— На этот раз прощаю.

От громкого хлопка входной двери оба вздрогнули.

— Лэнси! — столь же громкий голос донесся из коридора. Не прошло и мгновения, как в комнату вихрем ворвалась запыхавшаяся пожилая женщина. — Со мной. Живо! Есть разговор.

Женщина отдышалась, бросила на Берта полный ужаса и ненависти взгляд, и вытолкала замершую на месте Лэнси из комнаты.

Через прикрытую дверь невозможно было разобрать ни слова. Берт прислушался к явно жарко разгоревшемуся спору… бесполезно. Пришлось встать и, придерживаясь за стену, подойти ближе.

Лучше бы он этого не делал.

— Ты понимаешь, что нам будет за укрывание убийцы? — От услышанного у Берта закружилась голова.

Не может быть!

Или все-таки может?

— Но, ба, он же не помнит ничего! — Странно, почему эта девочка так старается его защитить, если даже он сам не стал бы этого делать? — Это нечестно, пусть сначала хотя бы поправится.

— Хочешь дождаться, пока он и тут что-нибудь устроит? Ты только что видела, этого мало разве?

— Мы должны хотя бы разобраться, — не унималась Лэнси.

— Нет, вы ничего не должны. — Берт наконец решил вмешаться.

«Зато вот я должен… Должен узнать, в чем же все-таки дело». Он красноречиво кивнул на газету, которую пожилая женщина держала в руках.

— Вот, полюбуйся. — Она швырнула газету Берту, который едва успел ее поймать. — Последние новости, скоро все об этом будут знать.

Мимолетная глупая мысль о том, что он будто попал в прошлый век, когда новости еще печатали на бумаге, тут же была изгнана из головы. Берт глядел на лист, но буквы не сразу пожелали сложиться в слова. Когда же это произошло…

«Все мы помним о случившейся на прошлой неделе трагедии», — удалось прочесть первые строчки. Берт легко мог бы поспорить с этим утверждением. — «К сожалению, без жертв тогда не обошлось. Вчера нам удалось побеседовать с очевидцами».

На миниатюрном фото молодая женщина с миловидным, но осунувшимся лицом, вся в слезах, лежала под капельницей в больничной палате. Определенно прошлый век, уже ведь давно перешли на мини-капсулы, они и удобнее, и безопаснее.

«Мы с мужем просто хотели прогуляться, отпраздновать годовщину свадьбы», — текст под картинкой был таким мелким, что Берт едва смог его прочитать. — «Они вдруг налетели на нас, откуда ни возьмись, ударили его по голове, меня потащили в какую-то подворотню. Я вырвалась, побежала обратно, а Ским, он уже был…»

Даже в безличных строчках на бумаге чувствовалось, как трудно женщине говорить, но назойливый журналист не желал оставлять ее в покое.

«Вы видели, кто это сделал?»

«Я уже все рассказала гвардии, что вам еще нужно?»

«Чтобы люди узнали правду. Чтобы больше никто не пострадал».

«Видела и никогда не забуду это лицо! Когда я вернулась, он еще кого-то избивал, хотя все уже разбежались…»

«Это он?» — Берт смотрел на до боли знакомый фотопортрет под этими словами. Мужчина с вытянутым, гладко выбритым лицом. Берт провел рукой по подбородку… ну, сейчас уже не настолько гладко. Непослушные волосы торчат во все стороны. Чересчур ярко выделяющиеся темные глаза, от которых отходила сеточка морщинок. Его собственный портрет. Он с трудом подавил желание отбросить газету подальше.

«К сожалению, расспросить второго свидетеля нам не удалось», — бесстрастно продолжал текст. — «И уже никогда не удастся. Мальчик четырнадцати лет скончался вчера, так и не придя в сознание. Но мы уверены, что он подтвердил бы слова этой бедной женщины.

Теперь вы видите, к чему приводят действия нашего «заботливого» правительства, которое должно думать о благе народа. Вместо этого оно вынуждает обычных граждан совершать отчаянные поступки, простого инженера превращает в убийцу…»

Он был не в силах читать дальше. Все это казалось каким-то дурным сном, от которого никак не получается очнуться. Невозможно поверить. И все же никто не усомнится.

Решение пришло мгновенно. Единственно верное.

— Я слишком у вас загостился. Не стану больше заставлять вас рисковать из-за меня.

Он передал газету Лэнси, которая собралась возразить, но была крепко схвачена бабушкой за плечо. Правильно. Так будет лучше. Он сделал шаг к двери…

Перед глазами вдруг все помутилось.

— Э-э, нет, никуда ты в таком состоянии не пойдешь, — раздался твердый мужской голос. Берт почувствовал, как кто-то подхватил его и аккуратно усадил на пол.