Начнем всё сначала

Татьяна Герцик, 2012

Можно ли простить предательство, даже если очень любишь? Жанна считает, что нет. Но у Павла другое мнение…

Глава вторая

По пруду перекатывались мелкие сизые барашки. Сильный ветер склонял верхушки сосен, заставляя вековые деревья жалобно поскрипывать. Но туда, где стояла излюбленная Жаннина скамейка, ветер не проникал. Она сидела, низко склонившись к земле и пропуская через пальцы влажноватый желтый песок.

Вблизи раздались почти бесшумные шаги и кто-то тихо подсел к ней рядом. Она сразу поняла, что это Сашка. Он всегда так ходил — легким охотничьим шагом. В их селе этой наукой владели почти все мужики, сызмальства приученные отцами охоте на лесную дичь.

Александр с некоторой долей смущения спросил:

— Сердишься?

Не поворачивая головы, она расслабленно спросила:

— На что?

— Ну, я в прошлый раз тебя даже не проводил.

Передернув плечиком, она посмотрела ему прямо в глаза.

— Мы же не влюбленные, чтобы носиться друг с другом, как с писаной торбой. — И с тайной горечью добавила: — Не будешь же ты заявлять, что влюблен в меня до гроба?

Изрядно удивившись ее неожиданной прямоте, парень протянул:

— Не буду, конечно. Ты хороший друг, не больше. Но ты здорово изменилась за последние месяцы. Влюбилась, что ли?

Она не ответила, низко опустив голову. Сашка понятливо пробормотал:

— Вот оно что. То-то, я смотрю, ты странная такая. Не смеешься, не разыгрываешь никого, в лесу прячешься. И кто он?

Жанна снова не ответила, с упреком посмотрев на дотошного следователя. Но ее неодобрение его не смутило.

— Жанна, если парень хороший, то какие проблемы? Правда, ты еще молода, но это ерунда. Подружите, проверите свои чувства, а потом решите, что там будете делать дальше.

Жанна с горечью захихикала. Как же нравы ее патриархальной деревни отличаются от городских! Какая там дружба, если единственная цель ее поклонничка влезть в ее постель и слинять после этого!

Но Сашке ничего говорить не стала, а то еще в самом деле припрется в общагу отношения с Павлом выяснять. Он же считает себя чем-то вроде старшего брата. Ответственный. Постаралась перевести разговор на другое:

— Пруд-то в этом году будут чистить?

Сашка поднял валявшуюся рядом со скамейкой сосновую шишку и метко бросил ее в ствол дальней сосны. Брошенная с огромной силой шишка отскочила от ствола, как пуля, и ударилась о соседний ствол. И так несколько раз, вычертив причудливый зигзаг. Жанна сумрачно покачала головой. Ну как мальчишка, право слово!

— В этом не будут. Ты же знаешь, пруд спускают раз в десять лет.

Это она прекрасно знала. Пруд был выкопан несколько столетий назад. И каждые десять лет деревенские мужики всем селом чистили дно. Ей было лет семь — восемь, когда она увидела это фантастическое зрелище. Их пруд, больше похожий на приличных размеров озеро, исчез, а на его месте образовалась огромная грязная яма, по которой ползали тракторы, выгребая ил и грязь на берег. Потом запруду восстановили, и в очищенную чашу снова полилась чистая вода из окрестных родников. Несколько лет после этого в пруду было видно дно, но теперь он снова зарос сорной травой и затянулся ряской.

По-дружески положив руку ей на плечо, Сашка застенчиво покашлял, что для такого великана было немного смешно, и посоветовал:

— Я тебе вот что скажу: ты, главное, в постель с ним не ложись. Вдруг у него это просто блажь, которая быстро кончится? А тебя потом ни один нормальный парень замуж не возьмет.

Жанна открыла рот, чтобы возразить, и снова закрыла. Что толку переубеждать Александра, совершенно уверенного, что невеста должна быть девственницей? Как будто на дворе прошлый век, или даже позапрошлый. К тому же так думают все жители их заблудившейся во времени Ивановки.

Чтобы не отвечать, потерла и в самом деле замерзшие руки, встала и предложила:

— Давай домой пойдем? Холодно.

Он послушно встал, и они отправились по широкой гравийной дороге мимо качающихся в вышине корабельных сосен к большому селу. Остановившись у крайнего, сложенного из толстенных лиственниц большого дома, принялись прощаться.

Задержав в своих огромных ладонях ее маленькие ручки, Сашка горячо сказал:

— Я тебе счастья желаю, правда. Ты мне как сестра.

Дальше ему продолжить не удалось. Подбежавшая откуда-то сзади Анька ехидно засмеялась и предложила:

— Вы бы женихались где-нибудь подальше, чтобы вас никто не видел. — И, всё также звонко смеясь, пробежала мимо.

Ни с того, ни с сего вспыхнувший багровым румянцем Александр, будто обжегшись, выпустил руки Жанны и, смущенно буркнув:

— Пока! Счастливо! — быстро пошел по дороге, а Жанна, недоуменно пожимая плечами, вошла в дом.

Сестра, блестя синими глазами, встретила ее на их девчоночьей половине, состоявшей из двух комнат и ванны с туалетом, и насмешливо спросила:

— И как тебе может нравиться этот бирюк? Вечно хмурый, всегда чем-то недовольный. Слова нормально сказать не может, всё ворчит, как медведь.

Жанна удивилась. Это Сашка-то хмурый? Да он самый веселый парень в их селе! Внезапно о чем-то догадавшись, прикусила язык. Неужели он влюбился в Аньку? Не может быть! Ей же всего четырнадцать! Но, с другой стороны, разница в возрасте будет совершенно нормальной, когда сестре будет лет двадцать.

Несколько ошарашенная этим открытием, Жанна ушла в свою комнату, ничего не ответив сестренке. Ей стало понятно, почему Александр так не любил ходить к ней в гости — просто не хотел лишний раз видеть Аню, бередить душу. Да, не позавидуешь парню. Ждать, пока Анька вырастет, ему придется еще лет пять, как минимум. И где гарантия, что она ответит ему взаимностью? Хотя перспективнее Сашки в их селе женихов нет.

Воскресным вечером на автобус ее провожали мать и Анька. Немного уставшая от бесконечных дел Елизавета Александровна, положив руку дочери на рукав, негромко попросила:

— Будь благоразумной, моя хорошая. Что-то ты такая в этот раз была смурная, мне даже не по себе. Хоть ты и говоришь, что всё хорошо, но мне кажется, ты просто не хочешь нам ничего говорить. Но помни — мы тебя любим и всегда поможем, что бы ни случилось!

В автобус Жанна села, глотая невольные слезы. Ах, если бы можно было всё рассказать маме! Но чем она сможет помочь? Не будет же жить с ней в городе, это невозможно. Если только ей самой бросить учебу и вернуться домой? Но это значит зачеркнуть мечту всей жизни. Хотя можно учиться и на заочном, как Александр.

Так ничего и не решив, вошла в общежитскую комнату. Включила свет и обмерла: за столом сидел Павел. Пока она приходила в себя, вскочил, забрал у нее сумку, поставил на стул.

С силой прижал Жанну к себе.

— Как я соскучился, черт! Не видел тебя целых два дня! — и принялся целовать ее, пылко прижимая к груди.

Опомнившись, Жанна с трудом выставила вперед локоть и уперлась им в горло Павла. Тот был вынужден выпустить ее из объятий.

Сделав шаг назад, с дрожью в голосе вскрикнула:

— Как ты сюда попал?

Парень невозмутимо пожал плечами, глядя на нее с легким сарказмом.

— Глупый вопрос. Через дверь, естественно. Никого же не было, чтобы впустить меня через окно.

— Ты взломал дверь? — это тоже был глупый вопрос, ведь она прекрасно видела, что они целы.

Недовольно почмокав губами, он постарался растолковать ей такую ерунду популярно:

— Знаешь, существуют такие вещи, как отмычки. Блестящие такие, металлические. Замки здесь примитивные, так что не прошло и минуты, как я оказался внутри. Хорошо, что ты быстро приехала, а то скучно сидеть в темноте в одиночестве. Вот если бы ты была рядом…

Она смотрела на него, стараясь казаться возмущенной или хотя бы сердитой. Но удавалось это плохо. Радость от встречи хлестала через край, не давая как следует нахмурить брови.

— Тебе еще не надоело? — голос прозвучал вовсе не сердито, как она хотела, а заинтриговано.

Сразу почувствовав это, Павел посмотрел на нее открытым ласковым взором.

— Нет. Скорее наоборот. Почему ты решила, что ты мне можешь надоесть?

Скривившись, Жанна с изрядной долей ехидства подсказала:

— Может быть потому, что девчонок у тебя был явный перебор?

Он попытался снова ее обнять, но, натолкнувшись на выставленный вперед острый локоть, утешающе прошептал:

— Ты правильно заметила: был. В прошедшем времени. К тому же они — не ты. Ты — это ты.

С этим спорить было трудно, да и не хотелось, честно говоря. Промолчав, Жанна обошла непрошеного гостя и принялась разбирать сумку, спеша убрать в холодильник скоропортящиеся продукты.

Радуясь и тому, что его не гонят, Павел сел верхом на стул и молча наблюдал за ее быстрыми уверенными движениями. Изящество и грациозность этой девочки восхищали его, а синие глаза заставляли сердце биться гораздо сильнее, чем при прежних ухаживаниях. Он даже с неудовольствием подумал, что так и влюбиться можно, а там и до кабалы под названием «брак» рукой подать.

Отбросив неприятные мысли, улучив момент, воровским движением погладил ее по руке, заработав в ответ недовольный взгляд. Но он чувствовал, что Жанна не в своей тарелке, что она борется сама с собой, и удвоил усилия. Решив действовать более тонко, сдержал свой горячий нрав, и, не пытаясь больше навязать ей свои ласки, принялся непринужденно болтать, заставляя ее смеяться.

Жанна с удивлением поняла, что теперь, когда Новицкий не пытается ее обольстить, ей с ним удивительно приятно. Они пили чай, разговаривали, и она, забывшись, начала шутить и смеяться так, как стала бы шутить и смеяться с Александром. Павел с непроницаемым лицом взглядывал на нее из-под ресниц, не желая, чтобы она заметила плотоядное выражение его глаз. Она представлялась ему маленьким диким зверьком, приручать которого надобно очень медленно, очень осторожно.

Парень подбирался к девушке как охотник к пугливому зверю — бесшумно и неспешно. С интересом расспрашивал ее о семье, о селе и с удовольствием смеялся над меткими и остроумными характеристиками, которые она давал односельчанам, но думать мог лишь об одном. Не желая давать ей ни малейшего повода замкнуться, расспрашивал о том, что ему было вовсе не интересно:

— А что вы больше всего любите делать в своей семье?

Ответ его изрядно удивил:

— Петь. У нас у всех голоса неплохие. Мама хорошо на фортепиано играет, мы с сестрой — на гитаре.

— А что вы поете? — спросил он это скорее для проформы, уже зная ответ.

— Главным образом русские романсы. Арии из опер. Ну, кому что нравится. Мне, к примеру, Окуджава очень нравится, а сестре романсы Фомина.

Не знавший, кто этот самый Фомин, Павел поспешил обойти опасную тему и принялся выспрашивать ее, кто чем занимается. Выяснилось, что ее семья учительствует в этой самой Ивановке вот уже два столетия.

— У деда хранятся семейные архивы. У меня тоже есть семейный альбом. Если хочешь, я тебе его покажу, он у меня с собой.

Павел захотел, и они еще долго со смехом рассматривали ее фотографии на фоне различных деревенских построек и огромного пруда среди соснового бора. Почти на всех снимках рядом с ней находился этакий былинный великан с пышной шапкой кудрявых белокурых волос. Насторожившийся Павел спросил:

— А это кто?

Жанна немного помялась и скованно ответила:

— Да так, одноклассник. Мы с ним с детства дружим. — И быстро закрыла альбом.

Павла обдала жаркая волна незнакомой прежде ревности, но расспрашивать дальше об этом былинном богатыре он не решился. Как говорится, не хочешь слышать неприятный ответ, не задавай вопрос.

Когда часы показали одиннадцать, хозяйка с намеком посмотрела на гостя, напоминая, что посторонние должны покинуть общежитие. Павел встал, благовоспитанно проговорил «до свиданья» и вышел, даже не пытаясь на прощанье приложиться к ее щечке.

Прикрыв глаза, Жанна обессилено прислонилась к закрывшимся за ним дверям с острым чувством одиночества. Может быть, ей стоило его оставить? Тут же встряхнулась, пытаясь воззвать к своему благоразумию, но оно упорно молчало.

Павел добежал до своей машины, сел за руль и, посвистывая, помчался домой. Вот так и надо было поступать — никакого напора, страсти, просто наивно-дружеские отношения. Но с каждым разом всё более и более дружеские. Если бы он не напортачил поначалу, теперь был бы в гораздо более тесных, так сказать, телесных, отношениях с Жанной.

Но зато он впервые в жизни получил удовольствие от простой болтовни с девчонкой. Причем без всяких неприличных намеков, хоть удерживаться от них с непривычки было сложновато. Но он не хотел нарушить возникшее между ними хрупкое доверие и тщательно следил за своим несдержанным языком. Ляпнет что-нибудь, Жанна тут же вспыхнет, как порох, и прости-прощай все его надежды. Он давно заметил, что темперамент у этой северной девушки африканский. И в кого это, интересно? Да еще этот сомнительный дружок-одноклассник, засевший у него в печенках.

Приехавшая на следующий день Юля первым делом спросила:

— Как домой съездила? Видела своего богатыря?

Пришлось сказать правду, врать Жанна и не умела и не любила.

— Мы с Сашкой выяснили отношения. Он меня никогда не любил. Он сказал, я для него как сестра. В общем, нафантазировала я себе много, а получился сплошной пшик. Он мне, кстати, пожелал быть осторожнее и в постель к Павлу не прыгать. Потому что ни один нормальный парень после этого меня замуж не возьмет.

Юлька нервно всплеснула руками.

— И из какого века он выпал?

Жанна уныло констатировала:

— Он не из века, он из нашего села. Там все так считают.

Юлия даже не нашлась, что на это сказать. Широко разведя руками, пробормотала себе под нос что-то непонятное и принялась собираться в универ. Она приезжала в понедельник рано утром, хотя из-за этого ей приходилось вставать на пару часов раньше. Жалобно ворча, что совершенно не выспалась, нашла нужные тетради, засунула их в сумку, и они с Жанной побежали в универ. Погода изменилась — вместо противного мелкого дождя, моросящего утра до вечера, похолодало, и скользкий асфальт отсвечивал под холодным светом фонарей неприятным льдистым блеском. Едва успевшая подхватить поскользнувшуюся подружку, Юлька философски заметила:

— А что ты хотела? Ноябрь.

День прошел быстро. После занятий, когда они осторожно пробирались по скользкому асфальту обратно в общежитие, их догнал Павел. Мило предложил:

— Девчонки, не хотите сходить в оперу?

Юлька брезгливо сморщилась, воскликнув:

— Я на такую гадость не хожу!

Всей душой надеявшейся именно на такой ответ, Павел с трудом спрятал довольную усмешку. Но его расчетам, Жанна, любившая классическую музыку, непременно должна была согласиться. В самом деле, у нее загорелись глаза и она, с сомнением посмотрев вниз, на сверкающий под ногами лед, неуверенно протянула:

— Да я бы сходила, но вот обувь у меня, как выяснилось, неподходящая для ходьбы по обледеневшему асфальту.

Он быстро ее утешил:

— Да ерунда, я на машине.

Еще немного поколебавшись, упорно не глядя на предупреждающе глядевшую на нее подругу, Жанна согласилась:

— Ну хорошо. Заедешь за мной перед спектаклем?

И услышала благостное:

— Конечно!

Не дожидаясь, когда Жанна передумает под влиянием явно недолюбливавшей его Юльки, Павел рванул за билетами. Оказалось, что купить билеты в оперный театр перед началом спектакля не такая уж простая штука. Свободными оставались лишь места на галерке, куда он вести девушку решительно не хотел. Пришлось прибегнуть к папочкиным связям, и, получив пригласительный билет на два лица в директорскую ложу, Новицкий отправился домой.

Чуть поколебавшись, вместо обычных джинсов напялил на себя строгий черный костюм с чуть заметной искрой, кремовую рубашку и длинный, по моде, полосатый галстук. Вид получился чопорный, но достойный. Скептически повертевшись перед зеркалом, поморщился. Чуть посмеиваясь, признал: что не сделает настоящий джентльмен, чтобы поразить воображение понравившейся ему особы!

Заехал за ней в общагу, надеясь, что Жанна его долго мурыжить в ожидании не станет, не ее это стиль. Она и в самом деле спустилась ровно в назначенное время. На ней была длинная шубка из серебристой ондатры с роскошным песцовым воротником.

Прикинув, сколько может стоить такая шубка, Новицкий удивленно посвистел. Получалось, что такой наряд сельский интеллигент может себе позволить, проработав лет этак двадцать, при этом не тратясь ни на еду, ни на одежду.

По его оценивающему взгляду поняв, о чем он думает, Жанна звонко рассмеялась.

— Я не дочь подпольного миллионера, не думай. Просто ондатр мы разводим на своем подворье, песца отец добыл на охоте, а сшили шубку мы с мамой сами по выкройке из «Бурды».

Закашлявшись от неловкости, Павел вяло протянул:

— Да я ни о чем таком и не думал.

На что Жанна недоверчиво усмехнулась, давая ему понять, что не такая уж она простушка, как он думает. На его счастье, они подъехали к театру и он, прекратив разговор, повел спутницу в театр.

Когда Жанна скинула шубку, Павел тихо ахнул: на девушке было вечернее платье. Из бархата насыщенного синего цвета, оно делало ее и без того красивые глаза просто колдовскими. Глубокое декольте открывало часть высокой груди, чуть прикрытой очаровательной бархоткой из такого же материала, что и платье. Тоненькую талию подчеркивала сверкающая цепочка. Жанна была по-настоящему хороша, и вслед ей оглядывались все немногочисленные мужчины, попадающиеся навстречу.

Новицкого прошиб пот от одной мысли, каким бы убогим он выглядел с ней рядом, не надень костюм. Непритязательно одетая публика поглядывала на них с некоторым недоумением, и он кисло спросил:

— У тебя веера с театральным биноклем с собой случайно нет?

Жанна посмотрела на спутника, не понимая, откуда такой тон. Он пояснил свою мысль:

— Посмотри вокруг — все в джинсах.

Она снисходительно улыбнулась.

— И поэтому я должна быть как все?

Павлу не хотелось, чтобы она была как все. Но взгляды, которые на него кидали все встречные мужчины, оценивая как возможного соперника, заставляли его напрягаться. Хотя он был вовсе не против доброй драки, она добавляла остроты в пресную жизнь, а играющий в крови адреналин заставлял биться с воодушевлением, практически всегда приводившем к победе.

Они сели в первом ряду директорской ложи, и Павел приготовился к нелегкому испытанию. Он любил музыку, но не классическую. К его удивлению, «Иоланта» ему понравилась. Мелодии в ней были простые, без зауми, не то что в «Лоэнгрине», который ему пришлось слушать еще учась в школе, когда весь их класс погнали в оперный театр повышать культурный уровень. Да и первое действие «Иоланты» закончилось быстро — ровно через сорок минут, он специально засек это по часам.

Вышли в коридор, он посмотрел на лицо Жанны и остолбенел. У нее было такое светлое, притягивающее все взгляды выражение, что ему немедля захотелось ее спрятать куда-нибудь подальше от чужих глаз. И параллельно с этим желанием где-то в подсознании возник провокационный вопрос, а не столь ли блаженным будет у нее лицо после их любви?

На его вопрос, не хочет ли она перекусить, Жанна рассеянно улыбнулась, еще слушая звучавшую в душе музыку, и протянула:

— Мне всё равно.

Он повел ее в буфет, где она сжевала, явно не замечая вкуса, бутерброд с красной рыбой, отказавшись от предложенного Павлом бокала шампанского. Стоявшая за соседним столиком компания мускулистых парней с интересом уставилась на девушку. Она их взглядов не замечала, погруженная в собственные мысли, но Павел-то их прекрасно разглядел. С нетерпением дождавшись первого звонка, он ухватил Жанну за руку и увлек в зал, подхлестываемый полупрезрительными взглядами парней.

Как Новицкий и предполагал, после спектакля возле театра их поджидала троица из тех, что беззастенчиво разглядывали Жанну в буфете. Подобравшись, Павел понял, что без мордобоя не обойтись. Обычно его заводила одна только мысль почесать кулаки, но в этот раз драться ему решительно не хотелось.

Один из парней, высокий, с классически правильными чертами лица, перерезал им дорогу и спросил:

— Милая девушка, как вас зовут?

Вынырнув из облака чувственной музыки, Жанна с удивлением посмотрела на остановившего и открыто улыбнулась.

— О, вы наверное, солист балета?

Парень гордо выпрямился.

— Да.

— А в каких спектаклях вы танцуете? — Жанна почти с благоговением посмотрела на него.

Он мягко улыбнулся в ответ, явно польщенный.

— Я занят в Корсаре, Дон Кихоте, Золушке. Да почти во всем репертуаре. Где на первых ролях, где на подхвате. Танцовщиков же мало. Это балерин много. А мы — дефицит.

Она закивала головой, соглашаясь.

Он предложил:

— Давайте, я вам контрмарку дам? А после спектакля пойдем куда-нибудь, погуляем.

Жанна музыкально рассмеялась, отрицательно покачивая головой.

— О нет, что вы! На артистов лучше всего смотреть из зрительного зала, чтобы не терялся эффект волшебства, вы же понимаете?

Он с сожалением сделал шаг в сторону, освобождая дорогу.

— Всё понял. Не буду лишать вас театральных чудес. Но буду очень раз увидеть вас на моем спектакле. Вдвоем с вашим другом. — И он с плохо скрытой завистью посмотрел на Павла.

Тот поклонился, жестом отказываясь от протянутой им контрамарки, и, крепко взяв спутницу за локоть, быстро провел ее к машине. Отъехав, с облегчением проговорил:

— Да, умеешь ты красиво мужиков усмирять.

Жанна недоуменно вскинула бровь. Понимая, что она не притворяется, а и в самом деле не понимает, в чем дело, Павел неохотно объяснил:

— Если бы ты подала им хоть малейшую надежду, эта троица оттеснила бы меня в сторонку, а тебя увезла в какой-нибудь ресторанчик. А дальше уж как масть ляжет.

Жанна не поверила его словам.

— Не думаю, мне они показались очень милыми. Я и в самом деле считаю, что не стоит знать об артистах слишком много. Их место на сцене, а наше — в зале, и пересекаться не стоит.

— Ты прямо как Красная шапочка, всем веришь.

— А ты считаешь, что город — как дремучий лес со страшными волками?

— Ну да, похоже. Особенно для красивых девчонок.

Она с иронией постановила:

— Ну тогда ты самый большой и страшный Серый Волк.

Поперхнувшись, Павел замолчал. А что тут говорить? Она права.

Молча доехали до общаги. Жанна, безмятежно прикрыв глаза и положив голову на высокую спинку, наслаждалась звучавшими для нее одной восхитительными звуками. Ведя машину на автопилоте, Павел беспрерывно взглядывал на ее прелестное лицо. Ему было обидно — она так увлеклась, что напрочь забыла о его существовании. Чтобы напомнить о себе, с изрядной долей ехидства поинтересовался:

— Понравился спектакль?

Она ответила не сразу. Посмотрев на него затуманенными глазами, рассеянно переспросила:

— Что? А, очень понравился. — И снова, отвернувшись от него, прикрыла глаза.

От расстройства Павел начал фальшиво насвистывать, повторяя недавно услышанные мелодии. Не вынеся это издевательство над своими ушами, Жанна нервно попросила:

— Прекрати, пожалуйста!

Павел надулся, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень обиды, но она не обратила внимания на его выразительные гримасы. Негромко сказала:

— Спасибо тебе. Я за последнее время и забыла, какое это волшебство — музыка.

У Павла потеплело на сердце. Стараясь не дать понять, что с ним твориться, с изрядной долей насмешливости поинтересовался чуть охрипшим голосом:

— А что тебе мешало съездить в театр раньше?

Немного помявшись, Жанна нехотя призналась, смущенно пряча глаза:

— Я же из небольшого села. Мне в городе непривычно. Вечером, если честно, я вообще боюсь ходить по улицам одна. А из общежитских девчонок оперой никто не увлекается.

Павел внутренне возликовал. Что ж, хоть в этом конкурентов у него не будет!

Остановив машину возле входа в общежитие, повернулся к ней и положил руку на ее кресло.

— Может, поцелуешь на прощанье? — заметив ее озадаченное лицо, добавил, как истый змей-искуситель: — Знаешь, так ведь положено. В знак благодарности, знаешь ли, а не в знак пылкой любви.

Озадаченная его непомерными запросами, Жанна всё-таки послушно потянулась к его щеке, намереваясь запечатлеть на ней аморфный дружеский поцелуй. В последнее мгновенье Павел повернулся, и поцелуй пришелся прямо в губы. От неожиданности она чуть помедлила, и этим немедленно воспользовался ушлый парень. Неуловимым движением он положил ей руку на затылок и невинный поцелуй превратился в настоящее испытание для ее нравственности.

Он целовал девушку долго, наслаждаясь ее вкусом и запахом, и чувствуя, как желание всё больше и больше волнует кровь. У него возникла сильнейшее желание увезти ее в ближайший лесок, опустить сиденье и заняться тем, чего так жаждала кипевшая кровь. С другими девчонками он так и поступал, но с этой, как он прекрасно понимал, эта попытка может закончиться для него очень печально. Поэтому после ее довольно сильного удара по плечу с сожалением оторвался от ее манящих губ и посмотрел в лицо.

Оно раскраснелось, глаза гневно сверкали, припухшие губы пламенели. Сраженный ее красотой, Павел, как наркоман, потянулся к ней снова, но она сердито выкрикнула:

— Дурак! Если у тебя такая такса за спектакли, то больше я с тобой не пойду, не надейся! — И, нашарив ручку двери, пулей вылетела из машины.

Павел с горечью проводил ее глазами. Дождавшись, когда руки перестанут подрагивать от напряжения, поехал домой, коря себя за несдержанность, одновременно признавая, что в такой ситуации сдержаться мог или святой, или импотент, а он не был ни тем, ни другим.

Забежав в комнату, Жанна первым делом помчалась в ванную. С осуждением посмотрев на свое горящее лицо, отрыла холодную воду, набрала полную пригоршню и плеснула на лицо. Кровь немного отлила и кожа побледнела. Она присела на край ванны, рассеянно болтая в воздухе ногой и удрученно опустив голову.

Какая она, оказывается, распущенная! Когда его поцелуй из поддразнивающего перешел в страстный, и его затвердевшие губы так легко раскрыли ее слабые и покорные, вдруг захотела, чтобы он увез ее далеко-далеко и занялся любовью прямо на заднем сиденье машины.

От этой мысли в голову бросилась вся кровь и она ужаснулась самой себе. От страху стукнула его по плечу и выпалила те глупые слова. Но боялась-то она не его, а собственных, таких необычных и крайне неприличных желаний. Если бы он только знал, о чем она думает! Как хорошо, что обычным людям это недоступно!

Решив, что от подобных переживаний спасти может только расстояние, и ей нужно держаться от Новицкого как можно дальше, прошла в комнату, перекинулась парой банальных фраз с что-то читающей Юлией и улеглась в постель, с ужасом прислушиваясь к себе. Она не сомневалась, что сегодняшней ночью ей приснится какая-нибудь гадость. Что она в постели с Павлом, к примеру.

Но ей ничего не снилось, а если и снилось, то она ничего не помнила.

Неделю Павел не появлялся, и Жанна решила, что он обиделся. Но перед Новым годом он пришел к ним в комнату и пригласил покататься. Обеих. Юлька демонстративно отказалась, а Жанна одна не поехала. Ведь есть же у нее здравый смысл? Правда, в последнее время он явно потерял голос, но не исчез же навсегда?

В общем, просидев у них почти три часа, выпив чаю, который ему вынужденно, в силу хорошего воспитания, предложила Жанна, Павел ушел, недовольный отказом, но обнадеженный ее странной растерянностью.

Она не смотрела ему в глаза, вздрагивала, если он случайно касался ее руки, и вообще старалась держаться от него подальше. Говорила она тоже мало, поэтому он болтал не переставая, чтобы не дать образоваться тому многозначительному молчанию, которое следует перед уходом засидевшегося гостя.

Чем больше он размышлял о ее поведении, тем веселее становился. Приехав домой, он уже чувствовал себя победителем. Еще немного, и он будет на коне. Посмеявшись двусмысленности выбранного сравнения, поправился: не на коне, а на кобылке. Очень привлекательной, грациозной и норовистой. Но всё равно он будет скакать на ней верхом!

Шлепнувшись на широкий диван в своей комнате, представил, как это будет, и от желания перед глазами полыхнул розоватый туман. Вздохнув, поплелся в ванную, в очередной раз принимать холодный душ. Сколько раз ему пришлось обливаться после знакомства с этой цацей! Но скоро он будет сбрасывать напряжение не ледяной водой, а в постели с понравившейся девчонкой, как и положено природой.

После ухода Новицкого Юлька сердито сказала:

— Ну вот, ты влюбилась в этого ловеласа! А ведь я тебя предупреждала!

Вздрогнув, Жанна попыталась отпираться, с ужасом слушая свой фальшивый голосок:

— Да с чего ты это взяла?

Юлька даже не сочла нужным опровергать ее жалкие слова, лишь пренебрежительно дернула плечиком и принялась демонстративно раскладывать на столе взятые в библиотеки книги.

Притихнув и жалко хлюпая носом, Жанна призналась сама себе: подруга права. Но это ничего не значит. Она будет сильной и неприступной. Ей осталось-то продержаться всего-то полгода. А там начнутся каникулы, она уедет, а когда приедет, Новицкого в университете уже не будет. Но эта утешающая мысль расстроила ее еще больше и она пошла в ванную, где включила воду и дала волю безнадежным слезам, забыв о том, что никогда не плачет.

Она уже закупала подарки к Новому году, когда ей позвонила расстроенная мать:

— Жанна, у нас карантин. Миша заболел скарлатиной. Так что Новый год в нашем доме встречать не придется. Но ты приезжай, поживешь или у бабушки с дедушкой, Аня уже там, или у дяди Славы с тетей Олей. Скучно тебе не будет.

Жанна призадумалась. Она любила родственников, но жить рядом с собственным домом и даже не зайти в него? Немного подумав, отказалась. Она еще ни разу не встречала Новый год в большом городе.

— Нет, мама, я лучше останусь. Посмотрю, как празднуют Новый год в городе. В два часа ночи на городской площади будет фейерверк. Я никогда не видела фейерверков.

Немного посетовав, Елизавета Александровна неохотно согласилась.

О том, что на Новый год никуда не едет, Жанна никому не сказала, даже Юле. Почему? Вопрос был сложный. Может, не хотела стеснять подружку, которая непременно позвала бы ее с собой? А может, втайне надеялась увидеться с Павлом наедине? Копаться в душе не хотелось, и она сделала вид, что всё как всегда и ничего особенного не происходит.

Тридцать первого после занятий, когда девчонки из общежития разъезжались по домам, к ней в комнату заглянул Павел. Посмотрел на нее жадными глазами и спросил:

— Юлька уехала?

На всякий случай подойдя к двери, Жанна с вызовом ответила:

— А тебе-то что?

Он уныло пожал плечами.

— Да всё равно, в принципе. Ты же всё равно уезжаешь. — И с надеждой посмотрел на нее.

Ей не хотелось врать, но и правды говорить было нельзя. Поэтому она быстро перевела разговор.

— А как ты будешь встречать Новый год?

Нахмурившись, он исподлобья посмотрел на нее.

— А тебе что, в самом деле интересно?

— А зачем бы я спрашивала?

В голове Жанны мелькнула неприятная мысль: почему он не хочет говорить? У него свидание с девчонкой, потому и молчит?

Скучно вздохнув, Новицкий театрально развел руками.

— Да как обычно. С родителями. Они считают, что это семейный праздник, поэтому до двух ночи буду сидеть за праздничным столом с родичами. А ты? Так же?

Она сухо подтвердила:

— Аналогично.

И не покривила душой. Если бы не карантин, так бы оно и было. Они всегда устраивали пышное застолье для родных и близких. А это было всё население их немаленького села.

Сев на стул, Павел окинул ее тоскующим взглядом.

— Может, хоть чаем напоишь?

Голос у него прозвучал с таким осуждением, что Жанна немедля взбунтовалась.

— Некогда мне. Я еще не собиралась.

Он вкрадчиво предложил:

— Может, мне помочь? А потом я тебя на автовокзал подброшу.

Это означало крушение всех ее планов, и она заносчиво отказала:

— Нет, спасибо. И уйди, будь любезен, ты мне мешаешь!

Павел попытался воспротивиться, но она была достаточно настойчива, демонстрируя завидную твердость, и ему пришлось уйти даже без поцелуя, потому что она была настороже и не позволила ему приблизиться к себе настолько, чтобы можно было схватить ее в объятья.

Оставшись одна, Жанна испытала двойственные чувства. Было и облегчение, но досады, пожалуй, было куда больше. Наврала, и что проку? Занятия начинаются только десятого и почти две недели ей придется сидеть в одиночестве. Но уж лучше скучать одной, чем развлекаться с Новицким. Известно, какие у него развлечения.

Чтобы развеяться, пошла в соседний супермаркет и купила к празднику немного деликатесов. Накрыв праздничный стол, села за него с тоскливым чувством одиночества. Никогда в жизни ей не доводилось встречать свой самый любимый праздник одной. А ведь как его встретишь, так и год проведешь. Пожалела и о том, что не поехала домой, и о том, что наврала Павлу. Сидели бы сейчас вместе, насколько было бы веселее!

Но в монолог встрял здравый смысл. Ну, встретили бы Новый год вместе, и где бы закончилась новогодняя ночь? В постельке? А дальше что? Не думает же она, что после этого он, как честный человек, на ней женится? Нет, не настолько уж она наивна. Любовью и верностью тут и не пахло. Похотью и сумасбродством — да. Но не более того. Нет, подобные игры не для нее. Пусть теперь и не для кого беречь свою невинность, но чувство собственного достоинства еще никто не отменял.

Хотя они с Юлькой и запаслись бутылкой шампанского, но она никогда бутылки не открывала и начинать не собирается. Когда общежитское радио голосом президента поздравило ее с Новым годом, она встала, подняла кружку с лимонадом и залпом выпила, закашлявшись от острых иголок, ударивших в нос. Сообразив, что загадала в этот момент, так поразилась, что долго терла лоб, пытаясь понять, что же это с ней такое. Она пожелала, чтобы Павел признался ей в любви в новом году! Чушь какая!

Отдышавшись, оделась, вышла на улицу и восхитилась — отовсюду били огненные струи. Небо сверкало от раскаленных разноцветных огней. Конечно, в Ивановке в новогоднюю ночь тоже запускалось немало шутих и других огненных забав, они и сами, бывало, запускали десяток-других ракет, но такого размаха, когда ночное небо сплошь сияло от запущенных ракет, она никогда не видала.

Полюбовавшись, пошла к автобусной остановке. Автобус пришел почти полный — все спешили на площадь, где сверкала яркими огнями главная городская елка, шел новогодний концерт и на два часа ночи была намечена настоящая огненная феерия.

Выйдя вместе с остальными пассажирами у большого белого здания, Жанна слилась с огромной гомонящей толпой. Осторожно пробираясь мимо подвыпивших людей, подосадовала, что не запаслась какой-нибудь маской — ее постоянно окликали незнакомые парни и мужики, зазывая присоединиться к ним. Пару раз ей даже достались слюнявые поцелуи, отнюдь не добавившие настроения. На ее счастье, в небольшом киоске, торгующем новогодней всячиной, был довольно большой выбор самых разных масок.

Конец ознакомительного фрагмента.