Лягушка-нецаревна

Татьяна Герцик, 2014

Как женить ловеласа на брошенной им девушке? Даша уверена, что достаточно довести его до такого состояния, что женитьбу он будет считать единственным спасением. Вот только мешает ей в выполнении столь сложной задачи один влюбчивый тип с логическим мышлением…

Глава первая

По узкому деревенскому переулку медленно ехал заляпанный грязью автофургон. За рулем сидела Даша, высокая рыжеволосая девушка в свитере и джинсах. Она рассеянно насвистывала, скептически оглядывая деревню. Справные пятистенки перемежались скособоченными жалкими домишками. Сразу было видно, в каком доме хозяева не пьют, а где единственной радостью служит бутылка самогонки.

На дороге перед фургоном, мешая проехать, телепались подвыпившие баба и мужичонка неопрятного вида, оба в трикотажных штанах, куртках и резиновых сапогах. На голове у бабы сидел криво повязанный пестрый полушерстяной платок, на мужике топорщилась серая засаленная кепка, этим они друг от друга и отличались.

Они громко спорили о каком-то Гришке, перемежая мат редкими нормальными словами. Осерчав за что-то на своего собеседника, баба размахнулась и саданула его кулаком в живот. Тот в долгу не остался, сильно толкнув ее в плечо. Пошатнувшись, она истошно заголосила:

— Спасите! Помогите! Убивают!

Даша оглядела деревню. Никакой реакции. Видимо, здесь давно привыкли к подобным воплям. Минуты три баба с мужиком по очереди исправно лупцевали друг друга, баба при этом напрасно звала на помощь.

Из-за покосившегося забора выглянула старуха в белом ситцевом платке и громко сказала, обращаясь к кому-то во дворе:

— Мишка с Надькой опять шоу устроили. Прям как в «Дом-2». Иди, погляди!

Ей грубо ответил мужской голос:

— Я чё, этого ихнего шоу не видал, что ли? Тебе интересно, ты и пялься.

Старуха продолжила с удовольствием наблюдать за дракой, одобрительно прищелкивая языком при каждом крепком ударе.

Не выдержав особо надрывного вопля бабы о спасении, Даша выскочила из фургона, решительно схватила Мишку за руку, и через мгновенье тот уже лежал на грязной земле, прижатый сильной ногой.

Даша насмешливо предложила бабе, уже зная ответ:

— В полицию его отвести?

Ошалевшая от внезапной подмоги, та отступила на шаг и замахала руками, открещиваясь от нечистой силы.

— Да какого лешего! Это же мой родной муж! Небось я на него жаловаться буду?

Даша сердито спросила:

— А чего тогда кричите, на помощь зовете?

Надька недоуменно пояснила:

— Для порядку! Ежели муж бьет, то положено кричать!

Даша продолжила въедливо допрашивать:

— Кем это положено?

Баба несколько пришла в себя и гаркнула, обдав незваную спасительницу крепеньким запашком застарелого перегара:

— А не твое дело! Кем положено, тем и положено! Ты кто вообще такая?! И отпусти моего мужика! Ему поперек грязи лежать неудобно! — агрессивно уперла руки в бока и угрожающе надвинулась на Дашу.

Рассмеявшись, та сделала широкий шаг в сторону, освобождая недовольного пленника.

Мишка встал, старательно отряхнулся под причитания заботливой жены. Ему хотелось сказать агрессорше пару «ласковых», но он помнил ее железную хватку и лишь сердито выговорил жене:

— Что, дооралась? Нравится, когда родного мужа бьют?

Надька подобострастно заюлила:

— Да кто ж знал, что тут какие-то выскочки заезжие встревать будут! Пошли домой, тебя мыть надо!

Она заботливо подхватила безвинно побитого мужика под руку, и они согласно зашагали вдоль по улице.

Даша смотрела им вслед, негромко смеясь.

— Как приятно видеть столь дружную семейку! И еще более приятно знать, что к этому согласию я приложила руку! — и задумчиво уточнила: — Или ногу?

Вернулась в фургон и поехала дольше. По дороге обогнала дружную парочку и прощально помахала рукой. В ответ они синхронно погрозили кулаками.

Стоящая за забором старуха повернулась внутрь двора.

— Тут, блин, такое шоу было! Какая-то наглая девка из синего фургона нашего Мишку в грязи всего изваляла! А он ей слова супротив не сказал! Струсил!

Мужской голос возмутился:

— А че не позвала?

Старуха с самодовольной ехидцей заметила:

— Я тебя звала, а ты мне сказал, чтоб я одна смотрела. Я и смотрела.

Мужик взъярился:

— Какие вы бабы вредные и дурные, жуть просто! Этой девке не Мишку лупить надо было, а Надьку, она же зачинщица.

Старуха не согласилась со столь кардинальными выводами.

— А чего это она зачинщица-то, если он ее материт на каждом шагу?

— А то он ее и материт, что она дура неизбывная!

Они привычно препирались, находя в этом своеобразное удовольствие, но Даша этого уже не слышала. Она ехала по разбитой грунтовке, усиленно соображая, куда лучше свернуть, чтобы вовсе не утонуть в весенней распутице.

Прерывая ее раздумья, настойчиво затрезвонил телефон. Даша взяла трубку.

— Даша, привет! Не помешала? Что-то ты долго трубку не брала. Я несколько раз звонила. — Марина говорила опасливым шепотом.

— Все нормально, это я в очередной раз мир спасала. — Даша была оптимистична, как обычно.

— Ты сейчас где?

— В Удмуртии, севернее Глазова.

— А… — кузина была явно не в ладах с географией, потому что заявила: — Ну, это недалеко. Ты не могла бы ко мне заехать?

Ее голос звучал с каким-то странным надрывом, и Даша осторожно спросила:

— А что, это обязательно? У тебя какие-то проблемы?

Марина сдавленно ответила:

— Ну, заезжать не обязательно, конечно, хотя проблемы у меня есть.

— Приеду, конечно. Если повезет, то завтра. Сама знаешь, какие у нас дороги.

Они распрощались. Даша плавно поехала по грунтовке, то и дело заваливаясь из одной рытвины в другую. Объезжать их было бесполезно, они следовали одна за другой. Через пару часов выехала на федеральную трассу, но скорость не увеличилась. Машины шли такой плотной массой и так медленно, что Даша сразу поняла — впереди авария. Так оно и оказалось.

Через полчаса на обочине показалась покореженная «нива», неподалеку от нее стоял слегка помятый джип. Похоже, водитель джипа на обгоне не справился с управлением, вылетел на встречку и протаранил «ниву».

Даша вздохнула. Наверняка этот водила купил себе импортную тачку вместе с правами. В России все можно. Вот только расплачиваются за это безобразие невинные люди.

Рядом уже стояла машина ГИБДД, сердитый капитан о чем-то расспрашивал крупного мужчину, широко размахивавшего руками, видимо, оправдывавшегося. Из-за перегородивших дорогу пострадавших машин от четырех полос осталась только одна, по ней Даша, отстояв приличную очередь, и выбралась из пробки.

Не спеша доехала до нужного города, для безопасности ночуя на территории знакомых кемпингов и закупая продукты в небольших магазинчиках у дороги. Добравшись до Маринкиного города, свернула на знакомую улицу и остановилась у стандартной девятиэтажки, где кузина снимала двухкомнатную квартиру напополам с подружкой.

Позвонила по сотовому, услышала в ответ радостный вопль Маринки «поднимайся скорей» и зашла в металлические двери подъезда.

Марина показалась ей похудевшей и побледневшей. Даша помнила ее пухленькой натуральной блондинкой с большими светло-голубыми глазами, а встретила ее тень той пухляшки. Много занимается или здесь что-то другое?

После первого радостного порыва Марина заметно поскучнела, враз превратившись из живой и веселой девочки в скучную задерганную особу. Такой Даша ее не знала и исподтишка разглядывала кузину, гадая, что же случилось.

Угостив Дашу кексом собственного приготовления и каким-то диковинным ароматным чаем, Марина повела ее в свою комнату и усадила на диване. Сама села напротив в кресле, свернув по привычке ноги калачиком. Даша положила под спину мягкую, вышитую крестиком подушку-думку и расслабилась, рассматривая комнату.

Со времен ее последнего визита ничего не изменилось, только на стенах появились картины, вышитые крестиком, да на диване прибавилось вышитых подушек-думок. В этом отношении Марина была несовременной девушкой, уж очень любила мастерить что-то своими руками.

Даша перевела вопросительный взгляд на Марину, ожидая доверительного разговора, но та медлила. Она сидела слишком прямо, на краешке кресла, обреченно сложив руки на коленях. Она казалась маленькой испуганной девочкой, заблудившейся в темном лесу. Ее страх был так осязаем, что Даша лишь молча качала головой, не понимая, что могло так запугать ее непугливую в принципе кузину.

— Понимаешь, — Марина никак не могла собраться с мыслями, то и дело бессознательно разглаживая юбку на коленях. — Понимаешь, я беременна!

Даша удивленно округлила глаза. Беременна? Это при ее пуританском-то воспитании? Ну и ну!

Марина поняла ее без слов.

— Вот именно! Отец меня убьет! Особенно теперь, когда ему светит должность мэра, он мне такого позора ни за что не простит!

На это возразить было нечего. Павел Анатольевич, отец Марины, позиционировал свою семью как образец всех добродетелей. На взгляд Даши, уж слишком навязчиво. Хотя Демид, старший брат Марины, был и в самом деле образцом для подражания. Боевой офицер-пограничник, примерный отец, заботливый муж и прочее, и прочее, он был гордостью и надеждой Павла Анатольевича. От Марины, как от девочки, ничего особенного не требовалось. Просто жить достойно, только и всего. Но, похоже, не получилось.

— А отец ребенка?

Марина обреченно взмахнула рукой.

— Он заявил, что беременность исключительно моя проблема. Не желает он всю жизнь спать с одной и той же бабой, скука это смертная. Так что из этой передряги я должна выбираться сама. Если нужно, он мне денег подкинет. Ну ты сама понимаешь, на что.

Даша кивнула. Все было понятно без уточнений.

— Но ты не хочешь?

Марина с укором посмотрела на двоюродную сестру.

— А ты бы захотела на моем месте?

Даша терпеливо уточнила:

— Но я ведь не на твоем месте. Честно говоря, мне себя на твоем месте и представить-то сложно.

Это не было позерством или вызовом, просто их семьи и впрямь были совершенно различны. С трудом верилось, что Павел Анатольевич и Татьяна Анатольевна, мать Даши, были родными братом и сестрой. Татьяна, или как ее все называли, Яна, была свободной художницей, весьма успешной и обеспеченной. В свое время она удачно вышла замуж за одного из руководителей большого завода, впоследствии превратившегося в мультимиллионера.

Хотя родители давно разошлись, Даша от этого не страдала. И мать, и отец, чувствуя вину перед дочерью, искупали ее деньгами и небедными подарками, делая Дашину жизнь приятной и необременительной.

Даша закончила Кембридж, но по специальности работать не стала. Колесила по России, с увлечением предавалась своей страсти к фотографии. Фотографом она была талантливым и неоднократно получала призы различных международных конкурсов. Денег, правда, ее хобби приносило не так уж много, но она в них и не нуждалась.

Даже если б она и забеременела невесть от кого, это никого бы не взволновало. Конечно, это не понравилось бы матери, потому что Яна себя в роли бабушки решительно не представляла. Она считала себя слишком молодой для столь почтенного статуса. Но в остальном Даше никто и ничто не помешало бы родить ребенка без мужа, если б она того пожелала, конечно.

В семье Марины все было наоборот. Павел Анатольевич и его жена, Екатерина Ивановна, уже были дедушкой и бабушкой, и еще один внук ими только бы приветствовался. Но внук законный, от порядочного отца из приличной семьи. И мать-одиночка в их семье была категорически невозможна.

Марина удрученно шмыгала носом.

— Убивать своего ребенка я ни за что не буду. Это безнравственно, неправильно. Но и рожать без мужа не могу, мне просто стыдно. Что же мне делать?

Даша взглянула в окно, выходившее на длинный серый дом времен экономной экономики, но даже в этой серости чувствовалось наступление весны. Огромный старый клен, без труда доросший до седьмого этажа, покрылся маленькими набухшими почками, и небо, пробивавшееся через голые еще ветки, было ослепительно голубым.

Даше ужасно не хотелось влезать в эту историю. Ей хотелось сесть в свой фургончик и покатить по нескончаемым российским дорогам, пусть и довольно опасным во всех отношениях, но зато таким бесконечным, таким притягательным! Наверное, прав дядя, говоря, что характер у нее, несмотря на сверхпрестижное образование, цыганский.

Но уйти нельзя, даже если и очень хочется. Родная кровь, как известно, не водица. Даша снова повернулась к кузине, тоже молча глядящей в окно. Марина не замечала явные признаки весны, для нее все вокруг было окрашено в серые тона стены напротив.

— Кто отец ребенка? Где ты с ним познакомилась? — Даша спросила это просто так, ни на что не надеясь. Если уж он так решительно настроен против собственного ребенка, вряд ли чем-то можно помочь. Это раньше мужчины женились, чтобы прикрыть позор и сохранить честь, а сейчас предпочитают сделать вид, что они здесь ни при чем, что мы наглядно и наблюдаем.

Марина считала так же, но все-таки начала вяло рассказывать, нервно потирая руки, будто пыталась вызвать огонь трением.

— Я была на практике в одном НИИ…

— На практике? А на каком же ты курсе?

— На предпоследнем! Еще годик, и я взрослая и самостоятельная!

Даша несколько раз взмахнула рыжеватыми, как волосы, ресницами.

— Мне всегда казалось, что ты маленькая, а ты уже универ заканчиваешь! Старушка, одним словом!

— А кто ты тогда? Дама из старинных легенд? Ты же старше меня на четыре года! — Марина парировала с таким воодушевлением, что даже забыла о теме их разговора и о том, что ей положено страдать. Но, вспомнив, тут же погрустнела и продолжала уже уныло-слезливым тоном: — Там я увидела мужчину. Высокий, красивый, обходительный такой. В общем, голова закружилась. Это потом я узнала, что он откровенный бабник, а тогда показалось: вот она, любовь на всю жизнь. Я так и не поняла, как оказалась в его постели. Как выяснилась, далеко не первая и не последняя, увы. Банальная история.

— Понятно, — Даша сочувственно покивала головой. — Но ты так и не сказала, кто он.

— А зачем? Что это даст? Не будешь же ты выяснять с ним отношения? Это просто смешно. Да и вряд ли он тебя послушает.

Даша приосанилась.

— Ну, я дама не мелкая, может, и послушает.

— Несмотря на твои сто восемьдесят, ты его ниже сантиметров на десять. К тому же он самоуверенный и амбициозный. Он тебя высмеет.

— Высмеет? Не думаю. У меня это, как правило, получается куда лучше. — Дарья вытянула губы скептической трубочкой.

Марина с тихим смешком согласилась:

— Да уж, на язычок ты остра. Но в данном случае это не поможет.

— Трудно сказать, что поможет, а что нет, если не попробовать. А Демиду ты ничего не сообщала?

— Зачем? — Марина даже испугалась. — Что он сделает? Прилететь из Хабаровска он все равно не сможет, на родителей повлиять — тоже. К тому же он во всем обвинит меня. Сама знаешь, какой он правильный.

Против этих слов возразить было нечего, и Даша с силой постучала себя по кончику носа, активизируя мыслительные процессы.

— Думаю, тебе все-таки стоит сказать мне имя твоего хахаля, я все равно его узнаю, не столь это трудно. Болтливых кумушек полно, а я легко нахожу общий язык с людьми. Навыки имеются.

Это было правдой, и Марина тупо уставилась на кузину. Особой помощи от нее она не ждала, ей просто нужен был собеседник, чтобы выговориться. Для себя она решила, что рожает, несмотря ни на что. Боль от того, что ее любовь оказалась обманутой, а она сама попросту использованной, не прошла и острой иглой сидела в сердце. От обиды образ любовника изрядно потускнел, и она уже не знала, хочет его видеть или нет.

Попыталась отговорить кузину от решительных действий.

— Даша, все это бесполезно. Ведь не поведешь же ты его под венец под дулом пистолета?

Дарья неприятно усмехнулась.

— А почему нет? Кто мне может помешать?

Марина осуждающе нахмурилась.

— Не шути, пожалуйста. Мне и без того невесело.

Даша резко поднялась и прошлась по маленькой комнате, по-армейски чеканя шаг. Марина встревожено следила за ее рывками, невольно вжимаясь в спинку кресла от веявшей от кузины непомерной энергии.

— А я и не шучу. Нужно лишь немного подумать, и дело будет в шляпе. Но все-таки будет гораздо проще, если ты честно поведаешь мне об этом великолепном ловеласе.

Марина сдалась. Она не думала, что что-то изменится, но почему-то захотелось довериться такой энергичной и уверенной Дарье.

— Его зовут Кирилл Рокшевский, он работает в НИИ сверхлегких сплавов, кандидат физико-математических наук. Я тебя очень прошу, не говори ему обо мне ничего! Я не перенесу еще одного такого унижения!

Даша весело тряхнула гривой бронзовых кудрявых волос, на что-то решившись.

— И не собираюсь. Я просто доведу его до такого состояния, что он будет считать тебя единственным спасением.

— Спасением от чего? — Марина всерьез встревожилась.

— Увидишь. Единственное, о чем я тебя прошу, не удивляйся, если вдруг где-нибудь увидишь меня в несколько странном виде. И не подходи. Делай вид, что не знаешь.

Марина заполошно вскочила.

— Дарья, что ты задумала? Немедленно отвечай! Ты же знаешь, как будет недоволен отец, если ты выкинешь что-нибудь несуразное!

— Мой отец только посмеется. А мама вообще будет в восторге и примется хвастать всем своим знакомым, какая у нее артистичная дочь.

— Речь о моих родителях идет, а не о твоих!

— А при чем тут тетя с дядей? Они еще ни разу за мои фортели не отвечали. А их было немало. И вообще, займемся делом. У тебя наверняка есть фотки Рокшевского. Давай-ка их сюда!

Марина неловко покраснела. Даша моментально догадалась, в чем дело.

— Ага, похоже, ты его на видео с телефона снимала. Давай показывай!

Даже не пытаясь отпираться, Марина включила ноутбук. На мониторе появилось высокое серое здание, возле которого о чем-то разговаривало двое мужчин. Вот один из них обернулся и помахал в их сторону, широко улыбнувшись белозубой улыбкой.

— Это он? Хорош и знает об этом. Действительно, гроза бедных девичьих сердец.

Марина ревниво предупредила:

— Смотри, сама в него не влюбись!

Дарья пренебрежительно сморщила нос.

— Это в принципе невозможно. В мамином окружении таких красавчиков хоть пруд пруди. Я говорила тебе, что она оформляла один из телесериалов и теперь среди ее знакомых полно киногероев? Среди них в самом деле есть настоящие красавцы!

От восторга Марина на мгновение забыла о собственных горестях.

— Неужели никто из них тебе не понравился?

— Представь себе, нет. Хотя некоторые и были не прочь. Ну, ты понимаешь, о чем я. Так что этот красавчик мне не страшен, не беспокойся.

— Неужели ты отказалась?

— Естественно. Я на артистов предпочитаю смотреть из зрительного зала. Они для этого и предназначены, кстати.

Марина завистливо вздохнула. Она, как выяснилось, подобной стойкостью не обладала.

— И все-таки, что ты собираешься делать? Обо мне говорить не будешь, а о ком тогда?

— Не скажу, боюсь сглазить. Но уверена, все будет хорошо.

Марина не хотела оставаться в неведении, но тут, прекращая их спор, раздался зуммер домофона.

Марина обмерла.

— Ох, это наверняка отец с мамой! Они собирались сегодня приехать!

Она обреченно нажала на кнопку, и из динамика в самом деле раздался густой баритон Павла Анатольевича.

— Мариша, это мы, открой.

Марина открыла дверь подъезда и опрометью бросилась в комнату. Кузина спокойно сидела, развалившись среди вышитых подушечек. На предупреждающий возглас Марины «это родители» благодушно ответила:

— Я рада. Давно не виделись. И не надейся, что ради твоего спокойствия я выпрыгну с балкона. Что-то не хочется, знаешь ли.

Марина сердито притопнула ногой.

— Опять ты за свои глупые шутки! Я хотела тебе сказать: родителям о моем положении ни слова!

Не удержавшись, Дарья постучала по виску, намекая на некоторое скудоумство кузины.

— Могла бы и не предупреждать. Но я тебя прощаю ввиду явной неадекватности.

Продемонстрировав великолепную реакцию, ловко увернулась от прилетевшей в нее подушки и весело оскалила белоснежные зубы.

Раздался звонок в дверь. Марина полетела открывать. Из коридора донеслись звуки поцелуев, радостные возгласы и укоризненные слова Екатерины Ивановны:

— Ты так похудела, дочка! Наверняка сидишь на какой-нибудь дурацкой диете!

Вместо оправданий Марина шепотом предупредила родителей:

— У меня Даша!

Сразу все стихло. Даша знала почему. Павел Анатольевич категорически не одобрял ее образа жизни. Он никогда ничего не говорил о ее родителях, но Даша чувствовала, что отцу он завидует, а сестру осуждает. Богемная жизнь ему, как человеку строгих правил, претила.

Гости зашли в комнату и с преувеличенной радостью поздоровались с племянницей, поднявшейся им навстречу.

Даша не уступила им в актерстве. Хотя в глубине души призналась самой себе, что и впрямь соскучилась. В принципе, они были хорошими людьми, просто несколько иного склада.

После приветствий пошли на кухню пить чай.

Прихлебывая чай из большого бокала, Павел Анатольевич поинтересовался:

— Ты надолго к Марине, Даша?

— Да я не к Марине, я сама по себе. У меня же свой домик на колесах, как вы знаете.

— Даша, но в твоем возрасте нужно уже жить в своей квартире, иметь мужа, детей. В общем, жить прилично, а не таскаться невесть где в одиночестве. — Екатерина Ивановна не могла понять ее легкомысленного отношения к жизни.

Даша легко рассмеялась.

— Знаешь, тетушка, боюсь, что для замужества я никогда не дозрею. Мне нравится быть свободной, ни к кому не пристегнутой. Что захотела, то и сделала. Скучно это — законный брак. Вид официальной зависимости.

Павел Анатольевич осуждающе сморщил лоб.

— Ты прямо зарубежных феминисток позапрошлого века цитируешь. И наших революционерок типа Коллонтай.

Даша легкомысленно тряхнула головой.

— Значит, у нас есть что-то общее.

Екатерина Ивановна дипломатично перевела разговор на мать Даши.

— Как там Яна поживает? Ты ее давно видела?

Даша ласково усмехнулась.

— В прошлом месяце. Мы с ней случайно встретились на одной московской тусовке. Она сказала своим знакомым, что я ее племянница.

Семейство Беловых было шокировано. У побагровевшего Павла Анатольевича не нашлось слов, поэтому вопрос задала его более стойкая жена:

— Как это?

— Очень просто. Если мне двадцать шесть, чего я ни от кого не скрываю, то ей никак не может быть немного за тридцать, как она заявляет всем своим друзьям и знакомым. Правда, это «немного за тридцать» длится уже несколько десятилетий. Но в ее круге это никого не удивляет и не шокирует. Там все такие.

Павел Анатольевич несколько пришел в себя.

— Это надо же до такой степени молодиться, чтоб от собственной дочери отказываться! Это уже маразм какой-то!

Даша мило его утешила:

— Мама от меня не отказывается, что ты! Она просто играет, причем только на публику. Наедине она вполне любящая мамашка. К тому же она и впрямь выглядит на свои «немного за тридцать». Полагаю, ей можно простить эту маленькую слабость. — Заметив, что дядя собрался решительно возразить, примирительно напомнила: — Думаю, она до сих пор пытается доказать моему отцу, как много он потерял, уйдя от нас.

Павел Анатольевич сразу выпустил пары и посочувствовал:

— Да, наверное. Даже мне до сих пор неприятно, как это было обставлено, а Яне тем более. Я ее вполне понимаю.

Тема неправильно себя ведущей матери была закрыта, и разговор перекинулся на Дашиного отца.

— Которая теперь у отца жена по счету, не знаешь, Даша? — тон Екатерины Ивановны был соболезнующий, она и впрямь жалела девочку, покинутую отцом в трудном переходном возрасте.

Даша себя пострадавшей в этой истории не считала, она в то время уже жила и училась в Англии, поэтому ответила с изрядной долей сарказма:

— А он жениться не собирается. У него теперь «подруги». Каждый раз, когда он приглашает меня на какой-нибудь сабантуй в свое поместье, у него новая подруга. Если честно, их имена я даже и запомнить не пытаюсь. Папашка, похоже, тоже, потому что он их всех называет стандартно «милая моя».

— Это как у Визбора в песне о турподругах? «Милая моя, солнышко лесное…»

Марина тут же была остановлена двумя парами осуждающих глаз. По мнению строгих родителей, незамужней девушке не пристало говорить подобные вещи. Маринка тут же стушевалась.

Посмеиваясь, Даша согласилась:

— Да, что-то вроде того. Но все эти девицы знают, на что идут. Им не сам папанька нравится, а его возможности. Думаю, отступные они получают неплохие.

— А ведь когда-то Максим был вполне нормальным человеком. Это его шальные деньги с пути сбили. Но это со многими бывает. Чтобы деньги на тебя не давили, с ними родиться надо. А то, как говорится, из грязи в князи, вот и результат. — Назидательно заметил Павел Анатольевич.

Даша согласилась с озорно блестящими глазами:

— Да, результат клинический.

Екатерина Ивановна тут же добавила позитива в эти непочтительные для дочери слова:

— Но сейчас среди богатых одни нувориши. Откуда у советских людей потомственные капиталы? Но отец о тебе не забывает, это хорошо. Правда, у него, кроме тебя, и детей-то больше нет.

Даша устремила куда-то вдаль пристальный взгляд.

— Ну, дети-то у него то и дело появляются. Правда, после генетической экспертизы оказывается, что они и не его вовсе. Понятно, многим дамочкам хочется безбедно пожить за чужой счет. Но это ерунда. А мне отец не то что помогает, он на мой счет в свое время положил весьма солидную сумму, больше мне не надо. Я непритязательный, в принципе, человек. Да и работа у меня какая-никакая, но есть.

С этим все согласились. Потом разговор зашел о делах Павла Анатольевича, и тот признался:

— Да, есть весомый шанс стать мэром. Возможно, и выберут. Я понимаю, конкурентов у меня много, но и сторонников немало. Силы у меня еще есть, я бы многое для нашего города мог сделать, тем более что он небольшой, все всех знают.

Он еще долго говорил о необходимости преобразований сначала в городе, потом в стране. Даша слушала эти слова спокойно. Конечно, дядя верил в то, что говорил. И говорил правильно. Но вот эти правильные слова в жизнь претворить что-то ни у кого не получалось. И почему бы это?

Через час, сочтя, что визит вежливости закончен, она встала и принялась прощаться.

Павел Анатольевич напомнил:

— Ты не забыла, Даша, про мой юбилей? Надеюсь, выкроишь время для родного дяди?

Напрочь забывшая об этом знаменательном событии, Даша тем не менее оптимистично заверила:

— Конечно, помню! И обязательно буду!

Екатерина Ивановна поддержала мужа:

— Мы тебя ждем, Даша! И хватит уже скитаться по дорогам, как цыганка!

Пообещав кузине, что еще позвонит, Даша на прощанье поцеловала дядю с тетей и вышла из дома. Ее фургон осматривало несколько неряшливо одетых подростков, вполне компетентно оценивая его внешний вид и возможности. Едва Даша открыла дверцу, как раздались громкие просьбы прокатить. Отрицательно качнув головой, она погнала машину в соседний квартал на платную стоянку.

Заплатив за неделю вперед, устроилась в жилом отсеке и задумалась. Пообещать-то все устроить легко, а вот как это сделать?

Для начала нужно определиться с жильем. Можно, конечно, жить и в машине, но это некомфортно. Просто потому, что она не привыкла, когда вокруг шум, и любопытные заглядывают в окна. Нужно снять квартиру, желательно неподалеку от НИИ сверхлегких сплавов.

Решив положиться на удачу, Даша нашла в интернете адрес НИИ и поехала туда. Обойдя с десяток окрестных домов, выяснила у словоохотливых старушек, что Витька из третьего подъезда сдает двушку, но дорого. Понятия «дорого» для Даши не существовало, поэтому после коротких переговоров с этим самым «Витьком», оказавшимся толстым сорокалетним мужичком с перманентным перегаром, заплатила за месяц вперед.

Подогнала машину к дому и перенесла большую часть вещей в квартиру, обставленную старой потертой мебелью. Вернув машину на стоянку, возвратилась в свое временное жилье. С удобством расположилась на диване, вытянув длинные ноги, и принялась обдумывать дальнейший план действий.

Во-первых, нужно вживую посмотреть на этого сердцееда. Обычно по внешнему виду сразу бывает понятно, что из себя представляет та или иная мужская особь. А уж из этого будет ясно, что следует предпринять.

Выполняя эту часть плана, на следующий день ровно в час, стандартное для всех офисных работников время обеда, спряталась за колонной, подпирающей серый портик НИИ. Ей не хотелось, чтоб Рокшевский заметил ее раньше времени.

Вскоре на улицу волной выплеснулись сотрудники, разбредаясь кто куда. Большая часть направилась в кафешку в соседнем здании. Заметив в толпе искомый объект, Даша отправилась туда же, держась чуть поодаль.

Скользким ужом протиснулась за ним и стала неподалеку, оставив для буфера пару человек. Пряча глаза за темными очками, принялась разглядывать Рокшевского в упор.

Он, не обращая внимания на стоящую неподалеку дамочку, видимо, давно привыкнув к повышенному женскому интересу, негромко смеялся над рассказанным соседом анекдотом.

Даша сразу сделала вывод: симпатичный, эгоистичный, самовлюбленный. Достойнее Маринка никого найти не могла? Хотя кузина при ее неискушенности могла попасть в лапы к любому подобному типу.

Что ж, пора начинать игру.

Вышла из очереди, ничего не купив. Перешла дорогу и, оказавшись в небольшом скверике, присела на облупленную скамейку. Что делать дальше? Результативнее обрабатывать объект, находясь рядом с ним. Для этого нужно устроиться в институт на работу. Можно пройти стандартное собеседование в отделе кадров, записаться на прием к директору и так далее и тому подобное. Если у них есть свободные ставки ее, конечно, возьмут с ручками и ножками. А если ставок нет? Да еще в нужной ей лаборатории?

Нет, так рисковать она не будет.

Оглядевшись вокруг и убедившись, что ее разговор никто не услышит, набрала номер отца. Тот ответил не сразу. Поздоровавшись, Даша с легким ехидством поинтересовалась:

— Папа, я тебя ни от чего важного не отвлекаю? — это прозвучало двусмысленно, чего Даша и добивалась.

Максим Владимирович тоже расслышал ехидные нотки в простом на первый взгляд вопросе дочери, но акцентироваться на них не стал. Ответил ласково, но тоже с некоторой подковыркой:

— Ну что ты, разве я не всегда свободен для единственной дочурки? Как твои дела?

— Да вот решила поработать немного, припомнить полученные навыки. Ты не мог бы помочь мне устроиться в одно НИИ?

Возникла длительная пауза. Видимо, папочка переваривал полученную информацию. Осмыслив, сдавленным шепотом поинтересовался:

— И зачем тебе это? Только не ври, что тебя заинтересовал какой-то там производственный процесс, все равно не поверю! Наверняка каверзу какую-нибудь замышляешь?

Пришлось признаться:

— Что-то около того. Поможешь? Очень нужно. И, пожалуйста, без степени родства. Ну ты понимаешь. И побыстрее, если можно.

Поскольку Максим Владимирович не помнил, когда дочь вообще обращалась к нему за помощью, понял, что и в самом деле произошло нечто экстраординарное. Пообещал помочь. Велел ждать звонка.

День был хороший. На ветке рядом звонко чирикал воробей, выхваляясь перед сидящей на соседней ветке воробьихой. Даша решила понять слова отца буквально и осталась сидеть, ожидая звонка, наблюдая за забавным поведением птичек и припоминая похожих на них знакомых.

Через полчаса зазвонил телефон. Даша посмотрела на дисплей — отец. Неужели все устроено?

— Даша, я все устроил.

Даша неслышно фыркнула. Вот что значит родная кровь, они с отцом и думают, и выражаются одинаково.

— Прямо сейчас подойди к генеральному директору, познакомься. Надеюсь, диплом у тебя с собой?

Даша захватила с собой все документы, что могли понадобиться для трудоустройства, и охотно уверила в этом папочку.

— Это хорошо. Ну, успехов на новом поприще! Кстати, я сказал, что ты моя племянница.

Даша бесшумно рассмеялась. Как же похожи ее родители! Мама тоже употребляет данную степень родства.

Будто услышав ее мысли, отец спросил с неожиданной неуверенностью:

— Даша, а как там мама?

Даша удивилась. Раньше отец никогда о бывшей жене не заговаривал.

— Мама? А с чего это вдруг ты о ней вспомнил?

— Да вот был на днях в Москве и видел ее.

— А что же не подошел и не спросил?

— Да как-то неудобно было.

— Понятно. Был с очередной подружкой.

Касаткин повторил уже настойчивее:

— Ну так как там мама?

— Хорошо. У мамы всегда все хорошо. Думаю, она тоже была не одна.

Максим Владимирович сердито подтвердил:

— Вился около нее какой-то наглый тип.

Даша ответила с нарочитым легкомыслием:

— Да, мама всегда нравилась мужчинам.

Отец вскипел:

— Мужчинам? Это не мужчина, это молокосос какой-то!

Даша небрежно заметила:

— Мама говорит, что мужчины с возрастом киснут, как простокваша, и с ними попросту скучно. Ну спасибо за помощь, мне пора.

Она не видела, как в своем кабинете Касаткин тупо смотрел на телефонную трубку, которую держал в руках. Потом предельно осторожно, как стеклянную, положил ее на место.

— Киснут? Простокваша? Скучно? Ну, Яна, погоди!

Отец отключился, а Даша, отсмеявшись, снова подумала, насколько же похожи ее родители. И зачем они только разошлись? Парой они были хорошей. Во всяком случае, друг друга понимали с полуслова. Похоже, дядя был прав, говоря, что отца сбили с понталыку большие деньги.

Подойдя к НИИ, скептически оглядела здание. Длинное, плоское, неказистое. Типичный образчик экономной экономики. Единственное, что радует — долго она здесь не задержится. От силы месяц. Если этого времени не хватит для вразумления Рокшевского, придется поменять и тактику, и стратегию.

Внизу на вахте долговязый охранник в камуфляжной форме, на фоне серой стены выглядевшей нелепо-вызывающей, с прищуром ее оглядел. Даша поняла, что информация о ее здесь появлении достигла всех заинтересованных ушей. Записав в огромный кондуит данные паспорта, охранник пропустил ее внутрь.

Кабинет Генерального директора располагался на пятом этаже в самом конце коридора. Секретарша, молодая девчонка с острым любопытным носиком, загоревшимися глазками уставилась на посетительницу, даже не пытаясь скрыть повышенного интереса.

Ага! Наверняка подслушала разговор отца с Генеральным и сделала далеко идущие выводы. И сообщила о них паре-тройке доверенных подруг, от которых информация веером разошлась по НИИ. Но это хорошо. Чем больше шума вокруг ее появления, тем лучше для выполнения поставленной цели.

Даша была вполне довольна началом своей миссии.

Приветливо улыбаясь, секретарша суетливо указала на кресло и предложила подождать.

— У Сергея Михайловича посетитель. Но вы не беспокойтесь, он быстро. Это наш завлаб, Артем Александров. Беспокойная личность. Умный, талантливый, но сладу с ним никакого нет. Все воюет. — Доложила она торопливой скороговоркой.

С удобством расположившись в кресле, Даша лениво осведомилась, закинув ногу на ногу:

— Из породы непризнанных гениев, что ли?

Доставая из шкафчика предназначенные для дорогих гостей кофе, печенье, коробку конфет, чашки и ложки, секретарша ответила все той же торопливой скороговоркой:

— Да нет. Он и в самом деле талантливый. Кандидат физико-математических наук, скоро докторскую защитит. Автор множества открытий и прочее, и прочее.

Даша удивилась.

— И такое дарование всего лишь завлаб?

Секретарша бросила значительный взгляд наверх, подчеркивая весомость своих слов.

— Эта лаборатория с особым статусом, поважнее всех наших отделов. А вообще-то у Александрова бзик. Он считает, что административная работа убивает творчество.

Почувствовав родственную душу, Даша решила пристальнее посмотреть на этого Артема. Она тоже задыхается в тесных рамках работы под чьим-то началом.

Налив Даше чашку кипятка, секретарша спохватилась.

— Меня Мария Степановна зовут. А вы, как мне сказал Генеральный, Дарья Алексеевна Яковлева?

Даша кивнула.

— Можно просто Даша.

Мария Степановна, которой было лет двадцать, не больше, опасливо оглянувшись на кабинет начальника, тихонько предложила:

— А меня можно просто Маша. Это Сергей Михайлович считает, что на службе все должны обращаться друг к другу исключительно по имени-отчеству. Хотя наши специалисты между собой не чинятся. По имени и на «ты». Так что не стесняйся. Но дресс-код у нас строгий. Даже в брюках ходить нельзя, а в джинсах тем более.

Даша скептически оглядела свои черные джинсы и понятливо кивнула головой.

Не успели они выпить по чашечке кофе, как из кабинета директора выскочил высокий спортивный парень в таких же, как у нее, черных джинсах и синей толстовке. Даша отметила, что двигается он ловко и грациозно, подобно леопарду. Не обратив внимания на сидевших в приемной девушек, пронесся мимо и исчез в коридоре, что-то сердито бурча себе под нос.

— Ну я же говорила, он ненадолго. Они с Сергеем Михайловичем не очень ладят. Оба таланты, а они всегда друг с другом конкурируют. Так Сергей Михайлович говорит. Хотя он Артема ценит и уважает, но тот похож на необструганное полено, ко всему цепляется.

— А почему он в джинсах? Для него дресс-код не писан?

— А это он назло боссу. Не подчиняется дурацким указаниям. Говорит, что ходил, ходит и будет ходить в том, в чем удобно ему, а не какому-то там дресс-коду.

По селекторной связи раздался низкий голос Генерального:

— Мария Степановна, Яковлева подошла?

Приложив палец к губам, Маша громко ответила:

— Да, Сергей Михайлович.

— Проси ее ко мне.

Раздался щелчок, и Маша сказала уже нормальным голосом:

— Ну, удачи, Даша!

Подняв в ответ крепко сжатый кулак, та прошла в святая святых этого светоча науки.

Кабинет директора ее не впечатлил. Стандартный уголок руководителя, состоящий из компьютерного и письменного столов, да еще длинного стола для заседаний посредине узкого, как трамвайный вагон, помещения, был явно бедноват для руководителя такого уровня. Хотя, с другой стороны, приятно, что Генеральный не гоняется за показушным престижем.

Сам Генеральный, оказавшийся полноватым высоким мужчиной с упрямым умным лицом, встал ей навстречу и вежливо усадил в кресло.

— Польщен, польщен! — это прозвучало у него крайне иронично. — Не каждый день мне звонят такие люди и просят пристроить племянниц в наш НИИ. И что вас к нам привлекло?

Даша не стала врать.

— Не что, а кто. Кирилл Рокшевский.

Генеральный изумленно присвистнул.

— Неужели вы тоже жертва его обаяния?

— Я бы так не сказала. Но, надеюсь, он падет жертвой моего.

Директор озадаченно посмотрел на потенциальную сотрудницу. Она ответила ему насмешливым синим взглядом.

— Надеюсь, процесс обольщения не будет вредить рабочему процессу? — это прозвучало у него с изрядной долей сомнения.

— Я тоже на это надеюсь. — Даша не стала скрывать своего скепсиса. — Но ручаться не могу, это уж как получится.

Генеральный строго предупредил:

— Очень прошу вас не перебарщивать. Рокшевский хоть и бабник, но это в свободное от работы время. На работе он хороший специалист. Тем более что работает у Артема Александрова, а тот плохих работников не держит. Так что, может, вам какую-нибудь другую лабораторию предложить?

Даша строптиво возразила:

— Почему? Я тоже неплохой специалист. Когда хочу, естественно. Во всяком случае, долго я у вас не задержусь.

— Ваш дядюшка меня об этом уже предупредил. — Скептический подтвердил Сергей Михайлович. — Вообще-то я не беру специалистов на таких условиях, но тут, как говорится, получил такое предложение, от которого не вправе отказаться.

Даша решила разузнать у отца, что такое тот посулил за ее трудоустройство.

Попов добавил с неприятным подтекстом:

— Отказать племяннице самого Максима Касаткина я никак не могу! Пусть в лаборатории Александрова и нет свободных мест, но придется дать новую ставку. Извините, одну из низших. Но деньги, я полагаю, вас не волнуют. С Артемом я уже переговорил. Он недоволен, конечно, но от него ничего не зависит. Так что завтра можете приступать к работе.

Слово «племянница» прозвучало столь фривольно, что Даша враз все поняла. В свое время она для спокойствия взяла фамилию и отчество второго маминого мужа, и в результате никто не связывал ее с отцом, что было очень удобно. Вот и теперь Генеральный принял ее за одну из подружек папаши.

Это было забавно, и Даша не смогла сдержать смешка. Похоже, у папашки такая же репутация, как и у Кирилла Рокшевского. Ну что ж, они ее вполне заслужили. Ей будет даже на руку, если директор не станет скрывать имя рекомендовавшего ее лица и их отношения. Чем больше вокруг нее будет негатива, тем лучше.

Генеральный поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Довольная Даша встала тоже, выспренне поблагодарила за оказанную ей высокую честь, на что Сергей Михайлович неодобрительно вздернул бровь, не одобряя ее фанфаронства.

Нетерпеливо дожидавшаяся окончания визита Маша тут же спросила:

— Ну как? Взяли?

— Взяли. В лабораторию Александрова.

Маша опасливо предупредила:

— Ух ты! Артем тебя с потрохами съест! Он настоящий зверь! Он никому спуску не дает!

— Даже хорошим работникам? Кто-то же у него работает?

От такой чрезвычайно завышенной, с ее точки зрения, самооценки, Маша как-то сникла и сказала уже официальным тоном:

— Ну, если ты считаешь, что справишься…

— Как я могу знать, справлюсь я или нет, если я еще не приступила к работе? Вот когда приступлю, тогда и узнаю.

Признав это высказывание не подлежащим обсуждению постулатом, Маша сказала:

— Отдел кадров на первом этаже. Можешь устроиться прямо сейчас.

Даша отрицательно качнула головой.

— Нет, не сегодня. Сегодня я не в форме. Оформлюсь завтра.

— Может, ты хочешь на лабораторию Александрова посмотреть? Я могу позвонить и договориться.

Даша испуганно взмахнула руками.

— Бог с тобой! Я же сказала, я не в форме!

Маша удивленно посмотрела на нее. В какой такой форме нужно быть? Ну, в джинсах, ну, в рубашке навыпуск, так сейчас каждый второй так ходит. Не накрашена, но это ерунда, девушка она видная, ей и без макияжа ходить можно. Одни бронзовые вьющиеся волосы чего стоят.

Если бы у нее, Маши, были такие яркие синие глаза, она бы вполне могла сойти за настоящую красавицу. И вообще эта Даша очень даже ничего. Наверняка институтские мужчины вокруг нее будут мотыльками виться.

Чуть покашляв, предупредила:

— Знаешь, у Артема парень один работает, Кирилл Рокшевский. Так вот ты с ним поосторожнее. Он волокита, каких поискать.

Даша засмеялась.

— Ты знаешь, меня об этом и Сергей Михайлович только что предупредил.

Маша печально склонила голову.

— Вот-вот. Он такой. Ни одной юбки не пропустит. Ему сам процесс охоты нравится. — По ее убитому виду было ясно, что ее Рокшевский тоже не миновал.

— Да? Это замечательно! Посмотрим, так ли он хорош в роли дичи!

Маша недоуменно уставилась на нее, пытаясь понять, о чем речь. Даша пояснила:

— Объявляю сезон охоты на живца! И посмотрим, сумеет ли этот хваленый Кирилл Рокшевский от меня увернуться!

Оставив опешившую секретаршу с изумленно открытым ртом, Даша чеканным шагом, как солдат на плацу, вышла из приемной.

Прибежавший в свою лабораторию Артем был в ярости. Лариса, симпатичная дамочка немного за тридцать, ехидно заметила:

— А ты не верил, Артем, что к нам в лабораторию берут племянницу олигарха, хотя я тебе об этом сказала еще час назад. Маша бы врать не стала.

Артем разъяренно взглянул на насмешницу.

— Лариса, не надо! Я и без того зол до чертиков! Аж в глазах от бешенства зеленеет!

Давид Штраух, пухлый кудрявый парень с ярко выраженной еврейской внешностью, сочувственно вставил:

— Насколько я понимаю, отвертеться от сомнительного подарочка не удалось?

Еще не остывший от горячего разговора с боссом Артем с силой рубанул рукой воздух.

— Не удалось. Но давайте сделаем так, чтоб она удрала от нас через пару дней.

Давид осмотрительно предупредил:

— Если мы ей устроим открытую обструкцию, то Генеральный нас по стенке размажет. Насколько я понимаю, ему посулили что-то экстраординарное. Он мужик справедливый и за просто так никаких куколок в институт принимать бы не стал.

Артем озлобленно приказал:

— Не знаю, кто что кому посулил, но давайте-ка составим рабочее место этой девице из некондиции. Что у нас есть?

Мужчины в едином порыве принялись стаскивать на свободное место у окна всякую лабораторскую рухлядь, давным-давно просившуюся на свалку: старый компьютерный стол с отваливающейся выдвижной доской для клавиатуры, письменный стол со сломанной ножкой, тумбочку с намертво заклиненными ящиками и скособоченное компьютерное кресло.

С недостойным удовлетворением оглядев это безобразие, Артем спросил:

— Где тут у нас стоял допотопный компьютер? Он живой?

Давид хозяйственно подсказал:

— Вон он, в шкафу. Давай достанем и проверим.

Они вытащили из шкафа старинный системный блок и ламповый монитор в пятнадцать дюймов. Поставили их на стол и запустили комп. Он загрузился, жутко тарахтя.

Лариса с сомнением покачала головой.

— Жуть какая! Неужели ты думаешь, что она согласится на нем работать?

Артем с запалом рявкнул:

— А мне плевать, на что она согласится, на что нет! Пасьянчики раскладывать ей и этот сгодится. Чем быстрее она отсюда вылетит, тем лучше.

Он сел на кресло, попробовал покрутиться. При повороте кресло так накренилось, что он чуть не свалился. Похлопал по сиденью и одобрительно хмыкнул.

— Порядок! Никто не скажет, что мы плохо подготовились к приему нового сотрудника! — и направился в свой кабинет.

В отдел заплыла полная блондинка чуток за тридцать с презрительной гримасой на красивом лице. Увидев ее, Артем чертыхнулся и отступил назад, будто хотел спрятаться за спинами сотрудников.

Сменившая презрительную гримасу на неестественно милую улыбку, дама обольстительно проворковала:

— Артем, мне нужно с тобой посоветоваться. Не уделишь мне пару минут?

Александров с каменным лицом пошел к своему кабинету. Блондинка двинулась за ним.

Едва они скрылись за дверью, в отделе одновременно заговорили несколько человек:

— Ох, оженит она его в конце концов на себе! — Давид от всей души сочувствовал начальнику.

— До чего нахальная особа! — Лариса не понимала, до какой степени можно быть навязчивой.

— Везет же некоторым! — Рокшевский не скрывал насмешливой зависти. — Будет зятем большого начальника. Женится и вмиг директором станет.

— А чего ж ты сам на ней не женишься? С теми же перспективами. — Давид не мог понять зависти коллеги.

— А она на меня и не смотрит! Я для нее слишком мелкая сошка.

— Она просто всю твою подноготную знает, потому и не смотрит. Репутация у тебя, дружочек, подмоченная, — Давид с фальшивым сочувствием похлопал коллегу по спине.

Кирилл высокомерно пожал плечами.

— Ты что, шуток не понимаешь? Упаси Господь от такой женушки!

С этим были согласны все сотрудники, поэтому возражений не последовало.

Минут через десять Лариса встала со своего места и спросила:

— Как думаете, не пора ли спасать Артема?

В это время Олеся Викентьевна, вальяжно развалившись в кресле напротив Артема, нежно ему выговаривала:

— Артем, ты же со всеми своими сотрудниками на «ты». Зачем же мне говоришь «вы»?

— Выполняю распоряжение босса. — Голос Артема звучал с арктическим холодом.

Олеся Викентьевна кокетливо погрозила ему пальцем.

— Неправда! Ты просто не хочешь со мной дружить.

— Совершенно верно! Не хочу! У нас с вами разные жизненные позиции. — Артем согласно наклонил голову, мечтая избавиться от прилипчивой бабенки.

Закинув нога на ногу и оголив толстую ляжку, Олеся Викентьевна соблазнительно предложила:

— Но ведь они могут и объединиться. Ваш ум и мои возможности…

Артем сурово ее прервал:

— Извините, Олеся Викентьевна, но ваши возможности мне не нужны. Я уж как-нибудь сам, знаете ли. Если у вас ничего конкретного ко мне нет, то мне работать нужно.

— Какой вы непредусмотрительный, право слово! Я бы на вашем месте… — блондинка пыталась сдержать раздражение, но это у нее плохо получалось.

В кабинет заглянула нарочито обеспокоенная Лариса.

— Извини, Артем, но у нас проблемы. Без тебя никак.

Не скрывая облегчения, он резко закончил разговор с Олесей Викентьевной:

— Замечательно, что вы не на моем месте. А теперь извините, у меня срочное дело.

Лариса встала рядом со столом завлаба, терпеливо дожидаясь, когда уйдет нежеланная посетительница. Олеся Викентьевна, не желая продолжать приватный разговор при свидетелях, недовольно выплыла из кабинета.

Лариса сочувственно осведомилась:

— Достала?

Артем провел рукой по горлу.

— Не то слово. Каждый день какие-то тупые предлоги для встреч. И чего ей от меня надо?

Лариса закатилась от хохота.

— А вот об этом я тебе рассказывать не буду. Ты лучше наших женатиков порасспроси. Или лучше Рокшевского. У него опыта больше.

Артем поправился:

— Я не в этом смысле. Должна же она понимать, что ничего подобного от меня не добьется.

Лариса пожала плечами.

— Не знаю, не знаю. Вода камень точит, знаешь ли. А ты не камень. Да и возможностей у нее тьма. Вдруг соблазнишься?

Артем сердито возразил:

— Да на кой ляд мне эти ее возможности?

Лариса внезапно его поддержала:

— Я тоже думаю, что ни к чему. Ты ученый, что в тысячу раз надежнее, чем политик. Сегодня ее папочка в фаворе, а завтра в опале. Хотя урвать момент тоже важно. Как говорится, день год кормит. А может, и всю жизнь.

Артем невесело засмеялся.

— Иди-ка работать, меркантильная ты наша.

Лариса ушла, а Артем по-плебейски почесал в затылке.

— Как же мне избавиться от этой прилипчивой дамочки?

Олеся Викентьевна зашла в свой структурно-химический отдел. При ее появлении сотрудники тотчас прекратили разговоры, уткнувшись в мониторы. Прошла в свой кабинет, копию кабинета Артема. Села в кресло и неистово погрозила кулаком в пространство.

— Ну, Артем, я до тебя все равно доберусь! Рано или поздно, но ты будешь мой!

Ее прервал требовательный металлический голос:

— Пожарная тревога! Пожарная тревога! Всем немедленно покинуть помещение!

Олеся Викентьевна подскочила в кресле.

— Вот ведь свинство! Опять эта дурацкая учеба!

Она накинула на плечи роскошную норковую шубку, засунула ноги в высокие сапоги и выскочила в отдел. Сотрудники без особого энтузиазма занимались сборами. Олеся Викентьевна с упоением скомандовала громким начальственным голосом:

— Не копаться! В прошлый раз мы были предпоследними! Если кто будет задерживать отдел, накажу!

Сотрудники быстро зашагали к выходу, на ходу натягивая одежду. Олеся Викентьевна шла последней, пересчитывая всех по головам.

На улице уже стоял главный специалист по пожарной безопасности НИИ и фиксировал скорость появления отделов. К неудовольствию Олеси Викентьевны, ее отдел опять спустился предпоследним.

Сергей Михайлович, наблюдающий за эвакуацией сотрудников вверенного ему учреждения, индифферентно пожал плечами.

— Поскольку все спаслись, можете продолжать работу!

После разрешения босса люди не спеша потянулись обратно. Начальники не скрывали недовольства из-за сбитого ритма рабочего дня, а сотрудники реагировали кто как: кто радовался внезапной передышке, а кто досадовал на прерывание мыслительного процесса.

Артем, как член пожарной дружины, вниз не спускался, лишь отправил вниз сотрудников. Оставшись в одиночестве, посмотрел на скособоченный стол у окна, приготовленный для протеже олигарха. В голове мелькнула мстительная мысль: а не свести ли ее с Олесей Викентьевной для создания спасительного противобалансира? Но тут же отбросил ее как бесперспективную и даже опасную: не дай Бог эти упакованные дамочки сговорятся между собой, тогда ему и впрямь никакой жизни не будет!

Вечером продавщица в модном бутике, сложившая гору разных шмоток в объемные фирменные пакеты, изумленным взглядом проводила странную покупательницу и с подковыркой сказала напарнице:

— Никогда бы не подумала, что это жуткое барахло кто-то купит! Но теперь у меня премия будет обалденная, и все благодаря тебе!

Потрясенная напарница, отказавшаяся обслуживать эту самую покупательницу, считая, что та просто развлекается, меряя всякий неупотребительный хлам, в ответ только завистливо всхлипнула.