Паучиха. Книга II. Надя

Татьяна Владимировна Фильченкова, 2023

Вера с дочерью переезжают в Былинск. На новом месте можно начать жить по-новому. Но к чему стремиться, если все прежние мечты превратились в прах? Жить ради дочери? Станет ли Вера довольствоваться одной лишь ролью матери? А ещё Наденькина страшная сила. Сумеет ли ребёнок разорвать связь с Ирием и научиться преодолению?Судьба готовит Вере новые испытания. Чтобы спасти близких, она вновь окажется в долгу у Ирия и возьмётся за жестокую отработку.

Глава 7. Вяземский

Былинск менялся. Город поглощал деревню. На месте Кудесатово теперь шумел проспект Победы с новым кинотеатром и детским миром. От прошлого остался только исторический центр с причудливыми деревянными теремками.

Креп и Верин авторитет. Она никогда не ошибалась. О ней говорили как о непревзойдённом диагносте. А прозорливость и положение в профкоме привлекли к ней внимание главврача поликлиники, что пошатнуло положение Вербицкого. Зам всерьёз задумался о переводе и переезде, тем более что слухи о его романе с Пищуловой достигли ушей жены.

Праздничный вечер в честь нового 1958 года отмечали в недавно отстроенном ДК медиков. Столы расставили по периметру просторного зала торжеств, середина была отдана танцам. Вера с Аллой расположились на отведённых для профсоюза местах. После окончания официальной части с речами о важнейшей роли врачей в борьбе за дело коммунизма и пожеланий приближения его эры в грядущем году наконец-то заиграла музыка. К Матецкой подскочили сразу несколько желающих танцевать с ней. Следующий час она появлялась у стола только в короткие паузы, едва успевая сделать глоток газировки и промокнуть салфеткой разгорячённое лицо, как очередной поклонник вновь увлекал её в кружение вальса.

Веру приглашать не решались. Оставшись в одиночестве, ей приходилось принимать поздравления подхалимов, ищущих дружбы с профкомом. Вскоре стол заполонили открытки, апельсины и коробки с конфетами. От души «навеселившись», она ждала очередного возвращения Матецкой, чтобы попрощаться и под любым предлогом покинуть праздник. Но Алла вдруг решила, что танцев с неё достаточно, оставила партнёра посреди неоконченной мелодии и упала на стул рядом с Верой:

— Устала до чёртиков. Старею. — Она залпом осушила бокал шампанского и тут же вновь его наполнила.

— Не напрашивайся на комплимент, сама знаешь, что хороша.

— Кто бы ещё оценил по достоинству.

— Как посмотрю, недостатка в ценителях нет.

— Ой, о чём ты! Эти ценят только положение. Посмотри на них: руки потные, в глазах — раболепство.

Вера окинула взглядом зал и вдруг увидела солнце. Между вальсирующих пар в их сторону направлялся молодой мужчина. В ярком свете праздничной иллюминации его волосы отливали золотом. Незнакомец вручил подругам по коробке конфет, навис над столом, склонившись к Матецкой и что-то проговорил чуть не в ухо. За музыкой Вера не разобрала слов, но на просителя тот не походил: взгляд уверенный и чуть насмешливый, да и двигался без нервной суеты.

Как только мужчина отошёл, Алла брезгливо отодвинула вручённый им презент:

— Отдашь девчонкам.

— Кто это?

— Кирилл Викторович Вяземский, новый гинеколог. Переведён к нам из Горького.

— На заискивающего он не похож.

— Этот ещё хуже. До прошений не опускается, поскольку считает себя неотразимым, а женщины, по его мнению, спят и видят, как бы ему угодить.

— Не безосновательно. Он хорош. И как же ты должна ему угодить?

— Посодействовать в одном деликатном вопросе. Его сиятельство с позором выперли из партии. И вообще из города.

— Уж не за неугодное родство ли?

— Не смеши мои тапочки! Это не родство. Холопов по барину записывали. А в немилость он за моральное разложение угодил. Юноша наш амбициозен. Студентом соблазнил дочь ректора. Когда выяснилось, что барышня беременна, её отец во избежание скандала устроил им свадьбу. Вяземский только того и добивался. Стараниями тестя успешно окончил ВУЗ и миновал распределения в захолустье. Но более в услугах благодетеля не нуждался. В продвижении по работе стали полезны другие люди. В один прекрасный день молодая жена заглянула в отделение и застала в объятиях любимого супруга его начальницу. Далее последовали скандал и развод со всеми вытекающими. Он, конечно, клянётся, что не делал ничего дурного, лишь частным порядком проводил осмотр коллеги. Дескать, тесть в запале использовал своё влияние, чтобы сломать парню жизнь.

— А если и правда просто осматривал? — Вера поздно спохватилась, что не догадалась посмотреть свечение гинеколога.

— Верочка, не будь наивной. Я навела справки. — Алла зашептала в ухо: — Представляешь, он привязал заведующую отделением, даму с сединами, к кушетке и хлестал ремнём по голой заднице.

Вера вдруг представила себя на месте этой дамы и почувствовала жар внизу живота. Густо покраснела и поскорее увела разговор от порки:

— И что теперь?

— Да ничего. Восстанавливаем.

— Так ты ему веришь?

— Ни на грош. Но если мы будем раскидываться кадрами по всякой ерунде, из врачевателей в стране одни бабки-знахарки останутся.

Веру давно уже не удивляло лёгкое отношение Матецкой к супружеским изменам. Она и сама беззаботно окуналась в очередной быстротечный роман. Правда, в последнее время Алла будто потеряла вкус к любовным интригам. Может, и правда сказывался возраст.

— Мне показалось, что он увлечён тобой. — Вера хотелось подбодрить подругу.

— Пф-ф, я тебя умоляю… Парню всего двадцать семь, зачем мне ещё один ребёнок? Пусть ищет другую покровительницу. Да и вообще, надоело всё. Вдруг захотелось чего-то надёжного, настоящего. Крепкого плеча рядом.

— Ты по мужу скучаешь?

— Нет. Тот слабый был, всё мне прощал, дышал с замиранием. А надо такого, чтоб обуздать смог, чтоб я сама боялась потерять его.

Оркестр смолк. Мужчины провожали дам к их столикам, танцевальная зона пустела.

— Я, пожалуй, домой пойду, девчонок спать пора укладывать. — В наступившей тишине Вера произнесла это чуть не шёпотом.

— Подожди немного. Главврач должен тост поднять. Уйти сейчас будет неуважением.

Речь начальника заняла не более пятнадцати минут. Вновь заиграла музыка. Вера принялась складывать в сумку гостинцы для девочек, когда боковым зрением уловила золотое сияние. Она подняла голову. Через полупустой зал к ним шёл Вяземский.

— Кажется, он по твою душу. Ну, удачи, подруга, повеселись тут.

Однако гинеколог поклонился Алле и протянул руку Вере:

— Вы позволите?

От неожиданности та чуть не выронила сумку, но послушно поднялась навстречу. Он заметил хромоту и растерянно захлопал глазами.

— Не смущайтесь. Для танца мне нужно только надёжное плечо партнёра.

Веру позабавил конфуз этого самоуверенного красавца. Но — стоило отдать должное его выдержке — он быстро взял и себя, и Веру в руки. После первых неловких шагов Вяземский освоился с поддержкой и даже завёл дежурный разговор ни о чём. Вера давала короткие ответы, а сама невольно вспоминала рассказ о порке. И изучала свечение гинеколога. Зачем пригласил? Она не увидела и следа симпатии к себе. Впрочем, к Алле он тоже не питал никаких чувств, желал лишь подразнить неприступную даму. Всю сущность нового коллеги составляли амбициозные стремления. И никаких привязанностей! С последними аккордами он проводил Веру к столу, холодно кивнул и тут же забыл о её существовании.

Членство в профкоме Вера воспринимала как формальную необходимость для продвижения и заглядывала только на обязательные заседания. Очередное пришлось на начало февраля. Вера немного опоздала, остановилась в дверях и высматривала в зале Аллу. Тут заметила золотую шевелюру Вяземского. Матецкая сама помахала ей. Вера тихонько прошла и присела на свободный стул рядом с Аллой.

— Давно наш гинеколог в комитете?

— Недавно. Но уже одолел своей активностью. Кирюша рвётся к вершинам и использует любую ступеньку.

По окончании Вера едва не столкнулась с Вяземским у выхода. Он равнодушно кивнул, пропуская её. Кажется, даже не вспомнил.

Вера зачастила в профком. В ней вдруг проснулась необъяснимая тяга к общественной жизни, а вместе с ней и к собственной внешности. В дни заседаний Вера особо тщательно наряжалась и прихорашивалась. Алла заметила перемены в подруге:

— Этот шик для Вяземского?

— При чём тут Вяземский? Я не могу выглядеть лучше для себя? Просто потому, что мне так хочется?

— Можешь. Но ничего просто так не случается. Да не тушуйся! Я рада, что Кирюша оживил тебя, хоть он и не лучший представитель сильной половины.

Вяземский не просто привлекал Веру, ей казалось, что они похожи. Причина его холодности и сосредоточенности на карьере виделась в крушении личной жизни. Ведь Вера сама после расставания с Исгаром нашла спасение в работе. И тоже равнодушно относилась к противоположному полу. Но у Кирилла не было тепла даже к собственному ребёнку. Неужели бывшая семья обошлась с ним настолько жестоко, что стёрла эту любовь? Вера пыталась разобраться в его трагедии, но стоило погрузиться в свечение чуть глубже, как вдруг почувствовала стыд, будто намеренно подслушивала секретные откровения или читала чужие письма.

«Ну его к бесу! Он не просил помогать. И я не на задании. В конце концов, мне хватит сил разобраться на человеческом уровне».

Вяземский по-прежнему не замечал её и продолжал оставаться ледяным ребусом. Однажды Вера столкнулась с ним в узком проходе зала заседаний профкома и сама протянула руку для приветствия. Вяземский едва заметно усмехнулся и слегка коснулся её пальцев, будто боялся испачкаться, даже не пожал.

Вера поняла, что поддерживать знакомство он не собирается. Для сближения придётся искать другой способ. Она уже подумывала симулировать женское недомогание, чтобы стать его пациенткой, как однажды поздним вечером к ней заявилась Матецкая:

— Меня сегодня в гинекологию на консультацию вызывали. Я в ординаторской блокнот забыла. Собирайся, у Вяземского ночное дежурство. Я останусь с девчонками.

Ординаторская оказалась заперта. В тускло освещённом коридоре только из-под двери смотровой виднелась полоска света. Там Вера и нашла Вяземского, занятого заполнением журналов.

— Добрый вечер. Извините, что так поздно, Алла Владимировна оставила блокнот в ординаторской…

Он, не оборачиваясь, протянул ключи. Так же, не глядя на Веру, принял их обратно. Она переминалась в нерешительности. Попрощаться и уйти? И свести этим хитрость Матецкой на нет? А дальше снова ждать удобного случая для разговора?

Вяземский всё-таки оторвался от записей:

— Что-то ещё?

Вера неуверенно кивнула.

— Вы нездоровы?

— Почему вы так решили? Нет, я в порядке.

— Я рад. Если у вас ничего не болит — до свиданья.

Досадуя на собственную робость, Вера взялась за ручку двери.

«Он специально ведёт себя так, чтобы поставить меня в глупое положение? Или действительно думает, что я решила обратиться к нему с женскими проблемами? Так именно это я и собиралась сделать. Вера, смелее!»

— Простите, доктор, вообще-то меня кое-что беспокоит. — Она лихорадочно соображала, на что пожаловаться. Может, начать с отсутствия месячных в юности?

— Раздевайтесь!

— Раздеваться? — Вера надеялась, что он начнёт со сбора анамнеза, а не с осмотра.

— Вера? Я правильно запомнил? — Она кивнула. — Вера, я не окулист и не ЛОР. Если нужна моя помощь, придётся раздеться.

Она подчинилась. Оставшись в одной блузке, собиралась уже взобраться в гинекологическое кресло, как Вяземский остановил её:

— На кушетку, пожалуйста. Ложитесь на спину. — Он помог ей устроиться, затем слегка развёл бёдра. — Ну? Приступайте!

— К чему?

— Ласкайте себя.

— Как? Зачем?!

— Как обычно это делаете.

— Я так не делаю!

— Значит, начинайте.

«Это какая-то дикая игра? Я ведь могу встать и уйти. И на этом всё закончится. Придётся принять правила. — Вера неловко коснулась лобка. Рука будто занемела. — На что он надеется? Я уже шесть лет не испытываю желания. От его презрительного взгляда чувства не проснутся».

Вопреки её уверенности, тугой узел внизу живота распускался, разливался теплом по бёдрам. Естество просило большего. Она потянулась к Вяземскому. Он грубо оттолкнул её руку:

— Не отвлекайтесь!

От его холодного взгляда делалось нестерпимо стыдно, но вместе со стыдом оживали и обострялись другие чувства. Вера уже не могла остановиться. Подступившее наслаждение заставило выгнуться. Вера зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Вяземский дождался, пока она затихнет:

— Вам легче?

— Да, спасибо, — ответила она, не смея взглянуть на него.

— Замечательно. Теперь вы сможете справиться с недомоганием и без моей помощи.

Вера быстро оделась и выбежала из кабинета.

Ночные улицы были пусты. Мартовский заморозок забирался под распахнутое пальто, но не мог остудить пылающих щёк.

«Куда я бегу? Девочки с Аллой, меня ещё не ждут. Надо успокоиться и во всём разобраться».

Она заставила себя замедлить шаг. Как теперь вести себя с Кириллом? И значило ли для него хоть толику всё произошедшее? Срам-то какой! Но как удивительно проснулась чувственность! Вере казалось, что после Дара и Исгара она не сможет наслаждаться. Так что же произошло?

Вера остановилась, глубоко вдохнула холодный воздух, прислушалась к себе. Сжигавший её стыд вытеснил ставшие привычными терзания по демону. Она рассмеялась, ощутив непривычную лёгкость.

Алла не спала, ждала её возвращения. Вера не раздеваясь прошла в тёмную гостиную, опустилась на диван и сдавила виски пальцами.

— Как прошло? — Матецкая встала в дверях.

— Ой, не спрашивай…

— Да ладно! Ты была с ним на первой же встрече? Не ожидала от тебя такой прыти.

— Я не знаю, что это было. Вообще ничего не понимаю.

— Поделишься?

— Нет! Аллочка, прости, но мне надо побыть одной.

Матецкая пожала плечами, пробормотала: «Как хочешь» и ушла.

Вера терялась в догадках, что будет дальше. Несколько раз она собиралась посмотреть свечение Вяземского, но так и не решилась. К чему лишний раз убеждаться в его презрении? Спустя неделю после ночной встречи они столкнулись в профкоме. Кирилл сухо поздоровался и отвлёкся на текущие дела.

«Не слишком ли большое значение я придаю глупому случаю? Похоже, он и думать обо мне забыл».

У Веры почти получилось выбросить Вяземского из головы, но вместо мыслей о нём тут же вернулась боль по Исгару. За короткую передышку тоска будто расширилась, стала острее. Спастись от неё получалось только в воспоминаниях о позоре с Вяземским. А они меркли и стирались от времени. Промаявшись в метаниях между стыдом и тоской, Вера решилась вновь навестить Кирилла.

Как и в прошлую встречу, он оказался в смотровой.

— Что на этот раз забыла Алла Владимировна? — спросил, опустив приветствие.

Вместо ответа Вера сняла блузку и бюстгальтер. Подошла вплотную. Вяземский поднялся со стула, с усмешкой посмотрел в глаза. Затем схватил Веру за волосы и бросил грудью на стол. В кожу больно впились уголки журналов и историй болезней. В спину упёрлась ладонь, не давая подняться. Послышался звон пряжки ремня. Вяземский задрал юбку.

«Что, больше не играешь в неприступность? Всё-таки мужчины слабы перед желанием».

Ремень со свистом рассёк воздух. Ягодицы обожгло болью. Потом ещё и ещё. Вера кусала губы в кровь, чтобы не закричать. Порка прекратилась, когда у Вяземского устала рука.

И тут он овладел ей. Вера заскулила от боли и унижения. Даже Яшка не насиловал таким мерзким способом! Но поразило то, что ей удалось испытать наслаждение.

После всего, когда она застёгивала одежду трясущимися пальцами и пыталась привести себя в порядок, Вяземский наконец заговорил с ней:

— Вера, зачем ты приходишь? Тебе что, нравится всё это?

— Нет. Просто я хочу быть с тобой. Хочу самой обычной близости, как у людей. Это преступление?

Вяземский ухмыльнулся криво и пренебрежительно:

— Обычной близости… Хорошо. Когда ты свободна с утра?

— В четверг.

Он нацарапал адрес на клочке бумаги:

— Приходи в девять. Будет тебе «как у людей».

Вяземский назначил свидание в общежитии для одиноких медработников. Вера долго блуждала по длинным коридорам в поисках нужной комнаты. На стук никто не открыл. Она уже решила, что ошиблась дверью или попалась на очередной розыгрыш, когда наконец защёлкали замки. Прежде чем впустить её, Вяземский огляделся по сторонам. Убедившись, что в коридоре никого нет, позволил ей войти.

— Располагайся. Как видишь, удобствами нашего брата не балуют.

Комната была большой и светлой. Мебель простой, но добротной. Вера вспомнила ленинградскую каморку.

— Почти шикарно. Ты не видел, где приходилось жить мне.

— А сейчас как живёшь? Дослужилась до отдельной комнаты?

— У меня трёшка.

Кирилл присвистнул:

— Ого. Как посмотрю, руководство благосклонно к тебе.

— Так уж сложились обстоятельства.

— У меня они почему-то так резво не складываются. Перспектива на коммуналку маячит где-то в голубой дали. Не поделишься своими методами?

— Нет, это не твоё дело.

— Как скажешь. Тогда приступим к моему делу. Раздевайся.

Вера едва сдержалась, чтобы не ответить грубостью, и сняла платье. Вяземский завязал ей глаза шарфом и подтолкнул к постели.

— Ложись и жди. Я сейчас.

Скрипнула входная дверь. Стало тихо. Через минуту скрип повторился. Щёлкнул замок. Послышалась возня с одеждой и шлепки босых ног к кровати. Лёг рядом. Несмело коснулся груди, живота. Рука скользнула к бёдрам и тут же вернулась на грудь. Вера ожидала чего угодно, но не этих робких ласк. Горячие губы прижались к плечу. Она положила ладонь на затылок любовнику. Под пальцами вместо густой шевелюры оказался короткий ёжик жёстких волос. Сдёрнув повязку, она увидела перед собой испуганное лицо мальчишки, почти подростка.

— Лежи смирно. — Вяземский сидел на стуле и наблюдал. — Можешь не переживать, Василёк студент, здесь на практике, в городе никого не знает, а имён я ему не называл. Вася, смелее, хватит прелюдий, засади ей по-простому, как у людей…

Вера чувствовала себя тряпичной куклой, с которой творили всё что вздумается. После она бежала домой, пряча лицо от прохожих и повторяя бесконечной чередой: «Никогда больше! Больше никогда!» Но прошло несколько дней, отвращение притупилось, а на смену ему с новой силой навалилась тоска. Чем дольше Вера пряталась от воспоминаний об Исгаре, тем мучительнее было их возвращение. Стоило на время забыться, как они обретали свежесть и остроту, будто расставание с демоном случилось вчера, а не несколько лет назад. Спасаясь от терзаний, она вновь искала встречи с Вяземским. И так металась по бесконечному кругу от мерзости к отчаянию.

В августе Вербицкий покинул город и оставил пост зама по лечебной части. Вера заняла его место. После смены коллеги накрыли стол и отмечали назначение. В разгар торжества неожиданно появился Вяземский с огромным букетом.

— Быстро же у нас новости разлетаются. — Вера едва справилась с изумлением. Кирилл тщательно скрывал их отношения, а тут вдруг цветы у всех на глазах. Видимо, новая должность придала ей привлекательности, раз он так осмелел.

— Ты о чём? — Удивление вышло фальшивым. — Я просто решил встретить дорогую мне женщину и неожиданно попал на праздник. Может, хватит нам уже скрываться?

«Что ж с того? Я тоже не влюблена. Он моё спасение от пустоты, ниша, куда бегу от боли».

Девочки ещё не вернулись из лагеря. Вера впервые решилась пригласить Кирилла к себе. Осмотрев квартиру, он проворчал одобрительно:

— Годится. Только спальни я не нашёл.

— В ней не было необходимости.

— Ты меня разыгрываешь? У тебя, должно быть, десятки поклонников. Такая женщина не может не увлечь.

— Врать у тебя получается плохо.

— Вера, я говорю искренне!

Впервые он попытался быть нежным. Вера устала от долгих ласк и чувствовала только раздражение. Тело не откликалось. Кирилл пыхтел, злился, но тоже не мог возбудиться. Отчаявшись добиться готовности от мужского естества, ушёл курить в кухню. Вера отправилась следом. Он хмуро дымил в открытое окно, не заботясь о том, что его могут заметить соседи. Услышав её шаги, буркнул:

— Только не надо меня успокаивать!

Она впилась ногтями ему в спину. Он взвыл. На коже проступили багровые полосы. Обернулся с бешеным оскалом, схватил за горло, повалил на пол и уселся верхом на грудь. Свечение полыхнуло страстью.