Такая глупая любовь

Татьяна Веденская, 2016

Сегодня очень важный день для Маши – презентация дизайн-проекта, над которым она работала вместе с Робертом. Роберт… Когда она думает о нем, бабочки порхают в животе. Когда представляет, какой долгой и счастливой будет их семейная жизнь, в душе звучит музыка. Жаль, что Он не слышит этого дивного мотива, не догадывается о прекрасном чувстве девушки. Боже мой, но что случилось с презентационными материалами?! Они заляпаны и измяты! Маша не может упасть в грязь лицом перед возлюбленным! Унижение и стыд плохо сочетаются с любовью. Или все же случается?

Глава третья

Потеря потерь

Мама всегда говорила, что для любого человека самое важное — никогда не терять уважения к себе. В любой ситуации надо вести себя достойно и сохранять человеческое лицо. Это подразумевало, что стучать по компьютеру кулаком, всхлипывать и тихо материться значило вести себя недостойно и потерять человеческое лицо. Что ж, именно это и случилось с Марией Андреевной Кошкиной, когда она окончательно убедилась, что все файлы по ее проекту из ее компьютера исчезли. Не просто исчезли — ощущение было такое, будто их никогда там и не было.

Мир словно раздвинул свои границы и оставил Машу висящей в пустоте и одиночестве — только она и компьютер с кошачьим лицом.

— Папка так и называлась: «Русское раздолье». Но не могла же она просто исчезнуть? — Маша перегружала компьютер в третий раз, и каждый раз эта процедура занимала значительно больше времени, чем всегда. Обычные штучки: когда с тобой происходит что-то плохое, время начинает течь куда медленнее. Проверено на пробках и зубных врачах. Результат перезагрузок каждый раз оставался тем же самым — папка пропала.

Мало того — папка, даже на почтовом сервере Маши исчезли все ее письма за последний месяц. Как корова языком. Бред! Параллельная вселенная. Маша судорожно копалась в компьютере, даже зашла в корпоративную почту со своего смартфона — с тем же результатом. Письма вроде значились в ящике, да только когда Маша нажимала на «иконку», выплывало сообщение «письмо не найдено на сервере».

Только через полчаса безуспешных попыток найти черную кошку в темной бездне компьютера Маша признала страшный и ошеломительный факт: файлов действительно нет. Она вскочила и побежала в серверную, ее трясло от ненормальной дозы адреналина, а где-то внутри уже рождалась надежда на то, что это все связано с ящиком-спрутом, который держал в своих пухленьких руках Степка. Может быть, он перебросил все файлы со старого сервера на новый?

Может быть, у этой проблемы все же есть какое-то решение и труд трех месяцев не исчез вот так, за один миг?

— Стоп, стоп, стоп, говори помедленнее! — Степка выставил вперед обе руки и попытался остановить Машу, чтобы она не наломала дров в его королевстве. — Я тебя не понимаю. Какие файлы?

— Все! Все файлы и письма!

— У тебя что, все файлы пропали? Вообще все? А ты в последнее время никуда не заходила?

— В кафе я заходила, — пожала плечами Маша. — Кофе выпила.

— О господи! Маша! В интернете ты никуда не заходила? То, что ты описываешь, похоже на вирус. Дай я посмотрю. — И Степка подсел к одному из нескольких запыленных мониторов. Он отложил джойстик в сторону и раскрыл сетевой каталог, объединяющий всю их систему в единый живой организм. Каждый компьютер имел свое место, статус и положение в их общей иерархии. К примеру, Щучкин компьютер хоть и был виден в сети, но доступа к нему не было даже у Степки. Нужно было вводить дополнительные пароли. Впрочем, не очень-то и хотелось.

— А как же мог вирус проникнуть? Ведь у нас антивирусник?! — развела руками Маша. — Неужели ничего нельзя сделать? Я не переживу. Я просто не смогу все это повторить. Там же все…

— Постой, вот же файлы, — вмешался Степка. Маша бросилась вперед, чуть не опрокинув чашку с крепким холодным чаем, который Степка постоянно цедил и время от времени обновлял — по мере необходимости.

— Где? Покажи?! А почему они у меня не отображаются? — Маша прошерстила взглядом экран.

— Потому что у тебя за твоими котиками вообще ничего не видно, — хмыкнул Степка, но Маша вдруг хлопнула рукой по его компьютеру — самому, между прочим, любимому, и Степан повысил голос: — Ошалела, да?

— Это не те файлы! — крикнула Маша зло. — Чего ты мне показываешь? Это старые проекты.

— Ты сказала — не осталось никаких файлов. А тут — море файлов. И в почте тоже. На чемодан, гигабайт файлов. Ты же не уточняла каких. Ты, знаешь, выражайся яснее, — бубнил Степка, пока Маша лихорадочно открывала папки. — И поосторожнее, а то у меня тут тоже все сотрешь. Так что пропало-то?

— Господи, я пропала! Понимаешь ты, а?

— Ты пропала? — опешил Степка. — Тут архиватор бессилен.

— Весь проект. Сегодняшнее совещание! Ты понимаешь, что меня уволят! — Теперь Маша выглядела совсем не так, как всего час назад. Растрепанные волосы, заплаканные глаза, дрожащие руки. На белоснежном платье — пятно, от чего — неведомо, но явно от чего-то тут в серверной поставленного. Помаду Маша от нервов давно съела. Степа посмотрел на Машины сжатые кулаки и огорченно замотал головой. Он давным-давно уже не видел Машу такой. Последний раз — когда они заканчивали школу и Машу чуть было не лишили золотой медали. Училка-химичка невзлюбила Машу, устроила ей показательную порку, а именно — персональную контрольную, где было сто вопросов по всему курсу химии. Маша ответила на девяносто восемь, а та стерва возьми да и влепи четверку. Тогда Маша была вот такой же — на пугало похожей. Потом, правда, Татьяна Ивановна сходила в школу и «просто поговорила» с химичкой. Уж кто знает, что именно Татьяна Ивановна сказала, но та результаты этой липовой контрольной отозвала, и медаль Маша получила.

Татьяну Ивановну боялись все, кроме ее пациентов. Пациенты ее обожали.

— Слушай, не нагнетай. Не стоит таких волнений, — попытался успокоить ее Степа. — Может, тебе чайку?

— Совещание — через час!

— Мы найдем твои файлы, — пообещал Степка, но голос его звучал неуверенно. Однако даже этого было достаточно, чтобы огонь надежды загорелся в девичьих глазах. — Какие именно хоть пропали?

— Да все! Папка целая. Все рабочие материалы, графика, рисунки. У меня дома были распечатанные варианты, так и их братец испоганил.

— А это идея. Ты работала дома? Ты дома их сохраняла? — Степа нервно чертил линию от одного угла серверной до другого. На все уходило пять секунд в одну сторону, пять в другую.

— А что?

— Мы можем попробовать достучаться до твоего домашнего компьютера дистанционно. У тебя брат дома?

— Они уехали в санаторий, — покачала головой Маша. — Да к тому же дома я тоже заходила на сервер и работала с нашими файлами. Я не загружала их на свой диск, работала в «облаке».

— Не скачивала? — грустно уточнил Степка.

— Нет. — Маша вдруг затряслась, и Степка понял, что ее глаза снова наполнились слезами. — Я не хотела путать файлы. Знаешь, как нам трудно отслеживать изменения. Вот я и хранила все на серверах фирмы. Думала, так будет проще. И документы в порядке.

— Ну тише, тише, тише, — только и придумал что сказать Степа. Маша уселась на его стул и уронила лицо в ладони. Она замолчала, и это молчание было хуже, чем ее плач. Степа аккуратненько взял Машу за плечи и откатил от компьютера в сторону вместе со стулом. Затем он принялся колдовать над техникой. Когда Степа работал за компьютером, он был похож на сумасшедшего пианиста, увлеченного музой. Его руки взлетали и опускались, он то бросался вперед, то отскакивал назад и кривился, словно от боли.

— Ты вчера тут была? — спросил он.

— Конечно, была. Я работала почти до ночи. Мама мне потом знаешь какую истерику устроила! Последний вечер, я остаюсь одна, мне нужно дать миллион инструкций, а меня нет. Я еле отбилась…

— Маш, ты не могла сама случайно стереть файлы с сервера? — аккуратно спросил Степа. Реакция была ожидаемой: ядерный взрыв. Маша встала со стула, отряхнула платье, подняла заплаканные глаза на Степу и просто несколько мгновений помолчала. Степка знал — лучше бы она орала. А так еще секунда, и она развернется, уйдет и обидится навечно.

— Ничего не нашел? — спросила она, приложив все усилия, чтобы сдержать эмоции. Степа посерьезнел и мотнул головой. Он потер подбородок.

— Я еще не все посмотрел. Но есть хорошая новость и плохая. С какой начать?

— Думаешь, это смешно? — едва проронила Маша ледяным тоном. Степа откашлялся и снова уставился в компьютерный экран.

— Просто в журнале действий…

— Что в журнале действий?

— Вот запись. Написано, что вчера в восемь вечера с небольшим… папка была стерта.

— Что? — ахнула Маша, вглядываясь в меленькие строчки на экране, словно надеясь найти там ответы. — Не может быть. Я ничего не стирала.

— В восемь вечера ты же была тут? — спросил Степа осторожненько. И на всякий случай отставил подальше чашку с чаем.

— Да, я была тут, и что? Ты во мне сомневаешься, Степочка? — пробормотала Маша мертвенно-тихим голосом.

— Нет-нет, что ты! — Степа поднял руки вверх. — Просто мне кажется это довольно важным — что ты была тут.

— И что, там написано, что я сама стерла файл?

— Там написано, что файл стерт, — грустно кивнул Степа. — Конечно, это не обязательно значит, что это была именно ты. Это даже не обязательно означает, что файл был стерт именно тут, в офисе. С другой стороны, у тебя ведь доступ под паролем, верно? Может быть… а твой брат не знает пароль доступа к твоему пользователю?

— Нет, не знает. Я его даже к компьютеру не подпускаю. А уж чтобы он зашел на сервер фирмы, да через специальную программу, да ввел пароль и стер все мои файлы…

— Не все. Только одну папку.

— Все нужные файлы. — В голосе Маши зазвучал металл. — Знаешь, сколько у меня папок в компьютере? Миллион и маленькая тележка. Они в разных каталогах, у них — своя структура, свои обозначения, которые знаю только я. Не кажется тебе, что это слишком невероятно?

— Но если ты их не стерла, тогда что? Кара божья?

— Ага, карма. А что, если это вообще был ты?

— Я?

— Ты, Степа, — кивнула Маша. — У тебя-то ко всему доступ есть. Вот ты чай тут пьешь, я видела, как ты бутерброд на клавиатуру клал.

— Ты считаешь, что я бутербродом стер все твои файлы? — возмущенно воскликнул Степан.

— Не все, а только «Русское раздолье» чертово, над которым я три месяца работала! — взвыла Маша. — Я не знаю! Просто не знаю, что и думать! И знаешь, что самое обидное? Что времени думать у меня вообще почти не осталось.

— Только не паникуй, Машка. Что-нибудь придумаем.

— Если ты не придумаешь сейчас с десяток гигабайтов графических файлов с картинками и чертежами, то мне останется только собирать вещи. Щучка выкинет меня в три счета. Думаешь, он станет слушать весь этот бред про карму?

— Да уж, Хьюстон, у тебя проблемы, — согласился наконец Степа. И повисла тяжелая, как топор, пауза.

— Слушай, а восстановить файлы нельзя? — прошептала Маша, глядя на круглые часы на стене. — Ведь ты ж программист, ты все можешь. Может быть, они не до конца удалились, а? Может, там где-то они еще лежат в какой-нибудь корзинке? Я не знаю, вот я когда в телефоне фотки удаляю, они все равно какое-то время торчат среди «недавно удаленных». Ведь ты говоришь, все случилось только вчера?

— Ты понимаешь, что это не могло произойти случайно? Не бывает таких случайностей. И вирусы такие еще не написали, чтобы именно твой последний проект слопать.

— Ты к чему клонишь, подлец? Что я сама их постирала?

— Ну… самое рациональное объяснение обычно и есть правда. Ты вчера не пила, а? У тебя вроде родаки уехали?

— Я ничего не удаляла! — чуть ли не взвизгнула Маша, с трудом подавив желание стукнуть Степу его же чашкой. Тот вздохнул и покачал головой.

— Хорошо, но кто-то же удалил файлы, а затем удалил их из корзины. И та же история с почтой. Ты никогда не видела надписи, когда удаляла файлы, «файлы будут удалены без возможности восстановления»? — язвительно переспросил Степа. — Может, не стоит нажимать на кнопочку «о’кей», пока не прочитала всех предупреждений? Может, их не просто так люди писали?

— Ну тебя, Степка.

— Дай мне хоть какое-то время, — пробормотал он. Но время текло неумолимо.

— Что мне делать, Степа? До совещания осталось, я не знаю… — Маша не сводила взгляда с часов. — Пятнадцать минут?

— Может, позвонить Щучке, перенести совещание? Объяснить ситуацию? — предложил Степа, хотя по его лицу было видно, что он и сам не верит в то, что этот поворот действительно возможен. Объяснить что-то Щучке, а тем более попросить его о чем-нибудь…

— С таким же успехом можно идти и копать себе могилу, — бросила Маша. — А я ведь так много сделала для этого чертового проекта! Это так несправедливо! Я совсем не хочу быть похоронена под табличкой «Она не умела нажимать кнопку сохранения».

— Я буду приносить тебе цветы, — пообещал Степа с сочувствием, за что тут же получил подзатыльник. Не слишком сильный, но все же «огреб», как говорится.

— Не приноси мне мертвые цветы, лучше посади их на моей могилке. Полукругом — синие васильки, желтые нарциссы. А лучше — сделай альпийскую горку.

— Сделаю, — кивнул Степа. Маша огляделась, скользнула взглядом по комнате, где они со Степкой столько раз прятались от начальства, лазили в сети, играли в «ГТА»^[1]… Хорошо, когда у тебя на работе друг — системный администратор.

Хорошо, когда у тебя есть работа!

— Я пойду, мне надо готовиться. Только бы Роберт был на месте, — пробормотала Маша и встала. Пятно на подоле белого платья раздражало и забирало последние остатки уверенности в себе, но переодеваться было не во что и некогда. Придется идти умирать в белом.

— Может, сбежать? — предложил Степа, когда Маша открыла дверь на выход.

— Нужно уметь, когда придет время, посмотреть в глаза людям, целящимся в тебя из «беретты».

— Да ты оптимистка!

— Результат расстрела все равно не изменится, но память о тебе будет другой, — пробормотала Маша, невольно повторяя фразу своего отца. Правда, он обычно это говорил, когда ему нужно было идти и в чем-нибудь признаваться маме.

Маша вышла из серверной, глядя в пустоту перед собой. Однажды она видела, как Щучка увольнял одного дизайнера. Это было страшно, унизительно. Щучке же доставляло своеобразное удовольствие. Маша постаралась не думать, что она станет делать со своей жизнью, если ее уволят.

Не если, а когда!

Господи, вся ее жизнь — в этой работе. Даже личная жизнь — и та была здесь, в кабинете за стеклянной дверью. Самое обидное, что вряд ли ей когда-нибудь удастся узнать, как же так, что же произошло! Может быть, она и вправду впала в какое-нибудь забытье и вытерла собственную многомесячную работу, а затем еще подвела мышку к значку корзины и бессознательно удалила содержимое корзины?

Любой психолог бы сказал, что Маша подсознательно не хотела этого проекта, его ответственности и связанных с ним возможностей. Но это было не так. Она хотела! Психологи порой просто идиоты, набитые штампами и фантазиями. Уж лучше думать, что у нее было временное помешательство на почве любви!

Маша распрямила плечи, откинула длинные блестящие каштановые волосы на спину и пошла навстречу судьбе. Она пересекла длинный коридор, стены которого были увешаны фотографиями уже исполненных ими работ. Как часто она пробегала тут, даже не обращая внимания на стены… Всегда казалось, что для этого будет еще море времени. Вот работа целой группы дизайнеров и архитекторов по проектированию нового музея изобразительных искусств в Ярославле. Маша не участвовала, она еще не работала тогда на фирме, только заканчивала институт. А вот ансамбль из нескольких офисных зданий, они уже построены на Бережковской набережной. Рабочую группу возглавлял Роберт. Говорят, тендер от заказчика тогда удалось выиграть только благодаря тому, что Левинский гениально вписал здания в существующий архитектурный ансамбль исторического места. Это был проект, за который в прошлом году Роберт получил приз в Берлине. Статуэтка стояла у Роберта в кабинете, и Маша знала, что он очень этой наградой гордился. У него были и до этого какие-то поощрения, но международная — первая.

В просторном холле уже вовсю шла работа, появились люди — секретари Людмила Михайловна и Жанна. Людмила Михайловна была мать-земля, а Жанна — длинноногая красотка с прекрасным английским — их личная офисная женщина-вамп. У Людмилы Михайловны в столе лежали кучи схем для вязания спицами. Жанна выглядела так, что мужчины, приходившие в офис, буквально падали и сами в штабеля укладывались. Людмилу Михайловну все любили за то, что она постоянно приносила из дома домашние пирожки, а Жанну уважали за аккуратность, за грамотные профессиональные консультации, которые она давала по телефону. С завидной регулярностью Людмила Михайловна изготавливала очередной сто первый платок, отличающийся от предыдущего только цветом и рисунком. С такой же регулярностью Жанна приходила на работу в очередном умопомрачительном наряде, одного взгляда на который хватало, чтобы заподозрить, что размер зарплаты Жанны радикально отличается от зарплат рядовых дизайнеров.

Неужели она больше никого из них не будет видеть? Не сможет приходить сюда каждый день?

За столом наискосок от Машиного сидела ее коллега, дизайнер Юля — вечно замороченная чем-то девушка лет двадцати пяти, с которой ни у кого дальше «привет-пока» отношения не складывались, — закрытая, вся в себе. Но чертежи хорошие, и вкус есть. И никогда не претендовала на большие проекты, все больше по частным заказам и дизайну квартир.

В другой стороне зала прямо на рабочем столе сидел и болтал ногами Павлик, их водитель, он возил Щучку, приносил ему кофе и сплетни. При виде Павлика Маша вся подобралась и смастерила самое непроницаемое выражение лица, на которое только была способна. Маша шла в кабинет Роберта. Он был ее путеводной звездой — вот уже несколько месяцев как, а теперь еще стал и последней надеждой. У Роберта должен был сохраниться маленький презентационный фильм, который Маша пересылала ему пару дней назад по почте. Он-то ведь его не удалял? Впрочем, Маша уже не знала, чего и ожидать.

Ничего хорошего.

Роберта не было на месте. Тупик. Осмелев от отчаяния, Маша сунула нос в его офис. За стеклянной дверью приятно пахло туалетной водой, которой Роберт пользовался. В уголке мерно жужжал персональный кулер Роберта, играла какая-то тихая музыка. Это было странно, непривычно — стоять здесь в отсутствие хозяина, но, если что, она могла сослаться на ужасную, патовую ситуацию, в которую попала.

На столе у него царил королевский порядок — все вещи на своих местах. Ручки, карандашики, листочки и стикеры, журналы по архитектуре, справочники. На стене — доска для рисования маркерами, исчерченная какими-то графиками. Машин рабочий стол — скопище семейных фотографий, плюшевых игрушек, подаренных на праздники, а также бумажек, чашки в виде божьей коровки — с крышечкой, чтобы чай лучше заваривался. На стенах у Роберта — сертификаты, большая часть — на английском языке. Роберт много ездил, часто участвовал в международных проектах, учился.

— Маша? Что вы тут делаете? — Мягкий голос звучал удивленно, Маша резко развернулась и увидела Роберта, стоящего в дверях. Может быть, еще не все потеряно? Может быть, он сможет ей помочь, решит ее как-то прикрыть.

— Я… у меня случилось нечто ужасное.

— Что такое? — Роберт нахмурился. — Я могу помочь?

— Я не знаю. Правда, я не понимаю, как это могло случиться, но весь мой проект… Вся папка исчезла. Оказалась стерта. И даже почта почти вся пропала.

— Это невозможно! — ахнул Роберт. — Кошмар!

— Да, да, кошмар. Может быть, вирус. Я хотела узнать, сохранился ли у вас файл с моим фильмом. Если честно, я просто ума не приложу, что мне делать! — Маша увидела, как на красивом, умном, тонком лице отразилось беспокойство.

— Маша, вы имеете в виду видео для презентации?

— Да! Его! — От беспокойства она уже и говорит так, что ее невозможно понять.

— Да-да, конечно. Файл у меня тут, — И Роберт прошел в кабинет. Но тут…

— Что ты несешь! — Голос возник как из ниоткуда, а затем и сам его владелец появился на пороге кабинета Левинского. — Я не ослышался? Мария, ты не повторишь еще раз — для нас?

Ее самый страшный кошмар, ее босс, ее Щучка стоял в дверях и смотрел на Машу, улыбаясь только лишь одними губами.

— Б-Борис Яковлевич… — От волнения Маша даже заикаться начала. Уж его-то она тут никак не рассчитывала увидеть. Черт, черт, черт! Но вот он, стоит в дверях, растягивает губы в улыбку Чикатило и, о нет, боже, раскидывает руки в добродушном жесте. А за его спиной — и это уж совсем невероятно — с самым невозмутимым видом стоит и с интересом наблюдает за происходящим еще один мужчина. Его руки в карманах джинсов, рукава его тонкой размахайки закатаны, и волосы на руках видны. На руке — часы с кожаным ремешком. Он улыбается и смотрит на Машу. Смотрит с интересом, как на мышь в мышеловке.

— Николай Николаевич, вы не подождете нас на террасе? Погода чудесная, сейчас принесут напитки. У меня тут проблема с… персоналом. — Борис Яковлевич обращался к утреннему незнакомцу с таким пиететом и заискиванием, что Маша похолодела. Это кому же она, получается, нахамила с утра пораньше? Николай Николаевич? Гончаров, что ли? Не может быть! Дон Корлеоне, их главный заказчик. Только не это!

— Кажется, теперь помощь требуется не мне? — рассмеялся этот самоуверенный товарищ и безо всякого стеснения посмотрел в Машины наполненные ужасом глаза.

Примечания

1

«ГТА» (от англ. GTA — Grand Theft Auto) — компьютерная игра об автоугонщиках и их преследователях.