Обыкновенный волшебник

Татьяна Веденская, 2014

Отчаявшись найти ответ на вопрос «почему мне так не везет?», многие из нас предполагают: «Это сглаз!» Так и Василиса, испытав первые разочарования взрослой жизни, решает, что пора почистить ауру. По совету своей тетки она обращается за помощью в центр к целителю Страхову. Красивый, уверенный, образованный, он словно обладает необъяснимой властью над сознанием Василисы. Девушка не может выскользнуть из-под его чар.

Глава 3

У московского лета вроде бы проснулась совесть — оно сподобилось выдать несколько совершенно чудесных солнечных дней подряд. Любые депрессии отступают, когда ты лежишь на траве в Александровском саду и щуришься от яркого света, нежишься в струящемся тепле от лучей нашей всенародно любимой звезды. Лежать и щуриться я могла сколько мне влезет — больше делать было совершенно нечего. После отказа в «Новой Первой» я продолжала купаться в ледяных волнах моей черной полосы. Я решила не отступать и попробовать пробиться в другое издание — желательно, такое, где смогу делать то, ради чего пошла в журналистику, — буду писать большие интересные статьи о важных вещах. Что ж, наивная чукотская девушка — как всегда.

Очередное собеседование закончилось фиаско, что меня лично уже не удивляло. Не везет так не везет. В редакции еженедельника «Бизнесмен», как мне показалось, вообще очень удивились моему визиту и тому факту, что я в принципе решила включить их в список моих потенциальных работодателей. HR-щик с недоумением просмотрел мое резюме, проигнорировал красный диплом (зачем он вообще мне нужен, интересно) и спросил, чего жду от нашей с ним встречи. Я принялась бубнить о том, что карьера репортера всегда была моей главной мечтой, что в институте много занималась темой журналистских расследований, что могу быть полезна им в качестве если уж не корреспондента, то его помощника. Также умею варить кофе. Могу таскать пироги от тетки, если это станет условием получения места.

— А почему бы вам не выбрать для себя какое-то более «женское» издание? — после долгой паузы поинтересовался кадровик. — Кулинария, дом, психология — вот это для вас будет куда более уместно.

— Что вы имеете в виду? — сощурилась я. — У вас что, есть какие-то проблемы с женщинами-журналистами? Вы считаете, что мужчины способны на большее, чем женщины?

Кадровик немедленно замолчал. Опытный. Не хочет иметь претензий по поводу дискриминации, подлец. Обдумав хорошенько мой вопрос, кадровик наконец ответил, что женщин-журналистов он лично любит даже больше, чем афроамериканцев и таджикороссиян. Но предложить мне им все равно нечего, так как у меня не имеется буквально никакого опыта в сфере «серьезной» журналистики. А кофе у них аппарат варит.

Опыт в серьезной журналистике у меня действительно отсутствовал, так как под опытом подразумевалось наличие публикаций в «серьезных» изданиях — таких, как «Ведомости», «Российская газета», «Известия» или, еще лучше, «Moscow Times». Этого у меня не было, потому что статьи от внештатников они никогда не берут. Заметки в студенческой газете не в счет. Все, что печатала «Новая Первая», — тем более.

Я перевернулась на живот, позволив солнцу вцепиться в мои оголенные плечи. Как же хорошо! Да пошли они все в пень, еще обо мне услышат. Пусть он мне не рассказывает о том, как любит женщин-журналистов. У них в редакции женщины встречаются только в отделе так называемой «культурки» — искусствоведы, театральные критики, литераторы. Никого в поле. Потому что это не женская работа, верно? И кому какое дело, что именно этой не женской работой я бы хотела заниматься!

Впрочем, сейчас я уже готова заниматься любой работой. Не ради искусства, а ради денег. Пашка уже увез три мои коробки в нашу коммуналку, потому что ему «все равно надо было догрузить такси». Делать нечего — я вздохнула и полезла в сумку за телефоном, звонить в теткин центр. Раз все остальное не работает, будем пускать в ход тяжелую артиллерию. Начнем колдовать.

— Добрый день, центр «Сила жизни», меня зовут Арина, чем могу помочь, — слова вылетали из трубки, как пули из пулемета «Максим». Та-та-та, ровные, чеканные, без паузы, не замедляясь.

— Здрасте, — пробормотала я, оторопев от напора.

— Слушаю вас! — услышав голос с обратной стороны, Арина стала говорить медленнее и нежнее. — Что вы хотели? Какая у вас проблема?

— У меня? Мне нужно записаться на семинар.

— На какой? — ласково ворковала Арина.

— Он, кажется, называется «Сияющая аура», — пробормотала я, испытывая почему-то смутное чувство стыда. Как будто виновата в том, что запустила вконец свою ауру. А людям теперь ее восстанавливать.

— Но запись на ауру уже закрыта. Семинар начинается завтра, все места заняты, — растерялась Арина. Я тоже растерялась, потому что к такому повороту событий не была готова.

— И что же делать? А когда следующий семинар?

— На ту же тему? — спросила Арина с отчаянием в голосе. — Ну что вы, это же семинар редкий, он у нас только раз в два месяца открывается. Теперь только в сентябре, не раньше.

— Ах, как жаль, — расстроилась я. Правда, расстроилась. Что же мне теперь, с плохой аурой жить дальше? — А тетя мне сказала, что меня возьмут.

— Тетя? — воспылала надеждой Арина. — А кто у вас тетя?

— Любовь Милютина. Она у вас тоже занимается, — пробормотала я. — Только на другом семинаре.

— Ах, да. Нашла! — обрадовалась Арина. — Подождите минуточку, я уточню.

— Не вопрос, — заверила ее я. Но кто же знал, что ее минуточка продлится все пятнадцать. Я лежала на траве, слушала, как музыка играет в моем телефоне, и злилась. Я тут за собственные деньги вам звоню! У меня, между прочим, их почти нет. Я без работы, у меня черная полоса. Сейчас, может, назвоню вам тут больше, чем стоит пирожок с капустой. А я бы в таком случае предпочла пирожок.

— Алло, вы еще там? — поинтересовалась Арина нежным голосом. Я вздрогнула. Уж больно неожиданно она появилась обратно в эфире.

— Тут. Я вообще-то с мобильного звоню, — недовольно пробормотала я. Арина проигнорировала это сообщение.

— Я обо всем договорилась. Вас возьмут! — радостно сообщила она, и мое раздражение улетучилось. Чего я тут бурчу вообще? Девушка работает, старается. Идет мне навстречу. Если бы наша Леночка в редакции была такой, у нас было бы втрое больше рекламодателей.

— Правда?! Супер! — обрадовалась я. Арина заверила меня, что все будет просто прекрасно, и записала меня.

— Вы тоже Милютина, да? — уточнила она.

— Нет-нет, я Ветрякова.

— Как-как?

— Василиса Ветрякова. Первое «В», как Василиса, — пояснила я, а то меня вечно то Петряковой, то Метряковой, то еще бог весть как записывают. Арина повторила — все правильно. Записала мой телефон и сообщила, что завтра на занятия нужно принести спортивную форму и бутылку чистой воды без газа. Я «порадовалась» — похоже на то, как мы ходили на физкультуру. Надеюсь, тут не заставят сдавать нормативы или бегать кросс.

— Ну что ж, ждем вас завтра. Оплату тогда завтра и проведем, да? У вас двадцать процентов скидка, — Арина воистину приносила только благие вести.

Пашка, конечно, не одобрил. Мужчины, казалось, не сговариваясь, занимали идентичную позицию по отношению ко всему, что оказывалось выше их понимания. Как будто в них встроен какой-то код, отметающий все лишнее как чушь и муть.

— Но я же не лезу в твои «танчики», — возмутилась я. — Какой у тебя уже уровень? Весь Интернет победил?

— Мои танчики — бесплатные, — возразил он. — А ты сливаешь наши деньги на всякую ерунду.

— Считай это моим журналистским расследованием, — обиделась я. — И не такие уж это большие деньги.

— Но мы могли бы купить нормальный письменный стол, — злился Пашка. Я пригляделась к нему повнимательнее. Говорят, чтобы узнать человека по-настоящему, с ним нужно съесть пуд соли. Мы с Пашкой свой пуд уже слопали в общаге, сто пудов. Однако иногда мне кажется, что я его совсем не знаю.

— Купим письменный стол потом, в следующий раз.

— Да черт с ним, со столом. Я волнуюсь за тебя, — Пашка взял меня за руку и посмотрел в глаза. — Что с тобой происходит? Ты что, правда, веришь в эту чушь?

— Ни в какую чушь я не верю. Просто хочу посмотреть. И написать статью, — пробормотала я, подумав, что в будущем нам следует поточнее разметить наши внутренние границы, ведь сейчас Пашка явно зашел на мою территорию. Приперся — и топчется грязными башмаками по моим интересам.

— В таком случае почему за твой семинар не платит редакция? — скривился он. И тогда я встала и вышла из комнаты. Последняя ночь в общаге, а я уже жалею о том, что согласилась съехаться? Уходя, на всякий пожарный случай хлопнула дверью. Эмоции не стоит сдерживать, но все же хлопнула я не слишком сильно. Был случай, когда эта дверь в аналогичный момент просто слетела с петель и упала на человека в коридоре.

Разозлившись на Пашку, я вышла раньше, чем надо, и дошла до этого центра пешком — пешие прогулки всегда меня успокаивали. В детстве в Ярославле мы с мамой очень часто бродили по городу, по набережным и разговаривали обо всем на свете. Она останавливалась, чтобы купить мне мороженое. Иногда, если погода была хорошей, такой, как сегодня, мы заворачивали в парк и катались на аттракционах.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза от воспоминаний. Ярославль всегда был залит солнцем в моей памяти. За пять лет забылись все пасмурные дни. Если бы мама была здесь, в Москве, со мной, сейчас мы бы с ней обязательно пошли гулять. Но она никогда не была в Москве. А я подошла к длинному пятиэтажному зданию, оштукатуренному в розовый.

Психоэзотерический центр «Сила жизни» располагался на первом этаже жилого дома неподалеку от метро «Новослободская». У центра имелся отдельный вход, маленькое крылечко с навесом из кованой бронзы. Я позвонила — и домофон тут же зажужжал, пропуская меня внутрь. В небольшой прихожей на двух диванах и нескольких стульях расселись люди, в основном женщины. Имелась пара мужчин, но они как-то забились в углы. Женщин было много, они с трудом размещались на имеющихся сидячих местах. Многие возбужденно что-то обсуждали. Я оглянулась и нашла улыбающуюся девушку, сидящую за офисным столом. Секретарь махнула мне рукой, чтобы я проходила к ней.

— Вы на семинар? — спросила она дружелюбно, и я узнала ее голос.

— Да. А вы, наверное, Арина? Мы с вами вчера разговаривали, — напомнила я, оглядываясь по сторонам. На стенах прихожей висели какие-то дипломы, но больше всего было рисунков и фотографий, сделанных на занятиях, как я понимаю. Атмосфера царила самая что ни на есть непринужденная. Я обратила внимание, как одна из женщин встала с дивана, прошла к небольшой двери и открыла ее — за ней обнаружилась крошечная кухня. Кто-то присоединился к ней, достал из сумки пачку каких-то то ли конфет, то ли пастилы.

— Да, я помню, — усмехнулась девушка. — Василиса Ветрякова. Первое «В». Редкое имя.

— Это да, — кивнула я. — Мама дала.

— Красивое, как из сказки, — улыбнулась Арина, открывая какую-то программу в компьютере. Она приняла у меня оплату, сказала пару слов о том, что за семинар это будет. Общие слова, ничего конкретного, кроме того, что наш гуру — уникальный человек, создатель самого метода восстановления ауры.

— Это тот, с кем работала моя тетя? — поинтересовалась я.

— Я не помню. Ах, да! Она же с ним и на семинар ходила, и работала приватно, а теперь вот снова идет. Целитель действительно потрясающий, — кивнула Арина. — Вам повезло, что он сам ведет семинар. Он сейчас очень занят. Так, я закончила. Посидите пока тут — зал еще не открыт. И гуру еще не приехал, так что можете тоже попить чаю, если хотите. Девочки вот тоже на ауру приехали, — Арина махнула рукой в сторону всех присутствующих здесь дам.

— Спасибо, — я кивнула и обернулась к «девочкам», которых тут стало еще больше — всех возрастов, самых разных телосложений и с разными выражениями лиц. В общей сложности человек двадцать. В этот момент в комнату зашла моя тетя. Она влетела, внося свойственную только ей суету и возбуждение.

Любаша бросилась обнимать меня, спрашивать, как я, как моя депрессия и черная полоса. Я пожаловалась на «Бизнесмен» за шовинизм. Тетка представила меня своим знакомым, с которыми она явно была знакома уже не первый день. И не первый семинар.

— Итак, ты готова? — спросила она. Я кивнула и потерла вспотевшие ладошки.

— Я только не очень поняла, к чему.

— К внутренней гармонии, конечно! — заверила меня мамина сестра. — Ты в надежных руках.

— Расскажи мне про эти руки, а? — усмехнулась я. — Никак не могу справиться с ощущением, что все это — ошибка. А все вокруг кричат, что нам страшно повезло.

— Кричат, да? Ну что ж, не без повода. — Она принялась вдруг оглядываться, пока не нашла среди теперь уже толпящихся и стоящих без места людей. — Светик, привет! Ты как поживаешь?

— Любочка! — откликнулась на ее зов девушка лет двадцати трех, нежнейшее создание со светлой матовой кожей и сероватыми глазами. — Не могла пропустить ауру!

— Я тоже. Говорят, семинар потрясающий, — тетка радостно подлетела к Светлане, и они принялись обниматься-целоваться. Тут все обнимались и целовались, как будто были друг другу давно потерянными и теперь вот, нежданно-негаданно, вновь обретенными родственниками. Кто-то сунул мне в руки чашку с чаем, а Любаша подвела ко мне Светлану.

— Вот, племянница моя Василиса. Между прочим, выпускница журфака! Я ее вот такой помню, — тут тетка показала руками, что когда-то я была размером примерно со щуку, пойманную нашим президентом. — А теперь вон какая вымахала! — Она оглядела меня и запоздало поняла, что контраст вышел так себе — не очень-то я и вымахала.

— Приятно познакомиться, — кивнула мне Светлана.

— Ну а как дела, вы с Пашкой переехали уже? — тетка поспешила загладить неловкость.

— Переезжаем в жуткую коммуналку. Не уверена, что выдержу жизнь там, но вариантов у меня нет. Придется научиться договариваться с тараканами, кому первому завтракать, — усмехнулась я.

— Ну, не хуже ведь, чем в вашей общаге, верно?

— Это как посмотреть, — вздохнула я.

— Какое красивое у вас имя, — улыбнулась мне Света.

— Мамочка дала, — гордо повторила я. Сколько раз мне это говорили, вы просто не представляете. Сейчас, правда, накал начал спадать. Старые имена вошли в новую моду, и теперь то и дело слышишь — Прасковья, Марфа, Евдокия. И никаких Анжел, что радует. Старые русские имена очень красивые, права была мама.

— Вот, Василиса интересуется, насколько хороши руки, в которые мы все попали, — усмехнулась тетка. — Я подумала, что лучше тебя никто не скажет, да?

— Ой, что вы! — выдохнула Светлана. — Наш Ярослав — настоящее чудо.

— Ярослав — это его имя? — потрясенно уточнила я. — Ну, надо же!

— Она же из Ярославля, — пояснила Любаша Светлане. — Ярослав. Ярославль.

— А, понятно, — кивнула Света. — Но она ничего не знает о нем?

— Чего не знаю? — заинтересовалась я. Тетка покачала головой и поведала мне историю, поверить в которую, честно признаться, мне было очень и очень сложно. Такие истории вполне могут начинаться со слов «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве».

— Ярослав — это имя нашему гуру дали в монастыре. Его подобрали на дороге, почти при смерти, семь лет назад. Привезли его посреди ночи, а была зима, и если бы не те мужики, Ярослав бы точно погиб. Но он выжил.

— Его Бог спас, — вставила Светлана. — Потому что это такой человек.

— И вы верите в это все? — удивилась я.

— Верим? — переглянулись тетка со Светланой. — О, ты что! Такой человек никогда бы не стал врать. К тому же он и сам страдает до сих пор. Ведь с тех пор он ничего о себе не помнит — ни настоящего имени, ничего.

— Надо же! — хмыкнула я, тут же представив себе, как такой материал будет смотреться в «Новой Первой». Господи, только бы он согласился дать интервью. Сенсаций вам? Ешьте, только не обляпайтесь.

— Вот именно — совсем ничего. Как будто все стерли! Начисто! Монахи его выходили, дали имя и хотели, чтобы он там остался, — продолжала тетка, но Светлана ее перебила нежным голосом, полным какого-то очень сильного чувства — голый нерв.

— Он ведь уже там обнаружил свои способности. Конечно, они хотели, чтобы он остался. Но он сказал, что должен уйти к людям, — сказала Света. — Ты даже не думай, это вообще чудо, что он вот так просто принимает.

— Ну а эффект есть? Вино в воду превращает? — спросила я, не смогла сдержаться.

— Смеешься? — нахмурилась тетя Люба. Да и Светлана покачала головой.

— У меня вот всю жизнь была ужасная боязнь высоты. А наш офис переехал в Москву-Сити, представляешь, какая «ирония судьбы». На тридцать восьмой этаж. Думала уже увольняться. Я же даже живу на первом этаже из-за этого. Специально, чтобы не нервничать, попросила найти первый этаж, хотя риелторы говорили, что он самый непопулярный. А тут — на тридцать восьмом этаже, да еще добираться до места надо двумя лифтами.

— Помню, как Светка пришла к нам, — вклинилась тетя Люба. — Она рыдала в голос на сеансе. Ничего не могла поделать, хотела увольняться.

— Я в одном этом лифте жутком однажды от страха в обморок упала, — прошептала Света. — Целый день рыдала. А потом попала к Ярославу. Он положил мне на лоб руку — и все. Только сказал, что я должна определенные слова говорить перед тем, как войти в здание. Он исцелил мой страх! Забавно, да? — хмыкнула Света, и моя тетка кивнула.

— Целитель страхов, — пробормотала я, вспомнив, как тетка называла своего целителя. — Звучит как рекламный слоган.

— Это было полгода назад, — добавила Любаша. — И все это время Светка там работает. Ох, что сказать, бывают в жизни чудеса. Так что он и есть — целитель страхов.

— Так, девочки! — встала из-за стола Арина. — Ярослав задерживается на десять минут, но сказал, чтобы вы шли в зал и переодевались пока.

Все засуетились, принялись искать сумки с формой, допивать наскоро чай, глотать печенюшки. Невооруженным глазом было видно, что все получают огромное удовольствие даже от самой встречи. Клуб по интересам в чистом виде. Я подхватила свой рюкзачок и встала рядом с теткой в большом зале с одной зеркальной стеной, сделанной наподобие балетного класса. У нас такие были в Ярославле, мама водила меня на бальные танцы, но я в них не преуспела, так как вообще-то никогда не была спортивной девочкой, зато любила поговорить с людьми. Тут, как говорится, все было совмещено в одном. И для здоровья польза — девушки деловито раскатывали коврики для йоги, потягивались, а кто-то разминался всерьез и по полной программе. А для души — все рассаживались устойчивыми кучками и продолжали разговор.

— Теть Люб, — прошептала я, склонившись в теткину сторону.

— Ой, ты только тут-то меня теткой не зови, — прошипела она мне в ответ. — Люба я, и все.

— Люб, слушай, как ты думаешь, этот ваш Ярослав мне интервью даст?

— А почему не даст? — пожала плечами она, натягивая через голову черное обтягивающее боди. — Если хорошо попросить. Но на самом деле он тебе его даст, если увидит, что от этого будет доброе дело, а не злое. Он, знаешь, такие вещи на раз вычисляет. Он вообще очень, очень интересный.

— Только вся эта история с амнезией какая-то стремная, — пожала плечами я. — Тебе так не кажется?

— Что стремного в амнезии? У моего мужа на работе одному из их охранников на голову упала плита строительная, так он выжил, но тоже ничего не помнил больше года. Да и до сих пор тещу не узнает! — хохотнула тетка. — Правда, в основном, когда она его просит ее рассаду на дачу отвезти. А если серьезно, я, тут пока побыла, поняла, с людьми всякое разное случается в жизни, чего хочешь можно ожидать. Так что я уже ничему не удивляюсь. Главное, он видит многое. И может тебе помочь. С работой твоей, опять же.

— Дай-то бог, — вздохнула я. И подумала, что отчасти согласна с теткой. Каково это, интересно, жить с ужасным страхом высоты? Когда от одной мысли о пропасти или о виде на город с крыши начинает подташнивать. И каково, когда рабочий офис вдруг перебирается с первого этажа на тридцать восьмой? Кошмар. Редакция «Новой Первой» засела на девятом этаже, но мне лично на это наплевать. А если бы не было?

— Он, наверное, многое пережил? — спросила я, растянув свое тело на коврике. Гуру запаздывал, десять минут уже тоже прошли.

— Наверняка, — согласилась тетка. Я замолчала и закрыла глаза.

Это в любом случае хорошо для меня — отвлечься, пообщаться со старым мудрым человеком, который знает о жизни куда больше меня. Главный вопрос, который меня мучает, заключается в том, что я не уверена вообще, куда мне следует дальше идти. Правильный ли я выбрала путь? Не тот, который сейчас лежал передо мной, а в более глобальном смысле — ПУТЬ. Все мы так или иначе выбираем его. Переезжать или не переезжать в коммуналку, стоит ли нам с Пашей уже жить вместе или стоило бы подождать. Нужно ли мне биться за право заниматься суровой репортерской журналистикой или добить до конца нашего Игоря Борисовича. Рано или поздно он сломается — он уже привык полагаться на меня и распоряжаться мной. Ни одного выпуска не обходится без моих статей, а уж на сайте их висит вообще море. Многие мои статьи имеют неплохие рейтинги на нашем портале. И их уже много накопилось за год. Я помню их все, я коплю их в специальной папочке, делаю своеобразное портфолио. Надо только придумать, как убедить Игоря Борисовича в том, что меня надо брать в штат — или я уйду в другие руки, с таким-то портфолио. Нужно будет кого-нибудь подговорить, чтобы набить себе цену.

Черт, почему я опять все свела к поиску работы? Нет, мне определенно есть о чем поговорить с этим целителем страхов. У меня этих боязней — чемодан.

— Вась! — окликнула меня тетка. — К слову об его амнезии. Я однажды видела Ярослава со священником, они по улице шли к метро.

— И что? — ухмыльнулась я. — Что это доказывает?

— А что опровергает? — покачала головой тетка. — Все бывает, и не такое. Сейчас в монастырях многим помогают. Могли и его принести.

— Но это же не сейчас было? Сколько этому вашему старцу лет? — спросила я. Тетка на секунду застыла так, словно мои слова невероятно шокировали ее. Затем она ткнула сидящую рядом Светлану в бедро и бросила, явно с трудом сдерживая смех:

— Слышишь, Василиса назвала нашего Страхова старцем! — И Светлана тоже рассмеялась ей в ответ. Я перевела взгляд с одной на другую и принялась требовать, чтобы они объяснили мне, чего такого смешного я сказала.

— А почему ты назвала его Страховым? — спросила я, осознавая, что, видимо, сижу с таким же ошарашенным и глупым лицом, как и у всех здесь.

— Да потому что это его фамилия, — прошептала мне тетка.

— Страхов? — вытаращилась я. Но тут дверь открылась, и объяснять мне ничего не пришлось. В комнату вошел целитель Ярослав Страхов — мужчина лет тридцати, в джинсах и с iPad в руках.