1. Книги
  2. Современные любовные романы
  3. Татьяна Веденская

Думаешь, это любовь?

Татьяна Веденская (2009)
Обложка книги

Журналистка Саша — независима и свободолюбива, мужчины для нее — всего лишь тонизирующий напиток для поддержания бодрости духа. Серьезные отношения, семейные обязанности? Увольте. Это не для нее. Ведь ей так хорошо одной. Но нечаянная мечта о том, кто однажды перевернет всю ее жизнь, вдруг становится реальностью. Однако любовь, как и красота, обязательно требует жертв. Готова ли на них женщина, привыкшая жить только для себя? Особенно если жертв этих слишком много?

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Думаешь, это любовь?» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 4

Ай-ай, как неприлично!

Он позвонил на следующий день, и именно в тот момент, когда я была к этому совершенно не готова. Весь прошлый вечер и львиную часть ночи я просидела у компьютера, сочиняя статьи, так что наутро вставала с огромными проблемами и провалами во времени. В итоге, когда я добралась до работы, там все уже было плохо — все всё знали. Я имею в виду наш с Сашей скоропостижный гражданский развод, которого, как выяснилось, никто не ожидал.

Саша, естественно, приехал раньше меня. Он и в город-то вчера попал прямо с утра, и писать ему ничего не требовалось, так что ему… я чуть не подумала, что ему куда легче, чем мне. Но, конечно же, это было несправедливо. Его, а не меня вчера поутру оставила любимая девушка, причем оставила просто так, без единой видимой причины. И теперь весь наш офис проявлял к нему активное и деятельное сочувствие, особенно та часть женского населения, которая вполне была бы рада заменить меня на посту.

— Как ты могла? — патетично спросила меня Тоська, сведя брови. Эдакий взгляд «полнейшее непонимание с оттенком презрения». Она поймала меня в дверях, я стояла около мусорного ведра и с сожалением рассматривала разбитую и выброшенную фоторамку с коричневым ободком. Мы с Сашей в Египте. Эта фоторамка еще в пятницу стояла у него на столе, и мы на ней счастливо улыбались вместе, а теперь там только я, стекло разбито и в пыли. Это выглядело так по-детски, и я уверена, что это было первое, что Саша сделал, придя в офис. Что ж, он имеет право. Я достала из-под обломков свою фотку и спросила у Тоськи:

— Уже все обсосали? Все грязные подробности?

— На нем лица нет! — попыталась устыдить меня она, но я покачала головой.

— Никуда его лицо не денется.

— Ты хоть понимаешь, что все уже ждали вашей свадьбы, — возмутилась она.

— Значит, все, кроме меня. Слушайте, а почему вы все меня пытаетесь выдать замуж? — взъелась на нее я. — Нет, ну маму с папой я понимаю, им нужен внук. А тебе-то что?

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Саша — замечательный парень, и тебе должно быть стыдно, — раздраженно бросила она.

По ее мнению, я должна оправдываться и поджимать хвост. Но вид своей фотографии в курительной помойке вывел меня из себя настолько, что мне не было уже жалко никого.

— Я счастлива, — попыталась закончить этот разговор я.

— Ты даже не знаешь, что такое счастье. Ты просто никогда не была с кем-то по-настоящему вместе.

— Да? И что? Меня такая жизнь устраивает. Я однажды прожила с мужчиной полгода. И мне не понравилось.

— Значит, ты его не любила, — примирительно сказала она.

— Может быть. Или я вообще на это не способна, — фыркнула я.

— А Сашка вне себя. Имей в виду, — предупредила меня Тося. И как раз вовремя, потому что через пару секунд из офиса вышел Саша и застыл, увидев меня. На его лице мгновенно появилось хорошо отрепетированное ледяное выражение. Я представила, как он воображал эту сцену все утро, и чуть не засмеялась. Он же сделал вид, что меня тут нет вообще, а фотографию в моей руке предпочел проигнорировать.

— Я пойду, — пискнула Тоська и исчезла в дверях. Я не стала гневить судьбу и пошла за ней.

Итак, ситуация сложилась тупиковая. Мы работали вместе, оставалось только смириться с тем фактом, что никто из нас не готов терять работу. Я, во всяком случае, точно не была согласна на такие жертвы, а значит, эта пытка еще продолжится какое-то время, отравляя нам обоим жизнь.

Мало того, что мы сидели в одной комнате и молчали, делая вид, что совершенно ничего не происходит. Мы, ко всему прочему, друг с другом постоянно сталкивались. То около чайника, когда один из нас делал кофе, то около принтера или ксерокса. Мы стояли рядом, старательно глядя в противоположные стороны, а народ смотрел на нас и потом все это обсуждал. Под конец дня, когда накал страстей все же немного спал, а я, голодная, топталась около столика с посудой и с нетерпением ждала, когда заварятся жутко вредные моментальные макароны из пластиковой коробки, мой телефон неожиданно зазвонил. Я раздраженно схватила трубку, не посмотрев, как обычно, на дисплей. Единственное, что меня интересовало в ту минуту, это макароны и, может быть, какой-нибудь повод покинуть рабочее место. Видеть оскорбленного Сашу у меня уже почти не было сил.

— Привет, — низкий, немного взволнованный голос в аппарате заставил меня остолбенеть и моментально покрыться испариной. Это был он. Мне кажется, что, даже если бы он ничего не сказал, а просто дышал в трубку, я бы и то его узнала. Если бы не я, то мое тело точно бы узнало его, а я все бы поняла по внезапному стуку сердца, неритмичному и довольно болезненному.

— Привет, — с трудом ответила я. — Это ты.

— А это — ты, — также утвердительно сказал он. — Я думал, ты мне позвонишь. Почему ты не позвонила?

— Я выкинула твой номер. То есть я его сожгла, — как есть бухнула я, даже не думая о том, как он воспримет мои слова.

— Сожгла? Кошмар. Ты не хочешь меня слышать? — В его голосе появилось беспокойство.

— Нет! — чуть ли не крикнула я, запоздало оглянувшись вокруг. Все-таки я в офисе, вокруг меня люди. Да что там люди — Саша сидел и слушал мой разговор с белым лицом.

— Ты свободна вечером?

— Абсолютно, — заверила его я.

— Так зачем же тогда ты его сожгла?

— Я… я испугалась, что позвоню.

— И что? — удивился он.

— Так нельзя, разве ты не знаешь, что девушки не должны звонить мужчинам? — ласково улыбнулась я, поймав себя на мысли, что ведь уже даже не помню в точности, как он выглядит. — А ты почему не позвонил сразу?

— Я просто не мог. Но очень хотел. И, знаешь, Саша, меня это сильно пугает.

— И меня, — удовлетворенно призналась я. Значит, и с ним происходит то же самое, что и со мной. Отлично.

— Так где нам встретиться? Ты на работе? Пишешь свои статьи? Я сегодня целый день читаю всякие заметки в Интернете.

— Зачем?

— Мне кажется, что все их написала ты, хотя я понимаю, что это невозможно. Слушай, а скажи, это ты писала про то, что любой человек может научиться читать мысли?

— Нет, — засмеялась я. — А ты хочешь научиться?

— Я бы хотел прочитать твои мысли.

— Я могу и так тебе их все рассказать, — пожала плечами я.

— Нет, так неинтересно. Я лучше попытаюсь их угадать. Уверен, что однажды у меня получится, — заверил меня он.

— Конечно, ты сможешь, — подтвердила я.

— Хочешь, я встречу тебя у работы, — предложил он, и я чуть было не согласилась, но наткнулась взглядом на Сашу и моментально передумала.

— Давай лучше встретимся около Пушкина.

— На Тверской? — Он мгновенно понял, о чем я говорю. В ту нашу встречу он, кажется, говорил, что тоже любит город.

— Да. Можно будет погулять.

— Отличная идея. Я готов гулять, — обрадовался он.

— В семь? — спросила я.

— Давай в восемь.

Я не возражала, и мы, еще чуть помолчав, наконец простились. После этого я, как ныряльщик за жемчугом, вынырнула из своего персонального подводного мира и вдохнула воздух нашего офисного помещения. В воздухе стоял сильно выраженный запах моих макарон. Ням-ням.

— Значит, у тебя никого нет? — едко спросил Саша, специально пройдя мимо меня.

— Это не то, что ты подумал, — ответила я, злясь на себя за то, что оправдываюсь перед ним. Это теперь вообще не его дело.

— Я уверен, что подумал именно то, что надо, — прокомментировал он и вышел из комнаты.

Минуту мы с Тоськой и остальными молчали. Потом Тоська открыла рот, чтобы что-то сказать, но я остановила ее:

— Только не надо ни слова!

— Да? — поморщилась она.

— Да, — убедительно кивнула я.

Тогда она вздохнула и сказала:

— Как ты можешь есть такую гадость. Тащишь в рот всякую дрянь, а потом будешь болеть.

— Ага, буду, — радостно подтвердила я, и против воли, при одной мысли о том, что я вечером встречусь со своим невероятным инопланетным пришельцем Константином, глупая улыбка расползлась по моему лицу. Я опустила глаза вниз, туда, где стояли мои макарончики, пожала плечами, открыла крышку и с нежностью перемешала симпатично завитые макарошки с химически заправленным ароматным бульоном. Вообще-то вряд ли мне от этого хоть что-то будет, ведь есть всякую гадость я привыкла, так как делала это уже много-много лет. Все годы, прожитые мной на проспекте Мира в гордом одиночестве или даже в какой-то компании. Если в моей квартире и появлялся мужчина, то путь к его сердцу я прокладывала точно не через желудок. У меня имелись в арсенале всякие другие способы и средства, не буду распространяться в приличном обществе какие. А вот что касается пищи телесной, то ничего лучше пельменей со сметаной и жареной картошки я предложить не могла. Да и жареную картошку я делала только по большим праздникам, если хотела произвести на кавалера уж ОЧЕНЬ хорошее впечатление. Моя самая любимая подруга Жанна говорит, что я — смутное подобие женщины, потому что не люблю готовить, не ем шоколада и не хочу замуж. К тому же я невысокая, с маловыразительными половыми признаками (это я про грудь, к сожалению) и если не в платье, как сегодня, то издалека похожа на мальчишку. Действительно, женский портрет получается странноватым.

— А, может быть, настоящая женщина должна быть именно такая, как я! — возмущалась я, но Жанка только отмахивалась. И если уж кто и был настоящей женщиной, то это именно она. Заботливая мать, она придирчиво проверяла уроки у старшего сына Юры, занималась чтением с дочкой Людочкой, следила, чтобы младшенький Димка не смотрел взрослые, не положенные четырехлетним мальчикам передачи. Она готовила огромные чаны еды, которую моментально смолачивали ее оглоеды, и следила, чтобы у мужа всегда были чистые носки.

— Вот это все и есть истинное семейное счастье, — смеялась она, заталкивая в стиральную машину горы семейного белья. Я всегда смотрела на ее круги ада с легким испугом, а когда пыталась примерить такую жизнь на себя, то понимала, что я, может, что-то и буду делать, но никогда не смогу над этим так же весело шутить. Я буду чувствовать себя как в тюрьме. Я даже у Жанки, в ее большом деревенском доме, часто чувствовала себя именно так, почему и старалась при первой же возможности вытащить ее к себе, чем становиться частью их и без того большого коллектива.

«Это не мое, — с ужасающей ясностью понимала я. — Дальше жареной картошки — ни-ни. Я и за своими-то вещами уследить не могу, так и валяются у меня дома по всей квартире, к маминому великому стыду и позору. И надеваю я часто не то, что хочу, а то, что есть чистое и относительно немятое. Какая тут может быть семья?»

— Фу, — поморщилась Тоська, глядя, как я поглощаю «макаронную химию». — Ты во сколько уходишь? Можно, я сегодня убегу чуть-чуть пораньше?

— Ну… беги. Я буду сидеть до конца, — милостиво отпустила ее я, так как до Пушкинской площади от нас рукой подать. Я могла бы оказаться около памятника уже около половины седьмого, а надо было попасть туда к восьми, а еще лучше к пятнадцати минутам девятого, чтобы, как приличной женщине, немного опоздать. Правда, опаздывать мне совсем не хотелось, как и вообще играть с ним во все эти традиционные бессмысленные игры, единственной целью которых является потребность доказать, кто кому нужнее. А тут я даже не могла скрыть, что мой странный знакомый был мне очень нужен. Хотя… я же сожгла его номер. А теперь он у меня аккуратно записан в телефоне под именем Пришелец.

— Вот и славно. Хочешь, я тебе глаза накрашу? — расщедрилась Тоська, которая по каким-то необъяснимым причинам считала себя прирожденным визажистом, что, кстати, было совсем не так.

— Не надо, — замотала головой я. Набор косметики на всякий пожарный случай имелся и у меня самой. В моем рюкзачке вообще можно найти много чего интересного и полезного. К примеру, презервативы. А что, мало ли?

— А как его зовут? — как бы невзначай, поинтересовалась Тоська.

Я чуть было не ответила, но потом посмотрела на ее хитрое лицо и улыбнулась.

— Кого?

— Ну, того, к кому ты сегодня идешь? — невинно пояснила она.

— Это не я иду, это ко мне монтер приедет, будет… чинить…

— Что? — приперла меня она.

— Трубы! — вывернулась я.

— Ах, трубы? — еще хитрее ухмыльнулась она. — И какие именно у тебя трубы не в порядке?

— Отопления, — выпалила я, не раздумывая. — Плохо топят.

— Да что ты? А у нас уже не топят. Отопление отключили, ты что, забыла?

— А у нас не отключили, — выворачивалась, как могла, я. Но много ли я могла?! При моем-то предательски счастливом лице. — И вообще, хватит с вас на сегодня одной сплетни.

— И то правда. — Она махнула на меня рукой, подхватила сумку и улепетнула вдаль.

Вскоре вслед за ней потянулась и остальная наша немногочисленная корпоративная стая. Саша ушел практически сразу после моего «разоблачения», еще раз напоследок окатив меня взглядом, полным презрения и холода. Я вздохнула. Ну почему, почему мы не можем остаться друзьями? Ведь у нас много общего: воспоминания, друзья, работа. И что теперь, дуться друг на друга вечно? Я отсидела положенное время, сражаясь насмерть за переход на пятый уровень в одной стратегии, потом накрасилась и отправилась навстречу своей судьбе.

Уже шлепая по улице, я вдруг вообразила, что он возьмет и не придет. Вообразила это просто так, в шутку, а испугалась по полной программе и практически бежала по Тверской, ругая свою фантазию почем зря. Конечно же, он пришел.

На Пушкинской площади было накурено. Здесь вообще всегда курило и пило пиво довольно большое число людей, но сейчас, среди майского тепла и солнышка, количество людей, кажется, утроилось. Даже несмотря на то, что уже вечерело и солнце закатилось за дома, никто даже не собирался уходить.

Я увидела Константина не сразу, в нервном возбуждении высматривая его в толпе. Мне потребовалось несколько минут, чтобы сориентироваться в шумной бурлящей людской реке, а потом я наткнулась взглядом на него. Он стоял чуть поодаль, ближе к мраморной лавочке, в стороне от основной толпы, держал в руках какой-то букет, нервно переходил из стороны в сторону. И даже посматривал на часы. Волнуется? Это хорошо, потому что я сама волновалась очень сильно. Одет он был вполне по-летнему: бежевые вельветовые джинсы, футболка-поло, ветровка. Не та, что я видела на нем в прошлый раз, другая, но того же типа, спортивная. Но на ногах не кроссовки, а ботинки. У него была хорошая фигура, уверенная походка. Я могла бы вот так стоять и любоваться им, не шевелясь, чтобы не спугнуть. Но я сделала шаг к нему, и он тоже меня заметил, его немного нервное лицо озарила улыбка, и он пошел ко мне, размахивая букетом.

— Саша?

— Костя? — Мы остановились в полушаге друг от друга, не совсем представляя, что делать дальше.

— Тебе шикарно в платье! — восхитился он, жадно пробежавшись по мне взглядом, от которого я немедленно вспыхнула. — Гораздо лучше, чем в резиновых сапогах.

— Ну, спасибо, — захихикала я. — Еще папочкину куртку припомни.

— Нет, ну серьезно, я стоял и все боялся, что тебя не узнаю. Ведь, в конце концов, я тебя видел всего один раз и в…

— В костюме клоуна, — перебила его я. — А в жизни я вполне приличная женщина, как видишь.

— Это тебе, — запоздало опомнился он, протянув мне цветы. Я улыбнулась, увидев, что это темно-красные розы.

— Спасибо, очень оригинально.

— Что? А, это, — он смутился и нахмурился. — Ты имей в виду, я вообще-то довольно скучный тип. Банальный донельзя. Вот учили меня с детства, что учительнице в школе надо дарить гладиолусы, — я и дарил. А маме на Восьмое марта мимозы. А женщине, которая очень нравится, красные розы. Я так и делаю.

— Обожаю скуку, обожаю банальность, — засмеялась я, попутно отметив его «женщине, которая очень нравится». Я нравлюсь? Тем лучше. А на самом деле я уже вообще с трудом могла припомнить, чтобы за мной вот так ухаживали. С цветами, со свиданиями. Саша цветов мне не дарил, но мог подарить новый кухонный комбайн с распродажи, в надежде, что я все-таки начну готовить.

— Хорошо, если это правда хоть наполовину, иначе ты со мной быстро заскучаешь.

— Я не заскучаю, и ты тоже, — пообещала ему я, обольстительно улыбнувшись. И в ответ радостно заметила, что его глаза сразу потемнели.

— В любом случае по-другому я не умею. Я вообще никак не умею, уже все перезабыл. Не так-то просто в моем возрасте придумать, чем заинтересовать симпатичную женщину, — пожаловался он. — Пойдем гулять?

— Пойдем, — кивнула я. — А какой это у тебя такой возраст?

— Угадай, — улыбнулся он и встал в позу, подходящую, по его мнению, для разгадывания его возраста.

— Не буду, — заартачилась я. — Нашел гадалку. На тебе колец нет, как на дереве, а то я бы посчитала. Может, тридцать пять?

— Мне сорок три, — довольно сообщил он. — Я старик.

— Да? — сощурилась я. Выглядел он моложе, впрочем, мне было все равно. — А мне двадцать восемь.

— Сколько? — вытаращился он. — Я думал, тебе лет тридцать!

— Очень здорово, — зло сощурилась я. — То есть я выгляжу старше, ты хочешь сказать?

— Черт, я же говорил, что все перезабыл. Надо ж такое сморозить, — сконфуженно посмотрел на меня он. — Я просто очень надеялся, что тебе есть хотя бы тридцать. Я старше тебя на пятнадцать лет? Ужас!

— Ужас, что ты не сказал, что мне с виду восемнадцать! — фыркнула я. — Даже если это не так!

— Ты очень красива и очень молода для меня.

— То-то же. — Я гордо задрала нос, а он улыбнулся и взял меня за руку.

Мы пошли в сторону Кремля, а потом дальше вверх, к Лубянке. Мимо неслись машины, пролетали куда-то спешащие люди, зажигались фонари. А мы шли, говорили о разных несущественных вещах: о жизни, о Москве, как она нам нравится, о том, что скоро лето. Где-то в районе Центрального Детского мира он остановился, посмотрел на меня и сказал:

— Знаешь, если честно, я совершенно не представляю, что мне со всем этим делать.

— А надо что-то делать? Разве нельзя просто наслаждаться жизнью?

— Все очень сложно, — медленно протянул он.

— Ничего сложного! — возразила я. — Встретились двое людей, которым приятно пройтись по городу вдвоем. Чего тут такого серьезного? Из-за чего весь сыр-бор?

— Ты думаешь? — с сомнением посмотрел он на меня. — Ничего серьезного?

— Конечно, — улыбнулась я.

Он только крепче сжал мою ладонь, и мы пошли дальше молча, каждый думая о своем.

Я думала о том, что он сегодня нравится мне еще сильнее, чем там, в лесу. И город ему идет гораздо больше, чем природа. А еще, что у него очень сильные руки и что я хочу курить, но он как раз держит меня за ту руку, которой я обычно держу сигарету. А раз так, то я ни за что не буду курить. Перетерплю, потому что идти, держась за руки, — просто потрясающе. Здорово, если бы можно было куда-то выкинуть этот букет, который мне приходилось тащить за собой, да еще периодически подносить его к лицу и нюхать, демонстрируя, как он мне нравится. А вот о чем думал Константин, я не знала. Но эти мысли бросали тень на его лицо, и только когда он случайно смотрел на меня, то улыбался счастливой, немного растерянной улыбкой. Я улыбалась в ответ, но много бы дала, чтобы понять, о чем именно он думает там, в своем закрытом от меня внутреннем мире. Очень хотелось знать о нем все.

— А чем ты вообще занимаешься? — спросила я, чтобы хоть как-то нарушить паузу.

— Разным. В основном строительством, — уклончиво ответил он.

— Строительством? Ты строишь дома?

— Ну, не совсем строю. Проектирую. Но и стройкой тоже занимаюсь. Это совсем неинтересно, — поморщился он.

— А что же тогда интересно?

— Все, что ты пожелаешь. — Он махнул рукой, как бы обводя все, что было перед нами.

— А если я пожелаю чего-то неприличного? — с улыбкой спросила я.

Он остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь? Ты можешь доиграться!

— Это угроза?! — делано испугалась я. — Я сумею за себя постоять.

— Да? — прищурился он, облизнув губы.

— Да! — с вызовом кивнула я и посмотрела ему прямо в глаза. Я могла играть с ним, как кошка с мышкой, но подозревала, что мышка здесь все-таки я.

— Ах так? Ну, попробуй!!! — покачал головой он и положил руки мне на плечи.

Я вздрогнула и перестала улыбаться. Его темные красивые глаза приблизились к моим, и теперь я могла увидеть, каким жадным, каким голодным огнем они горели. На секунду мне даже стало страшно, но потом… потом его губы коснулись моих губ, и я забыла обо всем на свете. Он притянул меня к себе, погрузил пальцы в мои волосы, и мы целовались, словно были подростками в постпубертатном периоде, отрываясь друг от друга только для того, чтобы вдохнуть побольше воздуха.

— Это какое-то безумие, — прошептал он, на секунду остановившись, чтобы посмотреть на меня. Я почувствовала, что лицо мое горит, а губы уже начали неминуемо распухать. Что завтра скажут на работе? Как я теперь смогу смотреть Саше в глаза? Я же буду сиять от восторга.

— Ты прав! — улыбнулась я и снова подставила ему свое лицо. И не было ничего важнее для меня на свете в тот момент, как только прикасаться к нему, чувствовать грубость его чуть небритой кожи, видеть его глаза, закрывающие от меня весь свет. Прикасаться ладонью к его плечу.

— Мы на улице, ты хоть помнишь это? Нет, ты сумасшедшая, — засмеялся он. — Ты прекрасная, но совершенно ненормальная. Мы оба — психи.

— И что с того? — улыбнулась я.

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Думаешь, это любовь?» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я