Выбор Младенца

Татьяна Буглак, 2018

Почему законы Союза Рас и Объединённого Человечества, входящего в этот Союз, запрещают установление контакта с населением вновь открытой планеты, если он не одобрен и не подготовлен специалистами по контакту? Так ли важно соблюдать эти законы? И что делать оказавшимся в нештатной ситуации курсантам Академии, когда корабль повреждён, спасатели появятся нескоро, а рядом планета с давно потерянной колонией землян? Рассказ входит в цикл произведений о конторе, но события отстоят от «Параллельщиков» и «Три Л» на шесть веков.

Благодарю своего руга Александра Герасименка и свою сестрёнку Екатерину Перфилову за постоянную поддержку.

____________________

Жизнь создаёт Разум, Разум создаёт Жизнь.

Конституция СРР

Перед самым началом стажировки тяжело заболела Нисса. А она не только психолог, контактёр и ответственная за быт нашего маленького экипажа, она — наш талисман. Мы думали, что нам разрешат отложить рейс, но не тут-то было. К первой неприятности добавились ещё две: нам в просьбе отказали, к тому же навесили на шею новичка.

— Вам в экипаже и так полагается биолог и врач. — Куратор не обращал внимания на наши кислые лица.

Да и сам новичок, видать, был не в восторге. Невысокий, чернявый и худой парень смотрел на нас исподлобья, но всё же протянул руку:

— Здравствуйте.

Выговор у него был с едва уловимым акцентом, и Лёшка поинтересовался:

— Ты с какой планеты?

— С Помоны.

— А, аграрии, — улыбнулся я.

— Да! И что?! — Парень совсем ощетинился.

— Да ничего. — Я пожал плечами. — Я вообще из «рыбьих пастухов», с Тефиды.

Новичок немного оттаял:

— Меня Эл зовут.

— А полностью как? — уточнил Лёшка.

— Элагабал. — Парень снова помрачнел.

— Как? — я удивился. — Это в честь древнего императора, что ли?

— Нет. — Биолог вздохнул. — В честь пра-пра… в общем, сколько-то там прадеда-учёного.

— Погоди, — оживился Лёшка. — Это он первым, ещё до Контакта высказал, что во вселенной может существовать закон «рукотворной панспермии»? «Жизнь создаёт Разум, Разум создаёт Жизнь»?

— Он. — Биолог впервые улыбнулся, а мы уважительно присвистнули. Идеи его предка не только полностью совпали с законами СРР, став после Контакта одной из целей освоения нами Галактики, но и до сих пор помогали в практике: на открытиях Элагабала строилась вся современная генетика.

— Ну что же, устраивайся. — Я улыбнулся новичку.

***

Прежний наш маршрут из-за болезни Ниссы перешёл к другому экипажу, а нам предстояло в авральном темпе готовиться к рейсу на биологическую базу у одной из трансформируемых для Жизни планет. Эл как раз и отвечал за груз — несколько холодильников с какими-то образцами — и очень за них боялся: «Три года работы нашей группы». Я двое суток корпел над маршрутом, а Лёшка перепроверял системы нашего кораблика — маленького, служившего не одному поколению стажёров, но надёжного, как старый друг. Пока шла подготовка, тревоги забылись, да и Эл оказался вроде бы неплохим парнем.

Всё же примета не обманула, и мелкие неприятности переросли в большую, едва не ставшую катастрофой, когда за несколько секунд до перехода перед нами выскочил какой-то козёл на планетарнике, создав мощную гравитационную волну, наложившуюся на нашу. Ну и выкинуло нас неизвестно куда, да ещё после перехода о какой-то камень приложило. Я теперь понимаю, что чувствует яйцо-болтун, когда его встряхивают.

— Всё, отработал старичок, — вытирая смешанную с потом кровь из разбитого лба, вздохнул Лёшка. — Посылай за помощью. Запасов нам на месяц хватит, дождёмся.

Я таким оптимистом не был: чтобы вызвать помощь, нужно, не считая энергии на сам сигнал, хотя бы примерно знать, где мы находимся, и передать в Академию, как до нас добраться. А для этого требуется работающая навигационная аппаратура и хотя бы один исправный передатчик.

С передатчиками всё оказалось отлично, с навигационными приборами тоже, а вот с вычислителем…

— У нас основной мозг сдох. — Я обернулся к парням в тот момент, когда Эл заклеивал биогелем лоб пилота.

— И что? — Биолог несколько побледнел, Лёшка лишь уточнил:

— А вспомогательный?

— Малыш? Работает, но считать будет долго.

— Нам теперь особо спешить некуда, — усмехнулся пилот. — Помогать тебе?

— Смотри, где сесть можем, а я сейчас подлечусь и займусь расчётами. Эл, глянь?

Биолог открыл новую упаковку «первой помощи»:

— Снимай куртку. Ого! Ремни безопасности?

— Они, родимые. — Я взглянул на чёрные вздувшиеся полосы на груди и боках. — Хорошо, рёбра не сломал. А ты как?

— Что мне-то

будет? — биолог потёр наливавшуюся синим скулу. — Я же в каюте был, там не так болтало. Главное, холодильники целы.

К середине следующего дня мы знали, что нам несказанно повезло: система находилась относительно недалеко от исследованных районов Галактики, к тому же в ней была планета земного типа, причём в пригодной для нас зоне обитания.

— Сколько до неё? — Я ненадолго оторвался от муторных расчётов на еле справлявшемся с работой Малыше.

Лёшка вывел на экран корявуютрассу:

— Нашим ходом чуть меньше суток. Эл, там что-то системы анализа атмосферы пиликают, глянь, я не разбираюсь.

Эл оторвался от перепроверки состояния своих драгоценных образцов и вывел на экран данные с анализаторов. Через полчаса обалделый биолог обернулся к нам:

— Атмосфера полностью земного типа, и, судя по отражению света, на поверхности есть развитая хлорофилловая растительность. Это одна из трансформированных планет!

— Значит, выживем! — обрадовались мы, но Эл нас одёрнул:

— Без скафандров не выпущу! Но нам на самом деле повезло. Всё, пойду проверять контейнеры.

***

Нашу просьбу о помощи унесли по рассчитанному маршруту сразу несколько аварийных передатчиков: выскочат у ближайшей крупной колонии и продублируют друг друга. А мы, радуясь невероятной находке — планете, когда-то кем-то трансформированной для Жизни земного типа, точно так же, как мы сейчас, следуя идее предка Эла, трансформируем безжизненные шары, — шли к ней прямым ходом.

Утром мы, уже полностью придя в себя после встряски, делали первый виток вокруг планеты, подыскивая место для посадки. Бедный наш кораблик, в обычное время дружелюбно-молчаливый, теперь, словно дряхлый старик, поскрипывал переборками, не справляясь со звукоизоляцией. Световые панели стен медленно тускнели, как умирающие светлячки, пульты всё сильнее барахлили, и лишь система жизнеобеспечения работала как всегда, да холодильники в грузовом отсеке бесстрастно сигналили: «всё в порядке».

— Воздухообмен и фильтры работают нормально, — обернулся к нам от пульта Эл. — Но при возможности лучше дождаться помощи вне корабля, хотя бы в катере. Сидеть в темноте мне не очень хочется.

— А микробы? — скептически хмыкнул Лёшка. — Ты же сам грозился, что без скафандров нас из корабля не выпустишь. И как твои драгоценные образцы без присмотра останутся?

— На месте выясним, к тому же в катере автономная система, а холодильники я… — начал было биолог, но его перебил сигнал Малыша.

— Что случилось? — Они оба ждали от меня, связиста и навигатора, чуда, надеясь, что это позывные спасательной службы, но я сам пока ничего не мог понять. Потом, опомнившись, переключил экран.

— Разумные! — Эл с Лёшкой выдохнули это одновременно, а я даже сказать ничего не мог от неожиданности. На экране на самом деле горели подсвеченные программой пятнышки поселений — в наиболее удобном для жизни месте, в лесной полосе у побережья внутреннего моря единственного материка. Я дал максимальное увеличение, и наше удивление начало перерастать в ступор: на экране были явно человеческие поселения с небольшими домами, мощёнными камнем дорогами, по которым двигались повозки — в основном такие, какие животными тянутся. На реках и у побережья белели паруса небольших кораблей.

— Потерянная колония? — Лёшка вглядывался в экран, пытаясь рассмотреть людей, но техника у нас была слабой — только движущиеся точки и показывала. Пилот же встревожился:

— Если это колония «хозяев жизни»… Нет, вряд ли, их здесь слишком много, они не могли за пять веков настолько увеличить численность. Формула Капицы…

— Могли. — Я пытался вспомнить, как действовать в таком случае. Ну почему с нами нет Ниссы? Это был бы её триумф: стажёр-контактёр открывает потерянную колонию. — В формуле коэффициент прироста свой для каждой планеты. Так что тут и несколько миллионов может быть.

— Нисса говорила, да? — Лёшка улыбнулся. — Тогда не спорю. Но теперь придётся делать ещё виток, искать другое место, подальше от поселений. Сам знаешь, потомки «хозяев жизни» непредсказуемы.

— Они не похожи на классических «хозяев», — обернулся к нам Эл. — У тех обычно есть явный центр колонии, резиденция первых правителей — они ведь в первую очередь себе крепость строили. А тут всё на мою родину похоже: сёла, небольшие городки, даже непонятно, где первое поселение.

— А кто ещё это может быть? — Лёшка перелистывал кадры. — Практически все колонии Объединённого Человечества известны, а вот во время Великого Бегства «хозяева» клепали корабли десятками, лишь бы свою власть сохранить, хоть над кем-нибудь. Ладно, сейчас о насущных делах думать надо. Ханс, они могут нас засечь?

— Нет. — В этом я был уверен. — Их техника слишком слаба, у них не может быть ничего сложнее простых радиоприёмников и оптических телескопов.

— А мы их можем прослушать?

— Попробую.

Я начал возиться с настройками, Эл же, словно забыв о колонии, снова занялся своими контейнерами.

Через несколько часов, уже хорошо изучив карту материка, мы выбрали место для посадки: — примерно в тысяче километров от поселений, в широколиственном лесу, занимавшем почти половину материка. Лёшка делал последний виток перед заходом в атмосферу, мы с биологом перепроверяли системы корабля и прикидывали, что делать после посадки.

— Я в оба катера большие аптечки положил, — немного смущённо предупредил меня Эл.

Это его смущение начинало раздражать меня. Казалось, что биолог неуверен в себе и постоянно требует поддержки и одобрения. Да и внешний вид Эла мало вязался с его положением стажёра в самостоятельном рейсе: щуплый парень напоминал затюканного подростка из какой-нибудь забытой богом колонии «хозяев». Но нам предстояло ещё как минимум неделю работать вместе, поэтому я, не показывая своего раздражения, кивнул, подтверждая правильность его действий:

— Хорошо. И НЗ на неделю, в каждый.

— Сделал уже. — Он едва заметно улыбнулся.

— Ребята, по местам! Сейчас в атмосферу войдём, трясти может, — связался с нами Лёшка, и мы поспешили в рубку. Посадка-то нештатная и, как это ни грустно, последняя для нашего кораблика.

Сели мы на удивление хорошо, не каждый раз в учебке так удавалось. Лёшка устало откинулся в кресле:

— Последний порт у старичка. Эл, Ханс, за работу.

Радостный биолог, быстро перепроверив состояние своего драгоценного груза, занялся отправкой немногих уцелевших биозондов. Я засел изучать эфир, хотя и был уверен, что, кроме атмосферных помех, ничего не поймаю. Колония здесь выглядела совсем архаичной. Лёшка же пошёл готовить: если переберёмся в катер, придётся на НЗ сидеть, так что, пока есть возможность, лучше нормально пообедать.

Уже через час биолог удовлетворённо улыбнулся:

— Планета для нас полностью безопасна. Трансформировали её около миллиона лет назад, взяв за основу биоценозы Евразии. Здесь, где мы сели, смешанные леса, ближе к морю — широколиственные и лесостепи. Животные мало отличаются от земных. Наши предшественники не заморачивались тут с экспериментами. Так что за медведями не бегать, на лосях не кататься, и будет нам счастье.

Я кивнул, слушая его краем уха и стараясь понять, чем вызваны нестандартные шумы в радиоэфире. Попытался выловить подозрительную частоту, и рубку внезапно заполнили плохо различимые, но всё же узнаваемые звуки — вступление к старинному гимну Объединённого Человечества.

— Не может быть! Наша колония? Здесь? — Лёшка, как раз пришедший звать нас на обед, опомнился первым. — Что они говорят?!

Я включил переводчик, благо, он входит в основную прошивку и от аварии не пострадал. Но после музыкального вступления-позывных прозвучало всего несколько фраз на довольно сильно изменённом кането — старинном искусственном языке, незадолго до Контакта придуманном для общения между разными народами Земли, но так и не получившим распространения: искусственные языки всегда ограничены по сравнению с обычными и или забываются, или сильно трансформируются, теряя свою универсальность. Местные передали только дату по местному и земному календарю (с последней они ошиблись десятка на три лет), прогноз погоды для нескольких поселений — наверное, наиболее крупных — и время следующей передачи. Потом снова прозвучал фрагмент гимна — уже финал — и всё замолкло.

— Это великолепно! — сиял Эл. — Парни, если здесь наша колония, то мы можем дождаться помощи у них и за это время установим контакт, наберём материалов для исследований, да и местным покажем, насколько Люди продвинулись во всех вопросах, и как мы рады, что нашли их!

Лёшка, уж на что командир экипажа, тоже был невероятно оживлён и уже обдумывал, что взять для местных, чтобы не появляться перед ними с пустыми руками. Я всё ещё колебался, вспоминая рассказы Ниссы о потерянных в первый век освоения космоса колониях — истории эти не очень вдохновляли на контакт — И, что намного важнее, Устав Космической Академии, запрещающий неспециалистам установление контакта с вновь обнаруженными колониями Людей: во избежание передачи неподготовленным и потенциально агрессивным обществам наших технологий. Впрочем, были не только колонии «хозяев жизни», но и, пусть очень редкие, но иногда находившиеся поселения потомков экипажей сбившихся с курса кораблей первого века освоения Галактики. В таких поселениях, зачастую живших очень тяжело, но сохранявших ценности гостеприимства, товарищества и уважения к Жизни и Разуму, Людей встречали с невероятной радостью. Вспомнив это, я всё-таки согласился выйти на связь с местными. Сначала в радиоэфире, а потом, если всё пойдёт удачно и местные согласятся принять нас, отправиться к ним на большом катере. Нашего старичка можно на это время закрыть, оставив работать только маяк для спасательной группы и аппаратуру грузового отсека. Нет, Нисса бы такого нам не позволила! Она требования безопасности помнит крепче своего имени.

Конец ознакомительного фрагмента.