Отблески. Стихи. О Пушкине и Моцарте, об осени и том, что дорого…

Татьяна Боброва

Ты открыл книгу, мой читатель? Ты – романтик с добрым сердцем и тонкой душой? Любишь девятнадцатый век? Тогда она для тебя и будет только ближе со временем. Почему? Расскажут мои стихи-отблески и иллюстрации. Книга произвела незабываемое впечатление? Оставь искренний, содержательный отзыв. Стихи из «Отблесков» вошли в лонг-лист литературного конкурса IX Международного Славянского форума «Золотой витязь». Горжусь этой, пусть маленькой, но победой! Уверена – мои «Отблески» будут всегда с тобой!

Дизайнер обложки Антон Бобров

Иллюстратор Татьяна Боброва

Редактор Татьяна Боброва

Корректор Татьяна Боброва

© Татьяна Боброва, 2020

© Антон Бобров, дизайн обложки, 2020

© Татьяна Боброва, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4490-4226-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Мои стихи подобны разноцветным отблескам прекрасного, яркого пламени под названием Жизнь. Они наполнены сильными чувствами, светлыми воспоминаниями, легендарными именами, образами близких людей. Эти поэтические строки рождались в минуты восторга и душевной боли, любви и тоски. Они помогали мне в такие минуты. Ведь нет надёжнее друзей, если ты одинок. Нет полезнее лекарства, если ты заболел. Нет чище воздуха, если нечем дышать.

Вот золотой отблеск. Здесь стихи о лучших людях своего времени, ставших для меня потрясением, примером преданности своему делу и служения высоким идеалам чести, благородства, добра. Это исторические лица. Это поэты и композиторы, актёры и режиссёры: одни ушли безвременно, слишком рано и неожиданно, другие живы и продолжают творить.

Белый отблеск — о медиках. О тех рядовых, настоящих, которые дежурят ночами, работают в поликлиниках и на «Скорой», стоят за операционным столом. Они хорошо знают, что такое отчаяние и страх больного человека, понимают истинный смысл слова «милосердие». Их мало ценят, много ругают чиновники и дилетанты, а я видела их тяжёлый, повседневный, самоотверженный труд своими глазами много лет.

Алый, зелёный, сиреневый, оранжевый, багряный отблески… О высоких чувствах и поступках: когда отдают жизнь за Отечество, когда вызывают на дуэль за оскорбление, когда ради друга жертвуют самым дорогим, когда «в ответе за тех, кого приручили», когда любят искренне, когда ценят без выгоды. О поэтической красоте русской природы. О васильково-берёзовой, о сказочной и былинной, без которой невозможно жить, — о России.

Хотелось бы поделиться размышлениями, которые посетили при создании книги и помогут лучше понять и полюбить мои стихи.

О Пушкине писала на одном дыхании, словно он сам незримо помогал мне, словно стоял в глубине комнаты: курчавый, смуглый, невысокий, с задумчиво скрещёнными на груди руками. Мой Пушкин пришёл ко мне из уникальных уроков в школе, которые проводила мама — учитель литературы; позже — из прекрасных книг Семёна Гейченко, Ираклия Андроникова, Агнии Кузнецовой; из созданного в фильмах золотого фонда кинематографа: «И с вами снова я…», «Одна любовь души моей», «Последняя дорога», «Пушкин. Последняя дуэль» образа поэта — мятущегося, страдающего, любящего и беззащитного; из потрясающих рисунков Нади Рушевой. Юная художница, попав на место дуэли, прошла расстояние между Дантесом и Пушкиным и тихо произнесла: «Но ведь это же убийство…».

Моцартом очарована с детства. Даже его фамилия кажется мне необыкновенно мелодичной. Произнесёшь её — и уже возникает нечто «лёгкое, изящное, как бы искрящееся» (Владимир Васильев). Привлекает образ Моцарта. На портретах — открытое лицо с мягкими чертами, излучающее свет. Поразительно, что глубина, а порой драматизм (до тоски, до безысходного отчаяния) сочинений композитора сочетались с живостью и дерзостью характера, лёгким, весёлым нравом. Музыка Амадея юная и прекрасная. Она сопровождает меня всегда; слушая её, я возрождаюсь вновь. Совершенно убеждена, что Сальери отравил Моцарта. Он был до такой степени завистлив, бездарен, скучен, что не выносил даже присутствия яркого, одарённого Вольфганга. Как-то услышала слова Юрия Башмета: «Музыку Сальери не стану играть никогда». Думаю, не столько потому, что она хуже произведений Амадея, сколько потому, что Антонио Сальери — воплощение зла, погубившего талант. Конечно, не он один причастен к гибели композитора: насмешки императора, сплетни придворной знати, унижение долгами, непониманием друзей и близких и, как логическое завершение, низость Сальери. «Яд всеобщей мести» — это моральное уничтожение Моцарта, которое добавилось сполна к отравленному вину. Как похоже на жизнь и гибель Пушкина…

Тема декабристов волнует давно. Моей романтической душе очень импонирует эта эпоха аксельбантов и эполетов, балов и экипажей, кавалергардов и литературных салонов, безупречных манер и высоких чувств. Тем страшнее и бессмысленнее то, что произошло с декабристами. У них было всё для будущей спокойной, состоятельной жизни и блестящей карьеры, всё, о чём только можно мечтать. Но им не давали покоя угнетение и бесправие русского народа, и, зная, что многие погибнут, а для остальных кара будет неизбежной и беспощадной, они не остались в стороне. Расплата за свободомыслие оказалась слишком горькой, слишком долгой: лишение титулов, званий, наград, унижение личности, разлука с родными, ссылка, каторга. Непосильным работам на рудниках подверглись умнейшие люди, цвет дворянского сословия! Интересный факт: в 1826 году в светских салонах образовалась невосполнимая брешь, так как все лучшие умы России таскали на каторге тачки.

Сейчас порочат имена декабристов. Дескать, и Каховский был не из дворян, и после арестов нашлись предатели, и Трубецкой струсил, не явился на Сенатскую площадь. Хочу сказать на это, что люди, объединённые благородной идеей, имеющие чёткие представления о чести, достоинстве, мужестве, не могли смалодушничать и заслуживают памяти. Заслуживают, чтобы о них писали стихи и книги, снимали фильмы. Как известно, на вопрос императора: «Пушкин, принял ли бы ты участие в 14-м декабря, будь ты в Петербурге?» поэт, не колеблясь ни секунды, ответил: «Непременно, государь! Все мои друзья были в заговоре, и я не смог бы не участвовать в нём». Это самая высокая оценка подвига восставших.

Жёнам декабристов нужно отвести отдельную страницу истории, потому что они совершили куда больший подвиг. Нежные, утончённые, воспитанные на французских романах красавицы в тяжкий для их мужей час пожертвовали всем и обрели необычайную душевную стойкость. Во имя любви.

Среди уникальных книг, бережно хранимых моей мамой, была одна небольшого формата, в скромной тёмно-синей обложке — «Записки княгини М. Н. Волконской». Мама называла это издание драгоценным. Ведь в нём фамилии всех, кто прямо или косвенно участвовал в мятеже, рисунки декабристов, уникальные сведения. С портретов смотрят прекрасные, благородные лица, проникнутые какой-то неизбывной печалью. На страницах «Записок» о том, как в Сибири эти лучшие умы, сосланные «милостью» императора на поселения, не опустились и не предались вынужденному безделью, а учили деревенских ребятишек грамоте, музыке. Они объединились, собираясь у Волконских, по вечерам изумительно пели романсы, наряжали ёлку на Рождество, читали Пушкина, Грибоедова, Рылеева. Особенно Пушкина… Эти томики в сафьяновых переплётах, а ещё письма Александра Сергеевича согревали сердца декабристов в суровые зимы, долгие годы ссылки. Женщины вышивали, музицировали, собирали грибы и ягоды, растили своих детей в вере и любви, при этом ни на минуту не забывая о своём происхождении, сохраняя достоинство и очарование. Мария Николаевна писала о том, какими незаурядными личностями были ссыльные, как много сделали они для просвещения простых людей, как не хотели прикипевшие к ним всей душой деревенские расставаться, когда окончился срок ссылки. Немногие вернулись…

Звезда пленительного счастья… Какие ёмкие слова создал гениальный Пушкин! Для него их смысл — в свободе России, для меня — в горячей любви жён декабристов, осветившей мрачное время ссылки, и в прекрасном будущем, которое ожидало «мучеников истины», если бы не восстание. Они бы писали книги, воспитывали детей, служили Отечеству. Для Владимира Мотыля это «история о великой любви и несломленной чести» (цитата блогера В. Логачёвой). Фильм «Звезда пленительного счастья» навсегда останется шедевром в золотом фонде отечественного кинематографа. Он не отпускает всю жизнь. Как моих родителей, как меня. Как каждого, кто однажды увидел на экране: «Женщинам России посвящается» и услышал первые звуки щемящей музыки Исаака Шварца. И это замечательно. Значит, память о декабристах и их жёнах будет жить вечно. Один из самых сильных кадров для меня, когда солдат с известием об аресте, которого играет Борислав Брондуков, провожает взглядом карету Волконского и горько, безутешно плачет…

Возможно, прочитав стихотворение «Лейтенант», вы не совсем поймёте, какая связь между его сюжетом и посвящением Петру Тодоровскому.

Лейтенант — это образ самого Петра Ефимовича. Кинорежиссёр был красив в молодости, воевал, виртуозно играл на гитаре. «Вальс о любви довоенный» ассоциируется у меня с «Памятью цветов» Росси, а штрафбат — с фильмами Тодоровского. В них лучшие, молодые и безвинные морально или физически погибают, уничтоженные доносом, предательством, равнодушием, цинизмом, злобой. Вспомните прекрасные киноленты: «Какая чудная игра», «Анкор, ещё анкор!», «Военно-полевой роман». «Память цветов» звучит в фильме Марлена Хуциева «Был месяц май». Мелодию насвистывает лейтенант Яковенко, которого играет Тодоровский. Я увидела его — светлого, улыбчивого, услышала тонкие, грустные звуки вальса и влюбилась во всё это. Стихотворение положено на музыку «Памяти цветов». Именно таким представляется мне довоенный вальс, под который на старенькой танцплощадке кружились пары. В моих аудиозаписях есть исполненный Петром Ефимовичем вариант «Памяти цветов» на гитаре, и, конечно, он самый-самый!

Актёрские потери и вообще уход из жизни величайших мастеров искусства XX века (режиссёров, писателей, композиторов) отзываются болью, воспринимаются как личная трагедия. Я давно шла к решению написать об этом, а после смерти талантливой Нины Дорошиной душа переполнилась, и сложились стихи. За каждой строкой — любимые лица, потрясающие фильмы: «Приключения принца Флоризеля», «Звезда пленительного счастья», «Зонтик для новобрачных», «В бой идут одни «старики», «Эскадрон гусар летучих», «Большая перемена», «Любовь и голуби», «Семнадцать мгновений весны», «Земля Санникова», «Сорок первый», «Кавказская пленница», «Тот самый Мюнхгаузен», «Обыкновенное чудо», «Графиня де Монсоро», «Д’Артаньян и три мушкетёра», «Пираты XX века», «Весна на Заречной улице», «Садко», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Летят журавли», «Хождение по мукам» с Николаем Гриценко, «Достояние республики», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Одиноким предоставляется общежитие», «Герой нашего времени», «Выстрел», «Царская охота», «Маленькие трагедии: Моцарт и Сальери», «Бумбараш», «Россия молодая», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «Джентльмены удачи», «Интердевочка», «Чистое небо», «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», «Рождённая революцией», «Дни Турбиных», «Профессия — следователь», «Бриллиантовая рука», «Живые и мёртвые», «Берегись автомобиля», «Гори, гори, моя звезда», «Дальнобойщики», «Юнона и Авось». Согласитесь, какое наслаждение — вспомнить лучшие кадры из этих кинолент, неповторимую музыку, великих режиссёров, сценаристов, операторов! И вдохновенную игру актёров, которых больше нет с нами, но они живут на экране, в сердцах, памяти…

Счастлива, что удалось упомянуть в стихах, пусть в нескольких строчках, то, что я очень люблю: петровскую эпоху, время Александра Невского, сказки Андерсена «Русалочка» и «Дикие лебеди», Гофмана — «Щелкунчик и Мышиный король», историю беззаветного служения Отечеству и трагической любви русского дипломата Николая Петровича Резанова, воспетую Алексеем Рыбниковым, Андреем Вознесенским и Марком Захаровым в рок-опере «Юнона и Авось». Во время моей работы над новой редакцией «Отблесков» не стало Марка Анатольевича Захарова. Были слёзы и боль от очередной горестной, большой утраты. Конечно, поминутно вспоминали «Юнону», и на экране появлялись легендарные кадры с неистовым Резановым-Караченцовым и трепетной Кончитой-Шаниной. И я призналась себе в который раз, что эта постановка гениальна и бесценна для будущих поколений.

Советую прочесть небольшую книжечку Алексея Югова «Отважное сердце». Именно с неё началось моё увлечение жизнью Александра Невского. В облике богатыря на одной из иллюстраций — черты характера князя: открытость, искренность, достоинство.

Личность Петра I очень привлекала маму, эта страсть передалась и мне. Со временем я узнала много интересного о необыкновенном русском царе. Он нравится мне широтой натуры, болью и радением за Россию, многогранностью увлечений, острым, дальновидным умом, образованностью, горением души. Испытываю уважение и симпатию к верным сподвижникам, единомышленникам Петра I, которые были бесконечно преданы делу преобразования России и самому Петру Алексеевичу: Александру Меншикову, Францу Лефорту, Фёдору Апраксину, Селиверсту Иевлеву.

Русалочку рисовала несчётное количество раз. За что люблю эту даже не сказку, а лирическую легенду? Наверно, за светлую грусть, нежность, жертвенную любовь. Если бы иллюстрировала «Русалочку», то пастельными красками, полупрозрачными тонами. При этом у Андерсена есть сказки для взрослых с глубоким смыслом, большими чувствами, болью, жестокими преступлениями. В их числе и «Дикие лебеди».

Щелкунчик… Милый деревянный человечек с печальными глазами и большим сердцем. Он никогда не казался мне уродливым или смешным, как о нём часто говорят. Восхитительная новогодняя сказка, прелестный рождественский подарок Гофмана всем людям планеты. Для детей и взрослых, о созидающей силе любви и сострадания, о торжестве добра и справедливости. Тонкий, светлый балет-феерия, созданный гением Юрия Григоровича и талантом Екатерины Максимовой и Владимира Васильева. Лучшие Маша и Щелкунчик! Потрясающей красоты и силы музыка П. И. Чайковского! Разве не чудо эта сказка?

Стихи о животных не могли не родиться. Крохи уже нет, но память о нём жива в наших сердцах и фотографиях этой уникальной собачки. Сейчас дома обитают четверо кроликов (позже Мокки появился Мартин). Каждый ушастый спасён от равнодушия, жестокости — словом, так или иначе от верной гибели. Кролики умны, умеют выражать свои эмоции движениями лучше, чем мы — словами. Басю и Жужу, о которых в стихах, мы в шутку прозвали Басео и Жульеттой, настолько они привязаны друг к другу. Открываем для себя этих удивительных зверьков вновь и вновь.

Считаю, что каждый человек обязательно должен общаться с животными как можно чаще. Это воспитывает, очищает душу. Ребёнок, выросший в семье с домашними питомцами, никогда не станет преступником. Защищайте наших меньших братьев: спасайте из приютов, питомников, бездушных зоомагазинов, от жестоких негодяев, давайте кров бездомным зверюшкам. Ведь они беспомощны и в нашей стране приравниваются к имуществу. Когда же они заслужат узаконенное право на свободу и жизнь?

Особенно дорого мне стихотворение «Богиня». Возможно, вас удивит, чем Регина Збарская заслужила такое посвящение её памяти? Заслужила. Яркая жизнь и трагическая гибель блестящей советской манекенщицы потрясли до глубины души. Для меня судьба Збарской — это воплощение судеб множества красивых, талантливых, но очень одиноких женщин, не нашедших ту самую, единственную любовь, которая защитила бы от всего, что уничтожало их: зависти, сплетен, лицемерия, равнодушия, подлости, и потому несчастных. Мне всегда безумно жаль их, и не дают покоя вопросы: где же были друзья, коллеги, мужья, когда эти женщины погибали? Почему сразу забываются заслуги и достижения, стоит заболеть или совершить ошибку в жизни? Тяжело, когда нет физических и моральных сил, а от тебя отворачиваются все. Невыносимо, когда в этот момент рядом нет близкого человека…

Осень — моё любимое время года, потому что дарит природе роскошные краски, а мне — прекрасные образы. Ещё и потому, что осень боготворила мама, в неё был влюблён Александр Сергеевич Пушкин. В эту пору я пишу с наслаждением. Лёгкая грусть в прозрачном воздухе хороша. После южной жары и сумятицы — прохлада и покой. На душе, в мыслях, в сердце. Цветные листья плавно кружатся, и на это можно смотреть бесконечно. О, какие изумительные оттенки тканей у кутюрье Осени: алый, багряный, брусничный, шоколадный, лимонный, золотой, медный, рыжий! Они так идут мне, так нравятся. И возникают в памяти бессмертные пушкинские строки:

Конец ознакомительного фрагмента.