Аврора и белый кролик

Татьяна Бичанина

История Авроры Синицыной – это история о любви, о дружбе, о Питере и квартирном вопросе. Но главное все-таки – о любви: неуместной, непрошеной, полностью изменившей и главную героиню, и всю ее жизнь.Эта история – мой литературный дебют. Я хотела написать книгу, которая может стать другом. Книгу, в которой каждая женщина в чем-то узнает себя. Которая каждой чем-то откликнется. Ведь подобное происходит со многими. Но когда происходит, об этом как-то не принято говорить.

Глава 3. АВТОПИЛОТ

Артем завис в дверях с небольшим чемоданом. Похоже, только что из аэропорта.

Воротник голубой рубашки выглядывал из-под небрежно намотанного шарфа над строгим серым пальто… Подтянутый, чисто выбритый, легкая седина серебрит виски — прямо с порога он начал ее бесить. Ей-богу, лучше бы выглядел, как она. Но нет, он в форме. Только глаза усталые, тусклые.

Артем всегда был довольно сдержанным, но, зная его, Аврора заметила, как он обескуражен ее видом. Если бы она вот так, как есть, вышла на красную дорожку, вряд ли произвела бы впечатление сильнее. Конечно, за 15 совместных лет они прошли огонь, воду и медные трубы новой русской истории: кризисы, дефолты, потери работы, похороны родни и даже близких друзей… но такой, пожалуй, он видел Аврору впервые. Синицын оценил ландшафт — она заметила в глазах смесь легкого шока и, кажется, жалости.

Жалость была хуже всего.

Собрав остатки самообладания, выпрямив спину, втянув живот и оперевшись на дверной косяк, Аврора попыталась изобразить изгиб изящной лани. Лань была очень, очень похмельная — скульптура зашалатась. Изгибом пришлось пожертвовать, заземлиться обеими ступнями, скрестить руки на груди и максимально сурово спросить:

— Зачем ты здесь? — сурово не получилась, вышло довольно жалобно, хотя и хмуро.

Артем шагнул навстречу. Обнять, что ли, собрался, не доведи бог?.. Аврора втянула носом нотку его парфюма, представила, как с похмелья может пахнуть сама, и резко отшатнулась. Да и к чему эти нежности?.. Они уже поговорили обо всем. Он, не спросив, уехал в многомесячную командировку на другой конец страны — все совершенно ясно, никаких сантиментов. Аврора нахмурилась и приготовилась к круговой обороне: против своих привычек, против ностальгии, против всего того, что могло утащить ее еще глубже в дебри депрессии, из которой она решительно намеревалась выбраться сильной, свободной и счастливой.

Будущий бывший вздохнул, сжал губы, отступил на полшага назад и произнес:

— Это все еще мой дом, если ты помнишь. Я всего на день, на ковер к заказчику. Сегодня здесь, завтра еще один раунд в министерстве в Москве. Мне нужно переночевать. Я, кстати, написал тебе вчера, но ты не ответила. Если хочешь, уеду в гостиницу.

— Папка! — Дашка выскочила из своей комнаты и бросилась к отцу. Напрыгнула, обхватила руками, повисла на шее.

Артем прижался губами к ее виску:

— Слушай, ты еще выросла, что ли? Или поправилась?

Дашка тут же соскочила на землю и кокетливо надула губу:

— Ну, па-а-ап! Кто ж говорит такое женщинам?..

— Наверное тот, кто понятия не имеет, как с ними обращаться, — мрачновато буркнул Артем. — Извини, ты как-то слишком быстро расцветаешь, я как отец и джентльмен отстаю в развитии.

Польщенная Дашка лукаво склонила голову на его плечо:

— Да ладно! За мамой же ты как-то ухаживал…

Аврора вспыхнула, но смолчала. Артем бросил на нее мимолетный взгляд и сухо сказал:

— Видимо, слишком давно. Я уже мало что помню.

Аврора качнула головой и презрительно сморщилась.

— Что ты застрял в дверях? — меж тем продолжала Дашка. — Раздевайся, давай чемодан отнесу. Я голодная — ужас. Ты завтракал? Будешь омлет?..

Хозяйке дома ничего не оставалось, как смириться с тем, что сегодня она все еще замужем. Прихватив халат, она скрылась в ванной и долго стояла под струями горячего душа, чтобы прийти в себя.

***

Выйдя из ванной, Аврора направилась к большому в зеркалу в прихожей, обнаружила там Дашку и легонько пнула ее в бок, чтобы подвинулась (две женщины в одном будуаре — слишком многолюдно). Дашка фыркнула, но все же уступила матери место, оставшись с краешку, чтобы докрасить ресницы.

— Тетя Оля звонила. Я сказала, что папа приехал. Она оставила у двери пакет, сказала, что отойдет по делам. Просила перезвонить, как сможешь. И еще вот, — Дашка кивнула на Алкозельтцер и пачку цитрамона, лежавшие на тумбе. — Там в пакете еще банка с помидорами.

Рассольное чудо светилось и завораживало, пакет чуть не лопался под объемом банки. Аврора оценила усилия подруги и принялась украшать ландшафт. Если бы не Артем, она, как пить дать, провела этот день под одеялом в обнимку с книжкой и банкой помидоров. А теперь придется рисовать на лице привлекательную женщину…

— Мам, я красивая? — прервала ее размышления Дашка.

— Конечно! — на автомате, даже не взглянув, ответила Аврора.

— Красивее тебя?.. Нет, я, конечно, моложе и объективно стройнее… — продолжила Дашка, и Аврора легонько треснула ее по затылку, чтобы не зарывалась, — но все-таки кажется, чего-то мне не хватает… — Дашка задумчиво поворачивалась к зеркалу то одним, то другим боком и наконец вопросительно уставилась на мать: — Мам, скажи, а вот что во мне самое красивое?

— Да все в тебе отлично! — отмахнулась Аврора, у которой все еще гудела голова и хватало, о чем подумать. Плюс помидоры из глубины пакета манили к себе. Очень хотелось соленого и кислого сразу. — Я твоя мать, я тебя люблю, в конце концов… Нашла кого спрашивать!

— И я тебя лю!.. — Дашка встала за ее спиной и, обняв, положила голову на плечо, заглядывая через зеркало в ее глаза. — Но я в отличие от тебя знаю, что в тебе самое красивое.

Аврора изумленно вскинула бровь, а дочь продолжила:

— У тебя очень красивые глаза. Не такие, как мои, у меня ореховые, в папу, — на Аврору и правда смотрели глаза Артема, напоминая, что есть вещи поважнее ее душевных метаний.

— А твои серо-синие, из-за темных ресниц они кажутся глубокими-глубокими, — мурлыкала Дашка. — А когда ты на меня злишься, еще и очень холодными.

Аврора смутилась. Не так уж часто ей удавалось всерьез рассердиться на своего хамоватого, но в целом не по годам мудрого ребенка. И в кого она уродилась таким политиком?

— Еще у тебя красивые волосы. Густые, гуще моих, я даже немного завидую. И вообще, — Дашка вздохнула, прижалась щекой к Авроре и на мгновенье прикрыла глаза, — вообще я предпочла бы быть больше похожей на тебя, хотя папку я временами даже больше люблю, он не так сильно меня прессует. Но у тебя гены получше. Ты будто расцветаешь с годами, не замечала?.. — Дашка приподнялась на цыпочках и приосанилась, выгнув шею и повернувшись к зеркалу своей лучшей стороной. — Вот я еще немного подрасту, и мы будем с тобой почти как сестры. По-моему, это здорово! — она чмокнула мать в щеку и скрылась в своей комнате.

Но настроение у Авроры улучшилось. Почти не болела голова, расхотелось краситься. Она припудрилась, положила немного туши на глаза, тронула румянами щеки, а блеском губы, взбила влажные волосы, втерла в виски капельку духов и направилась на кухню.

***

Артем слушал щебетание Дашки, почти лежавшей на столе рядом с ним, обнимая огромную кофейную чашку, кивал, но взгляд был потухшим, отсутствующим.

–…в общем, папка, я решила, что раз усердия и таланта мне не хватает, архитектуры мне не видать как своих ушей. А то как построю что-нибудь, а оно как развалится… бррр!!!.. Так что, наверное, пойду я в актрисы… Или в проститутки.

Артем понимающе кивнул, отодвинул тарелку из-под омлета и отхлебнул еще кофе.

— Ясно, — резюмировала Дашка, — ты меня совершенно не слушал. Мне бы обидеться, но я слишком соскучилась. Надеюсь, у тебя на работе все наладится, а то ты какой-то совсем загруженный. — Она усмехнулась, обняла отца, чмокнула его в щеку и собралась на выход. — Оставляю вас. Ругайтесь. И ни в чем себе не отказывайте!.. Я у себя включу музыку. Громко! — подчеркнула она, — а потом соберусь и уйду к Кате. А то мне с вами и так хватает детских травм.

«Выпороть бы тебя, сильно умная выросла!..» — Аврора не сказала ни слова, но и без того был понятен взгляд, которым она проводила дочь.

Из-за двери Дашкиной комнаты снова зазвучала Зиверт. Аврора на какое-то время задержалась в дверном проеме. Плана битвы не было. Все острые вопросы были обсуждены раз по двадцать, и этот танец с саблями не приносил ни решений, ни спокойствия. Говорить было не о чем. Ругаться не было сил.

— Ты надолго? — спросила Аврора лишь затем, чтобы прервать саднящую паузу.

— Ты не слышишь меня, как всегда. Я говорил: завтра в Москву, потом обратно на стройку. — Артем отхлебнул кофе и осторожно взглянул на нее из-за края чашки.

Их взгляды встретились. Ей показалось, что она снова видит в его глазах то ли жалость, то ли разочарование — совсем не то, что хотелось видеть в глазах мужчины женщине, которая так долго играла в его жизни как бы главную роль.

— Что, так плохо выгляжу? — не удержалась Аврора.

— Выглядишь уставшей, — кивнул Артем, не сводя с нее глаз.

— Зашибись. Мог бы ради приличия и соврать, — Аврора поняла, что по старой привычке закипает с полуслова.

— Тебе так плохо, что хочешь поругаться? — мягко уточнил Артем.

— Мне так плохо практически всегда все последние годы! И тебе было плохо, по-моему. Но только у меня хватило смелости об этом заговорить. Ты же предпочел просто свалить на свою стройку. И вот заявляешься. Не мог поехать в гостиницу? Или не хотел?!?

— Да, я хотел вас увидеть.

— Зачем?

— Если скажу, что соскучился, поверишь?..

— Нет, не поверю. Мы были вместе больше пятнадцати лет, и последние лет пять ты меня не видел в упор. Дашку — возможно, меня — нет. Эти твои проекты, заказчики, подрядчики съедают тебя с потрохами. Как будто на тебе уже сейчас, при жизни, лежит огромное мраморное надгробие с надписью «Великий архитектор». Я могла хоть голышом танцевать на нем с пером в попе и бенгальскими огнями в ушах — ты бы не заметил. В лучшем случае попросил отойти в сторону, чтобы не мешала работать, у тебя ведь проЭкт, — Аврора издевательски нажала на ненавистное слово.

— Ты же знаешь, я работал ради всех нас.

— Как будто я не работала. Не занималась Дашкой, не выслушивала нытье твоей мамы… Хорошо хоть теперь не звонит — поняла уже, что тебя здесь искать бессмысленно. Главное, как будто без всей этой пахоты мы бы не знали, что делать со своей жизнью. А то вдруг еще пришлось бы заниматься сексом чаще, чем раз в месяц, после твоих отчетных совещаний с заказчиком. Или — не дай бог! — съездить куда-то подальше этой гребаной родительской дачи!..

— Мы были в Праге, не помнишь? — Артем покраснел и нахмурился.

— Помню. Прага — это луч света в том темном царстве. Только и в ней ты по полдня зависал в своем компьютере. А я гуляла по старому городу одна. И когда встретила там знакомого, чуть не набросилась на него в первом же кафе. Потому что от одиночества хотелось завыть и спрыгнуть с моста!

Казалось, Артем окаменел. Но Аврора отметила, как заплясали его желваки:

— Твой художник поперся за тобой в Прагу?!? — тихо спросил он.

Аврора опешила: «Он все-таки в курсе?», но была настолько на взводе, что просто отмахнулась:

— Художник?.. Какой художник?.. Да при чем тут он… Это был совершенно случайный человек, по работе, из команды заказчика… Неважно. Ежу понятно, ничего между нами не было!

«Какое счастье, что это правда! — подумала она, откинулась на сиденье, запрокинула голову, с силой выдохнула воздух. — Однако он знал про Гештальта!.. Столько лет знал, но не сделал и не сказал ничего!.. Хотя чему я удивляюсь — ему просто плевать. Сначала переехал ко мне, когда нужно было в Питере зацепиться, потом нужна была приличная картинка, семейная фотокарточка в офисе на столе. И все!» — Аврора потянулась к своей чашке и залпом выпила оставшийся кофе.

— Боже, сколько лет… какая я дура… — добавила она тихо, опуская голову в ладони рук, локтями стоящих на столе.

— Чего ты хочешь? — еле слышно спросил Артем. — Как скажешь, так мы и сделаем.

Аврора набрала в легкие воздуха, собралась с силами и произнесла:

— Хочу развод.

Пауза затянулась. Артем встал, подошел к окну. Не поворачиваясь к Авроре, глядя на облака, затянувшие небо над Невой, он коротко спросил:

— Уверена?

— Да.

— Хорошо. Давай, если ты этого действительно хочешь.

***

Где-то через час все было решено: коротко, конструктивно, по-деловому. Аврора впервые поймала себя на мысли, что вот он, истинный смысл хорошего брака: выбрать себе партнера, с которым можно будет в рабочей обстановке, без истерик даже имущество поделить, если что. Они договорились обо всем спокойно и в общем справедливо. Брачный договор, квартира на ней. Счета у каждого свои, депозит пополам, Дашка с кем хочет (когда Дашка вернется от Кати, Аврора сама с ней поговорит, сообщит), алименты обычные, оплата учебы, дальше по ситуации.

Прощались тоже спокойно.

Авроре внезапно захотелось обнять его на прощанье… все-таки нормально прошло, да и столько лет за плечами… Но Артем, не поднимая на нее глаз, набросил пальто, подхватил чемодан, коротко кивнул, положил связку ключей на придверный столик и вышел.

Под порывом сквозняка дверь захлопнулась, как пощечина.

Квартира никогда еще не казалась Авроре настолько тихой и пустой.

***

Сбегая по потертым ступеням, Артем почти что сбил с ног поднимавшуюся ему навстречу Олю:

— А, это ты! Привет!.. Извини, не заметил. Да и не сразу узнал.. Ты к нам?

— Привет! — Оля тепло улыбнулась и потянулась ему навстречу, чтобы приобнять. — Вернулся наконец? Мне кажется, девчонкам тебя не хватало.

Артем поморщился, как от зубной боли:

— Нет, я проездом. Пожалуй, пора привыкать, что это место уже не будет моим домом.

Промолчав, Оля понимающе вздохнула. Что тут скажешь, когда близкие люди разводятся. Когда за плечами столько лет и столько общих друзей, это всегда неожиданно, и для всех по-больному.

Артем напряженно вздохнул и выпалил:

— Оль, скажи, с Гаврилиным у нее серьезно?

— С кем?!?..

— Ну, прекрати… Я ж не слепой.

— Артем, я впервые слышу эту фамилию, правда.

— Наш приятель-художник, от которого вы все плывете. Да ладно тебе делать глаза! Ты, как большинство приличных людей, практически не умеешь врать…

Оля замялась:

— Ну, во-первых, я реально не уверена, что там что-то было. Хочешь — верь, хочешь — нет, я не знаю подробностей. А во-вторых, не думаю, что я именно тот человек, с которым тебе нужно говорить об этом.

— Я понял, Оль. Можешь передать ей, что… — он осекся, — впрочем, не стоит. Это уже неважно.

— Ты сам-то как? — Оля осторожно дотронулась до рукава его пальто.

— А никак. Есть контракт, я его выполняю — практически на автопилоте. Объект строится, заказчик нервы, как канаты, крутит — все как обычно.

— Я не об этом.

— А… — Артем опустил глаза. — Да точно так же. Автопилот.

И, помолчав, добавил:

— Понимаешь, я был уверен: то, что у нас, — навсегда. А теперь чувствую себя, как… — он замялся, — …как сбитый летчик. Наверное, любой конец — начало чего-то нового. Но до этого нужно еще дожить. Так что пилот пока в отключке, включаем автопилот.

Он опустил голову, потом вздохнул и вздернул подбородок:

— В общем, как-нибудь наладится. И, пожалуйста, ничего ей не говори. Пока! — Артем вскинул руку, намотал вокруг шеи шарф, подхватил чемодан, сбежал по ступеням и, хлопнув дверью, выскочил из парадной.

Оля вздохнула, спряталась в воротник пальто и зависла у окна, гоняя по морщинистому подоконнику бог знает как сохранившийся с осени рыжий кленовый лист.