Объявления заброшенного полустанка

Татьяна Беккер, 2022

«Объявления заброшенного полустанка» – удивительное повествование, где переплетаются человеческие судьбы в единой ткани сюжета. Посреди тихих алтайских лесов ютится маленький подзабытый посёлок. Что связывает его жителей, какие тайны ждут за старенькими дверьми? История, которая безо всяких спецэффектов заставит переживать, радоваться и плакать. Персонажи, в которых легко узнать чьих-то соседей или дальних родственников. Полустанок, где каждый клочок бумаги открывает новый секрет…

«Продаются домашние яйца, творог, молоко, сушёные грибы, варенья и соленья. Курай, дом c синей крышей»

«И на кой ляд нам нужен тут его интернет, приехал хозяин жизни и давай свои порядки наводить», — думала Калмычиха, спеша на железнодорожную станцию. В двух больших корзинах она тащила яйца и бутылки c молоком, а за спиной, в неудобном холщовом мешке, оттягивавшем плечи, были аккуратно завёрнутые в газету банки c черничным и брусничным вареньем.

«Жили же мы спокойно, дык нет, явился-не запылился. Я ж Нюрку из города, из грязи этой забрала, чтоб человеком растить, a они и сюда дерьмо своё тащат и конфеткой подсовывают», — аккуратно разложив товары, старуха поправила выбившиеся от долгой ходьбы седые пряди и попыталась принять приветливый вид.

Калмычиха помнила Андрея ещё ребёнком, которого впервые привезли на лето в Курай к его тётке, Зинаиде. Местные ребятишки сразу окрестили его «городским» и отказывались принимать в свои игры и забавы, да мальчик и сам не жаждал влиться в компанию сверстников. Практически весь день он проводил в компании своей бабушки, Пульхерии Ивановны, принимая по расписанию рыбий жир, обливаясь холодной водой по утрам и зубря французский и немецкий языки. Андрей украдкой смотрел за забор, где в пыли носились босые ребята со стёсанными коленками и выгоревшими на солнце волосами. Но стоило строгой бабушке отвернуться, запускал складным зеркальцем солнечный зайчик в кого-нибудь из них.

Будучи хорошей подругой Зины, Калмычиха с присущей ей прямотой всего раз подняла тему о времяпрепровождении ребёнка. В пылу спора она напирала грудью на Пульхерию Ивановну, повторяя, что мальчику лучше просто отдохнуть от школьных учебников, да и помощь Зине по хозяйству не помешает. Ведь та c раннего утра до позднего вечера стояла у печи, стараясь угодить властной Пульхерии и порадовать племянника, при этом привычно управляясь со скотиной и возделывая участок, чудом отвоёванный у колхоза.

Но питерскую дворянку было не так-то легко пронять, на все доводы она лишь иронично улыбалась тонким желчным ртом и снова бралась за томик Байрона. Увидев, что той всё как об стенку горох, Калмычиха, ненавидевшая проигрывать в спорах, обратилась напрямую к Андрею — не хочет ли он помочь тёте Зине? Мальчик, бубнивший под нос таблицу неправильных глаголов, чуть высунулся из гамака и сообщил, что сейчас у него по графику урок немецкого, a поднимать тяжести ему нельзя — «по причине слабого здоровья».

И вот, спустя десятки лет, повзрослевший затюканный пацан приехал в Курай, где его уже никто не вспоминал, кроме доброй и всепрощающей Зины. Приехал лоснящимся разъевшимся пижоном, в обтягивающих джинсах, белоснежной футболке, на новой глянцевой машине, которая урчала как большое хищное животное.

И вот уже весь посёлок ходит за ним по пятам: Санёк облизывается на машину и предлагает что-то в ней посмотреть, Элька закрасила седину и вытащила на свет божий босоножки на каблуке, Зина вообще перестала выходить со двора, постоянно что-то стряпая на летней кухне. Страшнее всего — Нюта слушает рассказы этого чужого пришлого человека из города и меняется на глазах, расцветая мечтательной улыбкой.

Торговля сегодня шла не бойко, принесённая тара не опустела и наполовину. По установленным правилам, двум патрульным из линейки она отдала по банке молока. Но Калмычиха легко приняла правила торговли, да и неплохо относилась к этим молодым ребятам. Порой даже беседовала c ними о жизни, a нескладного младшего так и вовсе пыталась подкормить яблочками, которые он очень любил. Может, именно яблоко, заботливо протёртое тряпицей, c красным бочком, отданное сверх установленного и c искренней улыбкой, позволяло Калмычихе спокойно торговать, в то время как многих её товарок частенько сгоняли c места.

Разморённая жарой старуха покачивалась на волнах полусна, видя, как несёт домой бутылку кислотно-оранжевой «Фанты», которую так просила внучка. Вдруг во сне «Фанта» превратилась в мутный самогон, a девочка — в свою мать, непутёвую Ольгу, дочь Калмычихи. Оля по-звериному скалилась, молотила ногами в дверь избы, стремясь вырваться наружу, и кричала, что всё равно убежит или убьёт себя. Настигшие воспоминания резким ударом вывели старуху из послеобеденного душного забытья. Она долго ещё пила тепловатую воду, чтобы успокоить дыхание.