Озеро молчания

Татьяна Апсит, 2022

Главная героиня, преподаватель вуза, попадает в затруднительную жизненную ситуацию и соглашается помочь подруге в ее коммерческой деятельности. Поездки в Грецию дарят Насте надежду на личное счастье, однако при этом она оказывается втянутой в криминальную историю. Лишь пережив потери, измену и предательство, героиня обретает подлинную дружбу и любовь.

2

Все воскресенье я слонялась по дому как потерянная; дела валились из рук, пыталась читать, но не могла сосредоточиться на тексте. Душа была полна робости и надежды. Горячее участие Лерки в моей судьбе трогало до слез, но страх не справиться с задачей, подвести подругу, леденил спину. В голове плавали коротенькие мысли: где взять подходящую большую сумку? Что надеть — наверное, в апреле в Греции совсем тепло? Не сменить ли экстерьер — мои шмотки с головой выдают училку? Удастся ли выкрутиться со временем? Как этот человек меня найдет? А если не найдет? Куда ни глянь — одни вопросы.

Ясно было одно: в жизни наметился коренной перелом. Неизвестность пугала, но, если бы Лерка пришла и сказала, что все сорвалось, я почувствовала бы себя обкраденной. Предприятие было авантюрой чистой воды, и душа, казалось бы, смирившаяся с безнадежностью серых суетливых буден, затрепетала в предчувствии. Чего, вот в чем вопрос. Сигналы были беспорядочными и противоречивыми: я слышала манящий зов древнего города, убаюкивающую мелодию, невнятное обещание и тонкий, как звон тетивы, звук опасности, внезапной слабостью отдававшийся в теле. Я была сама не своя от этого раздрая, к счастью, в обед позвонила Лерка и велела приехать.

Все мои знакомые жили более-менее одинаково, то есть примерно, как я, с поправкой на функционирующую электротехнику, разумеется; Лерка обитала в ином мире.

— Как же у тебя красиво, сказала я, оглядываясь в ее фантастической кухне. — Знаешь, на земле есть одно место, где я хотела бы жить: твоя ванная, я поняла это пока плескалась в раковине.

— Да, — довольно согласилась она, — квартирку я себе сделала неплохую. — Вздохнула и добавила: Видела бы ты апартаменты моего шефа! Представляешь, двухэтажные, и вся мебель от Версаче — кожа в стразах и золото…

Я не представляла, чем и поделилась.

Стол на кухне уже был накрыт, и меня не пришлось долго уговаривать: свекольный салат с орехами и изюмом, золотистая курица под чесночным соусом — готовила Лерка божественно. А на десерт — восхитительный кофе по-турецки с белоснежными шариками «рафаэлло».

— Слушай, пойдем отсюда, — взмолилась я. — Нельзя столько есть. Как ты при такой диете форму держишь?

— Гантельная гимнастика, дорогая. Уже пять лет полчаса перед сном.

— Ну почему я так ненавижу физкультуру?!

— Попробуй, тебя потом не оттащишь. И еще ведро холодной воды по утрам — чудная вещь, скажу я тебе, рекомендую.

Я добросовестно пообещала приобщиться: уходя, Антон забыл свои гантели, и с тех пор я периодически на них натыкалась.

— Ладно, я тебя не для этого позвала. Я договорилась о тебе с Геннадием Ивановичем.

— Да ты что? Он согласился?

— А как же, он мне доверяет. Я таким соловьем пела, куда Алябьеву. Так что можно приниматься за дело.

На столе в гостиной ждала высокая стопа каталогов и модных журналов.

— Это последние. Полистай, я хочу посмотреть, что тебе понравится.

Легко сказать, полистай. Есть ли что-нибудь более притягательное, чем мир счастливых сияющих дев в элегантных мехах? Иногда Лерка благосклонно кивала, но чаще скептически хмыкала:

— Перепев прошлогоднего… Эти пелеринки — услада домохозяек… Свингеры отошли…

Потом толково и деловито принялась объяснять, что, как и почему; я внимала, стремясь впитать. Часа через два она притомилась.

— На сегодня хватит, пожалуй.

— Лер, а можно я просто погляжу?

— Ради бога. Нам, кстати, занятный каталог вчера на работу принесли, как раз для тебя. Где же он? А, вот, — и взяла с полки глянцевито блеснувший журнал с крупными белыми буквами на обложке: «Ваша ванная». Это было царство грез.

— Удивительно, но ни одна не похожа на мою, — печально констатировала я, перелистнув последнюю страницу.

— И что мешает сказку сделать былью?

— Большое количество разноцветных бумажек, точнее, их отсутствие.

— Тысяча баксов неплохие деньги, однако. Съездишь, настрижешь на ремонт.

— Ой, цемент, грязь, шум…

Лерка некоторое время потрясенно хлопала глазами:

— Ну ты даешь! Так тебе хочется новую ванную?

— Хочется, но, понимаешь ли, «гораздо проще отказаться от сапога, что носят, или от подоконника и пыли»…

Она безжалостно оборвала цитату:

— Отказываешься от пыли? Ладно, черт с тобой, проверну все в твое отсутствие.

— Что, за три дня?

— Будь спок, уложусь.

— Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

— Спорим?

— А на что? — полюбопытствовала я.

Лерка повертела головой:

— Что бы такое… Заставить тебя приготовить обед? Еще смастрячишь какую-нибудь отраву… А-а, вот: ты выкинешь на помойку своего шанхайского барса.

— Это же норка, я для ее покупки кредит брала, два года расплачивалась, — едва не заплакала я.

— Сколько лет назад это случилось? Она уже облезть успела. Не вой, сама вызвалась. К тому же будет стимул заработать на новую.

— Шутишь?

— Сроду не было, — Лерка заговорщически засмеялась и похлопала меня по руке. — Посмотрим, что ты запоешь, когда вернешься. Значит, задание пока следующее: паспорт. Подойди ответственно, чем быстрее ты его оформишь, тем раньше начнется новая жизнь.

Я смогла сдать документы на паспорт в среду, о чем тут же и доложила по инстанции, получив за это разрешение существовать в прежних рамках.

После универа я стала преподавать русский иностранцам, тогда их было много, но несколько лет назад они иссякли как вид, и мне пришлось переквалифицироваться на культуролога, благо кандидатская степень такую возможность обеспечивала. С тех пор я читала лекции в двух вузах и имела нагрузку восемнадцать часов в неделю. Лишь тот, кто гробит здоровье на ниве просвещения, понимает, как это много. Занятия укладывались в три дня, но в среду и четверг приходилось работать сразу в двух точках, поэтому расходы на такси занимали не последнее место в моем бюджете. Я крутилась, утешая себя тем, что в наше суровое время надо радоваться любой работе, однако, честно говоря, занятия отнимали столько сил, что каждый раз после этого марафона я часа два тряпочкой лежала на диване, а все остальное время приходилось отдавать подготовке к выходу на манеж. Мыслимое ли дело — за полтора часа рассказать о культуре древних майя или Возрождения? Я трудилась из последних сил, пытаясь заполнить пустоты в прелестных юных головках, иногда это удавалось, а иногда сопротивление оказывалось слишком упорным. Моя идея-фикс состояла в том, чтобы представить культурную историю системно, но о каком системном восприятии может идти речь, если процентов тридцать студентов посещают лекции по системе 0–1? Поначалу это меня просто убивало: я была в отчаянии, что не могу заинтересовать, увлечь, повести за собой в светлую даль. Потом оказалось, что на общем фоне мои проценты смотрятся более чем прилично, однако я по-прежнему ужасно волновалась перед каждой лекцией. Моим заветным — и недостижимым до сих пор — желанием была работа в одних стенах, и, если бы авантюра удалась, я смогла бы когда-нибудь осуществить эту мечту.

После памятного визита дел прибавилось: я стала запоем читать все, что касалось Греции. Леркин звонок на исходе третьей недели вновь выбил меня из привычного ритма:

— В субботу утром сиди дома, придет мастер обмерить ванную. А потом позвони, прошвырнемся по магазинам.

Я растерялась: за волнениями этих дней дурацкое пари совершенно забылось, да я и не думала, что Лерка предложила серьезно. Однако в указанное время на пороге возник деловой мужичок, который мигом обмерил помещение, обстучал, качая головой, трубы, исписал целую страницу в объемистой затертой тетради и удалился с думой на челе.

Я сообщила о визите тотчас же и получила распоряжение стоять в двенадцать ноль-ноль у дворца бракосочетания. По преподавательской привычке я подошла пораньше и принялась прогуливаться вокруг объекта, пересматривая концепцию предстоящей лекции о стиле барокко; никто не подходил, не беспокоил, и я уже стала прикидывать, как деликатно позвонить, чтобы перенести встречу — очень хотелось записать то, что пришло в голову. Едва я расстегнула сумку в поисках телефона, как кто-то резко дернул за ее ремешок, я сердито обернулась и увидела смеющуюся Лерку.

— Настасья, ты уникум: я дважды проехала мимо, посылала звуковые сигналы — никакой реакции, пришлось припарковаться во дворе. Чем только забита твоя голова?

Объяснять ей, почему о Балтасаре Грасиане следует рассказывать сразу после Караваджо, не стоило, она бы все равно не поняла, поэтому я поспешила занять место в машине и только после поинтересовалась, что же видится на горизонте. А там маячил визит в магазин «Пирамида»; название мне ничего не говорило, и, как оказалось, напрасно: зрелище было потрясающим. Осмотр экспонатов занял не меньше часа.

— Ну и что понравилось? — включилась Лерка.

— Все, — честно ответила я.

— С вами, гражданка, не соскучишься. Начнем издалека: ты видела каталоги, видела образцы — в каком интерьере ты себя представляешь?

— В твоем.

— Значит, тоже голубое?

Я задумалась: вопрос был поставлен ребром.

— Вообще-то мне больше всего идет светло-зеленое.

— Ну, слава богу, — и она повлекла меня к соответствующим стендам.

Почуяв поживу, к нам начали слетаться продавцы, их рекомендации лишь усугубили проблему выбора: оказалось, зеленое существует во множестве оттенков. В конце концов я остановилась на теплом и нежном, танцуя от него, Лерка с помощью парочки расторопных молодых людей подобрала бордюр, плитку для пола и панели, записала артикулы и потянула меня в отдел сантехники. Надо сказать, при отсутствии наличности я чувствовала себя очень неуютно, словно участвовала в каком-то жульничестве, и, если бы не Леркин напор, с удовольствием покинула бы гостеприимные стены. Она, однако, была как рыба в воде: махнув на меня рукой, выбирала, сравнивала, фиксировала в блокноте. Возвращение домой сопровождалось головной болью и уверенностью, что подобные антрепризы мне категорически противопоказаны.