Я – сваха. Из личного опыта

Татьяна Александровна Розина

В своей новой книге автор бестселлера «Как выйти замуж… за иностранца» честно и без прикрас описывает свой нелёгкий труд на ниве помощи одиноким сердцам и делится его самыми яркими эпизодами. Рассказанные здесь истории вызывают и смех, и слёзы, и удивление: неужели такое бывает? Но главное – они вдохновляют. Ведь их героини такие разные, но у каждой свой счастливый финал. А значит, дорога к личному счастью не закрыта никому, нужно лишь понять себя и подойти к делу по правилам «сватовской» науки.

Глава 3

Путь в Германию,

или

Как я очутилась в стране средневековых бургов и современных бюргеров

Именно так называется моя книга, посвящённая тому, каким образом я с мужем и маленькой дочкой попала в Германию¹. Это большой роман, и я не стану сейчас его пересказывать, в подробностях описывая все наши метания и скитания, продолжавшиеся несколько лет. Но для понимания ситуации, для полноты картинки… всё же придётся кое-что рассказать, как говорится, цитатно.

В начале девяностых от СССР одна за другой начали отделяться республики и сама аббревиатура рассыпалась, сначала из четырёх букв сократившись до трёх (СНГ), а потом и вовсе растворившись в других сочетаниях. В это время в стране стало всё трещать по швам, «всё смешалось в доме Облонских», вернее, в огромном советском доме, долгое время считавшемся «нерушимым». С площадей стаскивали памятники вождям мирового пролетариата, к которым незадолго до этого приносили цветы по праздникам. Переименовывались организации, главки и даже министерства. В конце восьмидесятых объявленная Горбачёвым перестройка хотя и не сильно, но приоткрыла створки «железного занавеса» и дала толчок народу, готовому уехать из страны.

Одни ненавидели систему и мечтали свалить куда подальше, лишь бы скорее забыть «прелести недоразвито́го социализма». Другие вдруг вспомнили про корни предков и зов сердца, которое призывало вернуться к истокам. Третьи побежали в сторону государственной границы просто потому, что было интересно посмотреть, «а как там, за кордоном», скорее из любопытства. Ведь там было запретное, а запретный плод сладок. На протяжении нескольких поколений почти вся страна, за исключением номенклатуры, была невыездной и видела мир глазами Сенкевича в программе «Клуб кинопутешественников» по единственному в стране телевизионному каналу. Сенкевич путешествовал, остальные смотрели телевизор. Были ещё и четвёртые, которые потянулись за первыми, вторыми и третьими. В этом водовороте бегущих оказалась и я. Надо сказать, сначала понятия не имела, куда бежать. По большому счёту, было всё равно куда. Из Ростова-на-Дону в конце восьмидесятых убежать можно было только в Москву. «Не догоню, так согреюсь», — решила я. То есть не уеду дальше столицы, так проветрюсь, а может, и узнаю кое-какую информацию о возможностях выезда и куда подальше. В Москве всё знают. Итак, напоминаю: речь о далёких 80-х.

Первой страной, приходящей в те годы в головы неосведомлённых претендентов на выезд, была вожделенная Америка. Джинсы и доллар — две голубые мечты наших розовых вожделений того времени.

«Когда умолкнут все песни, которых я не знаю,

В терпком воздухе крикнет последний мой бумажный пароход.

Goodbуe, Америка,

Где я не был никогда.

Прощай навсегда…

Мне стали слишком малы твои тёртые джинсы.

Нас так долго учили любить твои запретные плоды.

Goodbуe Америка,

Где я не буду никогда…»

Эта песня группы «Наутилус Помпилиус», хотя и написана об Америке, стала гимном перестроечного времени для тех, кто мечтал уехать. В ней чудесным образом передана наша мечта о далёкой стране, в которую никогда не попасть. На самом деле эта страна — несуществующая фантастическая планета. Но мы-то тогда этого не знали. И свои фантазии помещали в рамки конкретного государства. Прежде всего Штатов. Я окончила школу с английским уклоном, где тщательно изучали английский язык и рассказывали всякие подробности из жизни джентльменов и леди. Но Англия для меня долгие годы оставалась на уровне сказки про королеву, не имеющей ничего общего с реальностью. Об Англии я тогда не мечтала даже во сне. А вот Америка все же, в связи с тем что туда каким-то образом попадали наши люди, могла рассматриваться как вариант.

Естественно, и я первым делом отправилась в американское посольство. На подходе к величественному белому зданию с призывно торчащим американским флагом на фронтоне в самом центре Москвы поняла, что слухи об эмиграции за океан не преувеличены. За пару кварталов толпились люди. Оказалось, народ записывался на выезд в страну грёз, заполняя выданные служащими анкеты. Заполнила и я. Америка с манящими каждого нормального человека возможностями вполне могла меня устроить. А почему нет? Манхэттен. Майами. Голливуд. Вот ключевые слова американского счастья. Я уже видела себя гуляющей по Пятой авеню, почему-то в белом платье и в шляпе с красными бумажными маками, похожими на настоящие. Или бегущей по жёлтому песку калифорнийского побережья… Красиво жить не запретишь. Во всяком случае, в мечтах можно многое себе позволить. Да-да, улыбаетесь, вспоминая Остапа Бендера, гуляющего в белых штанах по Рио. Согласна, я в своих мечтах не сильно отличалась от Остапа.

Заполненные анкеты улетели в Штаты без меня. Никакого ответа я не получила. В силу молодости и темперамента я не стала долго печалиться и ждать, когда в Америке сочтут необходимым пригласить меня в Майами, а занялась поисками другой страны возможной эмиграции. Из России-то нас худо-бедно стали выпускать. Если раньше требовалось разрешение на выезд от такой милой организации, как ОВИР (отдел виз и регистрации), то теперь достаточно было получить въездную визу в ту страну, куда «намылил лыжи». В аббревиатуре ОВИР главным словом было «виза». Без разрешения этого «отдела» выехать было нельзя. Именно там сидели вершители судеб советского человека, возжелавшего выехать на экскурсию даже в такие дружеские страны, как, например, Болгария или Польша. Не говоря уже про Париж, после посещения которого многие были готовы умереть. Но грозные работники ОВИРов пресекали эти желания на корню и давали разрешение на поездку исключительно надёжным людям, которые не подвержены суициду на почве увиденного на капиталистическом загнивающем Западе.

И вот свершилось. ОВИРы упразднены. Вернее, они перестали давать разрешение на выезд. Хочешь — вали на все четыре стороны. Нас стали выпускать! Но ровно в это время нас перестали впускать в эти самые вожделенные страны. Вот же напасть. Раньше уговаривали: приезжайте. Наши ОВИРы не пускали. Теперь ОВИРам до нас нет дела, но нас перестали куда-либо зазывать. Ситуация патовая. Это сильно застопорило мой порыв выехать как можно быстрее. Пришлось включить мозги и собрать информацию.

Оказалось, что и в Австралии, куда я, без сомнения, тоже была готова переехать, правда с меньшим рвением, нежели в Америку, меня не были готовы принять. Австралийское посольство также приветливо, как и американское, выдавало анкеты возможным эмигрантам. Но если американцы просили лишь заполнить бланки опроса, отослать и ждать результата, то австралийцы сразу предупреждали не суетиться напрасно, если желающий эмигрировать не имел необходимого количества баллов.

— Вот те на… Какие баллы? — удивлённо вопрошали страждущие увидеть кенгуру на их родной территории, а не по телевизору, вчитываясь в вывешенные листки с пояснениями.

Оказалось, австралийцы устроили что-то типа естественного (вернее, неестественного) отбора. Они были готовы принять вас, если вы хорошо говорите по-английски, имеете нужное для них (читай: дефицитное) образование и многолетний опыт работы по специальности, то есть стаж. Всё бы ничего, если бы этот список не дополнялся баллами за возраст. Тем, кому стукнуло тридцать пять, баллы сбавлялись до минимума — понятное дело, зачем стране люди предпенсионного возраста? И высокие баллы за образование и опыт вкупе с минимумом за возраст недотягивали до необходимой общей суммы. А те, кто имел максимум за молодой возраст и знание английского, получив минимум за стаж (какой стаж, если ты только окончил вуз?), опять-таки не набирали нужной суммы. В отчаянии я подсчитывала свои возможности, но проходила только лишь суммировав свои баллы (за английский и образование) с баллами мужа (за опыт работы и нужную австралийцам профессию краснодеревщика). Однако такой вариант — два в одном — их не устраивал. А другого мы предложить не могли. В результате пришлось отказаться и от кенгуру.

После первых неудач я занялась обработкой других вариантов. И даже задумалась по поводу Израиля, немного пугающего жарким климатом и военными действиями на своей территории.

— Страшно как-то! — поёжилась я, вступив в обсуждение вопроса возможной эмиграции в Израиль с народом, кучкующимся около рассадника империализма — американского посольства.

— А где нынче не страшно? — услышала в ответ.

Аргумент был в пользу обсуждаемой страны. Но и с Израилем оказалось всё не так просто. Выяснилось, что в Москве вообще нет их посольства (конец 80-х!). Ходили слухи, что евреи базируются в здании голландцев, находясь в Москве на полулегальном положении. Говорили, что израильтяне дают «добро» на въезд к ним без проблем и дополнительных вопросов.

— Главное, прорваться к посольским из Израиля, которые сидят у голландцев, а там уж… Прямых рейсов нет, все летят через Вену, потом рассасываются по Европе, в Израиль долетают единицы…

В очередях рассказывались увлекательные истории рассеивания и рассасывания нашего люда после прибытия в Вену. Звучало достаточно авантюрно, но я всегда помнила, что кто не рискует, тот не пьёт шампанское. А мне ой как сильно хотелось этого самого шампанского напиться до самой макушки. Впрочем, если честно, то столько шампанского, сколько я пила, живя в России, больше не приходилось пить никогда. Но не в шампанском дело, тем более что много лет позже я узнала, что то шампанское, которым упивались в России, было вовсе не шампанское, а шипучее вино. А настоящее шампанское — это совсем другая песня. Но вернёмся к евреям. По версии, ходившей в народе, принимали-то они легко. Вот только найти их оказалось сложно. Вернее, невозможно. Во всяком случае, я не нашла. И жаркий Израиль со своим вечным палестинским кризисом также остался недосягаемой мечтой…

Некоторые, так же, как и я, не сумевшие проскочить в почти уже прикрытые дверки Америки, Австралии и Израиля, решили удовлетвориться меньшим и выехали в Польшу и Чехию. Что ни говори, синица в руках лучше журавля в небе. Всё ж как-никак тоже заграница. Мои мысли стали работать в направлении стран бывшего Варшавского договора, но тут… в одной из российских газет я прочитала статью. Вернее, даже не статью, а заметочку. А ещё точнее — это была рубрика «Письма читателей», и один молодой человек делился со своими согражданами опытом эмиграции в Германию.

«Вау! Германия. Это же Европа, совсем рядом, пара часов на самолёте, от дома рукой подать…» — занервничала я, учуяв носом наводку.

Как я могла раньше не подумать об этом? Да как… просто… Америка, Австралия и Израиль — страны эмигрантские. Во всяком случае, слухи о переехавших в эти страны ходили в народе. А Германия… Каким же боком туда можно втиснуться? В заметке давался абсолютно конкретный совет: надо переехать через границу (абсолютно любым способом, включая пешеходный переход или взятие реки Одер любым плавсредством) и заявить в полиции, что ты не хочешь возвращаться назад. Ну, то есть, типа, ты невозвращенец. Человек, написавший заметку, не ограничился советом ехать в Германию. Он подробно описал прелести первого этапа: «Вас поселят в общежитие и дадут денег на жизнь, на питание и одежду».

«Как? Просто приехал — и тебя поселили? Не может быть!» — сомневалась моя скептическая натура. Но заметка вещала дальше: «Вам не надо ничего объяснять. Вас оставят, а потом будут разбираться, что с вами делать. На разборки уходят месяцы и даже годы, и всё это время вы находитесь на их полном обеспечении, включая медицинское страхование». Нехилое руководство к действию. И я стала действовать. Жаль, не запомнила имени автора. Я ему как минимум должна бы пожать сейчас руку.

Скажу сразу: меня никогда не привлекала возможность быть обеспеченной кем-то другим, не люблю, даже если за меня пытаются заплатить в ресторане малознакомые люди, но известие о гарантированном питании на первое время, конечно, делало мысль о переезде в Германию не сильно рискованной, и перспектива виделась не только заманчивой, но и вполне реальной. А главное, в Германию можно было дойти пешком, не то что в Америку или Австралию, куда нужно лететь. Ну, или в крайнем случае плыть на корабле.

Вот так всё и получилось. Я попала в Германию. Конечно, я не шла пешком и не переходила вброд приграничные реки. Но ехали мы не менее экзотично — «на перекладных». Сначала из России переехали границу с Польшей на автобусе, возившем «челночников». Затем переехали Польшу на электричках, то есть небольшими «перебежками», потому что поезда дальнего следования были не по карману. Границу Польши и Германии переехали тоже малой скоростью. Немецкий пограничник осмотрел наш багаж. В одной сумке дрель и молоток с пилой (как говорил мой муж, это наш хлеб, рассчитывая, что сможет подлатать забор бюргеру, за что тот нам даст кусок хлеба), в другой — игрушки дочки. И виза на два дня. Уж на сколько купили…

— Почему так коротко? — спросил погранец.

— На дольше денег нет, — пролепетала я, — дорого нынче…

Он пожал плечами. Документы в порядке. Визы стоят. Законы не нарушены.

Сначала всё было как описал незнакомый информатор в газете. Мы приехали и, добравшись до нужного места, заявили, что назад не поедем. Дальше опять-таки всё двигалось как ожидалось. Нас приняли, разместили, даже денег дали. И не один раз, а стали выплачивать пособие ежемесячно. Но я, во-первых, была гордой советской женщиной и не собиралась быть иждивенкой. Во-вторых, решила, что если буду работать, то меня не выгонят из страны, так как я, типа, приношу пользу, а не сижу на шее немецкого налогоплательщика. Поэтому надо было срочно искать работу. Решение-то я приняла, но что делать, где и кем работать — было неведомо.

Ну скажите, кем может работать человек в Германии с дипломом факультета марксистской философии в кармане и без знания местного языка? Ответ прост. Уборщицей. Я так тогда и говорила: «Я могу или убирать… или не убирать». Третьего не дано. Кому нужен в Германии философ, да ещё марксистско-ленинский, да ещё говорящий только по-русски. Конечно, я могла бы дать себе время, чтобы выучить язык и осмотреться. Ведь общежитие в железном контейнере на окраине милого городка под названием Бергхайм, что в часе езды от Кёльна, плюс деньги на питание и одежду (парень в заметке ни в чём не обманул!) я получила. Но у меня была навязчивая мысль о том, что именно работа — любая работа — даст шанс остаться в Германии навсегда.

Через пару месяцев я вникла в ситуацию и разобралась… Шанс получить вид на жительство в Германии есть не у всех. Им могли воспользоваться этнические немцы, называемые переселенцами, и евреи, проходившие по статье «контингентый беженец». Я не стала вникать в тонкости этих вариантов. Ни к одному, ни к другому случаю себя отнести не могла никоим образом. Третьего варианта не наблюдалось. Нет, можно было бы выйти замуж за бюргера, но у меня был любимый муж, и этот путь внедрения в Германию мной даже теоретически не рассматривался. Я решила, что влиться в немецкую действительность могу только одним способом: став одной из числа местных немецких граждан. То есть работая и обеспечивая себя. Это было наивным решением, но другого у меня не было. Парень в заметке описывал только первый этап, а как быть дальше, видимо, и сам не знал. Мне выдали листок, в котором значилось, что я жду решения относительно дальнейшего пребывания. Из этого стало ясно: меня тут ещё никто не оставил, будут думать. Время терять нельзя, нужно срочно учить язык и «вливаться». Без языка и с дипломом марксистско-ленинского философа влиться я могла только в ряды уборщиц, чем успешно и занялась. Но мой философский разум диктовал другие требования. Он говорил: «Ты что, собираешься всю жизнь мыть чужие туалеты? Неужели приехала сюда для этого? А ну-ка, давай, шевели мозгами».

Что-то шевельнулось в моей голове, щёлкнуло, перемкнуло, и появилась идея заняться устройством чужих судеб — всё-таки подсознание натолкнуло… Я решила открыть брачное бюро. Именно с этого всё и началось. Тогда я понятия не имела, есть ли вообще немецкие мужчины, желающие жениться на русских женщинах. Да и про женщин точно не знала. Хотят ли они замуж за немецкого бюргера? Я вообще тогда, в начале девяностых годов прошлого столетия, сама едва попавшая в Германию, ничего не знала ни про немецких мужчин, ни про наших женщин, ни про их желания. Не имела я понятия и о том, как это всё функционирует, где брать желающих, как их «женить». Предстояла долгая дорога познания. Дорога жизни. Моей жизни. Но с которой оказались тесно связаны жизни сотен других людей.

Примечания

1

Путь в Германию. Краснодар: «Библиотека Вавилона», 2007.