Колючка и стихоплёт

Татьяна Александровна Грачева, 2019

Они выросли в соседних квартирах, но казалось, будто в разных мирах. Отец с трудом справлялся с драчливой и неугомонной Маликой, ведущей себя как мальчишка. Кирилл вырос в мире женщин, окутанный вниманием и заботой. Мама и бабушка лепили из него верного, доброго, надёжного мужчину, как раз такого, о каком мечтали, но не встретили сами. Успев подраться не один раз, дети стали лучшими друзьями, для окружающих – братом и сестрой. Помогли друг другу пережить трагедии безответной первой любви и определиться с призванием в жизни. Но, может, их умение общаться глазами и привычка делиться самым сокровенным – это признаки чего-то большего, чем дружба?

5 глава. Учителя

Учебный год ещё не закончился, а студенты уже потеряли всякий интерес к занятиям. Майское солнце бесцеремонно вваливалось в аудитории, ласкалось нежной кошкой, обещая загар и незабываемые моционы за пределами аудитории. Первые капканы расставила зачётная неделя, впереди ещё ждали препятствия в виде экзаменов и, судя по всему, не всем эти преграды будут по плечу.

Малика удивила саму себя, неожиданно став отличницей. В школе она училась плохо и без желания, успевала только по тем предметам, которые казались интересными или нравился учитель, преподававший предмет. Так было с физикой. Этот предмет вёл классный руководитель, вернее, не вёл, он жил физикой, горел, словно каждый урок делал очередное потрясающее открытие. Своим отношением к предмету он воспламенял весь класс.

В институте Малику вдруг обуяло желание проглатывать все знания, которые можно было вытрясти из преподавателей и откопать в библиотеке. У Кирилла с учёбой дела обстояли не безоблачно. Как только открылся сезон гребли, он стал пропадать на ежедневных тренировках и соревнованиях, пропуская иногда целые недели. Договариваться с педагогами не умел и не желал, готовился к семинарам на бегу. Пока его выручала природная сообразительность и неплохой багаж знаний, припасённый ещё в школе. Поначалу в роли отстающего он чувствовал себя неловко, постепенно привык, но окончательно не смирился. Как только на горизонте замаячила сессия, Кирилл оброс учебниками и ночами корпел над книгами, чтобы не расстроить своих женщин отчислением.

Очарованные необычными глазами преподавательницы почти без проблем ставили удовлетворительную отметку, с мужчинами этот номер не прокатывал, приходилось готовиться ночью и выкручиваться, пересказывая одну и ту же мысль разными словами.

Малика переживала за него, переписывала лекции у его более сознательных однокурсников. Принося на тренировки, громко зачитывала. Она надеялась, что хоть обрывки нужных фраз отпечатаются в памяти злостного прогульщика.

Воскресное утро обещало временную передышку от занятий, но от зубрёжки не освобождало. Проснувшись без будильника, Малика почистила зубы, умылась, собрала волосы в высокий хвост и выбежала из комнаты, не потревожив соседок. На ходу застегнула новые джинсы, купленные по настоянию Кирилла, кроссовки зашнуровала уже на ступенях общежития. Здание размеренно дышало, досматривая предрассветные грёзы, в коридорах звенела пустота — редкое явление для студенческого улья.

По пути Малика забежала в пекарню, наелась вкусных запахов, от которых стало сладко на языке, и купила два пирожка с повидлом. Подумав, взяла ещё парочку. Один достанется ей, Кирилл вряд ли наестся скудным подношением. Даже три пирожка будет мало, но на большее количество остатков стипендии не хватило. Последнее время Кирилл превратился в комбинат по поглощению пищи, ел столько, что на средства, уходящие на его месячный рацион, можно было прокормить небольшой городок. И, естественно, на его боках ничего не откладывалось, эта вселенская несправедливость угнетала Малику больше всего.

У дверей квартиры она чуть замешкалась, перекладывая книги с одной руки в другую, и чуть не получила по носу резко открывшейся дверью.

Зина оглядела Малику свысока, рост позволял ей проделывать этот трюк почти со всеми.

— Доброе утро, — проворчала она совсем не по-доброму.

Малика сжала губы, борясь с желанием сказать какую-нибудь гадость. Теперь она не испытывала к этой особе ни жалости, ни сочувствия. После празднования Дня святого Валентина Зина вела себя нагло и вызывающе, будто чувствовала власть над Кириллом. Он и не пытался её разубеждать, позволял приходить регулярно, но виделись они только в пределах его квартиры, точнее, спальни. На людях больше не строили из себя парочку, в этот раз Кирилл выставил границы чётко, заранее вытаптывая возможные зачатки иллюзий относительно нормальных отношений.

Малика захлопнула входную дверь и сразу же направилась на кухню. Она слышала, как Кирилл возится в ванной: принимая душ, он читал стихи, потом громко чистил зубы, издавая звуки, приближённые к клокотанию вулкана. На кухню пришёл только спустя пятнадцать минут в пижамных штанах, что когда-то подарила ему Малика, розовых с белыми пуделями.

Пирожки унюхал сразу.

— Кирюха, ты как раз вовремя.

Малика отодвинула выпечку и поставила перед ним сковороду с яичницей из шести яиц, с помидорами и кусочками сала.

— Когда ты уже наешься?

Кирилл похлопал себя по плоскому рельефному животу.

— Растущему организму требуется топливо.

Он сел на край стола и принялся за яичницу. Малика налила чай, взяла пирожок и устроилась на подоконнике.

— Жена тебя не прокормит. В какой-то момент решит: радости от тебя меньше, чем хлопот, и выгонит к чёртовой матери.

Кирилл отложил вилку и принялся за десерт.

— Радости от меня ого-го сколько!

Малика скривилась, припомнив утреннюю встречу с Зиной.

— Хватит уже, — став предельно серьезной, начала она, — хватит её использовать как секс-игрушку. Это свинство на тебя не похоже.

Кирилл сделал пару глотков и только потом ответил:

— Я в такой же ситуации, как она. Мы обоюдно используем друг друга.

Малика вскочила с подоконника и встала перед Кириллом, сверкая глазами.

— Кого-то другого я могла бы представить в этой роли, но не тебя. — Видя, что он открыл рот, готовясь возразить, и даже привстал, нажала на его плечо, усадив обратно. — Это грязно и мерзко. Марина никогда не полюбит тебя такого.

Кирилл какое-то время молчал, откусил от пирожка огромный кусок и мрачно жевал, будто отравленный поролон.

Малика собрала со стола посуду и принялась мыть. Добравшись до последней грязной кружки, наконец услышала его голос.

— Марине я не нужен. А Зине нужен даже такой: мерзкий и грязный.

Малика слегка повернулась к нему, оставив мокрые руки в раковине. Оценила степень угрюмости и самоуничижения на лице Кирилла и обрызгала его водой.

— Отмойся, Эдька, и порви уже с Зиной. Марина в тебя влюблена. Это я тебе как девушка говорю. Невозможно этого не заметить, да она и не сильно скрывает.

Малика кинула в него скомканное кухонное полотенце и ободряюще улыбнулась.

По-детски радостная открытая улыбка на лице мускулистого высокого Кирилла смотрелась как красивое природное явление, вроде северного сияния.

— Как девушка говоришь? Что ты можешь знать об устройстве женской души?

Малика картинно закатила глаза, это была вторая любимая тема Кирилла: её неправильность. Не обращая внимания на рассуждения о её печальном будущем, если она срочно не освоит женскую хитрость и уступчивость, Малика достала из рюкзака колоду карт и подсунула под себя. Выждав несколько минут, вытащила карты и принялась тасовать.

— Хватить нудить. Есть дела поважнее.

Малика сдвинула часть карт, убрав несколько штук вниз, и принялась раскладывать на столе.

— Опять ищешь свою кукушку?

Она не ответила, сосредоточенно вглядываясь в значения карт. Уже в который раз выходило, что женщина, бросившая её по неизвестной причине, находится недалеко. Малика старательно не обращала внимания на подсказки, где именно. Она ещё не была готова к этому знанию. Кирилл наклонился над её плечом, рассматривая расклад.

— Этот валет выпал уже не в первый раз.

Малика раздражённо смела карты в кучу.

— Этот валет — причина, по которой моя мать ушла.

Оставив стопку учебников, Малика взяла с Кирилла честное слово, что до самой ночи он будет безвылазно сидеть в квартире, пожирая знания так же рьяно, как яичницу и пирожки. Никаких походов на гребную базу и свиданий с ненасытной Зиной.

Для себя Малика заготовила несколько другую программу. Вечером с Элей и Миленой она планировала посетить открытую дискотеку.

Как бы соседки ни давили двойным авторитетом, настаивая на юбке, Малика осталась непреклонной и джинсы не сняла. Заменила белую футболку на чёрную, обозначая вечерний статус наряда, и распустила волосы.

На огороженной площадке столпилось столько молодёжи, что от дыхания и разгорячённых тел воздух потеплел на несколько градусов. Толпа качалась, как единый организм, в ритме модной этой весной мелодии. Отдельные личности делали это невпопад в такт заторможенной алкоголем музыке, звучащей в их головах.

Малика пыталась веселиться, но никак не могла избавиться от ощущения, что ей чего-то или кого-то не хватает. Каждый раз, когда рядом происходило что-то интересное или хотелось поделиться наблюдением, она неосознанно оглядывалась в поисках Кирилла и тут же мрачнела, вспомнив, что он точит зубы о гранит науки. Мысли и чувства оставались неозвученными и постепенно угасали.

В очередной раз вспомнив Кирилла, Малика заметила в толпе Зину. Девушка выглядела и вела себя вызывающе и, кажется, была не совсем трезвой. Она танцевала с высоким мужчиной, повиснув на нём тяжёлой ношей, и, не стесняясь, позволяла ощупывать свой выдающийся зад.

Эля тоже увидела эту парочку и уточнила:

— Пассия Кирилла?

Милена брезгливо скривилась.

— Ведёт себя как шлюха.

Внутри Малики из тлеющей искры антипатии к Зине в одно мгновенье вспыхнул пожар ненависти. И эта особа ещё претендует на звание девушки её друга и до сих пор посещает его постель, пачкая Кирилла, унижая его. Неудивительно, что он себя таким и чувствует: мерзким и грязным. За несколько секунд Малика накрутила себя до такой степени, что готова была бежать навстречу разъярённому быку на корриде, а не просто побеседовать с безобидной Зиной.

Мелодия поменялась, став быстрее, и Малика на мгновенье потеряла девицу из виду. Обнаружилась та у колонны в объятиях всё того же кавалера, судя по всему, он уговаривал продолжить вечер в другом месте, по-хозяйски поглаживая бедро Зины.

Малика коснулась локтя мужчины.

— Мне нужно побеседовать со знакомой, позволите?

Мужчина нехотя отстранился и окинул помеху на пути к развлечениям трезвым взглядом. Отступил на шаг в сторону, изобразив рукой приглашающий жест.

Малика подождала, когда взгляд Зины сфокусируется на ней, станет осознанным, и угрожающе прошипела:

— Чтобы я тебя у Кирилла никогда больше не видела.

— А то что? — лениво поинтересовалась Зина. Алкоголь притупил чувство самосохранения, но добавил безрассудности. — Ты давно уже метишь в его постель, думаешь, я слепая и не вижу? Сколько ты уже его обрабатываешь, лет пять? И всё без толку, он тебя в упор не видит.

Малика отступила, из последних сил заставляя себя уйти, но Зина неосмотрительно коснулась её плеча, вроде как прогоняя.

Малика год ни с кем не дралась, и ей казалось, научилась контролировать и утихомиривать внутреннего монстра, но он сорвался с цепи внезапно, без предупреждения, голодный от долгого воздержания, взбешённый гадкими словами.

Она сделала выпад и наотмашь тыльной стороной ладони ударила Зину по лицу. Голова девушки стукнулась о колонну, каблук подвернулся, и Зина грузно осела прямо на землю. Красный след от ладони проявился мгновенно, словно ожёг. Она схватилась за щёку, удивлённая нападением не меньше самой хозяйки разбуженного монстра. Несколько раз открыла-закрыла рот, словно рыба, готовясь высказаться, но, встретившись взглядом с Маликой, решила промолчать.

Эля и Милена увидели уже конец представления. Спрятав Малику в толпе, быстро ретировались в общежитие. Осталось только надеяться, что рукоприкладство не станет завтра главной новостью.

Естественно, они ошиблись. Утром на первой же паре Малику вызвали к декану факультета. Будучи отличницей, Колючке ещё не приходилось посещать кабинет для получения взбучки. Демьян Станиславович вёл у первокурсников курс лекций, успел заработать авторитет быстро и без усилий. Портить отношения с ним не хотелось совершенно. У большинства студентов декан вызывал трепет и уважение, двоечники его боялись, потому что не всегда понимали завуалированный сарказм в словах. В прошлом спортсмен, высокий, статный, он успешно вложил свою привлекательность в фундамент образа строгого, но справедливого педагога.

Зина первой посетила Демьяна Станиславовича, покрасовалась объёмным синяком на пол-лица и доложила, что этими побоями заинтересуются в полиции. Удар получился настолько сильным, что один глаз покраснел от лопнувших капилляров, вся глазница посинела и припухла. Вчера вечером девушка успела побывать в больнице, где её жалобы подробно записали, а побои сфотографировали.

Малика зашла в кабинет смело, не попробовала изобразить раскаяние. Зина, увидев её, неосознанно отступила на несколько шагов, что не укрылось от Демьяна Станиславовича.

Он кивнул, указывая на стул.

— Садись. А ты можешь быть свободна.

Зина выскочила за дверь проворно для своего телосложения, как юркий грузовик. Малика даже не повернулась в её сторону, смотрела прямо перед собой, стиснув зубы.

Декан оглядел её решительный вид, но задать вопрос не успел, Малика его опередила:

— Меня могут отчислить?

— Зина планирует подать заявление в полицию.

— Тварь, — коротко ругнулась Малика и тут же извинилась, забыв принять повинный вид: — Простите, вырвалось.

Демьян Станиславович обошёл стол и, сев в кресло, пристально всмотрелся в лицо Малике.

— Почему ты это сделала?

Она нахмурилась и шумно выдохнула. Оправдываться не собиралась: вины не чувствовала совершенно.

Было что-то в декане располагающее: умный проницательный взгляд, едва заметная улыбка, желание выслушать.

— Зачем вам это? Какая разница?

Демьян Станиславович чуть наклонился вперёд.

— А разве это не самое важное — причина? — он едва приподнял бровь, обозначая заинтересованность. — Одна из лучших учениц факультета дубасит на дискотеке девушку своего брата или друга. Я так и не понял степень вашего родства. Студенты объяснили, как смогли.

Малика пожала плечами.

— Кирилл мне как брат.

— Я хочу тебе помочь, но в ответ прошу только одного: объясни почему?

Малика уже приготовилась держать оборону и всё отрицать, но неожиданно призналась:

— Она изменяла ему.

Демьян Станиславович пригляделся к лицу девушки и уточнил:

— Это и есть причина?

Малика шумно выдохнула:

— Кажется, не совсем. Точнее, не единственная.

Она перевела взгляд за окно: прямо за стеклом на ветке голуби строили гнездо, собираясь создавать семью. Малика чувствовала мотив своего гнева, но не могла сформулировать так, чтобы это казалось понятным и веским для другого человека.

Декан молча ждал и был награждён за терпение правдивым ответом, хоть и несколько сумбурным.

— Она его изменила, опустила, вываляла в грязи. Он не такой. Зина делает его хуже — бесчувственным и циничным, а он романтик и пишет стихи. Писал. С тех пор как она с ним — ни строчки.

Слова вырвались скомкано, прерывисто, Малика сама до этого момента не осознавала точно, что именно так её взбесило, но, озвучив, поняла: это и есть истинная причина.

Демьян Станиславович нахмурился. Он не планировал благоволить драчунье. Симпатия родилась самостоятельно, без его ведома и спроса.

— Вы ведь не родственники, правда?

Малика мгновенно вскипела:

— Только попробуйте сказать, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует.

— Существует, — легко согласился декан, — я в неё верю. И я понимаю твои чувства, но драку это не оправдывает. Возвращайся на пары. Попробую что-нибудь придумать.

Он и придумал. Малика так и не узнала как, но он смог уговорить Зину не подавать заявление. Может, просто смог найти подход и к ней. У Демьяна Станиславовича хорошо получались задушевные беседы.

К вечеру слух о драке затёрся, потерял новизну и уступил другим более актуальным обсуждениям. Начавшаяся, не для всех удачная, сессия победила в рейтинге новостей. «Как сдал?» и «сколько заплатил?» лидировали в топе сообщений, и ответы на эти вопросы приравнивались к жизненно важным знаниям.

После занятий Малика загрузилась книгами для следующего экзамена у Кирилла и направилась на Гребную базу.

Кирилл заметил Малику и в знак приветствия взмахнул веслом. Она нагнала на лицо строгость и приподняла стопку учебников, намекая на обязательства перед сессией. Он не торопился на берег, скользил вдалеке, периодически поглядывая на Малику, упрёк в её глазах читался даже с такого расстояния.

Но она не привыкла так просто сдаваться. Дождалась Кирилла и, когда он переоделся в сухую одежду, материализовалась рядом. Пока он качал пресс, зачитывала ему выдержки из учебника, а между подходами требовала повторить то, что запомнил. Он сбежал от неё на турник, но Малика и там его настигла. Пришлось отвечать, глотая воздух рывками, восстанавливая дыхание.

Вытерпев полчаса, Кирилл, опустившись на траву, разложился звездой, устало прикрыл глаза. Малика легла рядом, устроив голову на его плече. Солнце слепило глаза, пришлось зажмуриться и даже прикрыть лицо ладонью.

Предупреждая пытки учебником, Кирилл первым нарушил недолгую тишину:

— Кирюха, балбеска, что ты там опять натворила?

— Ничего, — поспешно отозвалась Малика.

Кирилл приподнялся на локте, скидывая голову Малики на траву и навис над ней, заслоняя солнце.

— Тогда почему тебя вызывали к декану?

— Мы делились с ним рецептами сырников, — она нащупала стопку книг, сверху которых лежали её очки. Надела их на Кирилла, закрыв осуждение в глазах непроницаемыми стёклами. — Ты же всё знаешь?

— Спасибо. Я сам не мог избавиться от этой болезненной привязанности, затягивало всё глубже с каждым её приходом, — он на мгновенье замолчал и добавил уже другим тоном: — Ты же обещала не распускать руки.

Малика потянулась к лицу Кирилла и криво сдвинула очки, открывая вид на зелёный глаз.

— А декан, кстати, прикольный мужик.

Кирилл ухмыльнулся.

— Везёт тебе на педагогов-мужчин.

— Везёт, — Малика села и притянула к себе учебник. — Помнишь Молекулу?

— Конечно, — Кирилл тоже сел и, сняв очки, заглянул в лицо Малике. — Ещё бы не помнить. Он воровал у меня твою дружбу. Что за отношения у вас с ним сложились, никто не понимал, но он явно выделял тебя среди других учеников.

Малика шутливо стукнула книгой Кирилла по голове.

— Он со всеми дружил, его даже Танечка любила, а София Премудрая пыталась окольцевать. Такой уж он человек, неравнодушный и приятный.

Кирилл забрал учебник, чтобы не получить по голове повторно, и рискнул сделать следующее замечание:

— Но у вас по-другому было.

— Только не говори, что я подсознательно ищу в каждом учителе-мужчине любовь, которой мне не досталось от родного отца.

Кирилл снял очки и нарочно повернулся так, чтоб Малика видела его чёрный глаз.

— Именно так я и думаю.

Малика задумалась и через секунду весело рассмеялась.

— Всё гораздо проще, Эдька. С вами, мужиками, нормально общаться можно, когда вам за тридцать, только к этому возрасту мозг созревает достаточно, чтоб генерировать предложение больше трёх слов, второе из которых не мат, — она раскрыла учебник на теме следующего билета. — А пока учись, студент.

***

На выпускном, посвященном окончанию начальной школы, Танечка рыдала, Кирилл сдержанно грустил, а Малика ликовала оттого, что в её жизни больше не будет регулярных встреч с Софией Премудрой. Отношения с молодой учительницей не заладились с первого же дня. Не ожидала вчерашняя студентка, что в первый же год ей придётся сражаться с мелкой языкатой пигалицей. Ни один из мальчишек не доставлял ей столько хлопот и не подрывал её авторитет так беззастенчиво.

За четыре года их вынужденного сосуществования она нашла лишь один действенный способ усмирения Малики — вызов отца в школу. Профессор от этих визитов не уклонялся, приходил исправно после каждой проделки или драки дочери. Тактично, но от этого не менее обидно намекал на профнепригодность Софии и уходил, оставляя её в расстроенных чувствах с тягостным ощущением бесполезности. Как бы тяжело ни давались эти посещения самой учительнице, после вызова отца Малика на время затихала, не трогала даже Камарицкого — свой вечный объект раздражения.

Окончание четвёртого класса Малика ощутила как переход из тюрьмы на условно-досрочное освобождение. Новым надзирателем и мучеником по совместительству был назначен Пётр Петрович Кашинский, известный среди учеников как Молекула. Учитель физики несколько лет увиливал от классного руководства под предлогом излишне привязчивой натуры. Он долго отходил от расставания с предыдущим классом, тосковал по ним, как по родным детям, которых у него, кстати, не было.

На вечера встреч выпускников бывшие ученики Петра Петровича приходили исправно, почти полным составом. Некоторые, даже неместные, появлялись в коридорах школы и вне этого праздника. Забегали повидать классного руководителя, угоститься чаем и обсудить жизненные перипетии.

Малика ещё не успела протестировать классного руководителя на уровень терпимости к её выкрутасам. Год начался с непривычной миграции по предметным классам, нужно было привыкнуть к новым учителям и разведать, с кем лучше не воевать, а кого можно дразнить по мелочам. После окончания начальной школы состав класса немного изменился. К неописуемой радости Кирилла, Наташа оказалась в «Б». Об этом позаботился её отец, прослышавший о том, что классным руководителем будет заслуженный учитель и учитель года Кашинский Пётр Петрович.

Уже почти месяц, как Малика придумала источник дохода: на большой перемене за деньги она раскладывала карты и пророчила будущее всем желающим расстаться с небольшой суммой. Сегодня сразу после столовой она планировала разбогатеть вдвойне. Ещё на первом уроке ей передали записку, в которой две девятиклассницы просили им погадать. Местом встречи выбрали скамейку под лестницей.

Малика пришла первая, девушки прибежали запыхавшиеся и взволнованные, но не от быстрой ходьбы, а от предстоящего погружения в таинственные глубины колдовства.

Первым делом Малика протянула карты одной из учениц.

— Та, что девственница, должна посидеть на колоде около минуты.

Девушки переглянулись, лицо светленькой девушки, которой предназначались карты, густо покраснело до самой шеи.

— Без этого никак?

Малика хитро прищурилась.

— Если вам нужна правда, то никак.

За этот месяц в роли гадалки она узнала много тайн старшеклассниц, удивили её даже некоторые представители средней школы. Компромат так и плыл в руки, только запоминай.

Вторая школьница не выглядела смущенной и обратилась к Малике несколько начальственно.

— Сама можешь посидеть?

Малика ухмыльнулась и молча подсунула под себя колоду. Едва она успела достать карты, как в их закуток вбежала Наташа.

— Малика, тебя к директору вызывают. Молекула отправил меня на твои поиски.

Наташа сделала вид, что не заметила старшеклассниц и смотрела только на подругу.

Гадалка недовольно сощурилась.

— Иди. Найдёшь меня через десять минут.

— Но…

— Иди. Я знаю дорогу в кабинет директора.

Наташа нехотя ушла, оставив одноклассницу с растерянными клиентками. Малика разложила карты быстро. Обрадовала одну девушку и расстроила другую, ибо их сердечный интерес распространялся на одного парня. Сгребла деньги в карман и поплелась на эшафот за наказанием.

У дверей кабинета её встретил классный руководитель. Пётр Петрович пожал Малике руку как мужчине и тяжело вздохнул. Волновался он больше неё.

— Я сам переговорю с директором, а ты пока побудь тут.

Малика засунула руки в карманы и развязно поинтересовалась:

— Не вас же вызывали, чего вам идти?

Физик пригляделся к девочке внимательнее: короткая стрижка намеренно взлохмачена, на бёдрах вместо положенной по форме юбки болтаются свободные брюки. Вызов в каждом движении. Глаза лукаво сощурены: рассматривание не осталось секретом для Малики.

Он заметил её сразу же, как стал классным руководителем, хотя поначалу принял за мальчика. О замашках проблемной ученицы поведала бдительная Софья Премудрая. Малика ни с кем не дружила, общалась только с Наташей и то без явного желания, словно делая той одолжение.

— Что-то мне подсказывает, у директора мы будем частыми гостями, можно завести собственные кружки для чая и сразу потребовать годовой абонемент.

Малика не сдержала улыбку и тут же разозлилась на себя.

— Я и без вас справлюсь.

— Конечно, справишься. Но я тоже хочу поучаствовать.

Не дожидаясь ответа, он открыл дверь и исчез в недрах кабинета, который Малика за четыре года уже изучила вдоль и поперёк. Ожидая возвращения учителя, она расковыряла краску на подоконнике, сгрызла ноготь на указательном пальце и успела поссориться с проходящим мимо мальчишкой из старшей школы.

Конец ознакомительного фрагмента.