Колючка и стихоплёт

Татьяна Александровна Грачева, 2019

Они выросли в соседних квартирах, но казалось, будто в разных мирах. Отец с трудом справлялся с драчливой и неугомонной Маликой, ведущей себя как мальчишка. Кирилл вырос в мире женщин, окутанный вниманием и заботой. Мама и бабушка лепили из него верного, доброго, надёжного мужчину, как раз такого, о каком мечтали, но не встретили сами. Успев подраться не один раз, дети стали лучшими друзьями, для окружающих – братом и сестрой. Помогли друг другу пережить трагедии безответной первой любви и определиться с призванием в жизни. Но, может, их умение общаться глазами и привычка делиться самым сокровенным – это признаки чего-то большего, чем дружба?

4 глава. Кирюха

Первая зима студенческой жизни пришла внезапно, как часто бывает на юге. По календарю это случилось ещё два месяца назад, но зимой это промежуточное время года и не пахло, скорее затяжной поздней осенью. А вот начало февраля отметилось мелким, словно манная крупа, снегом. Вымученный природный подарок к общему празднику для Малики и Кирилла.

Коммунальные службы так испугались первого снега, что тут же закидали его песком и солью. Только на деревьях он сохранился в первозданном виде, хоть и несколько скудном.

Малика скользила по грязной каше в направлении кафе, где её ждал Кирилл. Его силуэт виднелся в широком окне, однако соседний стул был уже занят.

Со «Звездопада первокурсников» не прошло ещё и полгода, а Малика уже чувствовала себя опытной, умудрённой студенткой. Сдав первую сессию на отлично, она совершенно возгордилась. Вспомнив экзамены, Малика печально вздохнула: Витольд Ефимович уехал в Липецк. Дальше флирта, порой довольно откровенного, они так и не продвинулись. Зря только она ночами готовилась к его экзамену, намереваясь использовать меткие ответы по предмету как стрелы купидона, дабы пронзить преподавательское сердце.

Малика светилась от радости, предвкушая огромный кусок торта, который она себе позволит, и даже не будет пилить за обжорство, проклиная каждую калорию.

В пятнадцать лет друзья решили объединить свои дни рождения в один. Малика родилась летом, Кирилл — весной, но праздновали четвертого февраля. Дату выбрал Кирилл, месяц — Малика. Уже четыре года они благосклонно принимали поздравления от родственников в истинные дни рождения, но по-настоящему праздновали их только в конце зимы.

Прямо у дверей кафе ноги Малики разъехались, и она неэстетично шлёпнулась в неглубокую лужу. Чертыхнувшись, отряхнулась и вошла в кафе уже совсем в другом настроении.

Увидев Малику, Кирилл махнул рукой и снова вернулся к прерванной беседе с Зиной. Именно её Малика и заметила в окне.

Столик был рассчитан на двоих, и Малика застыла рядом с девушкой, намекая, что та занимает не своё место.

Зина нервно поправила выбившуюся из причёски прядь и, мельком взглянув на Малику, зацепилась взглядом за грязные джинсы — на её лице тут же засветилось злорадство.

— Тебе бы домой, переодеться, — предложила она, надеясь, что совет будет услышан и принят к исполнению.

Кирилл встал, освобождая свой стул.

— Садись, я попрошу у официанта влажные салфетки.

Малика проводила друга взглядом неосознанно, к его внешности она привыкла, но вот посетительницы кафе оценили хорошую фигуру, на которой даже простые джинсы и свитер смотрелись лучше, чем на манекене. Став студентом, Кирилл изменил причёску, сделав новомодный «топ-кнот»⁸. Выбритые виски подчеркнули необычный разрез глаз и высокие скулы.

Малика понимала, почему Зина терпит от её друга унизительное обращение, наверное, ей льстило звание девушки Камарицкого, к тому же он умел быть и ласковым, и внимательным.

Вернулся Кирилл не только с салфетками, но и с огромным куском шоколадного торта. Поставив тарелку на столик, прямолинейно заявил:

— Зин, тебе пора. Сегодня наш с Кирюхой день. Мы всегда празднуем свой день рождения вдвоём.

Зина выслушала, мучительно краснея.

— Ты что, меня прогоняешь?

Малика почувствовала напряжение: впервые Зина рискнула нарваться на отказ, обычно отступала без боя, боясь потерять Кирилла окончательно.

— Когда ты пришла, я тебе сразу сказал, что жду Кирюху, — нетерпеливо напомнил он, нависнув над столом.

Зина вскочила, едва не опрокинув стул.

— Если сейчас ты выберешь свою ненаглядную Кирюху, мне можешь не звонить, — решилась она на ультиматум.

Кирилл сощурился, думал недолго, к этому и так всё шло.

— Пока, Зин, — не колеблясь, сделал он выбор.

Девушка вылетела на улицу, красная от злости и стыда. До последнего момента она надеялась, что Кирилл предпочтёт её.

Малика проводила рассерженную фурию сочувствующим взглядом и тут же отругала приятеля:

— Ну ты и скотина.

Кирилл сел напротив и придвинул тарелку с десертом к Малике.

— Это же наш день. Никаких Зин, Стасиков, Дим.

— Наташ и Марин, — подсказала она. — Но ты всё равно скотина. К чему вообще было морочить ей голову?

Кирилл откинулся на спинку стула.

— Я и не морочил. Сразу обозначил границы наших отношений. Секс, и не более.

Малика взяла вилку и отломила большой кусок от торта, прежде чем съесть полюбовалась, принюхалась и только потом отправила в рот.

— Границы? Бестолочь. Какие границы могут быть у чувств. Что бы сказали на это твоя мама и бабушка?

Кирилл поник, слова Малики попали точно в цель. На его лице тут же расцвели пятна стыда. Краснел он не так уж и часто.

Удовлетворившись такой реакцией, Малика смягчилась. Придвинула тарелку к Кириллу и отдала свою вилку.

— Ладно, Эдька, лопай, — достав пару салфеток, она принялась очищать джинсы. — Итальянская нимфоманка разбудила в тебе монстра.

Кирилл мечтательно улыбнулся, вспоминая летние приключения.

— Могу и на тебя наброситься, Кирюха. Ты симпатичная, хоть и колючая. По твоей вине без девушки остался, куда мне теперь девать нерастраченное желание?

Малика вернула себе тарелку и в два укуса доела торт.

— Я тебе на узел завяжу твоё желание, например, двойной булинь⁹. Не забыл, что мы как бы родственники?

— Не забыл. Но Профессор этого так и не подтвердил.

— Ну и фиг с ней с Зиной. Зато теперь сэкономишь на презервативах. Ты же предохранялся?

Последняя фраза прозвучала довольно громко и привлекла внимание посетительниц за соседним столиком. Девушки переглянулись и зашептались, заинтриговано поглядывая на Кирилла.

Он смущённо улыбнулся. Прямота Малики до сих пор его поражала, а ей, в свою очередь, нравилось, когда он выглядел таким вот растерянным и ранимым.

— Зная историю моей семьи, могла бы не сомневаться в этом. Представляешь, насколько остро у нас стоял вопрос предохранения?

Малика широко улыбнулась, демонстрируя шоколадные крошки в зубах.

— Ты, наверное, о презервативах узнал раньше, чем о том, что деда Мороза не существует.

— Как не существует? — искренне расстроился он и придвинул к Малике стакан с водой.

Она отпила глоток и усмехнулась, Кирилл поймал её задумчивый взгляд и тоже улыбнулся.

Заговорили они одновременно:

— Помнишь, в десять лет…

— Помнишь, на первое сентября…

Прервавшись, громко рассмеялись. Малика кивнула, позволяя Кириллу озвучить общее воспоминание.

— Ты пришла в школу с надутым презервативом вместо шарика. Софию Премудрую чуть удар не хватил. Она, кажется, до последнего думала, что ты не в курсе, что держишь, и кто-то жестоко тебя разыграл.

Малика довольно улыбнулась.

— Наивная женщина. А ведь знала меня уже три года, могла бы и догадаться, что это именно моя идея. Жалко, чудо-шарик быстро лопнул. Только на паре фоток и засветился.

Кирилл наклонился над столом и стёр пальцем шоколадный след из угла губ Малики.

— Должен тебе признаться: это сделала моя мама. Она не смогла смириться с таким позорищем, отломила от розы шип и проколола твой шарик.

Малика заливисто рассмеялась.

— Ну круто же было?

— Не то слово, — он привстал, собираясь уходить. — Какая программа у нас на сегодня?

Малика накинула на плечи рюкзак и взяла его за руку.

— В этом году я придумываю подарок.

Они вышли на улицу, но не успели отойти от дверей, как Кирилл упал в ту же лужу, что десять минут назад приняла в свои объятия Малику. Он встал, отряхнулся и с досадой оглядел мокрые джинсы.

— Придётся идти домой, переодеваться. Что ты там придумала?

— Есть всё-таки высшая справедливость, там же искупался, где и я.

Малика загадочно улыбнулась и повела Кирилла в сторону дома. Точнее, его квартиры.

— Никуда не пойдём, у меня сюрприз.

В начале декабря женщины Кирилла сделали ему грандиозный подарок — приобрели в кредит двухкомнатную квартиру, которую частично обставили подержанной мебелью, купленной через интернет, а кое-что переехало и из их квартиры. В кухне поселился шикарный стол, но ни один стул не прижился. Роль шкафа исполняла открытая вешалка и старинный деревянный комод с латунными ручками, помимо этого мебельного винегрета в комнате расположилась большая двуспальная кровать, принявшая на себя основной удар после отказа её владельца от целибата. Чуть позже Кирилл докупил в свою комнату большое зеркало в пол, в зал — диван, а на кухню — холодильник. На этом пока решил покончить с меблировкой. Малика настояла на шторах хотя бы в спальне, чтобы спонтанные проявления эксгибиционизма хозяина квартиры остались без свидетелей.

Теперь гордый обладатель собственного жилища мог полноценно наслаждаться студенческой свободой: возвращаться, когда хочется, ни под кого не подстраиваться и есть полуфабрикаты. Малика практически жила у него, готовила на его кухне, решив спасти организм Кирилла от раннего гастрита и ожирения, но никогда не оставалась ночевать. Профессор строго следил, чтобы непутёвая дочка в положенное время находилась в общежитии, и при случае общался с бдительным комендантом.

Малика почти бежала, волоча его за руку, и рассуждала вслух:

— А кто год назад татухи придумал? Притащил меня в салон без предупреждения. Пришлось придумывать, чем себя разукрасить, за две секунды. Вот и вышло чёрт-те что. Перекошенные человечки со скрюченными ножками.

Малика остановилась и задрала рукав, демонстрируя упомянутого человечка на внутренней стороне запястья. Существо не больше трёх сантиметров, похожее на наскальный рисунок, с единственной цветной деталью — зелёным глазом. У Кирилла на руке был точно такой же уродец, но ни глаз, ни носа у него не было, только широкая улыбка в полголовы.

Кирилл оглядел аккуратную татуировку на запястье Малики.

— Так ведь и задумано — стилизованный рисунок.

Она ухмыльнулась и снова продолжила движение.

— А ещё год назад ты потащил меня на каток. Я на коньках стояла впервые и почти час билась об лёд, как мазохистка, пока не научилась скользить вдоль бортика.

Кирилл остановился у подъезда и приложил магнитный ключ к домофону.

— Зато потом тебя не могли выгнать с катка, чуть не погрызла инструктора, когда он пытался тебя выпроводить.

Поднявшись на третий этаж, Кирилл открыл двери и пропустил Малику вперёд. Она разулась и сразу же направилась в ванную. Пока мыла руки, Кирилл принёс свою футболку и домашние штаны.

— Подвернёшь снизу, и тесёмки на поясе расслабь, чтоб попа влезла.

— Ах ты ж гад! Сам убеждал, что я нетолстая!

Кирилл едва успел захлопнуть двери, как в них врезались грязные джинсы, скатанные в комок.

Когда Малика вернулась в комнату, Кирилл уже переоделся, сидел на краю стола с кружкой чая. Окинул Малику внимательным взглядом, присматриваясь. В его голове образ растрёпанной драчуньи в синяках и ссадинах никак не желал сливаться с этой новой красивой девушкой. Волосы отросли до плеч, придав лицу мягкость, фигура округлилась в положенных местах, но взгляд оставался всё таким же озорным, с вызовом и плутовством.

Он широко улыбнулся.

— Это я говорил до исполинского куска шоколадного торта в кафе.

Малика вышла в прихожую и вернулась уже с рюкзаком. Обойдя стол, уселась на подоконник и расстегнула молнию. Её рука нырнула в недра рюкзака и замерла там, намеренно интригуя.

— В этом году мы никуда не пойдём. Я придумала тебе другой подарок.

Кирилл застыл в ожидании, не отрывая настороженных глаз от руки Малики.

Она медлила, наслаждаясь его нетерпением. Дождавшись, когда он наконец моргнёт, выудила небольшую книжку в мягкой глянцевой обложке.

— Это тебе. — Уже протягивая подарок, почувствовала, что жутко волнуется, пальцы дрожат.

Кирилл привстал со стола и коснулся подарка, сразу не вытянул из рук Малики, и какое-то время они оба держали книгу. На мутно-зелёной обложке, напоминающей рябь на поверхности реки, размашисто рукописным шрифтом было выведено его имя и фамилия.

Малика разжала пальцы и перевела взгляд на лицо Кирилла. На нём успело смениться несколько эмоций, прежде чем застыло изумление, смешанное с благодарностью.

— Это мои стихи?

— Пушкина, — по привычке огрызнулась Малика. — Твои, естественно.

Несколько лет она собирала все клочки, на которых Кирилл записывал рифмованные строчки, когда его посещало вдохновение. Ни один черновик не выкидывала, складывала. Выпросила блокноты у Василисы Максимовны. Отрывков и вполне готовых стихотворений накопилось на целую книгу, которую она и заказала в типографии.

Кирилл растерялся, глаза наполнились слезами от странных чувств: щемящей радости и признательности.

— Спасибо, — глухо отозвался он, не решаясь поднять взгляд, чтобы не выдать захлестнувших его эмоций.

— Эдька, дурак. Ты что, плачешь? — Малика безжалостно растормошила хвост на его затылке и, оттопырив ему уши, развернула лицом к себе. — Согласна, некоторые твои творения — это не просто слёзы, а прямо кровь из глаз. Особенно любимая рифма «любовь-вновь» и «ушла-могла».

Кирилл крепко обнял Малику, вжимаясь носом в изгиб её шеи, и повторил:

— Спасибо, Кирюха. Это лучший подарок.

— Может, ты и мне когда-нибудь посвятишь стихотворение. — Малика заёрзала, высвобождаясь из медвежьих объятий.

— Уже два посвятил, и ты их видела, — напомнил он.

— Это те, что называются «Сколопендра» и «Чертополох»?

Кирилл отступил к столу и снова взялся за чашку с чаем.

— Они самые. У меня нет для тебя равноценного подарка.

Малика задумалась, почёсывая стопой голень.

— Подари мне обещание. Когда-нибудь попрошу тебя о чём-то для меня важном, и ты не посмеешь отказать, — она приблизилась к нему, заглянула в зелёный глаз, намеренно избегая чёрного. — А у меня ещё один подарок — план по завоеванию Марины.

План начал осуществляться, когда Малика пригласила Марину на празднование дня святого Валентина. Пришлось звать и её подруг. Сама Марина не пришла бы, а так под прикрытием однокурсниц решилась на посещение холостяцкого логова Кирилла.

С самого утра Малика развила бурную деятельность по сервировке праздничного стола. Эля и Милена согласились помочь, при условии, что они тоже будут в числе приглашенных. Пришлось уступить и для равновесия позвать ещё двух спортсменов с факультета физкультуры. Ожидалось вполне презентабельное мероприятие с шампанским.

Соседки по комнате на правах помощниц первыми из гостей получили доступ в квартиру. Умудрились по очереди исследовать ванную и спальню. Пока одна забалтывала Малику, другая нюхала одеколон и футболки хозяина квартиры.

Стол из кухни перетащили в самую большую комнату, решив организовать что-то вроде фуршета. Совсем ленивые смогут присесть на диван и не мешать желающим танцевать.

Уборкой заниматься не пришлось. Кирилл отличался маниакальной чистоплотностью. Он часто перемывал посуду за Маликой и разбирался в кондиционерах для белья.

Втроём девушки накрыли королевский стол. Милена увлекалась карвингом¹⁰ и превратила огурцы и морковь в произведения искусства, Эля расстаралась не меньше. Приготовила необычные салаты и украсила закуски. Обе девушки прокладывали шестиполосную магистраль к сердцу Кирилла проверенным способом — через желудок.

Марина с двумя подругами пришла в точно назначенное время, благоухающая и оживлённая. Она легко разгадала хитрость Малики, некачественно замаскированную под коллективное приглашение.

Девушки только собирались приступить к обсуждению достоинств хозяина квартиры, как раздался звонок в дверь — пришли остальные гости: трое байдарочников из секции гребли и ещё столько же однокурсников Кирилла.

Сам виновник торжества объявился, когда почти все гости бродили по его жилищу в разной степени опьянения.

Малика успела его отругать за опоздание и намекнуть на благожелательный настрой Марины. Кажется, дама его сердца созрела для душевного разговора. Малика, выполняя роль хозяйки, беспрестанно суетилась: убирала мусор со стола, поправляла покрывало на диване, обновляла салаты и закуски. Когда опьянела, сама не заметила: пила только шампанское, и то набегами. Принося из кухни очередное блюдо, каждый раз неудачно попадала на тост, быстро опрокидывала кем-то услужливо наполненный бокал и снова убегала.

На пятом забеге алкоголь ударил в голову, сделав всех милыми, а пол несколько неустойчивым. Диван заняли любители сердечных бесед, большая часть гостей танцевала сразу в двух комнатах и даже в прихожей. Медленные композиции стали звучать чаще быстрых. Пары не прекращали танец, похожий на раскачивание с целью удержать вертикальное положение, иногда менялись партнёрами. В какой-то момент Малика поняла, что в квартире гораздо больше двенадцати приглашённых, но откуда и когда появились новенькие, не заметила, будто они телепортировались, привлеченные дармовщиной и студенческим распутством.

Малика вышла на балкон, чтобы выгнать хмель — приятное опьянение сменилось тошнотворным головокружением. Студёный воздух немного взбодрил и прояснил мысли. Джинсы и футболка оказались не самой подходящей одеждой для февраля, она быстро озябла и уже собралась возвращаться в комнату, когда на балкон вышел однокурсник Кирилла, кажется, Сергей.

Парень находился в той степени охмеления, когда беспричинно просыпается мнение о себе как о неотразимом дамском угоднике. Без лишних галантных фраз он сразу возложил ладонь на плечо Малики и доверительно поинтересовался:

— Девушка скучает?

Она не успела ответить, дверь скрипнула, выпуская на морозный воздух Кирилла. Тот грубо оттащил парня от Малики.

— Выйди, мне с Кирюхой нужно поговорить.

Кирилл выглядел разгневанным. Даже в пьяном состоянии Сергею хватило ума и чувства самосохранения не нарываться. Он пожал плечами, подмигнул Малике и вернулся в комнату.

— С ним лучше не связывайся, — предупредил Кирилл, брезгливо глядя на закрывшуюся дверь, будто она отделяла их от входа в террариум.

— Он же твой друг, — изумилась Малика.

Кирилл обнял её, пытаясь согреть.

— Не друг. Я его не приглашал. Половину из тех, кто бродит по моей квартире, я вообще мельком видел.

Сомкнув руки на талии Кирилла, Малика прижалась к его тёплой груди.

— Он симпатичный, — пробубнила она в футболку.

Кирилл отстранился и снова бросил взгляд, на этот раз явно изумлённый, на дверь в комнату.

— Урод он. Наверное, Витька позвал.

Малика нехотя отступила.

— Ладно, в этот раз тебя послушаюсь.

Она вернулась в комнату протрезвевшей и с досадой поняла, что таких ясномыслящих почти не осталось. То, что начиналось как контролируемая вечеринка, превратилось в банальную пьянку — Содом и Гоморра студенческого разлива. На кухне, прямо на подоконнике, увлечённо целовалась незнакомая парочка, всё стекло залапали своими потными ладонями. Танцующие тоже стали выглядеть как-то иначе, развязнее и смелее. Руки некоторых партнёров опустились ниже спин, лица сблизились до критического расстояния

Марина танцевала с почти трезвым парнем из числа тех, кто появился внезапно и без приглашения. Девушке время от времени приходилось возвращать его руки на талию и сдержанно бранить. Из угла комнаты с выражением лица как у горгульи за ними наблюдал Кирилл. Обозленный и одинокий. План по завоеванию Марины с треском провалился.

Малика прошлась по комнате, собирая пустые бутылки и обёртки, прогнала из кухни обнаглевших курильщиц, они устроились возле вытяжки и с развязным видом дымили какой-то гадостью. На обратном пути в зал она столкнулась с Зиной. Малика проморгалась, надеясь, что это последствия шампанского, но галлюцинация никуда не делась и даже позволила себе нахальную улыбку.

Стрелки на часах близились к одиннадцати, уже час, как она вместе с соседками должна была вернуться в общежитие. Эля уверяла, что договорилась с комендантом и их пустят в двенадцать, но Малика переживала, что, если Профессор прознает об опоздании, гневной тирады не миновать.

Пришлось брать ситуацию в свои руки и выпроваживать припозднившихся гостей. Большинству оказалось довольно вежливых намёков, некоторых пришлось грубо направлять в другое место, где им будут рады. Малика собралась очистить и спальню. В доступе туда было отказано не одной парочке, позарившейся на двуспальную кровать, но на отдельную комнату все равно настойчиво покушались.

В нескольких шагах от двери она застыла, обнаружив Кирилла, прижимающего к стене бывшую девушку. Его широкие ладони бесстыдно скользили по бёдрам Зины, сминая платье, заставляя её извиваться и прогибаться ему навстречу.

Никогда ещё Малика не видела, чтобы Кирилл так целовался. В этом было столько откровенной страсти, даже похоти, неприкрытой, непредназначенной для посторонних глаз. Во всех его движениях чувствовалось нетерпение и желание, граничащее с яростью. Его губы впивались в рот девушки, заставляя задыхаться и требовать большего. Зина и требовала, её ногти вонзались в плечи Кирилла, как иглы, оставляя синяки даже сквозь ткань.

Малика застыла, поражённая желанием, буквально сбивающим с ног. Это выглядело откровеннее, чем самый смелый эротический фильм, который ей приходилось видеть. Она хотела тихо ретироваться, но неприятное предчувствие заставило обернуться: в метре от неё стояла Марина. Волна страсти зацепила и её, но не смогла стереть с её породистого лица чувства обиды и разочарования.

Марина громко, печально вздохнула, Кирилл на мгновенье оторвался от Зины, их глаза встретились. Малика стояла прямо на линии их взглядов, словно под двусторонним расстрелом. Глаза Кирилла бомбардировали её стыдом и всё ещё не потухшим желанием, а глаза Марины — огорчением и гадливостью.

Марина развернулась так, что платье взметнулось вокруг ног, и быстро вышла из квартиры. Кирилл резко отстранился от Зины и кинулся догонять девушку. Малика какое-то время стояла, не двигаясь, успокаивая разбушевавшийся пульс.

Зина поправила задравшееся платье и направилась в спальню, надеясь дождаться хозяина квартиры и, может, даже продолжить начатое. Малика в два шага нагнала её и схватила за руку.

— Уходи. Кирилл всё равно тебя прогонит. Лучше не унижайся.

Зина дёрнулась, пытаясь освободить запястье, но хватка Малики оказалась железной.

— Отпусти, — в её голосе послышалась мольба.

— Уходи, — повторила Малика на тон выше.

Зина не знала о склонности Малики убеждать кулаками, но почувствовала угрозу в её голосе, и этого оказалось достаточно, чтобы послушно выйти из квартиры, в отместку громко хлопнув дверью.

Пока Малика дожидалась возвращения Кирилла, квартира опустела. Эля и Милена вернулись в общежитие, перед уходом клятвенно обещав прикрыть её перед комендантом.

Когда дверь резко распахнулась, стукнув ручкой о стену, стрелки на часах сдвинулись к двенадцати.

Несмотря на шумное появление, Кирилл выглядел подавленным и на удивление тихим. Он молча пересек комнату и сел на подоконник. Не глядя, нащупал рукой открытую бутылку шампанского и глотнул прямо из горлышка.

Малика скривилась и отняла у него бутылку.

— Хана?

Он выбежал на улицу без куртки, и теперь от него веяло холодом, словно из открытой морозилки.

— Не знаю, зачем вообще за ней побежал, — Кирилл пожал плечами. — Инстинктивно, наверное. Когда догнал, не знал, что говорить. Оправдываться странно — мы ведь не пара, объяснять — глупо, она сама всё видела.

Малика вскипятила воду и заварила чай. Одну кружку протянула другу.

— Что она сказала?

Кирилл нахмурился.

— Ничего. Позволила проводить до остановки, ни словом не касаясь того, что увидела, — он передёрнулся, наконец ощутив, что продрог на улице. — Её больше всего интересовало, почему я тебя Кирюхой называю.

Малика села рядом на подоконник и взъерошила влажные волосы Кирилла.

— Что-нибудь придумаем, Эдька. Она будет твоей. Обещаю, я сделаю тебя счастливым.

***

Прозвище «Кирюха» родилось случайно, когда Малике исполнилось десять лет. А началось всё с поездки в Калинки. Как только прозвенел последний звонок, Профессор поспешил отправить её в ежегодную ссылку. Малика ожидала отъезда не меньше отца, но делала вид, что летние каникулы у бабушки — это наказание похуже юбки на официальный праздник. Почему-то ей казалось, стоит отцу заподозрить, какое удовольствие она получает от поездок в деревню, и он тут же придумает другое место для выплеска её необузданной энергии. Малика давно заметила: если она чего-то очень ждала, этого не случалось. Приходилось изображать безразличие и даже усталость от деревенских будней, лишь бы путешествие не сорвалось.

В Калинках Малика чувствовала себя свободной. У бабушки не было ни времени, ни желания следовать за ней по пятам и контролировать. Находились дела поважнее: закатать на зиму дары с грядок, пока саранча в лице внучки не объела всё, что колосится и хоть чуть-чуть порозовело. В гостях у бабушки в Малике просыпался зверский аппетит, который почему-то не распространялся на супы и каши, а требовал только то, чем можно поживиться на огороде, желательно чужом и без спроса. Антонина Сергеевна не уставала поражаться способности худенькой Малики вмещать в свой организм горы недозрелой смородины, зеленых яблок и немытого щавеля.

Антонина Сергеевна бранила её, заставляя есть в определенное время и за столом, угрожала лишить прогулок, но, когда однажды привела в исполнение наказание, сама же первая и пожалела. Малика, ограниченная в свободе, напоминала ураган, запертый в тесной комнате. Она извелась от безделья и замучила бабушку. Дима и Валя скучали без неё, заглядывали через забор и казались ещё более несчастными, чем сама узница. Чтобы спасти собственные нервы и хрупкие предметы в доме, Антонине Сергеевне пришлось пойти на уступки и выпустить Малику на свободу.

Это лето перед третьим классом стало для Малики особенным. Близнецы ещё до её прибытия в Калинки так разрекламировали подругу перед другими приезжими ребятами, что те ждали знакомства с ней как с героиней какого-нибудь супергеройского блокбастера. Они заранее настроились с ней дружить, поэтому приятельские отношения сложились сами по себе. Малике даже не пришлось ни с кем драться, чтобы завоевать место в компании. Для неё это был новый опыт дружбы, оказалось, это интересней, чем быть злобной задирой и одиночкой.

Никто не провозглашал Малику главной, но ни один поход на речку или в лесок не состоялся без её одобрения и участия. Утро начиналось со свиста у калитки Антонины Сергеевны — за её внучкой приходили всей толпой и звали так же хором. Когда придумывали, во что играть, к мнению Малики прислушивались в первую очередь, а она, ободрённая восхищением ребят, фонтанировала идеями, неосознанно делая это лето незабываемым для всех.

Её главенствующее положение закрепилось окончательно после случая на речке. Жарким июльским днём ребята расположились на пологом берегу с удобным спуском к воде. Малика лежала на длинной ветке, нависшей над речкой, и водила рогатиной по воде, выписывая недавно услышанные от бабушкиной соседки необычные ругательства. Мальчики пускали «блинчики», соревнуясь в количестве отскоков. Малика свой кинула первая, и уже полчаса никто не мог приблизиться к её рекорду.

Полуденное солнце разморило, настроило на благодушный лад, и к приходу подростков из соседнего хутора она оказалась не готова. Задиристые ребята успели надавать подзатыльников малышне, прежде чем Малика спрыгнула с ветки и встала перед соперниками, рассерженная, взлохмаченная, похожая на бойцового петуха. Она безошибочно определила предводителя компании, самого крупного и агрессивного, видимо, из-за того что разбушевались гормоны.

— Это наша поляна, — Малика неосознанно приняла боевую стойку, готовясь к драке.

— Кто это тут такой оборзевший? — он оглянулся, призывая друзей полюбоваться на невысокую, нескладную соперницу. — Малявка нарывается!

Малика сразу просчитала, что перевес сил не в пользу их компании. Хуторяне были старше, крупнее и подавляли количеством. Это была бы не драка, а банальное избиение. Малика бы здорово подпортила им внешность, но вряд ли вышла бы из этого побоища победительницей, а её интересовала именно победа.

А потому она бросила взгляд на речку и неожиданно предложила:

— Давайте на спор: кто доплывёт до другого берега, того и поляна.

Дима и Валя взволнованно переглянулись. За те два года, что ребята знали Малику, речку она ни разу не переплывала. Мало кто переплывал, даже из деревенских, знакомых с её заводями с самого рождения. В середине Калинки течение становилось настолько сильным, что утягивало вперёд, не давая приблизиться к берегу, а в некоторых местах образовывались опасные омуты, где пропадали даже телята.

Малика выглядела уверенной в своих силах, а вот в глазах предводителя хуторян промелькнул страх, даже не перед речкой, это была боязнь опозориться перед друзьями. Подросток какое-то время колебался, потом презрительно сплюнул.

— Ладно уж, мелкота, купайтесь, — снисходительно позволил он, — а то утопнет эта дура, и оправдывайся потом, что сама полезла.

В глазах друзей его слова звучали как признание поражения. Никто и не заподозрил, что отчаянная Малика плавает чуть лучше надувного матраса — куда понесёт течение, туда и дрейфует. С того дня Малика стала осваивать кроль и брасс, учить премудростям плавания согласился сосед, воодушевлённый рассказом близнецов о противостоянии с хуторскими ребятами.

Десятый день рождения Малика отметила в статусе заводилы в компании. Поздравления принимала, искренне улыбаясь, и только уезжая в город, вспомнила, что так ни разу за всё лето не подралась.

Вернувшись в город, Малика сразу же поссорилась с Танечкой, обменялась гадостями с Кириллом и уже через десять минут окончательно вернулась к прежним замашкам колючей забияки.

Первое сентября запомнилось третьему «Б» не праздничной линейкой и новыми нарядами, а примечательным надувным шариком в руках Малики. Несла она его гордо, будто знамя, улыбалась искренне и радостно, словно не знала, что в качестве шарика над головой парит надутый презерватив. Её проделка больше всего повеселила подростков, не все третьеклассники понимали пикантность шутки, даже Малика не до конца осознавала, что неприличного в ее проказе.

Несколько незнакомых ребят уговорили обладательницу чудесного шара сфотографироваться, Малика охотно позировала с невинным лицом, выставляя предмет шуток на первый план. Когда родители стали выстраивать детей для общего снимка, презерватив неожиданно лопнул, вызвав огорченный вздох у нескольких ребят и радостно-облегчённый у учительницы, красной от смущения до самых ушей.

Малика вернулась в привычный образ задиры и злючки, но летний триумф не забыла. В дворовой компании роли давно были распределены, да и сама Малика не желала дружить с Танечкой и Кириллом. Поразмыслив, она пришла к выводу, что ей нужны новые, незнакомые друзья. Она станет их предводителем, и ею снова будут восхищаться.

Через несколько улиц нашёлся подходящий двор, где обитали ребята, посещающие другую школу. Влиться в новую компания Малика задумала, «сменив» пол. Незнакомые люди часто принимали её за мальчишку из-за широких плеч, короткой стрижки, откровенно не девчоночьих замашек и манеры одеваться. Хриплый голос тоже способствовал маскировке.

Для большей достоверности натянув кепку козырьком назад, она отправилась на завоевание новой компании. Претенденты на роль новых друзей устроили гонки на велосипедах, Малика со своим проржавевшим транспортом пришлась как раз кстати. Они легко приняли новенького, но вопрос «Как тебя зовут?» чуть не разбил вдребезги всю конспирацию. О новом имени Малика не подумала, поэтому брякнула первое, что пришло в голову: «Кирилл». Ребята по-мужски пожали друг другу руки. В новеньком хамоватом и слегка развязном мальчишке не угадывалось ни одной девчачьей черты.

С того дня Малика стала постоянным гостем в этом дворе. Два-три раза в неделю, сразу после тренировок по кикбоксингу, она заявлялась в новую компанию, брызжа идеями для развлечений. Профессор полагал, что она задерживается в спортзале, и даже не подозревал её в лицедейских наклонностях.

Почти месяц Малика притворялась мальчишкой, завела друзей и даже умудрилась стать объектом грёз семилетней девочки, решившей в будущем обязательно выйти замуж за Кирилла. Пока девчушка активных действий не проявляла, молча млела, томно вздыхала, выцарапала на качелях: «Кирил + Котюша = любофь».

Дворовая компания заметила прогулы Малики, но версия с усиленными тренировками вполне убедила Сеньку и Виталика, хоть и не обрадовала. Без колючей Малики в компании чего-то не хватало, словно приправы в блюде. Отпала нужда объединяться для очередного раунда против дочери ведьмака, никто не придумывал опасные игры и не подстрекал на запрещённые забавы.

Даже Кирилл не сразу обратил внимание, что несколько дней подряд, проходя под окном Малики, остаётся необруганным. В его жизни тоже произошли перемены. Ещё летом он записался в секцию гребли и теперь разрывался между карате и полюбившимся каноэ. Несерьёзное увлечение гребным спортом родилось из желания занять свободное время на каникулах. Хобби неожиданно всецело завладело его мыслями. Стремление стать чемпионом никуда не делось, но поменялась область планируемого чемпионства. Он бы бросил надоевшее карате, но необходимость противостоять соседке никуда не делась и терять навыки самообороны пока было рановато.

В начале октября тренировки по гребле переместились с речки в тренажёрный зал и закрытый бассейн. Кирилл впервые возвращался новой дорогой, когда услышал знакомый надорванный голос. От ребят во дворе он знал, что в это время его соседка должна быть на тренировке, но этот хрипловатый тембр он не спутал бы ни с чьим другим. Заинтригованный, Кирилл свернул с тротуара и вошёл в незнакомый двор.

Вокруг детской песочницы на деревянном ограждении сидели ребята. Кипела игра в ножички. Право хода перешло к обладательнице хриплого голоса. Она деловито разрыхлила остриём ножа песок, примерилась и ловко скинула ножик с изгиба локтя, он перевернулся в воздухе и на треть вонзился в мягкий грунт. Малика издала победный клич, изобразив рёв Тарзана.

Кириллу хватило и минуты наблюдения, чтобы с удивлением понять: Малику в этой компании считают мальчишкой и обращаются к ней, используя почему-то его имя.

Он обошёл песочницу и встал напротив Малики. Когда её глаза наткнулись на знакомое лицо, она едва не вскрикнула от изумления. Кирилл как ни в чем не бывало перезнакомился с ребятами и напросился в игру. На какое-то время пойманная на притворстве Малика растерялась настолько, что начала проигрывать. Но тот, кто мог её разоблачить, почему-то не спешил это делать и сам общался к ней, словно и не подозревал, что под маской хулигана скрывается девчонка. Малика перестала бросать в его сторону сердитые подозрительные взгляды и снова с азартом погрузилась в игру.

Почти сразу стало понятно, что два одинаковых имени в одной компании создают неудобства. Выход случайно нашёл «истинный» Кирилл, обратившись к Малике так, как его называла мама — Кирюха. Почти час они играли в ножички, переглядываясь, словно разведчики на вражеской территории. Кирилл не обнаружил в глазах Малики страха, только предупреждение и обещанную кару в случае его болтливости. Он охотно подыгрывал, хотя пару раз едва не назвал соседку колючкой или сколопендрой. Маскарад Малики казался очередной необычной игрой, в которой ему повезло поучаствовать.

С тех пор в новую компанию стал захаживать и Кирилл. Не так часто, как Малика, но раз в неделю и он старался наведаться в новый двор. Тайну Малики не раскрывал, но ухмылялся хитро и многозначительно, словно шулер с краплёными картами на руках.

К огорчению Малики, Кирилл легко втёрся в компанию, разрушив её планы на лидерство. О нём говорили, когда он не приходил, заметив их переглядывания, спрашивали у «Кирюхи», когда ждать тезку. Малика бесновалась, но поделать ничего не могла: боялась публичного разоблачения. Кирилл интуитивно угадал это страх и не упускал случая подколоть. Впервые у него появился рычаг влияния на неугомонную Малику, и он беззастенчиво его использовал.

В начале ноября в один из дней, когда радуга рождается от соития дождя с солнцем, Малика с ребятами увлеклась выкапыванием канала, соединяющего большую лужу с рукотворной заводью. Копала без лопатки, руками. Кирилл соорудил из веток веник и гнал воду из дождевого моря к узкому перешейку, наполняя водоём. Ребята суетились рядом, прокладывая новые каналы. Естественный наклон препятствовал затее Кирилла, и вода беспрестанно возвращалась обратно. Но у этой игры процесс явно довлел над результатом: ребята получали удовольствие от ковыряния в грязи.

Малика чертыхалась и заставляла активнее махать веником.

Кирилл со скрипом распрямился и предложил:

— Пацаны, пойдём за гаражи, отольём?

Малика замерла над грязевой кучей и поймала его коварный взгляд. Эта реплика звучала намеренно грубо, нехарактерно для воспитанного Кирилла. Он явно её провоцировал.

Она опустила взгляд и продолжила расширять канал, будто ничего на свете интересней этого не делала. Не глядя в сторону ребят, презрительно хмыкнула:

— Зачем в туалет толпой идти? Разве что писюнами мериться.

Те, кто уже успел встать, снова опустились рядом с лужей и закопались в грязь, оставив Кирилла в одиночестве.

Он не стал настаивать, оценив изворотливость Малики.

Следующая возможность позлорадствовать представилась через неделю, когда во дворе устраивали очередные гонки на велосипедах.

Девочка, планирующая в будущем вылепить из Кирюхи примерного мужа, во всеуслышание объявила, что наградой за победу будет её рука и сердце, а в довесок поцелуй в щечку. В тот день Малика впервые проиграла, хотя Кирилл намеренно сбил пару соперников, обеспечивая ей победу, и сам отстал, якобы соскочив ногой с педали.

Шутки и подстрекания Кирилла злили Малику с каждым днём всё больше. Мало того что сосед завладел Сенькой и Виталиком, теперь он ещё и позарился на новых друзей. В середине ноября терпению Малики пришёл конец. Ещё в школе она решила избавиться от докучливого присутствия Кирилла в новой компании. План изгнания пока ещё не оформился, но уже наливался грозовым возмездием.

По дороге домой она, как обычно, плелась за спинами Кирилла и Танечки, молча кипела, строя в мыслях злодейские проекты. Танечка трещала без умолку, а Кирилл витал в облаках, сочиняя очередное стихотворение, навеянное увиденной мельком Наташей. Пальцы некрепко держали блокнот, открытый на последней странице. Он иногда приостанавливался и записывал наиболее удачную мысль.

Малика ринулась вперёд и вырвала блокнот из его руки. Он не сразу понял, что произошло, его сознанием всецело завладела безуспешная попытка срифмовать «красотку» хоть с чем-нибудь кроме «селёдки».

Малика замерла в нескольких шагах и беззастенчиво пролистала страницы, выискивая наиболее откровенные фразы. Глаз зацепился за недавние ещё корявые рифмы, не оформленные в полноценное стихотворение. Глядя прямо в растерянное лицо Кирилла, она продекламировала:

Наташа, ты моя любовь,

Когда тебя увижу вновь.

Ты сердце моё забрала,

Но холодна со мной была.

Кирилл скинул оцепенение и кинулся к Малике, но она ловко увернулась, подняв руку с блокнотом выше. Танечка стояла немного в стороне и с интересом наблюдала, как разыгрывается драма.

Малика отскочила в сторону и снова прочла:

Ты во сне ко мне приходишь,

Своею красотой изводишь…

Кирилл не дал дочитать четверостишие, кинулся на Малику, беззастенчиво и ехидно озвучившую его первую робкую влюблённость.

— Сейчас же отдай!

Малика брезгливо взялась за край блокнота двумя пальцами и подняла его над лужей.

— Место твоим писулькам в грязи.

Кирилл дёрнулся вперёд, но, увидев, в какой опасности от забвения его творчество, замер на одной ноге.

— Отдай, пожалуйста.

— Отдам, если перестанешь ходить к моим друзьям, — озвучила она ультиматум и встряхнула блокнотом.

Кирилл, не раздумывая, кивнул.

— Хорошо, только отдай.

Малика не ожидала, что он так быстро уступит, и, желая помучить, снова помахала блокнотом в опасной близости от грязной лужи. Бросать туда стихи она не планировала, листочки выскользнули из пальцев случайно. Размахивая белыми страницами, словно подбитыми крыльями, блокнот плюхнулся в воду. На строчках о любви появились грязные разводы. Малика уже сама хотела кинуться за тонущим блокнотом, но Кирилл не планировал его спасать, он жаждал мести.

Сбив Малику с ног, он повалил её на мокрую после дождя дорогу и только потом осознал, что начал драку. Малика вскочила одним движением, взбешённая не столько внезапным нападением, сколько своей неустойчивостью. Первый же её удар попал в цель, Кирилл, потрясённый собственным поступком, растерялся и пропустил хук слева. Пошатнувшись, он успел уйти от следующего удара и сам ринулся в нападение. Эта драка уже не выглядела как склока двух разобиженных детей. Тренеры были бы довольны своими подопечными: большую часть ударов им удавалось отразить или ловко увернуться. А те, что достигали своей цели, оставляли ощутимые синяки. Танечка бегала вокруг драчунов, но разнимать не пыталась, слишком велика была вероятность заполучить от Малики якобы случайную оплеуху.

Первым опомнился Кирилл, свалив соперницу подсечкой, он отступил, разведя руки в примирительном жесте.

— Хватит, Кирюха. Это глупо.

Он протянул руку, предлагая подняться. Малика взялась за ладонь, но вместо того чтобы встать, дёрнула соперника на себя и, схватив за воротник, макнула лицом в лужу. Кирилл успел глотнуть грязной воды, прежде чем выкрутился из цепкой хватки. Шов на воротнике треснул, подарив ему простор для манёвра.

Малика вскочила на ноги и оглядела одежду в поисках повреждений, которые не скрыть от отца и не восстановить. Выглядела она как пугало, но зашивать, кажется, ничего не придётся. Кирилл же поплатился воротником на новенькой куртке и рваной дыркой на колене.

— Ненавижу тебя! — в сердцах выкрикнула она и побежала домой, чтобы успеть постирать вещи до прихода отца.

Уже вдогонку ей полетели слова:

— Я тебя больше ненавижу!

Стирать пришлось всё, даже шапку. Малика понимала, что отец в любом случае заметит следы драки на лице, но она уже заготовила правдоподобную версию о спарринге на тренировке, а вот испорченные вещи могли его по-настоящему разозлить. Уже покончив со стиркой, Малика осознала, что наказание сегодня её в любом случае найдёт. Она порвала куртку и брюки Кириллу, как только его мама или бабушка явятся с работы, придётся ей предстать перед сердитым взором Профессора и Вероники Петровны.

По подсчётам Малики, уже несколько часов, как соседки вернулись домой, а значит, не заметить следы битвы на лице и одежде они не могли. Но в дверь никто не звонил и не спешил требовать возмещения за ущерб и прощения за побои.

Кирилл вернулся домой следом за Маликой. Сначала устроил на тёплой батарее блокнот и только потом принялся за вещи. Аккуратно пришил на место воротник, а на брюки заплатку. С воротником вышло почти идеально, разрыв пришелся на шов и новые более крупные стежки почти не бросались в глаза. С брюками вышло похуже. Заплатка из прошлогодних штанов немного отличалась по цвету, и стежки ложились не так ровно. К приходу мамы он успел застирать вещи и даже припудрил синяк на скуле. Василиса Максимовна с одного взгляда поняла, что её сын поучаствовал в драке, и даже догадалась с кем, но сам Кирилл отрицал причастность Малики, настаивая на версии с хулиганами.

Малика до поздней ночи ожидала наказания, но никто так и не явился её судить. Сначала она обрадовалась, но потом её настигло неизведанное ранее чувство стыда: вина за злой поступок легла тяжёлой ношей, не дав насладиться бегством от расплаты. Малика решила сама себя наказать и в той же ночью пообещала себе никогда не ходить в новый двор. Кирилл тоже перестал там появляться — сдержал обещание. У него иногда прорывалось прозвище «Кирюха», но он тут же одёргивал себя, злясь на докучливые воспоминания о недолгой и поверхностной, но всё же дружбе с Колючкой.

Примечания

8

«Топ-кнот» — мужская стрижка, хвостик или петля из волос, собранные на затылке. Дословно переводится как «узел на макушке». Предполагает выбривание висков.

9

Булинь, по-другому — беседочный узел. Один из основных и наиболее древних узлов общего применения. Незатягивающаяся концевая петля. Иногда именуется «королём узлов» за простоту, универсальность применения и отсутствие явных недостатков.

10

Карвинг в кулинарии — искусство художественной резки по овощам и фруктам.