Глава 6
Ну почему я не могу сделать ни шага без чьей–либо опеки? Я ведь только что прекрасно продемонстрировала, что способна постоять за себя.
— Обо мне и так невесть что думают, а вы только подливаете масла в огонь, — я указала лорду на вход в коридор, откуда за нами, не скрываясь, наблюдали.
Лоури поморщился, но промолчал. Ему нечего было ответить — он сплоховал, но не желал признавать ошибку.
— Скажите, чего вы добиваетесь на самом деле? — не унималась я. — Хотите защитить или, наоборот, указать пальцем, как на главную соперницу несчастных девушек? Надеетесь, что они подумают, что место занято, и уедут? Объявите отбор оконченным?
— Нет никакого отбора — тяжко вздохнув, признался Лоури.
— Что тогда невесты здесь делают?
— Сами удивляемся. Все как–то стихийно произошло. Стоило леди Адель написать паре семей, что неплохо бы прислать своих дочерей ко двору — возможно они заинтересуют молодого короля, как началось нашествие.
Из короткого рассказа Лоури, я узнала, что тайный призыв королевской сестры со скоростью лавины разнесся по всему Рогуверду, а так же за его пределами. И как итог, незамужние дочери родовитых семейств поспешили отправиться во дворец.
— И главное, их не страшат никакие трудности! — в сердцах пожаловался лорд Лоури. Чувствовалось, что постоянные жители дворца уже на пределе. — Третий этаж забит похуже казармы!
А невесты ехали и ехали. Кое как устраивались, теснили старожилок, жаловались на нехватку служанок, грызлись между собой, но все равно отказывались покидать двор: боялись уступить короля сопернице. Непритязательные девушки втихую искали менее престижных женихов — отсюда карусель из кавалеров, которые тоже не прочь были найти состоятельную невесту.
— А король?
— Делает вид, что проблема невест его не касается. Попросил леди Розмари занять невест хоть чем–нибудь, чтобы дурью не маялись и на глаза ему не попадались. Она им разные конкурсы выдумывает. То салфетки вышивают, то полотна малюют. Кудесницы, — произнес, как выплюнул. — Из–за них Конд покои почти не покидал, а если нужно было куда выйти, то пользовался подземельем. Дуры.
В принципе, я понимала, что двигало отцами девушек, отправивших их за короной или приличной партией. Деньги к деньгам. Сама не раз была застигнута врасплох присутствием в родительском доме «хороших мальчиков», заехавших по надуманному предлогу именно в воскресенье, когда я наверняка буду находиться в усадьбе. Но, спасибо мудрому отцу, он никогда не настаивал, чтобы я водилась с кем–нибудь по указке обеспокоенной моим будущим мамы.
Дошло до того, что я в любом, даже случайном, знакомстве, подозревала ее участие. Дух противоречия настраивал меня против свиданий с сыновьями папиных партнеров. Я противилась всей душой и, возможно, даже упускала шанс стать счастливой. Так говорила моя мама. Но в то же время, я знала себе цену и никогда не связалась бы с «опасным мужчиной», о чем меня неустанно предупреждали домашние.
— Мама, мне всего двадцать! — огрызалась я, когда она пыталась выставить меня за дверь, где «случайно» околачивался с букетом цветов очередной претендент на мое сердце. — Мне еще рано замуж!
— А кто говорит о скором замужестве? Меня отец в девятнадцать к рукам прибрал. А свадьбу сыграли только через три года, когда я Настей беременная была.
Кстати, об опасных мужчинах. Король Рогуверда определенно относился к их числу. Авантюрист в чистом виде. Это настораживало и… волновало. Пока я владела слишком малой информацией о нем, но что уже могла сказать точно: во всех бедах Конда Корви были виноваты женщины. На Земле ли, здесь ли. Любой король — лакомый кусочек, а уж такой…
Я опять обернулась, чтобы взглянуть на хоровод разодетых невест, среди которых встречались прехорошенькие. Не буду кривить душой.
— Неужели Его Величество не может справиться с горсткой женщин? — я подпустила в голос иронии, иначе внимательный Лоури распознал бы неизвестно откуда взявшиеся нотки ревности.
— Горсткой? — лорд с тоской посмотрел на море голов. — Наш король не хочет обидеть отцов этих женщин. Единственный выход — жениться на самом деле, чтобы остальные убрались восвояси. Если бы вы знали, насколько жестокие битвы идут среди знати, желающей чтобы в королевской кровати оказалась представительница именно их клана. Если какую–нибудь из невест опрометчиво выпроводить из дворца, такой поступок сочтут за оскорбление, если не за позор.
— Теперь я понимаю, почему появился некто, кто попытался решить проблему иным путем.
Лорд Лоури, не сообразив, куда я клоню, выгнул вопросительно бровь.
— Нет короля — нет невест и нет позора, — я пожала плечами. — Прекрасный выход из щекотливого положения.
— Однако! — Лоури пожевал губу. — Мы как–то не думали, что эти два события могут быть связаны. Но ваш вариант интересен. Надо бы рассказать о нем королю.
— Идите, Ваша Светлость, рассказывайте. А я пока поужинаю, — я глазами указала на дверь, за которой громыхали посудой. — Заодно узнаю, о чем шепчутся на кухне. Вы же помните, здесь у меня появились две подружки.
— Я буду следить за вами, — напомнил Лоури, нехотя разворачиваясь к выходу.
— Кто бы сомневался, — улыбнулась я в ответ и толкнула створки дверей в святая святых голодного человека.
Кухня встретила грохотом. Меня обдало густым паром. На раздаточном столе, за которым я сидела вчера вечером, высились горы грязной посуды. Двое мальчишек лет десяти старательно стряхивали остатки еды в ведра и сортировали тарелки, укладывая глубокие к глубоким, мелкие к мелким. Очищенную стопку тут же уносили и опускали в чан с горячей водой, куда наливалась зеленоватая густая жидкость. По дрожащей на поверхности воды пене я поняла, что посуду во дворце мыли с применением чистящих средств. Уже хорошо.
— Яконя, поддай кипятка, — громко скомандовала краснолицая женщина, и пока девка с закатанными по локоть рукавами снимала с огня котел и тащила к бадье, устало опустилась на маленькую скамеечку. Смахнув с лица пот, посудомойка оставила на выбившихся из–под косынки волосах клок пены.
Кипяток добавил пара, что взвился столбом к потолку. Сделалось еще жарче. Я расстегнула верхнюю пуговку. Считай, пришла мгновение назад, а тонкая ткань платья уже прилипала к спине. Не удивительно, что работавшие здесь люди без стеснения раздевались. Нижняя рубашка, через которую просвечивала дородная грудь, и заткнутая за пояс юбка, оголяющая крепкие ноги — вот и вся одежда, что осталась на старшей посудомойке. Она тяжело поднялась и вновь зависла над бадьей.
Над двумя другими корытами согнулись такие же краснолицые и полураздетые женщины. Они полоскали посуду, передаваемую из первого чана. Результаты их труда принимали девчушки, едва достигшие подросткового возраста. Они основательно вытирали чашки и тарелки, которые тут же уносились к шкафам, где выставлялись по строго заведенному порядку. На кухне я насчитала не меньше дюжины детей, привлеченных к вовсе не легкому труду. Судя по осунувшимся лицам, они работали на кухне не первый час.
— Леди, здесь посторонним быть запрещено, — меня заметил пацаненок, что очищал посуду от остатков еды. Второй подхватил два полных ведра и, приседая от тяжести, потащил к боковой двери. Конд Корви вовсю эксплуатировал детский труд. И это человек, не раз бывавший на Земле и знакомый с достижениями цивилизации, но не гнушающийся проявлять замашки средневекового феодала. Печально.
— Я ищу Саманту и Волюшку, — поторопилась сообщить я, поскольку на меня начали оборачиваться посудомойки. Как–то не хотелось попасть под горячую руку, слишком уж суровые у них были лица.
— Шаманту? — поправил меня паренек. — Кухарки закончили работу и отдыхают.
Я скривилась, поняв, что осталась без ужина. А нечего было от еды нос воротить, когда ее приносили.
— Мне очень нужно с ними поговорить.
— Вам лучше обратиться к распорядителю, — одна из посудомоек подошла ближе, вытирая руки о замызганный фартук. — Он над всеми на кухне главный.
— Нет, мне нужны именно Шаманта и Волюшка.
— Тогда вам надо туда, — она кивнула на проем, за которыми только что скрылся мальчишка с помоями, — а после свернуть направо. Их дверь третья по счету.
— Спасибо, — я мило улыбнулась, но моя улыбка пропала даром — усталые люди вернулись к своим делам.
Стоило мне распахнуть двери, как в лицо ударил морозный воздух. Оказалось, что выход вел во внутренний двор. Возле бочек с мусором грызлись собаки, чуть поодаль в крытом загоне довольно повизгивали свиньи. Видимо, это им перепала еда с барского стола. Я не видела смысла идти назад — уже стояла на припорошенной снегом земле и осталось только добежать до тепла. Плотно обхватив себя руками, я помчалась туда, куда мне указали.
К высокой каменной стене замка жалось длинное одноэтажное здание. Ничего другого, похожего на место для жилья, я не видела, поскольку напротив шел ряд подсобных помещений, откуда неслись звуки, издаваемые животными. Отсчитав третью дверь в цепи похожих друг на друга, я громко постучалась. Ответить на грозное: «Кого там принесло?» не смогла — зуб не попадал на зуб.
Дверь резко распахнулась, и так же резко меня втащили внутрь небольшой комнатки.
— С ума сошла? В тонком платье да на мороз? — Шаманта явно не видела различия между девицей, одетой в штаны и грубые сапоги, и нежной леди в красивом наряде. Ну, в принципе, она права — какая истинная леди будет шляться по задворкам?
— Я не з–знала, что придется идти через двор, — щелкнула зубами я.
Ахнувшая Волюшка тут же подскочила и накинула мне на плечи пуховый плат, в который сама только что куталась. Меня под белы рученьки провели к печке, напоминающей буржуйку. На ней закипал чайник, его тоненький свист делал комнатку уютной. Усевшись на маленькую скамеечку и протянув руки к дверке, за которой плясал огонь, я огляделась. Две кровати, половик между ними, у окна стол, на подоконнике горшок с каким–то чахлым цветком, слева от двери узкий шкаф, зеркало в простенке и тут же тумба с металлическим кувшином для умывания — все очень скромно.
— Ты не гляди, что просто живем. Мы, считай, целый день на кухне, а здесь только ночуем, — Шаманта подхватила чайник и переставила на стол. — Нам хоромы ни к чему.
— Однако в усадьбе герцога Э мы жили куда вольготнее, — Волюшка доставала с полки чашки. — И к чему все во дворец рвутся? Работы больше, условия хуже.
— А почему вы не остались у герцога Э? — спросила я, желая поддержать разговор. Странная фамилия, конечно, удивила, но я сделала поправку на чужой мир и чужие нравы.
— Уехал он. Теперь на Земле обретается, — Шаманта насыпала в чайник какой–то травы.
Я напряглась. На Земле? Значит, не врали, на самом деле есть возможность вернуться?
— Нас тоже звал остаться, но нам Рогуверд милее, — глаза Волюшки блеснули слезами.
— Угу. Здесь покоятся кости наших родных, — Шаманта повертела ложкой в чайнике. Травинки понеслись по кругу, распространяя по комнате приятный аромат.
— Нет, ты не думай, в деньгах мы не нуждаемся, — Волюшка застенчиво улыбнулась. На ее щеках появились милые ямочки. — Наш прежний хозяин был щедр, могли бы уйти на покой…
— Рано нам еще на покой, — оборвала подругу Шаманта. — Мы живы, пока работаем. Как только уйдем на покой, захиреем.
Я понимала. Моя бабушка тоже не соглашается уйти на пенсию. Вроде и сын при деньгах и мог бы содержать, а нет, сопротивляется. «Я жива, пока кому–то нужна». Папины неустанные заверения, что ба нужна нам, ни к чему не привели: она так и таскается в свою бухгалтерию, причем даже не на такси, а на автобусе. «Тут всего–то пять остановок».
Маму ее упрямство невероятно злит, она чувствует упрек в свою сторону, хотя, по моему мнению, никакого умысла уесть сноху в словах бабушки нет. Каждый живет по собственному разумению. Мама, закончив институт, ни дня не работала. И никогда не рвалась. Зачем? Сначала поднимала меня и сестру, потом всю себя посвятила отцу. А ба молодец, да. Компьютер получше меня знает.
Я вздохнула. Только представила, что сейчас творится дома. Аж сердце защемило.
— Мы слышали тебя Паулиной зовут? — Волюшка протянула чашку с горячим напитком.
Я кивнула. Привыкла уже к исковерканному имени. Да и зачем настаивать, поправлять. Две недели, и я буду дома. Главное, не попасть в неприятности и не сгинуть. Поэтому, пусть зовут Паулиной и обращаются на «ты». Кухарки мне в матери годятся, им можно.
— Откуда ты такая? — Шаманта выдвинула из–под стола табурет и села на него. Волюшка прошла к кровати.
— Какая?
— В тебе страха нет. Мы сразу заметили, — Шаманта переглянулась с подругой. — И ведешь себя так, словно родилась принцессой. Мы уже наслышаны, как ты невест на колени поставила. Мальчонка с кухни тут же прибежал с докладом. Захлебывался — так торопился рассказать о новенькой фаворитке.
Слово «фаворитка» меня царапнуло.
— Для своего папы я и есть самая настоящая принцесса. Представляю, как он сейчас там головы рубит, — я вздохнула. Женщины так и застыли с поднесенными ко ртам чашками. — Я иносказательно. Переживает сильно, что я здесь… пропадаю.
Увидев облегчение в глазах, не удержалась переспросить:
— А почему мальчик назвал меня фавориткой?
— А как иначе? Фаворитка и есть. Поселили в королевском крыле, а не отправили, как прочих, на третий этаж. Приставили слугу из тех, кто самому королю прислуживает, а не абы кого…
Я поморщилась.
— Говорила же я лорду Лоури, не стоит ко мне в услужение мужчину давать, это неловко, а он…
— Свободных служанок на самом деле не сыскать, — поспешила оправдать лорда Волюшка. — Даже из кухни всех, кто посмышленее, пришлось в горничные перевести.
— И король решил использовать вместо выбывших кухарок детей? Разве это хорошо?
— Да чего уж хорошего? — Шаманта поднялась, чтобы долить духмяного напитка Волюшке. Я, грея о чашку руки, тоже перестала трястись. — Но только король тут ни при чем. Не его это дело людей на кухне расставлять. Распорядитель дал согласие.
— Наши работницы сами вызвались своих большеньких детей привести, — Волюшка взглядом поблагодарила подругу. — Почему бы в семью лишнюю денежку не принести, раз обстоятельства позволяют? Вот разгонишь ты всех невест, и вновь к прежнему укладу вернемся.
— Никого я не собираюсь разгонять, — я едва не подавилась отваром. — И вовсе я не фаворитка. Просто жду приезда леди Адель.
Хотела было добавить, что сестра короля поможет вернуться на Землю, но спохватилась — наверняка кухарки знать не знают, что король заболел, и Адель прибывает в Рогуверд именно по этому поводу.
— У меня важное дело к ней, — произнесла я и опустила глаза в чашку. Ну разве не так?
— Эх, а мы уж думали, нашему мальчику хоть в этот раз повезет… — Волюшка переглянулась с Шамантой. — Привез себе фаворитку с Земли.
— А чем бывшие не устроили? — живо откликнулась я. Фаворитки меня интересовали. Из чистого любопытства. Хотелось услышать историю, как король дал им от ворот поворот. — Плохо справлялись со своими обязанностями?
Но ответ Волюшки меня озадачил.
— Не в них дело. Тут у нас несчастная любовь.
— Безответная, — поправила Шаманта. — Мы были на свадьбе Ани с герцогом Э и своими глазами видели, как Его Величество изводился. Ревностью мучился. Но уж упустил девку так упустил, ничего не поделаешь.
Я отхлебнула отвара, не чувствуя его вкус. Уж лучше бы фаворитки, чем безответная любовь. Ее из головы просто так не выбросишь. Рана будет кровоточить долго. По себе знаю. Еще в шестнадцать влюбилась в одноклассника. Он вроде поначалу тоже проявлял интерес, а потом как рукой отрезало. Я не сразу поняла, что он от меня бегает. Осознание того, что насильно мил не будешь, еще больше принесло страданий. Четыре года прошло, а я до сих пор при воспоминании о нем испытываю почти физическую боль. Так запал в душу. Эх…
