КиберLove. Секрет звездного странника

Татьяна Абалова, 2023

Сбежав от похитителей, шантажирующих отца, Дана Лерой находит укрытие на звездолете с весьма странным капитаном. Тот не собирается сообщать о ее спасении, поскольку не хочет выдавать своего местоположения. Беглянка пытается подкупить звездного странника, но получает ответное предложение: заткнуться или идти в открытый космос. Полет обещает быть жарким, поскольку женским чарам противостоит железный характер.

Глава 4

Технические службы дома находились во внешнем контуре, а тот, как я узнала от отца, сегодня не работал, поэтому я рассчитывала тайно выбраться за его пределы. Никому не пришло бы в голову вручную досматривать тележку, везущую грязное белье. Робот выполнял команды лишь на обозначенной службой безопасности территории и вне нее отключался.

Получилось все, как я и планировала. Время унизительного нахождения под кипой простыней быстро вышло, робот отцепился от тележки и убрался в дом. Оставаясь в тени прачечной, я добралась до ограды, идущей по периметру особняка. С небольшой заминкой (пришлось снять курточку) протиснулась между металлическими прутьями, которые были сделаны больше для вида. Если бы контур находился в исправном состоянии, пустоты защищали бы невидимые лучи.

Пробежавшись вдоль забора до соседского участка, я пошла уже не таясь. С отключенным зумкомом за пределами особняка я была невидима, и никто не смог бы отследить мой путь. Чем я и воспользовалась, пока Поль пялился на закаченные в устройство картинки ню. По возращении, если мое отсутствие в доме заметят, сделаю вид, что прогуливалась в саду, куда я частенько выходила, если желала уединиться и вдоволь надышаться неочищенным, но таким вкусным воздухом.

Пойманное такси привезло меня к гостинице, в которой жил Лерих. Не экстра–класса, но вполне сносной. Он ждал меня на подземной стоянке.

— Поднимешься ко мне? — спросил он, протягивая ладонь. Рих изображал для свидетелей нашего свидания невинный жест — всего лишь помогал девушке выбраться из машины. Вокруг нас сновали туристы. Разгружали багаж роботы. — Не здесь же целоваться.

Я как раз намеревалась попрощаться здесь, внизу. Думала остаться в такси, затащить Риха в салон и поцеловать, как он сам о том просил. А потом весь обратный путь предаваться слезам и отчаянию. Год — это так долго! Вся операция заняла бы от силы полтора часа, и мое отсутствие не заметили бы, но я подала руку и больше не думала о доме.

— Ты волнуешься? — поинтересовалась я, бездумно следуя за своим любовником. — У тебя ладони влажные.

— Да, — не стал скрывать Рих, затягивая меня в лифт. Краем глаза я отметила, что выше того этажа, на кнопку которого он ткнул пальцем, только крыша. — Не часто приходится говорить прощай любимой женщине.

— У тебя кто–то был до меня? Ну, другие любимые женщины, с которыми пришлось распрощаться? — почему–то раньше такой вопрос не возникал в моей голове. Я расцепила наши руки и поправила выбившиеся из–под заколки волосы.

— Были, — кивнул Лерих, и кончики его ушей покраснели. Если бы ответил нет, я бы не поверила. Он слишком хорошо знал, как завести женщину в постели, где находятся ее чувствительные точки, как помочь раскрепоститься и перестать стесняться своего тела.

Я зажмурилась. Зачем я подумала о постели?

Желание скрутило низ живота. Рих так рядом. Стоило лишь протянуть руку, и он ответил бы. Не зря говорят, что виртуальная близость и единение в реальной постели несравнимы. Сейчас я чувствовала все запахи мужского тела. Не только тех духов, название которых я вбила в программу зумкома, чтобы создать правдоподобную иллюзию, но и шампуня. Рих недавно помыл голову — и без того волнистые волосы, будучи влажными, скручивались в крупные локоны. Я различила и едва улавливаемый аромат испарины — она проступила на чистой коже от волнения. Я тоже волновалась. И тоже наверняка источала запахи. Когда лифт остановился, я увидела, что и Лерих закрыл глаза.

— Пойдем? — позвала я, и он виновато улыбнулся.

— Может, пока не поздно, ты передумаешь? — Лерих не дал двери лифта закрыться.

— Что изменилось, пока мы подымались? — почему–то шепотом спросила я.

— Я боюсь, что не смогу остановиться. Ты рядом, и я теряю голову.

— Я тоже боюсь, что не смогу остановиться, — я взяла его за руку, и новая волна чувственного томления скрутила мои внутренние органы. Прикасаясь друг к другу вживую, мы невольно будили в себе запретные желания. Я уже знала, что одним поцелуем не обойдусь. Мне будет мало.

— Если ты захочешь… потом, когда я стану далатом, — он сжал мои пальцы, — выйти за меня замуж, то нашу сегодняшнюю тайну никто не узнает…

— Всего год потерпеть, — кивнула я.

— И еще семь лет отчаянного ожидания, — продолжил он.

— И мы перестанем прятаться, — я первая перешагнула порог лифта. Лерих подхватил меня на руки. Его номер был напротив, и легкий пинок распахнул его двери. Я видела эту комнату по зумкому. Все в ней было мне знакомо.

Мы не раздевались, мы рвали на себе одежду. Я не думала о том, как поеду домой. Да хоть в майке Риха, лишь бы здесь и сейчас получить то, чем мы так долго грезили.

***

— Сейчас я уверена, — я повернула голову к кибернету, молча слушавшему мой откровенный рассказ, — все дело в запахе. Я почувствовала острое желание, как только прикоснулась к влажной ладони Лериха. И уже не могла думать ни о чем другом, как только о его губах и прикосновениях. Я слышала, что когда–то на Земле изобрели афродизиак, который лишает человека воли. Я была лишена той воли. В постели я отдавал и получала. Смеялась от восторга и рыдала от переполнявших меня чувств. Любила…

Вей поставил передо мной пустую тарелку и упаковку со столовыми приборами. Я разорвала пакет и вытащила стандартный набор из качественного пластика: ложку, вилку и нож.

Кибернет, ненадолго зависнув перед шкафом, набитом брикетами с готовой едой, бросил один из них в микроволновку. Я видела ящики с похожей маркировкой на складе. Зачем столько еды, если на корабле нет людей? Сам собой напрашивался вывод: ее везли на другую планету, где остро в ней нуждались, или предполагалось наличие пассажиров. Корабль большой, я заметила это по широкому коридору. Здесь явно не скупились с пространством. Мы находились в столовой для офицерского состава, как поняла я по указателю на стене, но до этого миновали еще один обеденный зал. Значительное расстояние между соседними дверями указывало на его немалый размер.

Столовая оказалась такой же безликой и стерильной, как и операционная. Ни цветных экранов, ни ложного аквариума, ничего из того, чем любят разнообразить жилые помещения компании, заботящиеся о психическом здоровье своих пассажиров.

— Что произошло потом? — Вей отвлекся от микроволновки.

— Потом случилось самое страшное, — я повернула голову к кибернету, пытаясь по его лицу определить, как он относится к моему рассказу. И ко мне. Жалеет? Или считает глупой, распущенной девицей? Я себя ненавидела. Я уничтожила карьеру отца, свою жизнь. И ради чего? Ради любви? Но она оказалась ложью. И это было больнее всего.

Я не знала, как исправить то, что натворила. Мне бы лететь к отцу и покаяться. Пусть бы убил меня. Может, это был бы самый лучший выход. Смерть способна многое исправить. Я подняла глаза на Вея. Кибернет ждал.

Если бы передо мной стоял человек, я бы по мимике, движению рук и тела поняла, как он оценивает ситуацию, но Вей был спокоен и холоден, как хромированные поверхности вокруг. От них ведь никто не ждет проявления чувств? Он задал короткий вопрос, а мне показалось, что интонации его голоса утратили эмоциональную окраску. Да и была ли она, или я сама приписала кибернету особые качества, поскольку нуждалась в участии?

Но я, начав выкладывать свою историю, уже не могла остановиться. Мне требовалось выплеснуться до конца, чтобы, прежде всего, самой разобраться в непростой ситуации. Ну и на заднем плане маячила основная идея — заставить кибернета связаться с отцом.

Я вздохнула и продолжила.

***

Находясь в объятиях Лериха, я верила, что все у нас сложится наилучшим образом: он поступит в Академию, а я, не дожидаясь, когда ему выдадут диплом, познакомлю его с отцом. Папа поймет. Гризли Лерой по достоинству оценит талант Риха, Лерои всегда обладали особым чутьем на перспективных людей. Он увидит, как мы любим друг друга, и что нас нельзя разделить. Мы с Рихом единое целое. Мы — это навсегда.

Я открыла глаза только за тем, чтобы убедиться, что Риху так же хорошо, как и мне, но внезапно обнаружила, что возле кровати стоят двое. Один из них держал в руках профессиональную камеру.

— Ближе сними. Пятна крови крупным планом, — приказал старший из мужчин. Лысый, жилистый, с неприятными чертами лица. — И капли пота на ее теле.

Объектив поднесли к моей груди, но я оттолкнула камеру рукой.

— Что происходит? — я поискала покрывало, но его захватил себе Лерих. Он медленно слез с кровати и завернул тканью бедра.

— Все кончено, Дан, — ответил он на мой растерянный взгляд и отвернулся к окну. Я нащупала трусы и натянула их на себя. Дотянулась до валявшегося на полу лифчика и торопливо напялила, не заботясь о перекрутившихся лямках.

— Красивая девочка, — оператор выключил камеру. — Я бы тоже не отказался с такой поваляться в постели. А ты, Вагус?

— Мы рылом не вышли, — раздраженно ответил старший. — Все сливки достались нашему красавчику.

— Кто вы? — я наклонилась за брюками. Меня бил крупный озноб, и я никак не могла попасть ногой в штанину. Вывалился из кармана и укатился куда–то под кровать зумком.

— Неважно, — сказал тот, кого назвали Вагусом. — Главное, кто ты, и что только что делала с вахом.

— С вахом? — я повернулась к Лериху.

— Ну да, я вах, — он злился. Я видела, как ходили его желваки, а голос сделался резким. — Для вас, далатов, вах не человек. Но как, однако, вы легко идете на связь с отребьем! Всего лишь красивая мордашка, опыт постельных утех, и ты преступила закон. Не ты первая, не ты последняя, — он раздосадовано махнул рукой. — Там, где подобные мне мужчины торгуют любовью, очередь из пресыщенных дамочек высшего общества.

— Нет, не может быть, — я не верила, мне казалось он специально выдумывает небылицы, чтобы сделать больнее, чтобы унизить меня. Только не понимала, за что. — Далатки не могли, это запрещено законом.

Это себя я считала падшей женщиной, но чтобы гордые далатки, такие, как моя мама и ее подруги, намеренно шли на связь с вахами? Платили им за любовь?

— Не может быть?! Не может быть, чтобы чистые холеные женщины из высшего света хотели ваха? — Лерих легко читал мои мысли. — А знаешь ли ты, сколько ваших мужчин приходит к нам в резервацию, чтобы понять, что такое настоящая женщина? Не та трясущаяся сучка, что боится нарушить закон, но идет на нарушение, а настоящая. Жаркая, раскрепощенная, умеющая дарить любовь?

— Но ты же собирался поступать в Академию! У тебя были такие светлые мечты!

— Если бы я был хотя бы аденцем, тогда мои мечты могли бы осуществиться, но я вах. Неважно, есть у меня талант или нет, на мне клеймо с тремя большими буквами — ВАХ.

— Ты невероятно талантлив, я видела твои работы! Я бы поговорила с отцом! Он бы понял! — я почти верила, что смогла бы убедить Гризли Лероя поднять мальчишку из трущоб.

Рих невесело рассмеялся и повернулся ко все еще находящимся в комнате мужчинам, беря их в свидетели.

— Вы в это верите?

Те сделали брезгливые лица.

— Может быть, ты мстишь мне за разбитую скульптуру? — я цеплялась за любую мысль, могущую объяснить происходящее.

— Я специально сделал так, чтобы ты ее толкнула. Думаешь, мои работы выставлялись впервые? Мы изучили график посещений выставок, твои вкусы и пристрастия, чтобы заинтересовать тебя. И ты, наконец, попалась.

— Но работы вахов не допускаются до выставок и конкурсов! — я нашла еще один аргумент, что его слова ложь.

— Поддельные документы. По ним меня не зовут Лерихом, — он поднял с пола брюки. Потом подцепил рубашку. Педантично застегнулся на все пуговицы. Его руки не дрожали.

— Но зачем все это?! — паника росла. Я уже мало что соображала. Мне хотелось умереть.

— Ничего личного, милая, — Рих кисло улыбнулся. — Просто политика. Мы хотим быть людьми, а если твой отец придет к власти, ничего не изменится.

— Но вы и так люди!

— Даже не второсортные. Одевайся, — Лерих достал из–под кровати сумку, подцепив заодно мой зумком, и вытащил женский скафандр.

— Что это?

— Игра еще не окончена, — в разговор вступил лысый мужчина. — Ты должна исчезнуть. Так далеко и надолго, чтобы тебя не нашли псы твоего отца.

— Меня убьют?

— Зачем? — усмешка Вагуса, судя по всему, тоже ваха, заставила съежиться. — Мы не звери. Но жизнь у тебя будет интересной. Ты испытаешь все то, что наши женщины переносят годами. Бордель на Лагерте с радостью примет тебя. Или продадим первому встречному бродяге. Пошлем твоему отцу видео, насколько дорого оценили его дочь. Как предупреждение. А там посмотрим. Любовь с вахом прибережем на потом. Тебя покажут в центральных новостях всей планеты, если твой отец не уступит нашим требованиям.

— Ты совсем не любил меня? — я повернулась к Лериху. Мне важно была знать, поскольку чувства еще жили во мне. Они кричали, что все происходящее сон. Достаточно только проснуться.

— Вахи не умеют любить богатых сучек, — его красивый рот скривился. — Нам хватает своих женщин.

Я с трудом натянула на себя тесный нано–скафандр. Под такой обычно не надевают одежду, но мне становилось тошно, стоило лишь подумать, что придется раздеваться, и меня опять увидят голой.

— Лерих, ты сейчас так говоришь только из–за своих друзей? — я продолжала цепляться за призрачные надежды. — Скажи честно, ты чувствуешь ко мне хоть что–то?

Но ему не дали ответить.

— Милая, меньше разговаривай, — старший вах кивнул Риху, чтобы тот вышел.

Осмотревшись в коридоре, Лерих свистнул. Меня вывели и подтолкнули к лестнице, ведущей на крышу, но похитители не ожидали, что сломленная далатка готова сопротивляться. Я крутанулась и бросилась к лифту. К сожалению, кабины на месте не оказалось, двери не распахнулись, и я не нашла ничего лучшего, чем начать кричать. Вот тогда мне и прилетело.

***

Я потерла живот.

— Вас ударил Лерих? — взгляд кибернета сделался острым.

— Нет, тот, старший. Вагус накрутил мои волосы на кулак и потащил наверх в согнутом положении. Я видела только ступени. На крыше ждал вертолет. Его лопасти с шумом молотили воздух.

— Лерих полетел с вами?

— Нет, остался, — мое лицо пылало. Мне было мучительно стыдно.

— Значит, все остальное проходило без его участия? — кибернет был въедлив. Ковырял и ковырял.

— Да. Но когда Лерих подсаживал меня в кабину, незаметно для своих друзей сунул в руку браслет–отмычку. Наверное, Рих хорошо изучил меня и знал, что я не сдамся. Ничего личного, сказал он, но почему–то пожалел.

— Думаю, он все же не был к вам равнодушен. Иначе не помог бы с отмычками. И не предложил отказаться от посещения его комнаты, когда вы еще не покинули лифт. Но он все же отыграл свою роль до конца. Не мог иначе. Про таких говорят идейные борцы, — — Вей поставил на стол блюдо с дымящимся рагу. Слишком много для меня одной, что еще раз подтверждало, брикет рассчитан на несколько человек, которых на корабле не было. Будут люди. Наверняка будут.

— Я понимаю. Сама во всем виновата, — я вздохнула, глядя, как кибернет накладывает мне в тарелку порцию мяса с овощами.

— Ешьте.

Я сунула ложку в рот.

— Вкусно. Спасибо. Скажите, а вы отправите моему отцу сообщение, что я нахожусь на вашем корабле?

— Нет.

Ложка упала на пол. Вей поднял ее и заменил на чистую.

— Но почему? — досада копила слезы.

— Корабль выполняет важное задание, и хозяин запретил выходить на связь с кем либо, пока я его на завершу, — голос кибернета был ровным, если не сказать, равнодушным. — Сразу после взлета с Лагерты включилась система невидимости. Сейчас звездолет ЗС–11 не отображается ни на одном устройстве. Даже на самом мощном. Нас нет. И я не буду рисковать даже ради дочери кандидата в президенты Персероны. Не имею права.

— Куда мы летим, и как долго будет выполняться ваша важная миссия?

— Максимум два месяца, если все пойдет, как запланировано.

— Отец меня убьет, — я положила ложку. Не могла есть. — Ну и пусть. Я заслужила.

Я на самом деле готова была умереть. Для меня жизнь при любом раскладе кончилась. А полет в неизвестные дали лишь оттягивал бесславный финал.