Верь своему Лорду

Татьяна Berd, 2022

Беззаботно живя на деньги своего отца, Кристина из-за своей глупости в один миг теряет все. Но послушав остатки разума, вытаскивает себя из вертепа вечного праздника. Казалось бы жизнь налаживается, но это лишь иллюзия. В один миг девушка лишается всех, кого любила. И лишь маленькая племяшка заставляет жить дальше. Но для того, чтобы заботиться о малышке, ей нужно довериться загадочному Графу, о котором ходят довольно мрачные слухи. Что на самом деле движет этим мужчиной? Долг, как он уверяет или банальная алчность? Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Моя судьба решила испытать меня на прочность, преподнеся такой удар, от которого я не оправлюсь до конца своих дней.

Двенадцатое декабря — мой персональный день трагедии и скорби. Черная дата унесла из моей жизни всех тех, кого я люблю: маму, папу, Риту и Олега — оставив только Катюшку.

Тот день выдался солнечным и не по-зимнему теплым. На улице весело шумела капель с крыш и, если бы не запах зимы и не календарь, напоминающий о том, что вообще-то на дворе декабрь, можно было бы подумать, что пришла весна.

А к вечеру набежали черные тучи, поднялся сильный ветер, даже прогремел гром, и началась жуткая вьюга, принесшая не только обильный снег, но и сильный мороз. Дороги враз покрылись скользким слоем льда, по которому не то что ездить, ходить было невозможно.

Именно в этот день мои родители, сестра с Олегом отправились праздновать день рождения ближайшего папиного партнера Андрея Владимировича Денисова. Праздник отмечали дома у виновника торжества, где присутствовали только самые близкие и друзья. Для чего Денисов пригласил отца и всю семью, так никто и не понял, но решили не отказываться от приглашения и уделить имениннику внимания, дабы не обидеть его своим отсутствием.

Племянницу было решено оставить дома с няней. Но накануне праздника та приболела и не смогла выйти на работу, и я вызвалась заменить ее и посидеть с Катей, пока мое семейство будет отмечать день рождения. Все равно я и не собиралась ехать на праздник, хотя приглашали всех Селивановых, не люблю такие мероприятия.

Мои родные возвращались с дня рождения Денисова, когда произошла трагедия. Страшная, нелепая авария унесла жизни моих родных, перечеркнув размеренное семейное счастье одним махом. Я не могла поверить, что опытный водитель отца просто мог не справить с управлением и влететь в грузовик.

Утро следующего дня обрушилось на меня, словно снежная лавина, сметя всю радость из жизни одним махом. Телефонный звонок прозвучал в тишине предутренней квартиры, словно тревожный набат. Я подсочила на своей кровати, намереваясь схватить трезвонивший телефон, грозящий разбудить сладко спящую Катюшку в соседней комнате. Ответив на звонок, услышала в трубке официальный голос, сообщавший мне, что моих родных больше нет.

Мои шесть лет безмятежной жизни закончились в один миг, заставивший повзрослеть раз и навсегда. Мне пришлось взять на себя заботу не только о племяшке, но и о престарелых родителях Олега, оставшихся также, как и я, без единого родного человечка, кроме Кати.

Я практически не помню, что делала дальше, как прошло опознание, какие действия выполняла потом. Память будто жалела мой рассудок, который намеревался сойти с ума от горя.

Меня поддерживали Машка с Зиядом. Наверное, если бы не они, я бы не вынесла всего этого. Они очень помогали и с похоронами, которыми у меня не было сил заниматься. Машкин муж попросил своего брата быть со мной, пока они сами были заняты. Мне тогда даже в голову не пришло, почему меня поддерживает посторонний парень, имени которого я даже вспомнить не могу, тогда как старший Майский, вроде как приятель моего отца, даже ни разу мне не позвонил.

Похороны проходили для меня, словно во сне. Будто я сейчас сплю и вижу самый страшный сон в своей жизни. Я безмолвно стояла на кладбище, смотря на четыре гроба, в которых лежала моя семья, и отказывалась верить в действительность происходящего. Но рядом со мной была Катя, и мне приходилось держаться только ради маленькой племянницы, которая рыдала не переставая, наблюдая за тем, как опускают в землю ее родителей и любимых бабушку и дедушку.

Кто-то подходил ко мне, говорил слова соболезнования, которые не долетали до моего слуха. Я словно окаменевшая, не моргая, смотрела на то, как моих родных предают земле, и никак не могла поверить, что все случившееся — это не страшный сон, а жестокая явь.

Поминки проходили в ресторане, в который меня, Катюшку и родителей Олега кто-то из присутствующих на похоронах привез, а затем Машка с Зиядом доставили до дома. Я невероятно благодарна подруге и ее мужу, что они остались тогда со мной, не знаю, чтобы я делала в тот момент. Маме Олега, Нине Никитичне, стало плохо с сердцем еще на кладбище, но она держалась, никому не говоря о своем состоянии. В итоге ее экстренно увезли на скорой уже из моего дома. Отец, Степан Леонидович, хоть и держался стойко, но было видно, что дается ему это с трудом, он вызвался уложить Катюшку спать, чтобы дать мне немного отдохнуть. Они отбыли в комнату, а я провожала Машу и ее мужа. Когда мы прощались с Зиядом, он обнял меня, что было для него не свойственно, и тихо прошептал:

— Никому не верь, Кристина, — и, отстранившись от меня, взяв свою супругу за руку, они довольно быстро ушли, оставив меня в раздумьях.

Но подумать над словами машкиного мужа у меня не получилось. Как только закрыла за ними дверь, почувствовала невероятную тошноту, словно цунами накрывшую с головой. Я еле успела добежать до унитаза и, бросившись на колени, вывернула содержимое желудка. Меня выворачивало наизнанку с такой силой, что казалось еще чуть-чуть, и сердце остановится. Но тошнота прошла также внезапно, как и наступила. Обессиленная, я еле поднялась на ноги и подошла к раковине, чтобы умыться, но меня тут же сковала невыносимая головная боль, затмившая все остальное. Я не успела даже вскрикнуть, как поглотила тьма, заставив рухнуть на кафельный пол моей ванной.

В таком состоянии меня и обнаружил Степан Леонидович. Он вызвал скорую, забравшую в итоге и меня в больницу, из которой я вернулась лишь через неделю. Ничего серьезного в итоге не обнаружили, и врачи, наблюдавшие за мной в один голос заявили, что моя тошнота и последовавший за ней обморок случились из-за нервного потрясения.

Всю неделю Степан Леонидович в одиночку стойко справлялся с внучкой и выходило у него довольно неплохо, учитывая его довольно преклонный возраст. Отцу Олега было уже семьдесят три года, и несмотря на его моложавость, некоторые вещи давались уже с трудом, а учитывая еще перенесенное горе, он очень сдал, но отважно заботился о своей любимой Катюше.

Нину Никитичну выписали из больницы только месяц спустя, прописав спокойный режим и никаких переживаний. Беда сплотила нас и казалось бы, что с нашей семьи достаточно горя, но судьба решила иначе, преподнеся неприятный сюрприз, с которым мне пришлось сражаться практически в одиночку.