Продавец басен. Альтраум II

Тата Олейник, 2022

Запертый в виртуальном мире герой может быть отключен в любой момент – денег на оплату медицинских счетов у него нет. Но ему выпадает золотой квест…

Глава 7

Ева вернулась в игру утром — злющая, как черт, и досталось от нее всем. Лукасю — за травму, Акимычу — за то, что скорость и бег прокачаны плохо, Сиви — за то, что на столе — грязная посуда и крошки, мне — за компанию.

— Твой идиотский класс вообще почти отсутствует в игре! Знаешь, какие комментарии полезные к топикам о нем?! «Пробовал, муть, удалил». «Хрень, а не класс». «Такие классы спецом делают, чтобы народ персов рероллил»

— Я его специально не выбирал, а сменить я его не могу.

— А я почему теперь должна с ним мучиться?

Мне тоже хотелось вспылить, но я не стал. Хватит в доме одной кикиморы.

— В общем, ты — артефакторик.

— Кто?

— Так называют классы, которые привязаны ко всякой байде, которую они делать и с собой носить должны. Вообще многие классы вынуждены инвентарь хламом, чтобы нормально драться, забивать, демонологи таскают камни душ, шаманы — тотемную ерунду всякую, но чистые артефакторики это, например, изобретатели или рисовальщики. Одни бомбы, взрыв-машины, пулялки всякие мастерят и используют, а рисовальщики — редчайший класс, очень крутой, — делают себе помощников из бумаги, и те за них воюют. Но, конечно, артефакторика — не для нубов совсем, это изврат для опытных игроков. Твоя ведьма — тоже артефакторик чистый. Она изготавливает всякую мерзость, а потом ею убивает врагов. В основном это зелья — уникальные, чисто ведьмовские — и всякие прочие ведьминские штучки. Твой стиль боя в в идеале такой: ты находишь место, где будешь драться, обвешиваешь его по периметру всякими пучками и лоскутками, ставишь колдовские силки, маскируешь гнойные ямы, разбрасываешь пузырьки с отравой, готовишься-час другой, а потом вполне можешь разнести группу неопытных игроков-туристов, которые сдуру забредут к тебе на болото. Если кто-то — отравленный, околдованный и сведенный с ума — к тебе все-таки на последнем издыхании приползет, то ты можешь попытаться затюкать его ножиком — другого оружия ведьма использовать не умеет. Я так думаю, что этот класс идеален для психопата-социофоба, который живет где-нибудь в лесу и хочет, чтобы к его норе никто никогда не приближался, но ума не приложу: какой от него может быть толк в нормальном бою. Кстати, силы у ведьм обычно мало, но все-таки не ноль, это уже какой-то твой персональный изврат. Согласна с комментаторами, высказавшими мысль о том, что такие классы специально создают, чтобы игроки их потом менять должны были.

Я опять немного расстроился, хотя и без того уже догадывался, что чемпионом здешних боевых турниров мне не стать.

— По твоим скиллам. «Сглаз» — резко роняет удачу противника в минус. Мощный дебафф, казалось бы, но так как никто не может сказать, как он сработает и сработает ли вообще… Узелки — это вообще бредятина, ты ими только в лесу можешь пользоваться, причем в лесу, в котором нужные деревья растут. Тех же берез в Мантисе днем с огнем не сыщешь. А рябины, кажется, есть, но рябиновый узелок только и делает, что эхом чужие голоса повторяет и сбивает преследователей с пути. Остальные еще бесполезнее — ольха позволяет тебе быть не очень заметным среди ее зарослей, а лещина — это уписаться просто! — приманивает белок — обычных, нулевых, — чтобы они грызли орешки! Я не знаю, под какими веществами авторы этого прелестного класса сочиняли всю эту муть… Вроде, узелки потом могут и на другие деревья перекидываться при развитии навыка, но народ на форумах, кто за лесную ведьму пытался играть, до этого не доходил — класс все забрасывали. С куколками та же ерунда. Все описывают «маленькую добрую куколку» — которая иногда и кое-как может ведьму подлечить, а у тебя же «маленькая злая»? Про этих ничего. Давай-ка, парочку сделай, посмотрим, на что они годны.

Игла нашлась у Лукася, кровь — у меня в пальце, за деревяшками и тряпочками тоже дело не стало. Я в режиме использования навыка быстро крутил какие-то неприятные комки в кривых платочках — уже четыре замурзанные кровью куколки лежали на столе, а над навыком появилась иконка «Помоги, куколка!». Ну, я ее и нажал.

Первый тряпочный сверток с хлопком перевернулся, отрастил ножки, пискнул, окрысился и прыгнул на Лукася, поливаюшего пальму. Куколка вцепилась Лукасю в ногу и тот заорал, а куколка, яростна работая невесть откуда взявшимися зубками, принялась вырывать из бедняги клочья. Акимыч кинулся помогать и с воем отдернул окровавленные пальцы, Ева вскочила, на ее руке вспыхнул пронзительно-синий огонь, тут Лукась заорал еще громче «нееееет!» и рванул по столовой, а евина молния только прожгла дыру на занавеске.

Рыжая пушистая тень взлетела с дивана, вцепилась в куклу и одним движением оторвала мелкую засранку от бедного портье.

Сиви в лисьем обличье рычала, превращая куклу в кучку тряпочек, а мы столпились вокруг Лукася, предлагая ему хором примочки, воспользоваться лечебным заклинанием, водички и прекратить стонать.

Оставшихся трех куколок Ева в сердцах швырнула за дверцу горевшей плиты, хотя я попытался их спасти, объясняя, что в моем инвентаре они будут совершенно безопасны.

— Куклы — детям не игрушка! — сказал Акимыч. — Однако, какая дрянь, а?

— Самое смешное, что вреда Лукасю она особого не принесла — один укус — одна единица жизни. Больно — да, но толку по большому счету никакого, — Ева пожала плечами. — Для танка была бы хорошая штука: похоже, эта мелочь много ярости генерит и всю ее на тебя обращает, но ты у нас, к сожалению, не танк. Хотя сопротивление к магии у тебя можно прокачать сказочно — с такими-то пассивными навыками, но физический урон ты все равно по-полной будешь получать.

— Терпеливость и стойкость ведь режут физику? — спросил Акимыч.

— Должны. Но в тряпках он все равно будет складываться от любого меча быстро, а чтобы хотя бы кожаную броню носить — сила нужна для вещей выше зеленки по качеству. Но теоретически танка-антимага из тебя можно сделать.

— Да, если его пытать с утра до вечера пару лет, — чтобы выносливость, стойкость и терпеливость задрались за тыщу миллиардов.

— У него и так они — за двадцатку, кроме выносливости… но что же, это — идея. Попробуем тобою танковать, хотя, чувствую, добром это не кончится. Сиви, не надо жрать эту гадость, выплюни, потом от этих лоскутков и ниток тебя касторкой поить придется! Фу, я сказала!

— Прекрати, — вмешался я. — Сиви — не собака!

— Она лисица, разница небольшая!

— Сиви, отдай тряпочку, хорошая моя девочка, спасибо тебе!

Лисичка успокоилась, крутанулась на месте и вновь превратилась в девушку — слегка растрепанную, но ужасно милую.

На предложение выспаться и прийти в себя Ева огрызнулась, что поспала в реале, и судя по тону, это сон не доставил Еве никакого удовольствия. Сообщение о моей рыбацкой удаче слегка ее расслабило.

— Это хорошо. Если бы не твои счета, то такими темпами на клан, телепорты и вашу прокачку можно было бы быстро собрать, но давай сделаем так — ты половину заработанного сразу выводи, а половину — оставляй. Эх, я планировала уже сегодня вас в «Логово контрабандистов» сводить, но с вашими ленью и травмами… Непись, сколько там твой вывих еще висеть будет? Четыре часа? Ладно, сегодня тренируемся дома, я сама за вас возьмусь. Нимис, ты пока отправляйся на рыбалку — раз сегодня только ты у нас функционирующий добытчик. Остальные быстро завтракают и приступаем…

***

С Гусом, которого я вызвал письмом, мы встретились на причале.

— На такой лодке не стоит, — кивнул непись на искусанный борт. — Замучаемся воду вычерпывать, сегодня ветрено и волна. И вообще с тем, что ты ловишь — лучше скорлупку покрепче иметь.

— А можно ее как-то починить? Подлатать лодку нам взялись на верфи, но выяснилось, что на починку уйдет три дня. — я согласился.

— Давай на аукцион сходим, я новую куплю!

— Купи тогда что получше — побыстрее и места для грузов чтобы побольше. Я, если что, могу и с баркасом, и с кочем управиться.

Я подумал, что Гус прав, и приобрел за пятьсот золотых подержанный гребной баркас. Сам я, конечно, его и от причала не отведу — баркас требовал аж двадцать мореходства, но у меня теперь же есть Гус! Так, а почему я, спрашивается, не могу свиток лодки из «транспорта» вынуть и вместо него свиток баркаса на панель вставить?

— У тебя сколько мест под водный транспорт?

— Одно, — упавшим голосом сказал я.

— Ну, вот. А лодка — на верфи, не отозванная. И забрать ее теперь не заберешь, пока не починят.

— Ладно, — сказал я, — возьми, Гус, сам этот свиток и используй его. Потом отдашь.

— Доверчивый ты парень, — сказал, Гус, когда мы вернулись на причал и вызвали баркас. — Со мной тебе повезло, Гус не вор и слово свое держит, но с другими ты так не делай. Я пожал плечами.

— Если всем не верить — жить противно. Только помолившись Нейдону и садясь на баркас, я заметил, что у того уже есть имя. «Вонючка».

— Так баркас же не новый, в свитке написано, что он «видавший виды». Как старый хозяин назвал, так и будет теперь.

Ну, и ладно, бывают и похуже названия. Гус принял меня в команаду баркаса — юнгой, конечно, кем еще, грести можно было вдвоем, так что мы помчались к глубоким водам быстрее, чем накануне. И ловили до позднего вечера — русалок больше не попадалось — уж не знаю, радоваться этому или огорчаться, зато я выловил серебряный кувшчинчик джинна и вечером порадовал Зилку, сгрузив ему рыбы на восемьсот с лишним золотых, да еще на сотню потом отнес на рынок в лавку. Не так уж и плохо.

Возвращаясь домой, завернул на пустырь в начале Мышастой улицы — первый дом отгораживался от пустыря железной решеткой с копьями — навершиями, а здесь, наверное, был свободный участок под застройку, но чем-то потенциальным покупателям он не нравился, оттого и зарастал колючими сорняками вперемежку с мусором. Самое место, чтобы джиннов вызывать.

Взрыв оказался такой силы, что я улетел за решетку, и, видимо, от шока, даже не почувствовал особой боли, глядя на окровавленные обрубки вместо обеих ног.

«Вы получили 1 серебро»

–"Жадный джинн!" — успел подумать я перед смертью.

Воскрешение прошло ужасно — я обрел плоть и рухнул. Ног у меня не было по колено.

— Травма, да? — сочувственно сказал какой-то игрок, весело выбегавший с освещенного фонариками городского кладбища Мантиса. — Надолго?

— Шесть дней, двадцать три часа, пятьдесят восемь минут, — ответил я, взглянув на дебафф.

— Ужас! Хорошо, что в состоянии боя травму практически нельзя получить, но с бытовыми смертями они жгут, уроды!

И ускакал себе дальше на двух целых крепких ногах. А я пополз домой на четвереньках, приспособившись кое-как пользоваться обрубками.

Дома Ева не погнушалась тем, чтобы продемонстрировать хорошее знание русского красочного мата. Вот Сиводушка только грустно погладила меня по голове и подсунула испеченный Акимычем пончик. Хорошая Сиводушка. Ева — плохая!

— Я не понимаю, как можно иметь дело с людьми, которым нельзя доверить их собственные ноги! Это не группа, а коллектив безногих калек! Мы с таким отношением к делу завалим квест! Лентяи, тупицы, бездельники!

— Я не бездельник, — сказал я. — Я рыбу ловил.

— Не перетрудился на заднице сидеть и удочку держать?

— Некоторые так и трудятся, сидя! А потом создают атомную бомбу и «Войну и мир!»

— Ах, ну ты, значит, бомбу изобретал! Ну, изобрел, поздравляю, сиди теперь без ног, как дурак!

— Вообще лентяи и бездельники — это мы с Лукасем и Сивкой — сообщил от плиты Акимыч. А ты, наверное, только тупица. Мы быстро устаем от приседаний, понимаешь, а Сиви не хочет долго прыгать на скакалке. Говорит, что ее сила не в скакалке.

— Лиса должна быть быстрой и ловкой! Вы сами головой соображайте — это я для своего удовольствия хочу пялиться на ваши потные недовольные рыла? Мы фактически собираемся войной идти на клан в две сотни человек, входящий в первую сотню кланов Трансильвии!

— «Глубоко фиолетово» на девяносто восьмом месте.

— Да хоть на сто девяносто восьмом, у нас же и клана пока нет! А ты теперь неделю не можешь ни качаться, ни зарабатывать! У нас чуть больше двух месяцев осталось, а вы занимаетесь черт знает чем!

— Я смогу! Меня гребец все равно возит, а в баркасе просто сидишь, это и без ног можно.

— А к морю ты на брюхе ползать будешь?

— А на осле если?

— А у тебя верховая езда есть? У меня вот нет, теперь мне туда тебя на телеге возить, а мне как раз делать нечего!

— Меня Гус донесет, он здоровый. Сейчас я его спрошу — напиши мне, пожалуйста, письмо для него

«Вам запрещено отправлять письма данному персонажу»

Прекрасно. Гус меня заблокировал. «Гус не вор, Гус слово свое держит!» Тьфу! Я залез поглубже под алхимический стол, где устроил себе лежбище. Завернулся плотнее в одеяло и заснул, несмотря на еще долго продолжавшийся в столовой скандал.

С утра Ева забрала всех остальных, и они направились на какой-то местный пляж тренироваться убивать каких-то гигантских крабов. С меня перед уходом взяли слово — я никоим образом не пытаюсь добраться до местной больницы, чтобы снять травму. По словам Евы, эти травмоснимания — лотерея для слабоумных; «отрастят тебе за тыщу голды фиолетовые ноги на голове, так что за месяц не избавишься — оно нам надо? И так уже накрутил… сиди дома, ничего не трогай». Так что я лежал на диване, который, наконец, был мне впору по длине, ползал к палатке во дворе за компотом и супом, читал книгу.

«Быль Ледяных Игл»

Бедные Катина и Срджа, какая жуткая история! Ледяные Иглы — небольшую крепость на полуострове, на самой границе фронтира, взял в осаду союз племен северных людоедов. Причем не то, чтобы сам по себе, а с согласия и фактически с помощью императора Трансильвии, так как Ледяные Иглы незадолго до того объявили себя свободным городом и отказались платить дань в императорскую казну. А с чего им, спрашивается, платить, когда с моря на них ходят набегами северные пираты фронтира, с суши — вылазки тех самых людоедов, а от империи — никакой помощи, если и присылают солдат — то раз в год, собирать податной обоз и конвоирововать его до столицы. Три года защитники крепости отбивались как могли, мерли от голода и холода, но сумели все же отогнать синеглазых каннибалов от остатков родных стен. И вот тут и появилась имперская армия — город просто сожгли, а почти всех выживших людей — перебили. Встретить бы этого императора, да надавать ему по щам!

Впрочем, хронист, хоть и высказывал некоторое сочувствие героизму и тяжкой участи Ледяных Игл, всецело топил за то, что бунт надо давить в зародыше, и император все правильно сделал, сберег порядок на своих землях, примерно наказал мятежников, молодец, учитесь потомки!

Еще пару дней я провел примерно так же — жадно глотал литературу, а вечером выслушивал хвастливые рассказы Акимыча и Лукася о том, как они крабам панцири курочат. А потом попросил все же Еву отвезти меня утром в порт — решил забрать лодку и попытаться порыбачить немного. Ну, буду болтаться в лодке рядом с причалами — все равно больше, чем если с берега ловить натаскаю, а вечером Ева меня заберет.

Когда мы подъехали к верфи, у ворот рядом с нею шевельнулось то, что я поначалу принял за кучу мусора.

— Друг! — сказала качающаяся куча, превратившаяся в едва стоящего на ногах Гуса, от которого несло, как от целого сивушного завода. — Друг! Прости меня! Сисура меня попутала, пропил я твой баркас! И дом свой пропил! И все пропил! Ничего у меня теперь нет! Отработаю! Бери меня в слуги — не пожалеешь!