Жить настоящим

Тара Пэмми, 2014

Принц Азиз натворил много бед. Из-за его безрассудства погибла сестра, был ранен брат, а сам он много лет скрывался в пустыне. Помочь Азизу может только Нихат, которую он когда-то любил и которая, как он считал, бросила его ради карьеры врача.

Глава 3

Азиз прислонился к стене возле кабинета Аяана и глубоко вздохнул. После долгого пути из своего крыла в эту часть дворца пот струился по его телу. Закрыв глаза, он потер правое бедро, мысленно заклиная боль утихнуть.

Конечно, это не помогло. Он провел четыре месяца, напиваясь до бесчувствия, безразличный к пище и физическим нагрузкам. Его пренебрежение к себе оборачивалось раздирающей ногу болью. Она пульсировала из-за долгой неподвижности, из-за недостатка тренировок. Перед глазами замелькали точки, и Азиз медленно опустился на пол.

Он не раз жалел, что все еще жив. Но даже тогда к нему не приходила мысль убить себя.

Его список прегрешений был и без того длинным, чтобы добавить к нему еще одно преступление — против бога. Поэтому он продолжал существовать, безразличный ко всему.

Презрение к самому себе, отсутствие интереса к жизни, пренебрежение собственным телом не трогали Азиза, пока последствия этого могли затронуть только его. Однако теперь…

Теперь это грозило обернуться против брата и Зохры.

Какая бы гниль в нем ни жила, нельзя допустить, чтобы она распространилась, нельзя допустить, чтобы она уничтожила то хорошее, что наконец происходит в его семье. Нельзя допустить, чтобы у них отобрали что-то еще.

И если ради этого надо дать бой самолюбию и прекратить прятаться, встретиться лицом к лицу со своими демонами. Если надо признаться в том, что он все разрушил своими безрассудными поступками, так тому и быть. В любом случае он не может вечно избегать последствий того, что натворил.

— Азиз? — раздался в его ушах голос Аяана.

Азиз облизнул пересохшие губы, прочистил горло. Слова не шли с языка. Он с трудом проговорил:

— Помоги мне подняться.

Брат не двигался. Стиснув зубы, Азиз постарался не дать горечи вырваться наружу.

— Хочешь наказать меня за ту оплеуху? — насмешливо спросил он. — Вы мне поможете, если я вас попрошу, ваше высочество?

Аяан выругался и протянул ему руки:

— На счет три.

Азиз кивнул и сделал глубокий вдох. Схватившись за запястья брата, он поднялся.

Аяан прислонился к противоположной стене.

— Это всегда так? — В его голосе прозвучал гнев, а под ним — боль.

Азиз сдержал язвительный ответ, который рвался с языка, и покачал головой.

— Я сам виноват. Чем меньше двигаюсь, тем хуже.

— Почему ты меня не позвал?

— Я никогда этого не делал. Это ты вечно приходишь ко мне, чтобы восстановить родственные связи.

Нахмурившись, Аяан открыл дверь и придержал для Азиза. Тот вошел в кабинет и замер.

Запахи и ощущения, отзвуки смеха и радости… они атаковали со всех сторон, пробивая бреши в обманчиво прочной броне.

Азиз похолодел, когда взгляд его упал на огромный стол в дальнем углу. Деревянная резная шкатулка, которая принадлежала династии аль-Шариф более двух столетий. Ручка с золотым тиснением, переходившая от поколения к поколению, от отца к сыну, от короля к королю. Справа в стеклянном кубе — меч.

Меч, который передал ему отец, официально объявляя его наследным принцем и будущим королем. Меч, который олицетворял все, о чем он мечтал. Теперь меч принадлежал брату, и Азиз ни секунды не сомневался, что это его законный обладатель.

Позади кожаного кресла на стене висел портрет их семьи.

При виде улыбающегося лица сестры Амиры Азиз почувствовал себя так, словно его ударили в живот. Он убил ее. Правда, не своими руками. Но это не оправдание.

Довольно!

Он пришел сюда не для того, чтобы вспоминать свои ошибки. Он пришел, чтобы не совершить новые.

Оторвав взгляд от портрета, Азиз пошел направо и опустился на кушетку. Аяан сел напротив.

— Нихат говорит, что это из-за меня, — без преамбулы начал Азиз.

Ему нужно было высказаться и вернуться в пещеру самобичевания, в которую превратились его покои. Высказаться, пока его окончательно не раздавило чувство вины.

Аяан нахмурился:

— Что из-за тебя?

— Проблемы Зохры с вынашиванием ребенка.

Его брат сжал губы, обычно выразительное лицо превратилось в маску. Проклиная себя за прямоту, Азиз впервые подметил у Аяана признаки стресса, в котором тот пребывал. Под его глазами залегли темно-синие тени. Кожа туго натянулась на скулах.

— Я бы так не утверждал, — с вздохом ответил Аяан. — С самого начала это была рискованная беременность.

— Тогда что имела в виду Нихат, утверждая, что виноват я? Вряд ли она сказала это для того, чтобы манипулировать мной.

— Вроде бы ты не желал ни видеть ее, ни слышать. А теперь доверяешь ее мнению?

— Нихат мечтала стать врачом с десятилетнего возраста. Если существует что-нибудь, что она не предаст, так это ее профессия. Если она говорит, что я причина стресса Зохры, значит, так оно и есть. Но почему? Может, я и калека, но в здравом уме.

— В самом деле? Пока еще я не видел доказательства этого.

— Твоя жена рычит как львица, словно хочет защитить тебя от меня. Так в чем же дело, Аяан?

Глаза брата стали пустыми. Только сейчас Азиз понял: Аяан тоже сражается со своими демонами.

— Она волнуется из-за того, что… происходит со мной.

По спине Азиза поползли ледяные мурашки.

— Что ты имеешь в виду?

— Я страдаю от ночных кошмаров. Они снятся каждую ночь. Иногда они длятся недолго. Иногда я начинаю буйствовать. И…

Азиз спрятал лицо в ладонях, чувствуя, что ему становится тяжело дышать. Подняв голову, он заставил себя произнести:

— И они активизировались после того, как ты меня нашел?

Аяан пожал плечами. В его взгляде было только покорное признание.

Азиз осознал, как слеп он был. У его брата — свой ад, и он прошел его с честью. Хорошо, что Аяан станет королем.

— Я продолжаю переживать ту ночь и каждый раз, когда вижу кровь — твою кровь, — я с криком просыпаюсь. И Зохра всегда со мной, она переживает все через меня.

— Почему ты не сказал мне?

— Когда? Когда ты категорически отказался видеть маму, хотя слышал ее душераздирающие рыдания за дверью? Или когда заявил отцу, что они могут по-прежнему считать своего первенца мертвым? Или в те редкие часы, когда ты был трезв?

Азиз поерзал. Ему хотелось бежать отсюда.

— Избавься от меня, — отрывисто произнес он, чувствуя, как беспомощность съедает его изнутри. — И все мгновенно разрешится.

Аяан подался вперед. Его лицо дышало яростью.

— Думаешь, я способен отмахнуться от брата, как это делаешь ты?

— Тогда отошли жену. Защити ее.

— Не могу, — сказал Аяан, саркастически усмехнувшись. — Будущий король, я не в силах диктовать своей жене, как ей надлежит поступать. Я предложил Зохре спать в другом крыле. Но, как ты заметил, у нее есть воля. Она отказывается меня покидать.

Азиз знал, как сильно принцесса Зохра любит его брата. Когда-то он сам мечтал о подобной любви… Когда-то он думал, что у него она есть…

Он проглотил комок зависти, вставший в горле. Он не станет завидовать счастью Аяана. Это должно сегодня же прекратиться. Сейчас же.

— Хорошо. Чего ты от меня ждешь?

— Что?

— Скажи, что я должен сделать, чтобы облегчить… чтобы тебе стало легче.

— До сих пор ты отвергал все мои просьбы.

— На моих руках слишком много крови, и я не хочу, чтобы ее стало еще больше.

Лицо Аяана застыло, во взгляде промелькнула жалость, которую Азиз не желал видеть.

— Азиз, это не…

— Это твой шанс защитить жену, Аяан.

— Хорошо, — сказал, вставая, его брат. — Я хочу, чтобы ты о себе позаботился. Я хочу, чтобы ты прошел психотерапевтический курс, хочу, чтобы ты увиделся с матерью, хочу, чтобы ты присутствовал на моей коронации через…

— Не дави, — попросил Азиз, чувствуя, что просьбы брата привязывают его к Дахару. При слове «коронация» ему показалось, что в его сердце вонзился нож.

Опершись на подлокотник, он с трудом поднялся.

— Я это сделаю, но по-своему.

— Каким образом?

— Я не буду встречаться с командой докторов. Нихат может быть со мной в перерывах между визитами к Зохре.

— Азиз… — В голосе брата прозвучало предостережение. Азиз шел к двери, намеренно ни на что не глядя. — Что бы ты ни задумал, не делай этого. Она здесь по моей просьбе.

— Именно. Ты вовлек ее в это, Аяан. И теперь, когда я решил следовать твоим пожеланиям, не жалуйся.

Выйдя из кабинета брата, Азиз медленно направился к своим покоям. Он должен оставить Дахар — ради сохранения рассудка.

Но он может отложить отъезд до тех пор, пока у принцессы Зохры не наладятся дела. Он выполнит просьбы брата, потому что Аяана ничто другое не устроит. Однако нет смысла позволять команде врачей копаться у него в мозгу. Никто не сможет исправить все.

Что касается доктора Захари… Нихат должна ему. И она станет ключом к свободе от жизни, которая медленно, но верно убивает его.

Нихат закончила ужин и отослала горничную. Десять минут спустя она уже забыла, что ей подали на сверкающей серебряной посуде.

Она запомнила только, что смотрела на свое отражение в тарелке, а потом бросилась в спальню к зеркалу и поправила непослушные волосы.

Нихат осматривала себя критичным взглядом. Ее черная туника с длинными рукавами и высоким воротником была сшита из шелка. Маленькие бриллиантовые серьги-гвоздики — подарок, который она сделала себе на тридцатилетие, — были единственной драгоценностью.

Шумно вздохнув, Нихат схватила еще одну шпильку и подколола локон, выбившийся из прически. Удовлетворенная своим видом, она помассировала виски.

Не в состоянии сидеть спокойно, Нихат проверила гору подарков, на завертывание которых ушло уйма времени. Если бы она знала, что принцесса Зохра позволит родным навестить ее, то навела бы в покоях идеальный порядок.

Приподняв рукав, Нихат снова взглянула на часы. Семья должна появиться с минуты на минуту.

Она металась по гостиной, когда раздался стук. Бросившись к двери, она открыла ее — и замерла.

На пороге стоял Азиз. Его подбородок был чисто выбрит, взгляд был ясный, он даже напоминал себя прежнего. Она и забыла, с какой силой действовала на нее его близость.

И без того напряженные нервы натянулись еще сильнее. От удивления губы ее приоткрылись.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Азиз не стал ждать ответа. Горделиво, по-королевски он прошел мимо нее в комнату.

— Закрой рот, Нихат. И дверь.

Она закрыла рот, но не дверь. Вид у нее был вызывающий, хотя внутри все дрожало.

— Почему?

Его рот скривился в усмешке, в глазах зажегся дьявольский огонек. Этот огонек, эта улыбка всегда приводили ее чувства в хаос, и, похоже, ничего не изменилось. Нихат с трудом держалась на ногах.

— Боишься остаться со мной наедине?

Она захлопнула дверь.

Ее роскошные и просторные покои неожиданно показались маленькими, когда в них вошел Азиз. Он был словно сияющее солнце, рядом с которым все утрачивало цвет и значимость.

Азиз стоял совсем близко, его взгляд ласкал ее.

— Почему на тебе такая кошмарная одежда? И что случилось с твоими волосами?

Нихат молча смотрела на него, уверенность ускользала как песок между пальцами. Она приготовилась выносить его едкое презрение, даже ненависть. Но его интерес? Никакая подготовка не поможет с этим справиться.

— Если ты так всегда одеваешься, неудивительно, что от тебя были счастливы избавиться в Нью-Йорке.

— Я ушла по собственному желанию. Оставила хорошую должность в клинике ради того, чтобы вернуться. — Нихат слишком поздно осознала, что Азиз играет с ней. Все его поведение сегодня было другим. И хотя он язвил, она предпочитала видеть его таким. Это был настоящий Азиз. — Чтобы создать то, что так необходимо Дахару.

— Да, я слышал о твоих планах в отношении клиники. Беременность принцессы Зохры, желание Аяана поставить меня на ноги, наша с тобой история — все очень удачно совпало. Как всегда.

Она вспыхнула:

— Ты думаешь, мне легко здесь находиться? Оставить свободу, должность в Нью-Йорке? Постоянно сражаться с предрассудками, только потому что я женщина? Даже то, что я являюсь личным врачом принцессы, не является достаточной рекомендацией.

— Если ты ожидала чего-то другого, то ты глупа, Нихат.

— Потому что я хочу изменить кое-что в Дахаре к лучшему? У тебя когда-то была такая же мечта, Азиз. Или ты отмахнулся от прошлого?

Азиз остался невозмутимым:

— Ты выбрала трудный путь, решив вернуться. Зачем, если тебе так тяжело?

— Я знаю, что могу все изменить. И не позволю предрассудкам, выдаваемым за традиции, меня остановить.

Возвращение в Дахар было сложным для нее испытанием. Нихат познала свободу в Нью-Йорке. Она могла пойти куда хотела, говорить с кем хотела без письменного разрешения.

— Ты никогда не свернешь с пути, который однажды выбрала. Верно? — В голосе Азиза слышалось невольное уважение. — Просто не жди, что перемены произойдут за одну ночь.

Она кивнула, безумно радуясь этому тону, что Азиз поддерживает ее, а это было ей необходимо.

— Значит, одеваясь так, словно на собственную казнь, ты собираешься убедить людей воспринимать тебя серьезно?

Она подняла бровь и улыбнулась:

— Маска безразличия исчезает, Азиз? Тебя, похоже, волнует, как я одеваюсь.

В его взгляде появилось что-то похожее на игривость, он пожал плечами.

— Ты выглядишь отвратительно. Пока не объяснишь почему, я буду считать, что это стремление погасить мой интерес. Однако ставлю тебя в известность, что я скорее получу еще одно ранение, чем прикоснусь к тебе.

Нихат сердито взглянула на него.

— С минуты на минуту должны прийти мой отец и сестры. Если я тебе нужна в качестве груши для битья, то предпочла бы для этого другое время.

Она снова взглянула на часы, не в силах сдержать беспокойство.

— Ты оделась так, чтобы увидеться со своим отцом? Это какой-то новый закон, который утвердил Аяан?

— Я… я не видела его восемь лет, Азиз. Мои сестры… Ты можешь представить, как сейчас выглядит Нур? — спросила она, думая о своей младшей сестре. — Пожалуйста, уйди. Я не могу позволить себе роскошь повернуться спиной к семье, как сделал это ты.

Усмешка исчезла с его лица.

— Почему ты не виделась с ними?

— Позиция отца на тот момент, когда я покинула Дахар, была однозначной. Я не осознавала тогда, насколько он несговорчив. Он запретил мне видеться с ним и с сестрами.

Прежде чем Азиз ответил, в дверь постучали. Паника скрутила внутренности в тугой узел. Схватив его за руки, Нихат тут же отшатнулась, почувствовав, что между ними проскочила искра.

— Пожалуйста, Азиз… — прошептала она, поворачиваясь к двери.

Взглянув на нее, он направился в ее спальню.

Вытерев пот со лба, Нихат открыла дверь. Улыбка застыла на ее губах, когда она увидела отца одного.

— Здравствуй, папа… — сказала она, не в силах оторвать взгляд от пустого коридора.

Сложив руки за спиной, отец вошел в покои. Он напряженно окинул взглядом комнату. В его глазах не было даже намека на теплоту.

Подавив разочарование, Нихат указала рукой на кресла в углу.

— Не хочешь что-нибудь выпить?

— Я не могу надолго задерживаться, Нихат. Мне нужно срочно обсудить вопрос безопасности с принцем Аяаном.

Нихат кивнула.

— Я понимаю, как сильно ты занят. Я просто… я думала, что девочки придут с тобой.

На его лице не отразилось никаких эмоций.

— Мне нужно было удостовериться, что им можно навестить тебя здесь.

— Это дворец, папа. Это самое надежное место в Дахаре. Аяан сказал… — Нихат умолкла, потому что губы отца неодобрительно поджались. — Принц Аяан сказал, что мне разрешено принимать гостей. Я — личный врач наследной принцессы, а не узница.

— Я и не думал, что ты узница. — Его лицо оставалось непроницаемым. — Однако до меня дошли слухи… которые я не стану повторять. На самом деле именно об этом мне нужно поговорить с наследным принцем. Из-за этих слухов и его неожиданного приказа вызвать тебя в Дахар я пришел к выводам, которые мне не нравятся.

В Нихат вскипел гнев, вытесняя терзавшую ее беспомощность. Она хотела одного — увидеть своих сестер. Всего лишь! Но похоже, вся вселенная настроена против нее.

— И что это за выводы, отец?

— Я не собираюсь выкладывать их тебе.

Ее наполнила бурлящая ярость.

— Нет, ты это сделаешь. Я твоя дочь, и мне тридцать лет. Я прожила в чужой стране, среди незнакомцев, восемь лет. Без мужской опеки я увидела мир. Я не только позаботилась о себе, но и добилась успеха в профессии. Если мне отказано во встрече с сестрами… — Голос Нихат срывался, но ей было все равно. — Черт возьми, ты все мне скажешь!

— Ругаешься с отцом? Вот какой ты стала?

Нихат скрипнула зубами. Она много лет хранила молчание. Вплоть до отъезда из Дахара она всегда старалась быть примерной дочерью.

— Какой? Что я сделала неправильно? За что ты все еще меня наказываешь? Ты должен по меньшей мере сказать мне правду.

Он покачал головой.

— Кому ты служишь, Нихат? Наследной принцессе Зохре или принцу Азизу?

От ее лица отхлынула кровь.

— Твои подозрения беспочвенны. Ты не посмеешь их предать.

Отец вздрогнул.

— Я никогда не стал бы предавать королевскую семью. Ты и принц Азиз… — Он отвел взгляд, словно сами мысли об этом были постыдными. — Я знал, что между вами что-то было. Снова и снова я напоминал тебе, что надо держаться от них на расстоянии, помнить разделяющую нас пропасть. Ты не обращала внимания на мои предостережения. Ты всегда так поступала, если решила что-нибудь.

Нихат пыталась вникнуть в его слова.

Отец знал, что она была влюблена в Азиза, и предположил, что она оставила Дахар, так как ее отношения с принцем разладились. Нихат не знала, плакать ей или смеяться.

— Я никогда не делала ничего, что могло бы навлечь на тебя позор.

— Это не важно. Но если наследный принц вызвал тебя во дворец, если он держит тебя здесь, потому что это, по его мнению, поможет принцу Азизу, я не могу рисковать и приводить сюда твоих сестер. Твоя репутация от меня не зависит. Ты получила право защищать сама себя, покинув Дахар. Когда ты выполнишь это… предписание, то снова уедешь. Уедешь, каким бы скандалом это ни закончилось. Твои сестры живут здесь, они должны выйти замуж. А я как отец должен их защищать.

— Что мне было делать, отец? Отказаться выполнить просьбу наследного принца, после того что король Малик сделал для нас?

— Нет. Исполни свой долг, в чем бы он… ни заключался.

Нихат представляла, чего ему стоило сказать это. Она не была ни шокирована, ни удивлена. Ее отец служил королю Малику сорок лет. Его преданность привела Нихат во дворец. Она училась вместе с принцессой Амирой.

— Но не проси меня вовлекать в это твоих сестер, — продолжал он, — пока я не уверюсь в том, что это не отразится на их репутации.

Не добавив больше ни слова, отец вышел, разбив ее надежды.

Нихат опустилась на диван, слишком потрясенная, чтобы заплакать.

Она-то думала, что упорядочила свою жизнь, что пережила самую сильную боль, что может справиться со всеми проблемами. Однако, вернувшись в Дахар и столкнувшись с тем, что действительно имело для нее значение, она оказалась совершенно беспомощной.

В Нихат клокотала ярость, от желания собрать вещи и уехать без оглядки закипала кровь.

Она услышала шаги Азиза. Впервые ей было все равно, что она не может скрыть безысходное горе.

Конец ознакомительного фрагмента.