Нью-Йорк

Таня Родина

То ли болезненный бред, то ли самая настоящая жизненная драма. Обычный город в России против Нью-Йорка. Ехать или нет? Кто победит? В чём вообще смысл? Предыдущие романы и сборники рассказов трижды были отмечены всероссийской литературной премией Дебют, гран-при фонда Стивена Спилберга в России и прочими литературными наградами.

Глава 5

Как следует отоспавшись дома, я отправилась в магазин. Взяв пару продуктов и немного воды, вернулась домой. Купленная вода разговаривала со мной, я слышала её тихий шепот. Она кричала мне о всякой ерунде, о её бывших мужчинах и нынешних болезнях, оставшихся от них, как приданое. Пришлось убить её — я сделала широкий глоток, и она похоронилась в моём желудке, тихо и беззвучно.

Люблю раздеваться для себя. Освобождаться от одежды — это то, что нам присуще больше всего, и я, как трёхлетний ребёнок, с удовольствием сняла с себя всякие тряпки и почувствовала себя нагой, как Венера. Отодвинула шторы и начала привычно рассматривать прохожих. Но они меня даже не замечали, они думали о своих мыслях, которые, как спелые занозы, колосились в их чёрствых мозгах. Шагали, как шакалы, мужчины и не видели спелого женского тела, они копошились в своих проблемах, как навозные жуки в помёте. Катали шарики проблем — на самом деле трудностей не было, но им так хотелось, чтобы они были, они хотели чувствовать принадлежность к этому миру и делали всё возможное, чтобы хоть немного уловить это чувство, — они творили проблемы. А решения… Они им были не нужны.

Моё тело нуждалось в общении. Я улеглась на пол и уткнулась лицом в потолок. Музыка начала общаться с моим телом. Вдвоём они шептались. Они ворчали. Они кричали друг на друга. Вдвоём им было по-настоящему хорошо, вдвоём, без меня.

Дверь заскрипела, и глаза автоматически открылись. Ещё один мой друг стоял на пороге, его звали К.

К. изучал моё голое тело, которое он уже видел сотни тысяч раз. Он предложил мне алкоголя и, не дожидаясь ответа, начал пить его сам. Моё тело село и закрылось руками. С К. я всегда чувствовала себя хорошо. Мне не нужно было говорить: К. всегда говорил сам.

У К. была постоянная женщина, я не знала её имени, меня это не касалось. Они любили друг друга или пытались изобразить любовь. У них это получалось: все считали их прекрасной парой. Я знала, что его женщина ревновала. Она ревновала К. к моему телу.

Глаза К. дрожали, и я поняла: что-то не так.

— Она умерла. Четыре дня назад. Что-то с сердцем. Я подавлен, разбит, и кладбище… Я просто ушёл из дома, забрал все свои вещи. Не хочу ничего знать о ней больше. Можно пожить немного у тебя?

— Да.

К. отвернулся и заплакал. Его тёмные волосы забились в конвульсиях.

К. — мой друг, я обняла его и поцеловала в запёкшиеся глаза. Глаза К. были мне признательны и выпустили пару слёз-птиц в знак ответа. К. сказал, что хочет выпить. Я разрешила. И он продолжил пить.

После этого К. пил три или четыре дня.

Я спокойно выносила бутылки и его друзей. Друзья К. поддерживали его, они пили вместе с ним. На пятый день я выгнала всех его «друзей» и чуть было не выгнала самого К. Но потом передумала. Велела много спать, а сама отправилась в город за наслаждениями. Мне захотелось чего-то нового, того, что ещё не чувствовалось. Чтобы наконец-то вырваться из круга скукоты, запуститься в омут чувственности, звучно бить себя через край. Кидаться в прохожих камнями и хохотать им в ответ. Больше всего хотелось чего-то такого.

Я надела своё лучшее платье и бросилась прочь.

Прочь из бутылки, в которую я попала благодаря К. Пары алкоголя пропитали меня насквозь, но мне хотелось большего.