Когда начинается всё самое интересное

Таня Д. Дэвис

В своей новой книге автор «Англо-русского романа» делится с читателями новыми увлекательными историями о любви, путешествиях, интересных встречах с представителями разных культур. Лёгкие жизнеутверждающие тексты, включая давший название сборнику рассказ «Когда начинается всё самое интересное», повествуют о том, что какие бы сложные ситуации не подкидывала нам жизнь, выход обязательно найдётся.

Надёжный способ

преодоления страха

«Господи, ну за что ей такое наказание? Не нужен был ребёнок — залетела, пришлось сделать аборт. Теперь вот страсть как хочет малыша, а не получается. Врач сказал, что после того неудачного аборта шансов забеременеть вообще практически ноль», — выйдя из поликлиники Лиза понуро брела через парк и, присев на ближайшую скамейку, расплакалась. «Ну почему мне так не везёт с личной жизнью, уже тридцать три, ни семьи, ни детей, даже ребёнка для себя родить и то не могу оказывается».

От грустных мыслей оторвал звонок коллеги по работе и по совместительству близкой подруги Маши:

— Лизок, привет! Хочешь на свой любимый Байкал на недельку смотать? Тут как раз прекрасная возможность образовалась — фотограф из Ирландии едет туда на съёмки, нужен переводчик-сопровождающий. Лучше тебя никто не справится, ты же все эти Слюдянки-Листвянки и прочие Ольхоны как свои пять пальцев знаешь. И оплата более чем достойная, так что соглашайся, подруга.

Конечно, поедет, какие сомнения, Байкал для неё сейчас — это именно то, что доктор прописал, лучшее лекарство от хандры.

Ирландский фотограф Дункан Росс оказался высоким симпатичным мужчиной лет тридцати пяти с серьёзными серыми глазами и огненно-рыжими волосами. «Вот это да, — не в силах оторвать взгляд от яркой шевелюры ирландца, — отметила про себя Лиза, — я таких рыжих в жизни не видела, просто пожар на голове какой-то».

За шесть часов полёта до Иркутска Лиза смогла убедиться, что Дункан Росс не только профессионал высшего класса, но ещё и экстремал. Глядя на снимки дымящегося жерла вулкана, огненных потоков лавы, захлёстывающих дома цунами, машин, увлекаемых потоками воды, пальм, согнутых под напором урагана, зубастую пасть огромной акулы, и слушая увлекательные рассказы ирландца о том, как он чуть не свалился в раскалённый поток лавы и как ему едва не отхватила руку вместе с камерой вот эта самая акула, Лиза поняла, что с этим сумасшедшим фотографом ей скучать не придётся. Тем более он уже намекнул, что хочет снимать не только Байкал, но и лесные пожары, которых в начале лета в иркутском регионе бывает предостаточно.

«Да, дела, — вздохнув отметила про себя Лиза, — но будем надеяться, что всё обойдётся».

Однако проблемы начались уже в Иркутске. Вместо опытного экскурсовода Светланы их встретил молодой разухабистый парень Илья, который с места в карьер стал предлагать иностранному гостю типичный набор местных развлечений — водка, банька, рыбалка, и т. п. К счастью, ирландец отнесся к предложенным сверх утверждённой программы мероприятиям весьма прохладно, попросив иркутского сопровождающего уточнить рабочий график поездок по дням и часам.

В первый же вечер Дункан разрушил стереотипное представление об ирландцах как пьющей нации, ограничившись в ресторане одной стопкой водки под предлогом что завтра предстоит много работы и ему нужна ясная голова. К великому разочарованию Ильи идею попариться в бане с девочками также не удалось реализовать.

— А что, в России так принято в баню ходить? Мужчины и женщины вместе? — с подозрением спросил ирландец.

— Ну как сказать, по взаимному согласию можно, — уклончиво ответил Илья.

— А ты с нами пойдёшь? — обратился Дункан к Лизе.

— Я? — не в силах скрыть возмущения воскликнула та, — нет, я не по этой части. Я переводчик, а не…

— А не кто?

— Сам догадайся.

— А как переводчик пойдёшь? Вдруг мне в бане переводчик тоже понадобится? — попытался пошутить Дункан.

— Обойдёшься.

— Понятно. Ну тогда предпочту чисто мужскую компанию.

Наблюдая как вечером на берегу Байкала у костра Дункан щёлкает камерой, стремясь запечатлеть каждый момент фантастических красок заката, Илья скептически заметил:

— Неправильный какой-то этот ирландец, не настоящий. Водку не пьёт, баб не е — т. Одним словом — рыжий.

— Дурак ты, — спокойно парировала Лиза, — разве не видишь, что его кроме фотографии больше ничего не интересует. И вообще отстань от человека со своими сомнительными предложениями.

Яркий байкальский калейдоскоп быстро вытеснил московские проблемы, с каждым днём Лиза оживала, наполняясь энергией новых впечатлений: экскурсия по Иркутску, концерт юных музыкантов в центре Дениса Мацуева, прогулка по водной глади озера на катере, путешествие на историческом поезде по старой железной дороге вдоль байкальского берега, пеший поход через лес к горной речке, купание в освящённой воде заповедного озера, подъём на скалу Чёртов палец, на которую Дункан сначала не хотел взбираться, но всё-таки полез, соблазнившись кадрами потрясающих видов. И, конечно, везде традиционные байкальские угощения — омуль солёный, омуль копченый, омуль печёный, бозы такие, бозы сякие, бозы всякие разные. А ещё клубника, которая из-за какого-то особого климата растёт возле Байкала как на дрожжах — крупная, сладкая, ароматная.

На четвёртый день паром доставил команду на Ольхон, от новой встречи с которым Лиза погрузилась в состояние абсолютного счастья: разместились в деревянном коттедже прямо на берегу и в первый же вечер она наконец смогла вдоволь наплаваться в кристально прозрачной воде священного озера.

Ольхон подарил поход на мыс Бурхан, посещение музея шаманов, полёт на спортивном самолётике вокруг острова, от видов которого Дункан пришёл в полный восторг, посиделки-разговоры у вечернего костра в интернациональной компании почитателей Ольхона. Вечером перед отъездом, когда Дункан в очередной раз щёлкал камерой, ловя краски заходящего солнца, а Лиза старательно вязала разноцветные ленточки на один из четырёх высоких деревянных шестов, установленных для всех желающих обратиться с просьбой к духам на мысе Бурхан, к ней подошёл пожилой похожий на бурята мужичок, явно из местных:

— Счастья хочешь, красавица? Будет тебе счастье, скоро исполнится твоё самое заветное желание, только ты ничего не бойся. Найди способ как страх преодолеть, тогда всё у тебя получится.

«И чего это мне не бояться», — удивилась Лиза, но к словам шамана отнеслась серьёзно.

В сувенирной лавке, соблазнившись уникальными свойствами камня под названием шунгит, Дункан накупил брелков-магнитиков и уже собрался возвращаться в гостиницу, как заметил, что Лиза вертит в руках фигурку лягушки ярко розового цвета:

— Нравится? Это что за красота такая?

— Это арбузный кварц, очень редкий и красивый камень, его так из-за необычного цвета спелой арбузной мякоти назвали. Именно арбузный, а не розовый, розовый кварц другой, гораздо светлее.

— Можно я тебе этого симпатичного лягушонка куплю?

— Да зачем мне эта безделушка, какая от неё польза.

— А разве красота обязательно должна быть полезной?

— Предпочитаю красивым вещам полезные, — ответила Лиза и вышла из магазина.

Возвращение в Иркутск после Ольхона напомнило апокалипсис, город заволокло жёлтое марево лесных пожаров. «Слава Богу, завтра в ночь обратно в Москву», подумала Лиза. Но провести следующий день спокойно не удалось, упрямый ирландец вовсе не собирался отказываться от своих планов по съёмкам горящего леса. Заметив у гостиницы авто с узнаваемыми буквами TV, он буквально вцепился в переводчицу, чтобы та договорилась с местными телевизионщиками, которые собирались ехать делать репортаж о выгоревшей деревне, взять их с собой. Оказавшись на месте Лиза ужаснулась: от деревянных домов остались одни почерневшие столбы, возле которых копошились лишившиеся крова жители, тщетно пытаясь найти что-то из уцелевшего скарба.

«Ужас какой, прямо как на войне», подумала она, с осуждением глядя на щёлкающего камерой Дункана, — у людей горе такое, а он снимает. Вот интересно, если бы у него на глазах кто-нибудь тонул, он бы спасать бросился или продолжал свои картинки щёлкать?»

На обратном пути Дункан сказал, что поведёт машину сам, пристроившись вслед за телевизионщиками. Не раскусив подвоха, Лиза согласилась, и как оказалось, напрасно. На полпути, вместо того, чтобы следовать за машиной ТВ, Дункан лихо свернул на шоссе, ведущее прямо в сторону пылающего леса.

— Ты что делаешь?! Совсем что ли? Там опасно, — тщетно попыталась остановить любителя экстрима Лиза.

— Не бойся, я только несколько кадров поближе сделаю, ты оставайся в машине, я всего на пять минут, не больше.

Ну уж нет, ещё не хватало, чтоб этот дурной ирландец здесь сгорел, потом с неё в Москве за него три шкуры спустят.

Дункан подошёл к горящим деревьям совсем близко, несмотря на страх, Лиза последовала за ним. Они уже собирались вернуться к машине, как сильный порыв ветра в момент перекинул огонь на верхушки ближайших деревьев, и Лиза с Дунканом оказались в самом центре огненной воронки, всё скрывшей в жёлтом угарном дыму. Скорее обратно, но как — стена огня отрезала от шоссе, куда бежать, как спасаться из этого раскалённого ада. Лиза в ужасе застыла, чувствуя, что ещё немного и у неё от жара вспыхнут волосы. Схватив совершенно растерявшуюся Лизу за руку, Дункан рванул в образовавшееся в огненном вихре «окно», и через мгновенье они оказались на берегу малюсенького почти высохшего от жара озерка в центре которого возвышался крохотный островок.

— Вот он, остров спасения, давай туда, — Дункан втащил Лизу на чудом сохранившийся клочок всё ещё покрытой зелёной травой земли.

Пытаясь отдышаться и глядя на полыхающий вокруг лес Лиза поняла, что им не выбраться и ей придётся сгореть заживо как Жанне Д"Арк, и виноват в этом бешеный ирландец, любитель экстрима. Она разрыдалась:

— You fucking idiot, гад, сволочь, всё из-за тебя. Из-за твоего дурацкого упрямства мы сейчас погибнем, сгорим заживо. Ну, что же ты не фотографируешь? Что?! Страшно? Да кто теперь увидит эти твои картинки, из-за которых ты душу дьяволу продал? И сгоришь ты в аду, как самый худший грешник! Только почему я должна вместе с тобой сгореть? Я не хочу, я жить хочу, мне страшно! — от бессилия Лиза начала хлестать рыжего ирландца руками по лицу, колотила в грудь, пока Дункан не схватил её и крепко прижал к себе.

В сильных мужских руках Лиза затихла, интуитивно почувствовав, что нужно сделать, чтобы преодолеть страх перед лицом неизбежной смерти. Если им суждено уйти, то легче уйти вместе, вдвоём не так страшно, и судя по действиям Дункана, он подумал о том же: обнять, прижать, соединиться, проникнуть друг в друга и раствориться, превратившись в одно целое, в туго сплетённый человеческий клубок, пульсирующий в предсмертной любовной судороге. Быстрее, быстрее, быстрее, ещё чуть-чуть, и всё, сейчас они вознесутся… Да! Кончено.

«Никогда не думала, что переход в состояние небытия может быть таким адски-божественным», — Лиза вдруг совершенно чётко поняла, что имел в виду Высоцкий, когда пел о «гибельном восторге». Вот где она сейчас? В аду? В раю? Или всё ещё на этом клочке земли в окружении пылающего леса?

Неожиданно к трескучему звуку лесного пожара присоединился низкий гул, и на спасительный островок упали капли дождя. На самом деле это был вовсе не дождь, а остатки долетавших до земли тонн воды, сброшенных с самолёта пожарной авиации. Очнувшись, Лиза с Дунканом вскочили с земли и бросились сквозь рассеявшийся на какое-то время дым к оставленной на шоссе машине.

По дороге в гостиницу оба сосредоточенно молчали, пытаясь переварить случившееся. И Лизе, и Дункану казалось, что на какое-то время они словно попали в другую параллельную реальность, и теперь, возвратившись обратно, просто не знали, как вести себя друг с другом после произошедшего. Чудом успев на свой ночной рейс, путешественники проспали в самолёте до самой посадки.

Прощание в Шереметьево было кратким: Дункан спешил на стыковочный рейс до Кейптауна, где его ожидал очередной экстремальный проект.

— Прощай, мышь, — с чуть виноватой улыбкой сказал он.

— Почему мышь? — удивилась Лиза.

— Джон Фаулз, «Башня из черного дерева» (The Ebony Tower). Помнишь, почему художник называл Диану мышью, mouse?

Конечно она помнит, The Ebony Tower её любимое произведение. Надо же, какие интересные аналогии.

— Дурак, — покраснев, сказала она.

— Пусть я «дурак». Мне Илья сказал, что на русском дурак не всегда обидное слово. Дураки в России счастливые.

— Дуракам на Руси счастье?

— Ну да. И знаешь ещё почему ты мышь? Потому что эта поездка на Байкал была самым лучшим опытом в моей жизни (the best experience in my life, конечно, разговор шёл на английском, просто для удобства читателей перевожу). И не только из-за Байкала, из-за тебя. Ты была рядом и мне было хорошо, ты моя муза, мышь. (Muse, mouse). И кстати, вот тебе на память — та самая лягушка из арбузного кварца, которая тебе понравилась на Ольхоне. И поверь мне, красота полезна всегда, даже если ты её не можешь оценить сразу.

Спустя девять месяцев у Лизы родился мальчик, копия того самого ирландского фотографа, такие же внимательные серые глаза и огненно-рыжая шевелюра. Лиза назвала подарок судьбы, а именно так она, напуганная диагнозом «бесплодие», восприняла рождение ребёнка, Денисом.

Денис, Динька, звонкоголосый колокольчик Динь-Динь сразу стал любимцем всех её подруг и коллег по работе. Только неугомонная Машка иногда доставала: сообщи своему рыжему ирландцу о сыне, а то не по-человечески как-то. Такой малыш замечательный, тем более копия отца, разве что пока без фотоаппарата. Но Лиза не торопилась следовать советам, она родила ребёнка «для себя», как и хотела. И сейчас они с Динькой вполне счастливы и никакой экстремальный папаша им не нужен.

Со времени байкальского приключения прошло два года. Как-то в конце мая позвонила Маша, таинственным голосом сообщив, что в конторе Лизу ожидает сюрприз, только пусть она приходит с Динькой, потому что ребёнку сюрприз тоже будет интересен. «Наверное, друзья-коллеги столы к моему дню рожденья накрыли. Как никак почти юбилей, тридцать пять лет», подумала Лиза и, нарядив сына, поехала на работу.

Открыв дверь в просторный офис, где обычно собирались переводчики, она обомлела: посреди комнаты стоял рыжий ирландец Дункан Росс и о чём-то увлеченно беседовал с Машей. Увидев Лизу с ребёнком, он замер, не в силах отвести глаз от своей уменьшенной копии, маленького рыжего мальчика с большими серыми глазами. Справившись с шоком от первого впечатления, ирландец подхватил Диньку на руки, и они с интересом стали рассматривать друг друга. Глядя как сын крепко вцепился в рыжую шевелюру отца, Лиза поняла, что этот «союз рыжих» ей уже не разорвать никогда.