Кристина и тайна Жар-птицы

Таня Гетьман

«Меня зовут Кристина. Я была обычной выпускницей педагогического колледжа ровно до тех пор, пока не разрушила стену в маминой новой квартире! Я испугалась, рука сама потянулась за мелом, и я вспомнила магию. Я вспомнила свою прошлую жизнь. Только что с этим делать?»

Глава 4. Ваша новая ведьма!

До первого сентября оставалась неделя. Я очень увлеклась работой по закупке учебной литературы и ревизии библиотеки.

Пользуясь своим положением, я выпросила у библиотекаря в личное пользование несколько редких книг, читать которые полагалось лишь в хлопковых перчатках, а хранить — в специальных герметичных боксах — настолько чувствительны они были к физическому воздействию. Каждый вечер на протяжении последних трёх недель я аккуратно извлекала книги их их переносных хранилищ и конспектировала в свою толстую тетрадь.

Наверное, ещё месяца два назад, пребывая в сознании обычного человека, «не-мага», я бы попросту сфотографировала все страницы. Но это было бы моей большой ошибкой. Такую информацию нельзя подвергать риску неконтролируемой передачи. Вдруг действительно, Гугл и Яндекс следят за мои телефоном, и понимают, что за данные хранятся в моем устройстве. Кроме того, цифровые фотографии не могут передать энергетику объекта до тех пор, пока не будут напечатаны на бумаге или другом физическом носителе.

В мире волшебства и работы с тонкими энергиями каждое заклинание, обряд, обязательно переживается магом. Подсознание мага усваивает образ действия, окружающую атмосферу, свет, вкус, запах заклинания или обряда. И у каждого исполнителя заклинания будут свои нюансы восприятия. Поэтому даже если два мага перепишут заклинания из исходника, то все равно они будут различаться.

К вечеру четверга моя тетрадь была исписана ровно наполовину — на 48 листов альбомного формата.

Исходя из полученной мной информации, темой восстановления сил после «Забвения» занимались единицы. Они описывали этот процесс как естественный, и отрицали возможность повлиять на него извне. Только физические и психические ресурсы самого мага могли послужить источником восстановления. Для этого предлагалось совершать прогулки по священным рощам, святым местам, уходить в медитацию, или даже временное отшельничество, молиться богам, родовым покровителям, обращаться к своим ангелам-хранителям за помощью. Был один заговор на обретение силы из живых источников — в нем предлагалось забирать живую энергию у деревьев и мелких животных, что по своей сути являлось чистым вампиризмом и было неприемлемо для меня.

В книге по травничеству я нашла рецепты чайных сборов, восстанавливающих силу работы определённых чакр, но этот вариант мог вызвать подозрение учителя биологии и географии Яна. Он и так уже долгое время упрашивал меня повторить романтическую прогулку по вечернему саду, а я успешно прикрывалась работой. Лекс наоборот был весьма неназойливым, и старался лишний раз не беспокоить меня, и просто каждый день рисовал приглашения на завтрак и ужин своим каллиграфических почерком и тихонько оставлял их под дверью. Это меня интриговало даже больше, чем постоянное внимание со стороны Яна.

Я несколько раз созванивалась с мамой, рассказывала кратко о том, что здесь происходит, а мама всегда напоследок говорила, что скучает по мне и очень крепко обнимает.

И вновь я принесла из столовой полный заварочный чайник, пару плюшек на блюдце (да простит меня моя талия!) и собралась погрузиться в изучение колдовских фолиантов времён детства моих пра-прабабушек. Но к книге с закладкой из шелковой ленты я не успела притронуться — в дверь постучали. Я спрятала книгу в ящик стола и подошла к двери.

— Кто там?

— Кристина, это я, — раздался из-за двери тихий голос директора школы.

Я открыла. Генрих Карлович выглядел каким-то озадаченным, «загруженным».

— Можно войти и украсть несколько минут вашего времени?

— Конечно, входите! Я даже могу предложить вам чай с плюшками! — пригласила я нежданного гостя в комнату.

Генрих Карлович вошёл и, с любопытством разглядывая мой скромный быт, уселся в кресло-пуф с маленькой спинкой.

— От чая я, пожалуй, откажусь. У меня к вам важный разговор.

— О чем вы хотите поговорить? — спросила я, закрыв дверь.

Директор аккуратно провёл рукой по поверхности стола, как будто невзначай.

— А вы последнее время много пишете, — сказал он.

— Да, конечно, работы много, — ответила я, присаживаясь на стул, почти напротив Генрих Карлович.

— Я о другом. Понимаете, вещи могут рассказать о своём хозяине намного больше, чем кажется. В частности, этот замечательный стол не так давно встречался с рукописями и очень старыми книгами. Но работали за ним только вы. Поделитесь, над чем вы работаете?

Я поняла, что от него скрыть «вне учебную работу» не получится, и стала на ходу стараться объяснить всё наиболее безобидным образом.

— Дело в том, что меня интересуют темы восстановления и накопления сил у магов. Это очень актуально для боевой магии, например.

— Но вы не боевой маг!

— Да, но есть ряд ситуаций, когда маг становится слабее из-за внешних обстоятельств: отдаёт много своей энергии, находится в неблагоприятных условиях существования, или был лишён сил посредством обрядов и заклятий.

— Вы как-то упоминали заклятие забвения, кажется? — с долей любопытства спросил директор.

— Н-да, и это тоже.

— У вас в этом есть личный интерес, я правильно понимаю?

— Да, я столкнулась в своей жизни с результатами действия этого заклинания на магов. Мне лично известен случай, что маг, подверженный заклятию забвения, в последствии вспоминал о своей настоящей сути, о своей жизни, но не мог восстановить магию полностью.

— Это был кто-то из ваших знакомых, вероятно?

— Не совсем, можно сказать, знакомых знакомых — привирала я. Мне не хотелось, чтобы он узнал, что это были и моя мама и я.

— Любопытно, конечно. Наверное, это событие вас очень впечатлило, — рассуждал Генрих Карлович.

— Да, вы правы. И я бы хотела подготовить небольшой курс для старшеклассников, касающийся этой темы. Чтобы им это пригодилось в жизни.

— Вы считаете, что это так важно несмышлёным детям?

— Конечно, в жизни может всякое случиться, — пожала я плечами.

— Кристина, вы хороший педагог, раз так заботитесь о детях и хотите заранее помочь им справиться с проблемами. Но это идёт вразрез с образовательной политикой нашей школы. Я считаю эти знания опасными для неокрепшей детской психики. Тем более, заклятие забвения — это опасный инструмент, применяемый только по решению суда определенным кругом лиц. То есть человек, подвергшийся этому заклятию, изначально совершил проступок и несёт наказание за его совершение! На уроках обществознания мы, конечно, говорим о магическом Кодексе и магической Конституции России. Но мы лишь вскользь стараемся помянуть о таких страшных заклинаниях, которые практически равны казни мага! — громко объяснял мне раскрасневшийся директор. Он был перевозбужден, его глаза были широко распахнуты, зрачки расширены, на висках выступили капли испарины, а руки метались в разные стороны в порыве неистовой жестикуляции. Он был в гневе и почти не сдерживал его!

Я растерялась и лишь удивлённо смотрела на директора школы. В горле встал предательский ком обиды и непонимания. С одной стороны хотелось возразить, ведь я ничего не делала противозаконного, не совершала преступлений, а меня «казнили». А с другой стороны, я понимала, что сейчас громко кричать и возмущаться, доказывать совершенно далекому от моих проблем магу свою невиновность и уникальность просто бесполезно и даже опасно!

Я сжала губы, сделала вид, что понимаю, насколько странное и необычное дело меня захватило.

— Знаете, я как-то об этом не подумала. Мне хотелось всего-навсего как можно больше полезного сделать для школы и детей, — тихо сказала я в ответ.

У директора, казалось, скоро повалит пар из ушей — настолько сильно он вспылил.

— Кристина, занимайтесь своим делом, я вас прошу. Забудьте об этом курсе. А все подготовленные материалы сожгите. Не стоило вам это начинать. И пожалуйста, больше не возвращайтесь к этой теме.

Директор строго посмотрел на меня, но я боялась смотреть ему в глаза в ответ, и опустила взгляд в пол. Наверное, сжатые добела пальцы рук могли выдать моё внутреннее напряжение и панику. Я запереживала, как бы директор не понял, что всю эту работу я начала исключительно ради себя, и что магических сил у меня пока совсем мало.

— Я вижу, что вы расстроились, — сказал он вставая с кресла и направляясь к выходу из комнаты. — В следующий раз прошу обсуждать ваши инициативы со мной, прежде чем начать тратить время впустую. Завтра зайдите к Маргарите Павловне с вашим учебным планом. Она все проверит. Мне сюрпризы не нужны в учебном году! Доброго вам завершения вечера.

Директор вышел из моей комнаты, глухо хлопнув дверью.

Я чувствовала себя сейчас примерно так же, как в тот момент, когда только осознала, по чьей воле на меня наложили забвение. На душе было пусто, горько, страшно и одиноко. Я бросилась к подушке, уткнулась в неё и заплакала так сильно, что казалось — вот-вот моё дыхание прервётся насовсем. Слезы душили меня…

В дверь тихонько и деликатно постучали. Я услышала это краем уха, но была не в состоянии ответить что-либо. У меня даже переводить дыхание получалось с трудом! Я только собралась с силами, чтобы ответить хоть что-нибудь, но вместо слов вырвался кашель!

Я успела повернуть голову влево, чтобы посмотреть на дверь и почувствовать того, кто пришёл. И дверь с прерывистым скрипом начала открываться.

Я испугалась и спрятала лицо в мокрую подушку.

Чьи-то быстрые и чёткие шаги приблизились ко мне. Чьи-то крепкие руки дотронулись до моих плеч. Я испугалась и вздрогнула.

— Что с тобой случилось? — послышался шёпот Лекса.

Я всхлипнула, не в силах ответить что-либо внятное.

— Эй, ты в порядке? Ты можешь встать? — спросил он вполголоса и потрепал меня по плечу.

— Не-а, — ответила я в подушку и снова вздрогнула.

Он присел на край кровати, поднял за плечи и приобнял, как брат сестру. Я не хотела, чтобы он сейчас увидел моё раскрасневшееся лицо, а потому уткнулась в его плечо, стараясь не обнимать в ответ, на всякий случай.

Он медленно погладил меня по голове.

— Не плачь, Кристин. Надо успокоиться. Ладно? Давай ты попробуешь просто ровно подышать. Сосредоточься: на раз — вдыхаешь, на семь — задерживаешь дыхание, на десять — медленно выдыхаешь. Давай, считай мысленно, раз, два, три…

Я постаралась следовать его совету. Умом-то я понимала, что сейчас в слезах нет проку, и вообще мое поведение глупо выглядит. Но на душе кошки скребли так, что щепки летели в разные стороны. Вопреки этому я дышала, пыталась вновь и вновь наполнять лёгкие воздухом.

— Мне плохо. Очень, — прошептала я.

— Я вижу. Давай ты сейчас остынешь, успокоишься. Мы можем пойти в сад, если тебе это поможет отключиться от проблем. Или я могу принести тебе чай.

— Я бы прошлась по саду, — ответила я, растирая пальцами по щекам остатки туши.

Лекс внимательно смотрел на меня и не переставал держать тактильный контакт.

— Я сейчас выгляжу ужасно! Тебе, наверное, не стоит меня видеть такой. Извини пожалуйста, — негромко сказала я.

— Перестань, ты красива всегда. И даже в таком виде ты по-своему очаровательна.

— Это ведь значит, что я ужасно выгляжу? — кажется, у меня сейчас должна была начаться истерика.

— Так, вставай, пойдём в ванну, тебя никто не увидит.

— Не оставляй меня одну, ладно, — взмолилась я и хлюпнула носом. Кажется, я уже начала нести полную околесицу.

Лекс улыбнулся и помог мне приподняться. Он взял с вешалки мою куртку и аккуратно помог мне выйти из комнаты, проводил до ванной. Чтобы со мной не произошло снова что-нибудь непредсказуемое, он подглядывал в широкую щель между дверью и косяком, пока я умывалась.

— Легче стало? — спросил он, когда я вышла из ванной комнаты.

— Немного. Пойдём на улицу?

— Давай, только аккуратно.

Мы молча вышли из здания и направились к беседке в дальнем углу сада, где из-за деревьев не видно корпуса школы.

Мы сели на широкую скамью. Я посмотрела на Лекса.

— Ты хочешь рассказать, почему я застал тебя в таком состоянии?

— Мне больше не с кем поделиться, тебе я, честно говоря, доверяю здесь больше всех. Ты умеешь хранить секреты?

— Да.

И тут меня «накрыло». Я не плакала, а наоборот стала холодно и беспристрастно рассказывать Лексу о том, как беседовала с директором. Но уже ему, Лексу, мне захотелось рассказать и про свою «интересную историю».

— Понимаешь, я из Екатеринбурга сбежала сюда. На меня на несколько месяцев было наложено заклятие Забвения. И я все-таки смогла вспомнить, кто я на самом деле. Повторно забвение не могут наложить. И это меня спасло. И ты сейчас понимаешь, как мне тяжело: знания есть, а силы — не те!

— Ого! Вот это история! Но ведь Забвение просто так не накладывают, — сказал он и подозрительно посмотрел на меня в упор.

— Я не преступница, если ты об этом. Придётся тебе всё рассказать. Это сложно, это больно. Постарайся после этого меня не возненавидеть. Тут дело не в магическом преступлении, а в магической бюрократии. Или лучше сказать… в предрассудках.

— Что-то ты темнишь, Кристина, — слегка прищурив правый глаз, сказал Лекс.

— Ладно. В общем, на меня наложили Забвение за то, что я встречалась с одним парнем. У них семья «за чистоту крови». А у меня неизвестно кто отец, потому что на маму тоже было наложено Забвение. Но он сильный волшебник. В общем, все сложно в моей жизни, — почти протараторила я.

— Подожди, Забвение на тебе или на твоей маме?

— На нас обеих!

— Я ничего не понял. За исключением того, что твоя вина вовсе не вина.

— Уф-ф… Ладно, давай по порядку. Моя мама в студенческие годы познакомилась с моим папой, они начали встречаться, потом втайне от родителей, поженились. Папа оказался из какой-то очень богатой семьи с крепкими традициями, где жён будущих выбирать старшему сыну не положено — от этого зависит чистота магического рода. Папа попытался защитить маму, ведь у неё родители были обычными людьми, а магия досталась в наследство от моей прабабушки, и родители отца приняли решение наложить на неё Забвение. Только оно сработало не так, как положено — мама была беременна мной к тому времени. А у беременных — высшая защита от магии. Мама полностью забыла про магию на несколько месяцев до моего рождения, а затем знания постепенно стали к ней возвращаться, но не Сила. Кроме того, про отца она помнит многое — куда они ездили, как жили. Но не может в деталях вспомнить его имени, лица, его запах, его голос. То есть, даже если она его видела потом среди обычных людей, она не могла его узнать. Она даже помнит день, когда на неё наложили заклятие, но вспомнить отца не может, хотя до сих пор иногда говорит о нем с любовью и чувствует, что он жив.

— Вот это история! А с тобой что случилось? Что-то подобное?

— Со мной всё немножко проще. Я познакомилась с Олегом, когда мне поручили отвезти документы в районный Отдел магического образования. Просто столкнулась в коридоре, он мне помог найти нужный кабинет, и потом неожиданно пригласил в кафе. Мы начали встречаться. Это продлилось около года. Мы проводили вместе много времени, ходили в театр, на выставки, в походы на природу. Всё шло хорошо, до тех пор, пока про меня не узнали его родители — высокопоставленные чиновники в Высшем городском Магическом комитете. Его отец вызвал меня к себе. Мы общались ровно десять минут. Он потребовал рассказать кто я, чем занимаюсь, а узнав, кто моя мама, вспылил, громко выругался и сказал, чтобы я забыла про Олега навсегда. Я не постеснялась и в ответ прокричала, чтобы он, прости за цитирование, «засунул свои угрозы в горло горгулье, и не мешал сыну делать осознанный выбор в его личной жизни». А потом Олег перестал отвечать на звонки, и через неделю меня вызвали снова в Высший комитет, где и было наложено Забвение по решению высшего магического Суда Екатеринбурга. Причина — попытка покушения на честь и достоинство должностного лица при исполнении обязанностей, повлёкшая за собой утрату магических способностей на неопределённое время. Оказалось, отец Олега дома устроил моему парню скандал, в пылу гнева разбил дорогой хрустальный шар, сломал фамильную старинную волшебную палочку и расколол об стол предсказательную доску.

Я этот день в деталях вспомнила не так давно. В общем, после наложения Забвения я прожила около полугода жизнью обычного человека. И все вокруг тоже думали, что я обычный человек, и в этом коварство Забвения — меняется вся жизнь, не только твоя, но и близких.

— А как тебе удалось вспомнить всё?!

— Хах, это забавная история! Мама купила квартиру, в деревянном старом доме. Мы пришли смотреть её. И вышло так, что я случайно сломала стену в квартире — стена просто рассыпалась частично. Я так сильно испугалась, что само по себе вспомнилось заклинание восстановления. Я провела ритуал, прочла заклинание, отремонтировала стену. В этот момент зашла мама — она увидела знаки, нарисованные мелом на полу, и всё поняла. А дальше — я начала восстанавливать свою жизнь по кусочкам. Правда, мне было жутко от того, что история с применением Забвения повторилась и у меня. Я никогда не думала, что Олег так опустит руки и практически предаст меня. Мы ведь могли, наверное, расстаться и по-человечески… Хотя, нет. Нас бы не заставили по своей воле расстаться. Я видела это в его глазах, когда пришла к нему. И попросила отправить меня куда-нибудь подальше от него. И он дал мне направление сюда, в Киров… Ну вот, теперь ты знаешь обо мне всё.

— Кристина, прости моё недоверие, если сможешь. Я был не прав, что подумал о тебе плохо. И я даже не могу найти слов, чтобы выразить свои смешанные чувства, — сказал удивлённый Лекс. Он осторожно взял мою левую руку в свои ладони, чтобы согреть.

Я не смотрела на него — мне сейчас даже и знать не хотелось, что у него на уме.

— Честно говоря, я начинаю понимать, почему ты занялась изучением Забвения здесь, в стенах школы. Но я не выдам твоей тайны, я бы даже смог тебе помочь восстановить силы побыстрее. Я не терплю несправедливости, такой уж я по натуре.

— Спасибо тебе, — слегка развернулась я к нему и положила замёрзшую правую руку поверх его тёплых рук.

— У тебя и в правду силы быстро истощаются, биополе ослаблено. Я сейчас смотрю на тебя и понимаю, что именно меня настораживало в тебе.

— Почему настораживало? — не поняла я.

— Я всегда смотрю на людей с точки зрения их биополя, а потом уже слушаю, что они говорят, как ведут себя. У тебя поле не совпадало с твоим общим образом. Ты маг стихий, но связь с ними настолько слаба, что в бой, например, тебя пускать опасно. Погибнешь после первого же файербола, отправленного в противника. Огня в тебе мало. Стихия воды — в порядке, это я видел. Иначе бы ты плакать не смогла. С заземлением тоже проблемы. Воздух… все равно не дотягивает до нормы, — говорил Лекс и смотрел куда-то вокруг меня. Я поняла, что он сейчас сканирует моё биополе. Значит, он не просто алхимик.

— Но ведь это всё можно восстановить, — уверенно сказала я.

— Для этого нужна цель. Мечта. Или сильное чувство.

Я отвела взгляд от его лица и немного смутилась.

— Нет, я не о нас с тобой. Извини. Не обязательно это должно быть романтическое чувство. Ненависть тоже может стать «топливом».

— Но она разрушает, Лекс! Я ведь могу называть тебя так? — уточнила я неуверенно.

Лекс улыбнулся уголками губ и произнёс с долей покровительства:

— Можешь. Я знаю про разрушающие свойства ревности. Ты молодец, что понимаешь это. Надо искать другой источник. Флирт и влюблённость — тоже могут стать источниками энергии.

— Но это не про меня. Слишком болят старые «раны». Точнее, они даже не думают заживать пока.

— Зато Ян старается! Но я ему не буду рассказывать про твои приключения. Клянусь!

— Лекс, брось так шутить! Или вы специально всё это делаете? — выдернула я свои руки из его.

Он встал со скамейки, снял куртку и накинул мне на плечи.

— Не сопротивляйся, ты совсем замёрзла. Внутренней энергии не хватает, чтобы согревать тело. Это плохо. Нужны травы. Нужна помощь Яна. Давай подумаем, что мы ему скажем?

Я натянула куртку получше. Она пахла дорогим парфюмом и хорошей пропиткой от влаги. Мягкая на ощупь и крепкая. Надежная. Как и её хозяин.

— Хочу такую же куртку, приятная, — сказала я то, что первое пришлое голову.

Лекс погладил то ли меня, то ли куртку по спине.

— Только похожую. Эта куртка слишком много пережила. Другой такой нет. А на похожую у тебя уйдёт три зарплаты. Но если тебе это поднимет настроение, то я готов тебе подарить такую.

— Ой…

— Как друг.

— Лекс… Зачем?

— Послушай, я здесь работаю для души. Моя семья очень состоятельная. К тому же, подарки и покупки повышают настроение девушкам. Ну, хочешь, купим тебе метлу. У тебя ведь нет метлы?

— Лекс, у меня не то, что нет метлы. У меня нет разрешения на использование метлы. И даже нет обычных водительских прав!

Я только сейчас начала замечать, что вокруг сгущаются сумерки.

— Ты запущенный случай! Надо срочно исправлять это! — удивился Лекс. Он стоял у ограждения беседки и разглядывал меня.

— Алексей, как вас по батюшке?

— Дмитриевич, — ответил он, ожидая от меня дальнейших «перлов».

— Зачем ты столько внимания мне уделяешь?

— А тебе от этого плохо?

— Нет, мне наоборот даже полегчало. Но все же интересно, почему ты со мной возишься?

— А ты считаешь себя недостойной этого или не хочешь? — совершенно серьёзно спросил он.

— Я не знаю… — растерялась я от такого вопроса в лоб.

— Я бы хотел о тебе немного позаботиться. Это ведь хорошо, когда есть о ком позаботиться…

— Я не привыкла, чтобы обо мне… Или забыла, как это, когда о тебе заботятся, — грустно ответила я.

Да, Забвение оказалось опасным заклятием — я поняла, что оно изменило мою личность и мои привычки, не кардинально, но значительно.

— Забвение так повлияло на тебя, — сказал Лекс, словно прочитал мои мысли.

Внезапно в беседку влетела летучая мышь, беспокойно попискивая, покружилась немного и уцепилась за одно из верхних стропил, повиснув головой вниз. За ней влетели ещё две.

— Пойдём в школу, уже поздно! Мыши прилетают здесь ночью охотиться.

Я кивнула головой, встала со скамьи и направилась к выходу. Лекс вышел из беседки за мной и бережно приобнял меня за плечо.

— Это чтобы ты не замёрзла, не подумай ничего лишнего пожалуйста — прокомментировал он свои действия. Через несколько мгновений у меня и вправду начали стучать зубы от холода. Хотя вокруг было достаточно тепло.

— Лекс, пусть всё, что мы говорили, обсуждали, останется там, в беседке? — попросила я его, когда мы подходили к зданию школы.

— Тогда и это тоже там оставим, — ответил он и поцеловал меня в макушку.

Я отшатнулась и возмущённо фыркнула.

— Не бойся. Это часть терапии по восстановлению твоей силы. Позитивные чувства и события — самое лучшее лекарство, — оправдывался мой спутник. Мне показалось, что он просто пользуется ситуацией.

— Хватит на сегодня, — с недоверием посмотрела я на него.

— В свете фонаря ты сейчас выглядишь очаровательной, несмотря на гнев.

— Тебя сложно понять. Не могу понять, что у тебя на уме.

— Да, я же говорю, что ты слаба. Даже мои мысли прочитать сейчас не сможешь. Я не позволяю. Но тебе наверное, было бы любопытно. Оставлю эту загадку тебе на ночь.

Лекс открыл дверь и с невиданной скоростью просочился внутрь здания. Я осталась стоять на крыльце в смешанных чувствах. Надеюсь, никто сейчас не видел нашего позднего возвращения!

Я тихонько прошла в свою комнату. Оказалось, я забыла вернуть Лексу куртку. Но так как я не знала, в какой комнате он живет, я повесила её на плечики и оставила на вешалке у входа в своей комнате.

В животе урчало. Я спустилась в столовую. Там уже никого не было, поэтому я взяла из холодильника только кефир и печенье из вазочки на столе для учителей, записала в журнал общего питания, и вернулась в свою комнату.

На входе взглядом наткнулась на куртку Лекса. При свете было заметно, что она сделана из хорошей натуральной кожи, и очень аппетитного оттенка — молочный шоколад. Я не удержалась и быстренько понюхала её.

— Вот Лекс, ну ты и чертёнок! Флирт, все дела… блин! Ты знаешь как девушку заставить думать о тебе! Но со мной такое не пройдёт! — сказала я сама себе. Правда, в этот момент я спиной почувствовала, как будто он за всем этим наблюдает.

И да, я не устояла! В эту ночь я спала в обнимку с его курткой. Тёплые воспоминания о необычном вечере грели душу, а аромат его вещи успокаивал. На кончиках пальцев приятно чувствовалось покалывание энергии. Про разговор со строгим и нервным директором я вспомнила лишь следующим утром, когда мне надо было показывать свой учебный план Маргарите Павловне.

Утром я проснулась с новыми ощущениями. Во-первых, я ещё никогда не умудрялась отлежать во сне щеку об кожаную куртку, по-другому я сформулировать не могу.

Во-вторых, мне стало как-то необычно спокойно. Я поняла, что вчера я просто задела какое-то больное место в памяти директора. Может, это он сталкивался с Забвением, а обвинил во всех смертных грехах меня? Не зря говорят, что лучшая защита — нападение.

В-третьих, мне было стыдно возвращать куртку Лекса в таком виде — она была слегка помятой и неведомым мне образом, впитала аромат моих духов на рукаве, ближе к плечу. Ой, как стыдно мне будет, если Лекс поймёт, что его куртка провела эту ночь не на плечиках, или вешалке, или кресле, а заменяла мне плюшевого медведя. Что он обо мне подумать может?! Я вообще-то не фетишистка!

Я покраснела и кинула куртку вначале на кресло, а потом с максимальным старанием поместила её на плечики. Мне же предстояло её возвращать законному владельцу!

В дверь неожиданно постучали.

Я ничего не ответила.

В щель под дверью по традиции было положено утреннее послание от Лекса. Я замерла и старалась не дышать, чтобы не выдать себя. Подождав минуту, я выдохнула и подняла записку:

«Доброе утро, Кристина! Приглашаю тебя на утренний завтрак, в столовой. Сегодня я еду в город. К тебе есть дело. И захвати с собой паспорт.

P.S. Маргарита Павловна готова принять твой учебный план после обеда.

P.P.S. Надеюсь, ты захватишь с собой мою куртку, когда поедем в город.

С уважением, Алексей».

Записка меня обрадовала. Я бросила взгляд на куртку и румянец вспыхнул на моих щеках.

«Черт!», — подумала я про себя.

За завтраком я не застала Лекса. Зато мне удалось вкратце рассказать Маргарите Павловне о содержании учебного плана на год. Она оказалась приятной и добродушной женщиной. Я поняла, что мы с ней сработаемся. Ян сидел рядом и услужливо подавал мне варенье, бутерброды и салфетки в течение завтрака. Я мило улыбалась в ответ. Хотела прочитать его мысли, но не получилось. Видимо, вчерашний вечер сильно отразился на моих энергетических резервах.

После завтрака я вернулась в свою комнату, переоделась в удобную и тёплую одежду, захватила свой паспорт и куртку Лекса.

На парковке не хватало одного микроавтобуса. Пришлось идти к центральному въезду. Серебристый минивэн стоял аккурат за воротами. Водитель заметил меня в зеркало заднего вида и посигналил клаксоном. От неожиданности пара ворон на соседнем дереве испуганно закаркали.

Я подошла к машине и открыла дверь в салон.

— Садись вперёд! — громко произнёс водитель.

Я послушно закрыла дверь и переместилась на более комфортное пассажирское сиденье рядом с водителем. Лекс был чем-то чрезвычайно доволен.

— Доброе утро! — поздоровалась я, и попыталась выглядеть более серьёзно, чтобы не расплыться в улыбке, вспомнив его вчерашние проделки.

— Доброе утро! Как спалось? — задал он совершенно обычный вопрос. А в душе у меня все сейчас бурлило.

Главное для меня было не дать румянцу разлиться по щекам от воспоминания про куртку.

— Хорошо. Кстати, я куртку захватила, как ты и просил, — произнесла я, еле сдерживая улыбку и специально отвернувшись вправо.

— Замечательно. У меня конечно, есть запасная, но я эта мне нравится больше. С ней связано многое, — загадочно произнёс он. Мне хотелось сейчас широкого улыбаться ему в ответ просто так, но это бы показало меня не с лучшей стороны.

— Кстати, а почему Ян с нами не поехал? — постаралась я перевести тему разговора.

— У него дела в школе. Сегодня собрание с классом. Он руководит восьмиклассниками.

— А у тебя есть классное руководство?

— Да, у меня в этом году десятиклассники.

— И как ты с ними? Помню себя в этом возрасте и до сих пор удивляюсь, как меня терпели? — поделилась я воспоминаниями.

— Я не намного их старше. Мне с ними легко и приятно. А тебе пока классное руководство рано давать.

— Я знаю.

За окном мелькали желтеющие лесочки. Над речкой и лугами стелились обрывки тумана.

— А зачем ты едешь в город? — задала я вопрос, который следовало задать на полчаса раньше.

— Мы едем чтобы записать тебя в автошколу, ты ведь взяла с собой паспорт? — уточнил Лекс.

И тут я поняла, что Лекс взялся за меня всерьёз.

— А кто будет оплачивать моё обучение? У меня пока нет таких денег! — забеспокоилась я.

— Спокойствие, потом отдашь. Я думаю, что тебе сейчас важно получить права. Это обстоятельство обычно кардинально меняет жизнь людей. А тебе сейчас просто необходимо начать жизнь заново, — ответил Лекс, и внимательно посмотрел на меня. Я уже хотела возмутиться, мол, не стоит решать за меня, как он добавил — Или я не прав?

— Я и сама пока не уверена в этом, — немного растерялась я.

— Ты не хочешь получать права? — с грустью в голосе спросил он.

Я помотала отрицательно головой. Потом подумала, что он может не так понять.

— Я бы хотела научиться водить автомобиль. Я не уверена насчёт того, как, зачем и почему мне нужно учиться жить заново.

Лекс взял паузу. Через несколько минут мы подъехали к четырехэтажному зданию какого-то колледжа. Оказалось, здесь расположена хорошая автошкола, а директор автошколы — хороший знакомый Лекса.

Я стояла и растерянно молчала рядом с Лексом, только иногда кивала головой, в знак подтверждения его слов. Со своим знакомым он поговорил около двадцати минут. Затем меня отправили к администратору, которая записала меня к самому спокойному инструктору на новом «Рено». Занятия начинались с 9 сентября, а уже 15 ноября меня ждал экзамен в ГАИ. Так у меня появилась цель на ближайшие два-три месяца.

Мы вышли из автошколы и сели в машину.

— Представляешь, через три месяца за рулём будешь сидеть ты. Осталось сделать тебе разрешение на управление метлой.

— Зачем? Метла это же атавизм! Современные маги почти не пользуются метлой! — удивилась я. Меня уже начало пугать это рвение Лекса сделать меня счастливым человеком.

— Поверь, это тебе всё равно когда-нибудь пригодится. Особенно в наших краях, — загадочно сообщил он.

Я скрестила руки на груди и надула губы, показав своё недовольство. Лекс тихонько ткнул меня пальцем в плечо.

— Не дуйся на меня, а то лопнешь!

В местном Городском Магическом комитете, по-видимому, у Лекса были тоже связи. Разрешение на управление метлой мне выдали после короткого собеседования. Обычно процедура получения занимает около месяца: пока данные проверят, пока везде запросы отправят и получат. Здесь все делалось подозрительно быстро. Это настораживало. Возникло ощущение какого-то дежавю.

— Лекс, а скажи, почему у тебя везде связи в городе?

— Не связи, а знакомства. Я люблю помогать людям. За это они мне потом тоже помогают.

— Или это все-таки друзья твоей семьи? — задала я вопрос с подвохом. И тут настал момент истины, который я так ждала. Не могло быть в нем всё идеально. Видимо, я задела какую-то больную тему для Лекса. Он бросил на меня такой колкий взгляд, что я сразу же почувствовала озноб, волна холода и бешеных мурашек пронеслась по телу.

— Кристина, ты задала не совсем удобный вопрос. Но я вынужден на него ответить. Мне всю жизнь пытаются приписать «льготы» моей семьи, потому что мы принадлежим к элите города. Но я с 15 лет придерживаюсь правила: не пользоваться властью и авторитетом своей семьи и фамилии в личных целях. За свои поступки должен отвечать я, а не моя семья. За меня должно говорить моё имя, а не фамилия. Тебе это сейчас понятно?

— Да, — хрипло ответила я и застучала зубами от холода.

Лекс немного испугался. Он резко остановил машину на обочине, достал с заднего сиденья свою кожаную куртку и укрыл меня.

— Прости. Я не всегда могу сдержаться. Я когда расстраиваюсь или злюсь, не контролирую свою способность. Я управляю холодом. Точнее, температурой предметов, или живых существ. Какой же я… невнимательный. Ты же не знала, извини!

Лекс включил обогреватель машины на полную мощность и обнял меня.

Через пять минут я согрелась.

— И ты меня извини. Я действительно многое о тебе не знаю. Могу напридумывать невзначай.

— Хоть приятное?

— Нет… Просто ты показался мне чем-то похож на одного человека…

— Я догадываюсь на кого. Не будем называть его имя, правда? Избежим этого неловкого момента. Ты сейчас новый человек, с новыми перспективами. Оставь прошлое позади.

— Постараюсь.

— Вот и хорошо. Значит, сейчас возвращаемся в школу. А вечером я научу тебя летать на метле, — сказал он и дотронулся указательным пальцем до кончика моего носа.

Я рассмеялась.

Эх, угораздило же меня найти здесь такого нового друга! Да и я теперь уже не та. Забвение меняет. Порой до неузнаваемости. И это к лучшему. Главное — не пугаться перемен.