Часть третья
Типичные трудности
Вопрос не в том, на что вы смотрите, а в том, что вы видите.
Глава 7
Что скрывается за поведением?
Я знаю учителей, которые держат зерновые батончики и крекеры в ящике своего стола для детей, если те приходят в школу голодными. Эти учителя понимают, что легко удовлетворить очевидную потребность, но значительно труднее удовлетворить ту потребность, которая нам не видна.
Действительно, обычно мы видим только поведение нашего голодного ученика (раздраженный, с низким уровнем энергии, не выполняет свою работу), но никогда не проверяем содержимое его ланч-бокса. При этом мы не знаем, что у него нет с собой перекуса, что он не ел весь день. Все, на что мы стали бы опираться, — это его поведение, которое без понимания контекста кажется раздражающим и демонстративным.
А если бы нам сказали, что ребенок не завтракал и у него нет с собой обеда? Если бы мы понимали мотивы поведения, нам было бы гораздо проще понять, что делать. Вы бы не стали ругать ребенка за раздражающее поведение и лень, а просто покормили его — и проблема с поведением с большой долей вероятности была бы решена.
Наблюдение за вызывающим поведением можно сравнить с попытками прочитать текст на иностранном языке. Понятно, что в такой ситуации чувствуешь себя слегка растерянным. Чтобы суметь увидеть за поведением истинную потребность и взять на себя ответственность за ее удовлетворение, необходимо понимать язык, на котором передается сообщение.
В школах поведенческие проступки зачастую подгоняют под рамки проблем с дисциплиной, которые нужно «исправить». Но их редко когда рассматривают как знак того, что у ребенка есть неудовлетворенная эмоциональная потребность. Мы часто думаем: «Что мне делать? Как научить ребенка не быть таким?!»
Для нашей культуры типично пытаться учить ребенка меняться к лучшему. То и дело запускаются программы по обучению навыкам эмпатии и заботы, но разве можно этому научить? Это качества личности, которые прорастают изнутри. Например, можно научить ребенка тому, как заботиться о чем-то или ком-то («Вот как надо твоего питомца кормить, как расчесывать его шерстку»), но мы не можем научить заботе как части жизни. Потребность заботиться появляется внутри человека, пробуждается и растет, ее не преподают извне. Многим другим качествам, которые мы хотели бы видеть в своих детях, мы также не можем научить — вместо этого стоит разобраться, в каких условиях эти качества начнут развиваться самостоятельно.
Если спросить себя «Что я вижу?» вместо «Что мне делать?», ответ придет гораздо более естественным образом. Следующие несколько глав, посвященных типичным поведенческим трудностям, нацелены на то, чтобы научить вас видеть эмоциональные и межличностные потребности ваших учеников. Я объясню процессы, лежащие в основе сложностей с поведением, и вы сможете обращаться к своей интуиции, чтобы с ее помощью работать с потребностями детей.
Если мы стремимся превратить свой класс в место, где ученики могут проявить свои лучшие качества и свободно учиться, то такая атмосфера просто бесценна. Она помогает школьникам взрослеть и лучше воспринимать учебный материал. Когда мы, учителя, понимаем, какие эмоциональные потребности детей нуждаются в удовлетворении, мы можем правильнее реагировать на их поведение.
Это не означает, что все мы должны стать психологами или психотерапевтами. Вовсе нет. Не обязательно быть нутрициологом, чтобы понимать, что ребенку может не хватать энергии или он может быть элементарно раздражен из-за голода и что лучший способ исправить ситуацию — это накормить его. Подобным образом, как только мы поймем, что проблемное поведение происходит из эмоционального голода или неудовлетворенности каких-то потребностей, мы можем сделать шаг навстречу ребенку и постараться создать чувство безопасности и комфорта. Мы можем сделать это, если занимаем позицию заботливого лидера в классе.
Когда мы видим, что потенциально может лежать в основе проблем, есть надежда, что нам удастся понять, какие условия необходимы для перемен.
Подумайте о растении. Представьте увядающий цветок на окне. Желая помочь, первым делом вы, скорее всего, решите определить, что не так. Нужно больше воды? Меньше воды? Достаточно ли света? Он стоял несколько недель забытым? Ему необходимы определенные условия для роста? Вероятнее всего, вы постараетесь вспомнить все, что нужно этому растению, чтобы вновь расцвести.
Когда нам удается найти нужные условия для ребенка, у него также появляется возможность расцвети. Конечно, дети не сбрасывают листья, но их поведение сигнализирует нам, что где-то что-то не в порядке, — и оно же становится крошечным окошком во внутренний мир ребенка. Оно помогает увидеть, что не работает (или, наоборот, работает!) в ситуации конкретного ребенка.
Глава 8
Тревожный ребенок
Все мы время от времени ощущаем тревогу. Она не только нормальна, но и необходима, поскольку обращает наше внимание на что-то. Многим из нас тревога не мешает жить нормальной жизнью, только порой усложняет ее. Для других тревожность может стать действительно сложной проблемой — изнуряющей, пронизывающей все сферы жизни. Кто-то живет на фоне ежедневных панических атак, другие страдают от навязчивых или компульсивных состояний. А если прислушаться к тому, что сообщает наша тревога? Уделить внимание тем еле заметным сигналам об опасности, которые подает нам тело, вместо того чтобы беспокоиться о том, что мы тревожны? Такой подход может изменить наш взгляд на своих учеников и самих себя.
В классе тревожность одного не обязательно передается другим детям или мешает им. Например, если какой-то ученик волнуется перед экзаменом или с тревогой ждет свой очереди читать вслух, это чувство может быть здоровым и не мешать работе класса. Однако иногда тревожность может осложнить атмосферу в классе. Есть дети, которые по этой причине пропускают занятия, жалуются на боль в животе, страдают от застенчивости. На самом деле тревожность лежит в основе множества проявлений проблемного поведения, и мы даже не всегда осознаем эту связь.
Давайте рассмотрим разные варианты проявления тревожности у детей. Вы можете узнать кого-то, похожего на Софи, в своем классе.
У Софи все хорошо получается тогда и там, где она чувствует себя комфортно. Дома она играет роль лидера. Когда же она оказывается в школе, то она замыкается. Полная идей дома, она никогда не поднимает руку в классе; всегда готовая к приключениям на свежем воздухе вместе с семьей, в школе она не хочет выходить во двор на переменах. Часто можно увидеть, как Софи жует волосы, грызет ногти или сосет рукав. Находясь рядом с ней, вы буквально ощущаете ее тревогу.
Или, может быть, вам знаком такой ребенок, как Брэди?
Кажется, что Брэди живет с постоянным чувством тревоги. Таким он приходит в школу. Он часто жалуется на боль в животе и пропускает уроки. Вы подозреваете, что дома происходит что-то неладное, но Брэди об этом не рассказывает. Он вообще мало что говорит. Очень трудно вовлечь Брэди в какую бы то ни было активность.
А вот ребенок, который всегда смешит других. Возможно, этот сценарий тоже вам знаком.
Вы попросили каждого в классе подготовить устную презентацию о любимой книге. Подошла очередь Джамаля выступать. Всю дорогу к доске он не переставая шутит, а добравшись до места, громко и смачно рыгает — и заставляет весь класс безудержно хохотать. Джамаль тем временем приступает к презентации, но говорит голосом робота. Договорив до конца, мальчик несколько раз кланяется, держа в руках бейсболку и приговаривая: «Благодарю вас, дамы и господа, можете бросить немного мелочи в мою кепку!» Весь класс катается по полу от смеха.
Тревожность принимает разные формы, но причина каждой из них — смятение, неуверенность или беспокойство. А когда на первый план выходит тревожность, учиться становится очень сложно. Тревожному ребенку трудно концентрировать внимание, сосредоточиваться на заданиях, поддерживать рабочий настрой и участвовать в совместной деятельности.
Что же происходит?
Некоторые дети тревожатся, потому что им плохо вдали от дома. Это особенно актуально для младших школьников, для которых нахождение целый день вне родных стен может оказаться слишком большой нагрузкой. Но подобное бывает и с детьми постарше — им недостает ощущения уверенности и комфорта, которые дает им дом, мама, папа или бабушка (тот, кто является для этого ребенка главной фигурой привязанности и олицетворяет собой «основу»). Похоже, что именно это чувствует Софи: она ищет комфорт и пытается снизить тревожность, жуя волосы или грызя ногти (возможно, делает это неосознанно). Когда ребенок оказывается вне дома (или той обстановки, которая знакома и комфортна) слишком долго, по его ощущениям, может сработать его внутренняя сигнализация — тогда мы увидим в поведении признаки тревожности.
У других бывает иначе. Школа может стать для ребенка лучшим местом, где можно отключить внутреннюю «тревожную сигнализацию» и почувствовать себя в безопасности, или как минимум здесь можно сделать небольшую передышку, перед тем как нырять обратно, в пучину домашнего шторма.
А что происходит с нашим «классным клоуном» Джамалем? Он не производит впечатления тревожного человека, потому что все время шутит и строит из себя дурачка. И тем не менее очевидно, что чем менее комфортна для Джамаля ситуация, тем более шумно и вызывающе он себя ведет. Может быть, он боится показаться глупым, если неправильно ответит на вопрос, или отчаянно стремится вписаться в коллектив и завоевать признание одноклассников. Мы не всегда знаем, что лежит в основе тревожности. Возможно, Джамаля не замечают дома. Вероятно, он жаждет принятия и признания в классе.
Во всех трех случаях ясно, что одним из глубинных триггеров, запускающих внутреннюю сигнализацию, служит невозможность детей быть собой. Находиться в школе для Софи — небезопасно. Брэди боится показывать эмоции и дома, и в школе. Так же и Джамаль маскирует то, что скрывается за смешными масками, которые он надевает.
Не обязательно знать точную причину тревожности, но действительно необходимо обеспечить детям безопасность. Нужно снизить уровень и интенсивность их внутренней тревожной сигнализации так, чтобы появилась возможность включиться в другие процессы. Когда чья-то сигнализация рядом включена на полную мощность, ничего не может усвоиться — ни еда (переваривание), ни информация (обучение).
Представьте, что сирена включается у вас в мозгу и заполняет своим звуком все тело, пока вы стараетесь сосредоточиться на чтении книги. Вы снова и снова читаете одно и то же предложение, но информация никак не доходит до сознания. Когда запускается внутренняя «тревожная сигнализация», вся энергия идет поиск источника угрозы. Учащается сердечный ритм, к мышцам приливает кровь, чтобы подготовить тело к действию, — мы ощущаем эти физиологические процессы как возбуждение и беспокойство. В то же время замедляется работа пищеварительной системы, ведь в данную минуту пищеварение не является приоритетом. Если все-таки мы пробуем поесть, то это заканчивается болью в животе. При включенной «сигнализации» мы можем даже не чувствовать ни голода, ни насыщения; нам, в принципе, становится сложно интерпретировать свои ощущения, связанные с аппетитом. Наши чувства, которые мы испытываем в качестве реакции на внутренние процессы, в таком случае тоже не в приоритете. Когда мы испытываем стресс, эмоции взвинчены, а чувства, наоборот, притупляются.
Давайте попробуем понять различия между эмоциями и чувствами. Здесь мы описываем эмоции как инстинктивный компонент: внутри происходит нечто такое, о чем мы можем знать, а можем и не знать. Когда мы осознаем эмоцию, у нас появляется возможность почувствовать ее. В нашем организме существует восхитительная система внутреннего отклика на внешние раздражители. Она помогает сопоставить то, что происходит, на физическом и эмоциональном уровне. Но когда какой-то стимул становится чрезмерным, — например, слишком сильная тревога, — тогда эмоция есть, а чувства могут быть подавлены. Мы можем ощущать себя как будто «выключенными», сами не зная почему.
Бывают ситуации, когда у нас много эмоций, но мало чувств. Мы эмоционально взвинчены, не понимая, что происходит и в чем причина. Иногда мы ощущаем признаки своей тревоги: легкий дискомфорт или волнение. Иногда не ощущаем ничего, но тело при этом все равно демонстрирует признаки включенной «тревожной сигнализации»: мы становимся импульсивными, не можем усидеть на месте. Не всегда получается точно определить источник тревоги, но тело подает знаки, что его «сигнализация» включилась.
Когда она отключается, мы можем вернуться к нормальному состоянию. Мышцы расслабляются, частота сердечных сокращений снижается, а пищеварительная система снова может работать полноценно. От воздействия тревоги освобождается и мозг — мы снова концентрируемся на чем-то, кроме попыток выяснить, что угрожает нашей безопасности. А потом начинаем снова испытывать чувства: усталость, голод, насыщение, грусть, счастье и так далее. Для того чтобы тревожная сигнализация отключилась, мозгу необходим четкий и ясный сигнал: «Стало безопасно!» Безопасно настолько, чтобы рассказать, о чем мы думаем, поднять руку и даже сказать, что чего-то не понимаем. Но откуда появляется чувство безопасности?
Мы ощущаем себя защищенными, когда находимся среди своих людей — тех, с кем мы как дома, кто как мы чувствует, нас понимает, с кем нам комфортно. А когда мы в безопасности, то можем быть собой. Застенчивость исчезает. К нам возвращается голос. Мы готовы принимать мир и, может быть, даже учиться.
Моя дочь была невероятно застенчивым ребенком. Она не могла говорить ни с кем, кто был вне круга «своих людей». Каждый день, приближаясь к воротам детского сада, она пряталась за мою ногу. Заведующий садом, мистер Б., встречал каждого приходящего ребенка у ворот. Он обратил внимание на то, какая она тревожная, и захотел сделать так, чтобы дочка улыбнулась. А значит, надо было сделать так, чтобы она почувствовала себя в безопасности. Зная об ирландских корнях нашей семьи, мистер Б. стал танцевать джигу[5] всякий раз, как мы приближались. Он делал это до тех пор, пока моя дочь не улыбнулась и не выглянула из-за моей ноги, чтобы поприветствовать его. Он завоевал ее благодаря тому, что заставил почувствовать себя в безопасности, и это позволило дочери входить в сад более спокойно. Теперь она охотнее контактировала с воспитательницей и участвовала в занятиях.
К сожалению, школа не всегда ощущается учениками как безопасное место. И дети не должны поддерживать эмоциональную безопасность друг друга. Большинству из них недостает для этого зрелости и четкой позиции, не говоря уже о способности контролировать свои импульсы. Для того чтобы помочь кому-то почувствовать безопасность, нам нужно принимать во внимание потребности этого человека, а это непросто даже взрослым людям. Ребенок же еще недостаточно эмоционально зрел и может ощущать лишь что-то одно — свои потребности или потребности другого человека. Но не и то и другое одновременно.
Эмоциональной зрелости также требует и способность сдержаться и не проявлять собственные чувства (например, нетерпение или фрустрацию), чтобы не задеть чувств других. Нужно действовать так, чтобы не унизить других и не вызвать у них чувство вины. Детям и подросткам это бывает трудно, даже если они действуют с добрыми намерениями.
Больше информации по этому вопросу можно получить на курсе Института Ньюфелда «Понимать тревожность», подробности на сайте http://neufeldinstitute.com/int/ru/anxiety/ (ссылка из оригинала www.neufeldinstitute.org/course/making-sense-of-anxiety).
Какие действия предпринять?
Наша реакция на поведение ребенка будет зависеть от того, испытывает ли ребенок тревожность, сам не осознавая того, или активно демонстрирует нам чувство тревоги.
Нормализуйте сигнал тревоги
Иногда наша реакция на тревогу у детей может даже повысить градус волнения. Если мы пугаемся его состояния, это очень беспокоит ребенка. И напротив, когда нам удается сдержаться и объяснить то, что с ним происходит, это помогает вернуть душевное равновесие. Разумно было бы сказать что-то вроде:
Все в порядке, твоя система оповещения о тревоге прекрасно работает — и это здорово! Наверное, прямо сейчас ты чувствуешь себя не лучшим образом, и твое тело сообщает тебе о чем-то. Разве это не потрясающе? У некоторых людей система оповещения не работает настолько хорошо, как у тебя, и они даже не чувствуют, что с ними происходит что-то нехорошее. Так что, хоть сейчас тебе и непросто, твой организм работает на славу! Скоро тебе станет лучше, и я всегда рядом, чтобы помочь.
Конец ознакомительного фрагмента.
