Любовь зла. Криминальная драма

Тамара Злобина

Дарья Корнилина влюбляется в парня Никиту Брылова, но её родители против такого альянса. Чрезвычайные обстоятельства вынуждают молодых людей срочно бежать в Красноярский край. Любовный угар, при соприкосновении с жестокой действительностью начинает быстро улетучиваться, наступает похмелье. Дальше события начинают развиваться стремительно, и теперь Даша уже бежит от Никиты назад домой. Но на этом испытания не заканчиваются: впереди как плохая, так и хорошая их часть.

Глава 2. Сибирская эпопея

Чем больше проходило времени со дня побега из дома, тем больше Дарья осознавала свою ошибку. Это очень тяготило девушку, она не ощущала поддержки ни с какой стороны. Никита стал относиться к ней, как к наёмной работнице, в шутку называя её «кухаркой».

— «Нельзя прорастать в любимом человеке всей глубиной своей души, всеми корнями, — думала она. — Во всём нужно знать меру — даже в любви. Ведь не девчонку уже, чтобы так терять голову. И не блондинка. Так чего же ты, Дарья Владимировна, как институтка, раскисла при виде смазливой мордашки?»

Но дело было сделано и отступать было некуда. Дарья сама себя лишила возможности вернуться домой, упасть на колени перед родителями: всё её «побрякушки» были заложены — остался только маленький перстенёк, доставшийся ей от прабабушки Софьи Викентьевны, урождённой Голицыной. Появляться пред очами отца без его подарка было равносильно явлению перед позорным столбом.

Дело, которое замутил Никита, мало-помалу сдвинулось с места, хотя проблем всё ещё было много. Средств катастрофически не хватало, к тому же «безрукая» Дарья тянула всё мероприятие на дно. Голова у неё работала хорошо, ведь она закончила экономический факультет в «универе», но руки, как выражался Никита, росли из заднего места.

Скандалили они почти каждый день. Дело доходило чуть ли не до драки, пока, наконец, Дарья худо-бедно начала справляться с хозяйством. Однако, время от времени у неё что-то убегало, подгорало, ломалось и рвалось.

Никите так хотелось порой настучать ей «по балде», но маячившие впереди миллионы её родителей, остужали его порыв. К тому же Дарью спасала её «миловидная мордашка» и интеллигентное обращение с клиентами — с теми, кто это обращение понимал.

Таких было не так много. Даже женщины из местного «высшего общества», приезжающие на заимку на сбор грибов и ягод, были не столь образованы и воспитаны, как «кухарка», которая обихаживала их, и это не вызывало у них ничего иного, кроме неприятия.

За всё время, пока Дарья жила в этом удивительном крае, только три человека поняли её и оценили: лекарка Мария, которая раз в две недели приезжала за лекарственными травами, растущими в этих краях; Дмитрий Иванович Скворцов — зам прокурора Энского района и Павел Петрович Мерегин — бывший военный, подполковник в отставке, ныне заслуженный пенсионер.

— Голуба-душа, — удивился подполковник, впервые увидев Дашу на заимке. — Как же вы попали в эту глушь несусветную? Вам бы, Дарья Владимировна, по подиумам ходить, да в кино барышень тургеневских играть, а не у плиты стоять!

— По большой любви попала, Павел Петрович, — призналась Даша. — По большой любви.

— К этому что ли? — указал глазами на Никиту бывший военный.

Дарья в ответ только опустила глаза.

— Да уж, — с горечью выдохнул статный пенсионер, — попали вы, голубушка, как кур во щи.

Наблюдая за тем, как к ней относится Никита, как смотрит на неё, разговаривает, позволяет на её счёт нелицеприятные, даже грубые, слова и эпитеты, Павел Петрович однажды спросил:

— Может чем помочь, Дарья Владимировна? У меня есть такая возможность.

Его взгляд был прямой и твёрдый. Даша взгляд не отвела — ответила так же твёрдо:

— Всему своё время.

Сейчас вернуться домой она не могла и Павел Петрович словно понял её.

— Добре, Дарья Владимировна, — отреагировал он. — Понадобится моя помощь — вот моя визитка. Жаль телефона у вас нет… В следующий раз привезу. Без телефона здесь, как без рук… Не благодарите — это мне ничего не стоит.

Зам прокурора долго присматривался к Дарье. Весь его вид говорил, что он не верит ей, думает, что она притворяется, играет «занесённую ветром» а этот дикий, таёжный край.

Общаться с ней он начал только спустя два месяца, постепенно сгоняя со своего лица маску недоверия и подозрения, меняя её на понимание и сочувствие. Однако помощи своей не предложил. Но Дарья помощи от него бы и не приняла: было в этом человеке что-то тёмное, подспудное — какая-то червоточина, снедающая его изнутри, от которой он или не хотел, или не мог избавиться.

А вот с Марией Николаевной Зайцевой, занимающейся лечением людей народными средствами, Дарья подружилась сразу. Эта спокойная, уравновешенная женщина, казалось видела человека насквозь — видела, понимала и сочувствовала.

— Плохой человек твой муж, Дарья, — сказала она однажды. — Душа у него тёмная и тяжёлая. Остерегайся его, девонька: не твой это человек. Ошиблась ты.

Даша уже тогда и сама поняла это, но знахарке ничего не ответила.

Мария, каждый раз приезжая на заимку, учила Дашу всему, что знала сама: как вести хозяйство, готовить вкусные обеды, общаться с местными жителями, какие травки добавлять в блюда для улучшения вкуса и аромата, какие травки от какой болезни — температуры, живота, головной боли, женских болячек, успокаивающие травки, снотворные и даже ядовитые.

— В жизни всё пригодится Дарья, — говорила она. — Иногда эта жизнь, как ножом к горлу, и без помощи природы из её тисков не выбраться. Запоминай, девонька, крепко запоминай — потом спасибо скажешь.

Никита недолюбливал знахарку, но всё же улыбался ей через силу: деньги за «тур выходного дня» она платила всегда исправно, а клиентов он терять не хотел. Тем более теперь, когда установил кровати в два яруса и появилась возможность каждые два дня привозить на заимку не шесть человек, а двенадцать. Затем он и в оставшийся день — пятницу, стал привозить на заимку «своих друзей» — на шашлыки, пьянку, купание в речке и рыбалку.

Невдалеке от заимки протекала небольшая речка с холодной водой, берущая начала от кристально чистых ключей. На её берегу Никита соорудил небольшую зону отдыха с навесом, столом на шесть персон, установил мангал, компактную коптильню. Даже запруду соорудил, после чего образовалось небольшое озеро, вода в котором не была такой холодной, как в речке, и можно было купаться без опасения получить простуду.

К своим дружкам Дарью Никита не допускал — обслуживал их сам. Сначала Даша не понимала почему, только потом поняла, когда один из них полез ей под платье, за что получил увесистую оплеуху.

Дарья ненароком услышала, как этот самый дружок Колян, жаловался Никите:

— Твоя безрукая кухарка, Никитос, даже пощупать себя не даёт — так и норовит в харю когтями вцепиться!

Никита захохотал в ответ:

— Она, что тебе — курица, чтобы её щупать? Дарья тут совсем для иных целей.

— Дык я и заплатить могу! — настаивал Колян. — Всё тебе прибыток… А мне — удовольствие доставишь.

Что ответил ему Никита, Даша не услышала, однако, по выражению лиц поняла, что отказал.

Но это нисколько не успокоило её, она прекрасно поняла, что всё до поры до времени — дело в предложенной Никите сумме. У неё даже волосы на голове зашевелились и захотелось бежать из этого «рая», сломя голову.

Оставалось одно дело, которое нужно было довести до конца: без своих «погремушек», как выразился Никита, вернуться домой она не могла, а чтобы выкупить их нужны были деньги, да и билет домой тоже стоил что-то. Ей же Никита не давал ни копейки. Хвастался о доходах, даже показывал пятитысячные купюры, видимо, надеялся этим крепче привязать Дарью к себе, но её деньги интересовали постольку-поскольку, и не более того.

К концу лета в заначке Брылова было уже больше двух миллионов рублей — её Даша обнаружила совершенно случайно и поняла, что он обманывает её даже в этом, пряча большую часть доходов. Она едва сдерживалась, чтобы не высказать всё в глаза «любимому», но в последний момент всё же сдерживалась.

Предел наступил в очередную «пятницу для друзей», когда вновь появился Колян. Даша поняла, что некогда «любимый мужчина» продал её своему дружку. Поняла по тому, как он отводил от неё взгляд, и как взгляд Завьялова становился всё масленее и наглей.

Вот тогда она и добавила в водку настойку тёти Маши из её заветных травок, а когда оба «красавца» свалились и захрапели, Даша взяла свой паспорт, выгребла не только заначку Никиты, но и всё из его карманов и карманов Коляна, слила бензин из вездехода Никиты, пропорола на нём шины, а на машине Завьялова уехала из заимки.

В райцентре первым делом выкупила свои вещи, заплатив обдирале-скупщику в два раза больше того, что получил за них Никита. Только после этого позвонила Павлу Петровичу и попросила помощи.

Мерегин приехал очень быстро. Он внимательно оглядел девушку чуть ли не со всех сторон, в его глазах стояло беспокойство. Первым вопросом было:

— Что случилось? Как ты?

Дарья рассказала всё, ничего не скрывая, а Павел Петрович внимательно выслушал, не перебивая, потом сказал:

— Я же говорил, Дарья Владимировна, что Никита вам не пара. И оказался прав. Вы тогда ответили, что время ещё не пришло… Видимо, теперь именно время?

— Да, Павел Петрович, — согласилась Даша, — теперь время пришло. — Нужно было выкупить серьги и кольцо, которое подарил отец. Теперь меня здесь ничто не держит. Мне нужно, как можно скорее, уехать отсюда. Как только Никита с дружком очнутся, они начнут искать меня, и добром это не закончится.

— Понимаю, дочка, — отреагировал бывший военный, переходя сразу на ты. — Здесь тебе оставаться нельзя. У Никиты много друзей — он весь городок поставит на уши, чтобы отыскать тебя… Сейчас я сообщу другу, что у меня образовались кое-какие дела и отвезу тебя в город, а потом мы уже решим, что делать дальше.

Дорога прошла на удивление быстро: Павел Петрович был интересным собеседником — тему для разговоров находил на раз-два, и всегда обыгрывал её по своему, ярко, доходчиво. Дарья время от времени поглядывала на мужчину с интересом и любопытством, и он понимал, что «зацепил» девушку своим добрым отношением. Непонятно почему, но Дарья сразу понравилась ему. Возможно, потому, что она напоминала ему девушку из его юности, в которую он был влюблён «по уши», но с которой пришлось расстаться при весьма сомнительных обстоятельствах. Ещё бы немного, и он, наверное, рассказал, Даше эту печальную историю из своей жизни, но в это время они уже въезжали в город. А потом на разговоры по душам уже просто не было времени.

Мерегину удалось довольно быстро достать билет на ближайший поезд, который шёл в направлении городка, где жила семья Даши. Он даже не удивился, что Даша родом из городка, где прошла его «бесшабашная юность» — он воспринял это как должное, словно и не могло быть иначе.

Для большей конфиденциальности он приобрёл купейный билет не на Дашу, а на себя, выкупив всё купе.

— Зачем же, Павел Петрович? — не поняла его жест Даша. — Это дорого!… Я возмещу вам все расходы.

— Ни в коем разе! — запротестовал Мереген. — Я могу себе позволить сделать маленький подарок понравившейся мне девушке. Или ты считаешь меня недостойным этого?

— Ни в коем разе! — повторила с улыбкой Дарья. — Вы достойны гораздо большего. Только я боюсь, что проводница не согласиться, чтобы вместо вас в купе ехала какая-то чужая девица!

— А я скажу, что ты — моя дочь, — рассмеялся в ответ Мерегин. — Уж поверь, я найду, чем успокоить растревоженную совесть работницы железной дороги — мне столько лет приходилось мотаться по этому маршруту, что я все станции знаю в лицо. И проводниц — тоже.

Так и сделали, и ночью Павел Петрович посадил Дашу на поезд, взяв с неё слово, что она пересядет на другой поезд, чтобы окончательно сбить со следа преследователей, если они будут.

— Я перед вами в неоплатном долгу, — едва сдерживаясь, чтобы не разреветься, говорила Даша.

— Ничего, Дарья, — успокаивал её Мерегин, — мы свои люди — сочтёмся! Буду в ваших краях — навещу. Надеюсь, не откажешь старику в гостеприимстве?

— Как вы можете такое говорить? — обиделась Даша. — Почту за честь принять вас у себя.

— Ну, что же, Дашенька, спасибо, — ответил подполковник и быстрым шагом вышел из купе.

Дарья так и сделала, как посоветовал Павел Петрович: в Минусинске она вышла подышать воздухом и прикупить у бабушек снеди, но назад в вагон не вернулась и поезд ушёл без неё, увозя почти пустой рюкзачок. На попутных машинах она добралась до Красноярска, а там купила билет по своему паспорту в нужном направлении, и через два дня была уже дома.