Перекрыть

Тамара Викторовна Дулёва, 2023

Со временем от памятных событий остается лишь слово, а после – сотрётся и оно. Новые знакомые, любовь, хобби – все становилось для Августина временным. И лишь неведомая ранее тревога неизменно тащилась следом, словно камень, застрявший на подошве. Вернувшись в дом своего детства, художник сталкивается с чередой необъяснимых событий, причина которых зародилась в его тоскливом детстве. Вместе с членами семьи ему предстоит узнать какие тайны хранит поселок Фосфоритный, пока не стало слишком поздно.

Глава 6

— Дзержинский Максим Владимирович? Прошу, пройдемте за мной.

Медсестра провела его по коридору, что завершался широким окном на дальней стене. В психоневрологическом интернате первый этаж — исключительно для пожилых больных, потерявших чувство реальности. Их лечение протекает тяжело, нередко случаются обострения. Пациенты часто забывают своё имя, бегают голышом и ненавидят свои лекарства: таблетки здесь без исключения горькие и выдают их много. Особенностью первого этажа также является круглосуточное наблюдение, в каждой палате по одной камере видеонаблюдения. Врачи тут закаленные, хотя каждый человек по природе своей может приспособиться практически к любым условиям, свыкнуться с многим в жизни, в частности здесь, когда стимул — высокая зарплата.

— Новые препараты подействовали, она больше не бредит?

— Да, не беспокойтесь, сейчас она не представляет опасности для окружающих, — тихо произнесла девушка и, остановившись у палаты «4», беззаботно поправила выбившуюся из густой косы рыжеватую прядь. — У Вашей мамы нет силы не то, чтобы бросаться на людей, даже встать сейчас не может.

Они зашли внутрь, в помещении витал запах свежести, на столе напротив одноместной кровати стояла ваза с пышным букетом из тюльпанов. Открытое панорамное окно, между книжным шкафом и зеркалом, вело в миниатюрный сад, перед ним стояла инвалидная коляска с небольшой, ссутулившейся в ней фигуркой, на ноги которой был наброшен широкий клетчатый плед. Лица не было видно.

— Лидия Ивановна, к Вам гости, — медсестра удалилась, бесшумно закрыв за собой дверь.

Лидия Ивановна не обернулась, даже не пошевелилась.

— Мама, я наконец-то пришёл к тебе, — казалось, Максим вечность не произносил короткое слово «мама», и внезапный дискомфорт от этих четырех букв напомнил о далёком расстоянии между ними. — Ты узнаёшь меня? Мне сказали, тебе становится хуже.

Пожилая женщина никак не отреагировала, продолжив рассматривать происходящее на улице. Этот вид она наблюдала каждый день уже на протяжении нескольких месяцев, но интерес никогда не пропадал. Сейчас она снова молча рассматривала то, как апрельский ветер бодро шевелил листву, и Максиму показалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то никоим образом не здесь. Не с матерью, привычки которой остаются неизменными.

— В этот раз я принес сладкое, твои любимые кексы. Помнишь, как ты готовила их для меня в детстве? Знаю, не то, что прописал доктор, но зато вкусно.

Ответа снова не последовало и в наступившей тишине собственное дыхание вдруг показалось Максиму чересчур громким. Он поставил на кровать чёрный пакет, набитый различной едой и начал активно копаться в нём в поисках выпечки. Шоколадная начинка была обязательным ингредиентом, мужчина выбрал хлебобулочные изделия схожие по составу с теми, что часто готовили для него в детстве. Тогда маленький мальчик предпочитал еду вкусную, но совсем неполезную. Правда добавляли для него сладкое не с целью порадовать, как это обычно бывало у других детей.

Держа в руках коробку с кексами, мужчине вдруг вспомнилось, как одним летним днём ему удалось убедить Лидию Ивановну в том, что он до тошноты ненавидит сладости. Хитрый план сработал, с того момента на кухонном столе всегда стояла заполненная леденцами и мармеладками конфетница, а в своём потёртом рюкзаке Максим всё чаще находил шоколадки.

Тогда мальчик не расстраивался из-за того, что многие вещи мать делала исключительно ему назло, как казалось неважным и то, что женщина зачастую смотрела на него с одним лишь отвращением. Все скрытые мотивы для ребенка являлись сущим пустяком, ведь главное то, что мама не бросила его, как бросил отец, она рядом и старалась готовить только для него одного. Много воды утекло с тех пор, но если Максим замечает шоколадные кексы на прилавках, то сразу вспоминает школьные года и невольно вздрагивает.

Мужчина снова перевёл взгляд на фигуру матери и вздохнул: больше никогда ему не попробовать её фирменную выпечку. Он поставил картонную коробку с выпечкой на стол, сел на кровать и уставился на инвалидную коляску. Когда тишина начала напрягать, он заговорил:

— Сам не знаю, зачем я приехал. Может исповедаться? Жизнь так иронична. Я всегда боялся стать тобой, пойти по твоему пути. С тех самых пор, когда Августина забрал отец, а меня бросили гнить с тобой в Богом забытом месте, я никогда не чувствовал контроль над своей жизнью, — он внезапно замолчал. — Я больше не брошенный мальчик, но почему же чувствую себя им?

Невысказанные претензии с детства застряли комом в горле и даже сейчас, когда мать не способна закричать в ответ, Максим не нашёл в себе смелости излить душу. Но хотел, ведь знал: теперь всё по-другому. Он глубоко задумался, больше не пытаясь разговорить женщину, в последнее время кошмары всё чаще преследовали его и он считал, что если мать хоть раз попросит прощения, поблагодарит, то на душе станет в разы спокойнее. Но четверть часа прошла в абсолютной тишине и все чувства остались неизменными.

«Видя тебя такую беспомощную, полностью зависящую от меня… Почему я не могу испытывать чувство жалости? Мы ведь семья. Если бы только у меня не было ненависти, затуманивающей мои глаза»

Поток мыслей развеял громкий стук в дверь. Максим нехотя вышел в коридор, оглянулся, но никого поблизости не заметил. Должно быть, кто-то перепутал номер палаты, подумал он, снова зашёл внутрь и тут же замер. Мать сидела неподвижно, но на полу рядом с коляской валялся клетчатый плед. После того, как Максим подобрал его и накрыл им мать, в дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво. Проверил — за дверью ни души.

«Странно», — подумал мужчина и вернулся в палату. Теперь Лидия Ивановна уже не сидела в инвалидной коляске, сейчас она стояла возле неё и смотрела на сына с безумным взглядом.

— Когда ты умрешь, то будешь гореть вечно. Котел уже залит водой, совсем скоро разожгут костёр.

Сказанное нисколько не напугало, скорее раздражало. «Опять за своё» — подумал мужчина, вспомнив приступы агрессии матери перед тем, как та попала в больницу. Вслух же сказал: «Но мама, неужели ты думаешь, что не будешь гореть вместе со мной?»

Стук в дверь.

— Чёрт возьми, у меня уже нервы на пределе! Сядь обратно, я приведу врача, — строго прикрикнул Максим и направился к двери.

Закрыто.

— Скажи мне, зачем ты делал ремонт? Знаешь ведь, я оформила завещание на твоего брата, — женщина громко рассмеялась. — Скорее бы умереть, чтобы ты получил своё!

В ответ мужчина тяжело выдохнул и снова было хотел дернуть ручку двери, но в этот раз стену словно подвинули на несколько метров вперед. Приблизиться к ней оказалось делом безрезультатным, стоило ему только шагнуть вперёд, как та отодвигалась на такое же расстояние назад. Спустя несколько минут безуспешных попыток дотронуться до ручки, Максим почувствовал, как нечто с нечеловеческой силой схватило его за плечо, резко развернуло. Перед ним стояла мать и надменно смотрела сверху вниз.

— Мило. Маленький муравей думает, что имеет контроль над своей жизнью. Но чтобы избавиться от него, стоит лишь залить его дом кипятком.

Настроение пало ниже плинтуса. Да, пусть раньше оскорбления в свой адрес от неё и казались чем-то естественным, даже нормальным, но точно не сейчас, не здесь. Он разозлился и с брезгливостью оттолкнул мать, как отпихнул бы от себя пьяного, дурно пахнущего бездомного.

— Муравейник уходит в землю ни на один десяток сантиметров. Таким способом можно избавиться лишь от тех муравьев, которые живут на «верхних этажах», я пережду на «нижнем». Мне не привыкать, всё-таки до шестнадцати лет жил с тобой, а хуже жизни с тобой, может быть только жизнь в преисподней.

— В аду нет «жизни», — мать снова засмеялась и отвесила сыну звонкую пощёчину.

— Вспомнила былое? И как, полегчало?! — казалось, мгновение и он ударит её в ответ, настолько был зол. Но вдруг услышал, как сзади распахивается дверь, в палату забежала медсестра.

— Что за шум? У вас всё в порядке? — девушка выглядела не сказать, чтобы испуганной, скорее растерянной. Здесь, в психоневрологическом интернате, пусть и при должном наблюдении со стороны медперсонала, крики и шум не в новинку. Работница хлопала большими нарощенными ресницами, явно не зная, что такого критичного могло произойти за короткий промежуток времени.

— Она совсем слетела с катушек. Вы же говорили, что она перестала бредить!

— Пожалуйста, успокойтесь и расскажите, что именно произошло.

Максим повернулся, но матери больше не было рядом, она бездвижно сидела на инвалидном кресле, обернувшись в плед. Как будто ничего не происходило. Словно всё увиденное — очередной кошмар. Нет, Максим уверен — ему не показалось, он в своём уме.

И после его настойчивой просьбы, медперсонал разрешил проверить камеры видеонаблюдения. На записи женщина не вставала, но и мужчина резких движений не совершал. На видео не были запечатлены моменты ни криков, ни ударов. Сын спокойно разговаривал с матерью до тех пор, пока не зашла медсестра. Максим попросил проиграть запись повторно, но также увидел то, что произойти никак не могло. Как так вышло? Он присмотрелся и понял, что запись действительно подлинная. Да и кто смог бы смонтировать только что увиденное им настолько быстро и качественно?

— Понимаю, должно быть Вам нелегко видеть её в таком состоянии… Хотите я дам Вам успокоительное? — голос медсестры дрогнул, она не была уверена, как именно стоит себя вести, никогда ещё на её практике ни один из родственников пациентов камеры проверять не просил.

Максим молча кивнул, тогда медсестра повела его на второй этаж. Этот этаж предназначался для пожилых людей, которые находятся в состоянии позаботиться о себе. Психически больные пациенты, которым не требуется круглосуточное наблюдение, врачи называют их «лёгкими пациентами». Когда-то и его мать находилась здесь, правда пребывание это не продлилось долго. Палаты здесь более просторные, в них нет камер видеонаблюдения, в одно из таких помещений, что оказалось свободным, медсестра завела горе-посетителя.

— Недавно выписался пациент, поэтому пока есть возможность я использую эту палату, как место для отдыха. Только никому не говорите, это секрет.

— Скажите, в больнице не происходило ничего странного в последнее время?

— Что Вы имеете в виду?

— То, что невозможно объяснить.

— Нет, а что, Вы видите?.. Может быть Вы хотите поговорить со специалистом? Я могу договориться, чтобы Вас приняли без предварительной записи.

— Нет, — мужчина отказался без раздумий. — Не стоит, забудьте.

Раздался стук в дверь. Медсестра посмотрела в сторону источника шума и взгляд её моментально переменился. Если бы мужчина обратил на это внимание, если бы только повернулся на звук, то точно не остался бы здесь.

— Подождите немного, я скоро вернусь.