Перепиши меня начисто

Тальяна Орлова, 2019

Я отправилась в Центр Исследований, потому что не нашла другого способа решить проблему. Им нужны не только повара и уборщики, там проводят эксперименты над людьми. Но вернувшиеся ничего не расскажут: вся их память о пребывании в системе начисто стерта. Замкнутый мир, в котором я могу дружить, любить, страдать, радоваться или быть подопытным кроликом, но я все равно об этом не буду помнить.

Глава 5

Я вообще никому не собиралась высказывать претензий, но ощущение загнанности в угол душевному комфорту не способствует. И к ужину я созрела до той степени, когда молчать уже нет сил, хотя и старалась говорить спокойно и без осуждения:

— Майя, а как же твои рассказы о страшных вещах, которые творятся на пятом уровне? Неужели мистер Кинред прав, и вы все эти страсти выдумываете из зависти к тем, кого приняли?

Она весь день меня избегала, а когда приходилось сталкиваться — чирикала обо всем подряд, будто чувствовала, что этот вопрос и будет задан. Но теперь нахмурилась, глянула на Ника и ответила серьезно:

— Не из зависти, Ината. Но мне действительно до конца контракта осталось совсем немного — и пусть страшно, но возможность упускать я не хочу. Ведь ты же сама о том говорила: я могу уйти оттуда, но притом заработаю…

Я перевела взгляд на ее парня:

— А ты, Ник, как к этому относишься? Это не будет предательством, если твою любимую примут, а тебя оставят здесь?

Он просто пожал плечами.

— Я человек рациональный. А любовь — она не только в том, чтобы человека при себе держать. Это еще и забота о его будущем. Я буду очень скучать по Майе, если такое случится. Но стану повторять себе, что мы все равно бы расстались через несколько месяцев. А если мы потом встретимся, — он мягко улыбнулся своей девушке, — то нам обоим лучше, если она окажется богатой невестой.

Меня их непробиваемость отчего-то начала раздражать:

— Вы действительно думаете, что встретитесь в мегаполисе? И больше того — сразу же влюбитесь друг в друга? — сказав это, я тут же пожалела. Зачем я вообще такие вопросы поднимаю? Может, им проще думать так, а они и без меня разберутся, какова вероятность.

И Майя ответила угрюмо:

— А мы этого не знаем. И ты не знаешь! Вообще никто не знает, откуда берутся настоящие чувства.

— Ну почему же… Кое-кто как раз изучением этого вопроса и занимается. Извините меня, ребята, я лезу не в свое дело. Просто не успела я попасть в систему, как меня взяли в оборот. Зачем же ты отговаривала меня, если сама же мечтала о возможности?

— Не мечтала, не придумывай! Просто согласилась, когда подвернулась. И я тебя не отговаривала — я настаивала на том, чтобы ты не принимала необдуманных решений! Это разные вещи.

Я улыбнулась, обозначая конец всех споров на эту тему, и пододвинула к себе тарелку с изумительным бифштексом. Но притом так и не смогла отделаться от мысли, что со мной не до конца откровенны. А разве люди бывают до конца откровенными? Быть может, Майя тогда решила, что мы с ней — девушки примерно одного возраста, а явный интерес ко мне директора пятого уровня обязательно имеет основания. И если я откажусь, то шанс может выпасть ей. Быть может, я вообще не права на ее счет — она просто останавливала меня от слишком поспешных действий. Быть может, она и сама до конца не понимает, почему поступила именно так. Или все эти варианты не верны — человеческая психология не так проста, чтобы свести ее к математическому примеру.

Первый рабочий день по сравнению с кафе, где я пахала несколько лет, нельзя было даже назвать в полной мере рабочим. Сотрудников было чуть больше, чем дел. Я помыла посуду после завтрака, натерла овощей для салата, разнесла блюда на обеде и перед полдником проверила салфетницы, чтобы были полными. Вроде бы и весь день в столовой, а на самом деле больше приветливой болтовни, чем работы. Говорили обо всем подряд, но и других уровней касались — и всегда отчетливо звучала мысль, как же всем повезло работать на третьем. Я уже не уточняла: так ли на самом деле, или они себя только убеждают, от ответа на этот вопрос уже ничего не зависело. Мягко говоря, от такой расслабленности с непривычки можно и заскучать.

После ужина я дождалась мистера Кинреда в коридоре возле лифта.

— Здравствуйте, сэр, — начала почти храбро. — Я могу вас отвлечь на пару слов?

Он подошел ко мне, улыбаясь, и его улыбка не сулила ничего хорошего.

— Хватит и одного — «согласна».

Я вздохнула и кивнула.

— Да, я согласна, напишу заявление с первого числа.

— Рад.

— Вы мне не особенно-то выбор дали, — зачем-то продолжила я, будто это было важно.

— И этому я рад, — он улыбнулся шире, глядя мне прямо в глаза — не выдержала я, отвела.

— Вам, наверное, вообще никогда не отказывают?

— Почему же? Хотя ты права. Мне не отказывают, потому что я к любому умею найти подход.

— Или шантаж, — не сдержалась я.

— Или шантаж, — он вдруг взял меня за локоть и повел в обратном направлении. — Но выбираю все равно я, Ината. Мне твое заявление без надобности, если я не буду уверен в выборе. Идем.

— Куда?

— Если хочешь, то раздевайся прямо тут.

У меня отчего-то этот момент вообще вылетел из головы. Я думала только о том, хочу ли перейти на пятый уровень, но напрочь забыла, с чего началось наше «знакомство». Вероятно, у мистера Кинреда хорошая память, раз он безошибочно толкнул мою дверь — здесь не принято было запирать, воровства не было, да и быть не могло: если кому-то и понадобится именно мой кусок мыла или постельное белье, то найти вора не составит труда. Разумеется, поимка воров в замкнутом пространстве меня сейчас волновала в наименьшей степени.

— А если я окажусь недостаточно подходящей? — я все еще пыталась свести все к разговорам, а не действиям.

— Глупый вопрос, Ината. Ты серьезно думаешь, что я тебя и всю твою группу поддержки готов переводить даже при условии, что ты окажешься недостаточно подходящей?

— Извините… просто мне неловко, — я все же попыталась взять себя в руки. — Вы не могли бы отвернуться? Мне… для меня эта ситуация очень странная.

— А не мог бы я рассмотреть тебя с закрытыми глазами? — он снова издевался. — Есть одна очень важная вещь, которую новички понимают не сразу: все, что здесь происходит, после выхода из системы перестанет иметь значение. Вот этого дня в твоей жизни не будет. Его сотрут начисто. Понимаешь? Все, что ты из себя сейчас строишь, — не значит ничего. Тебе по привычке кажется, что значит, но это не так, потому что этого нет — в тебе, после выхода из ЦНИ, этого нет. Веришь ли, но все здешние сотрудники до прихода сюда были другими. Они были жадными и мелочными, добрыми и злыми, скромными и наглыми, но теперь просто играют в игру, которая не имеет никакого значения. Так ты долго будешь продолжать из себя строить ту, которой была, или начнешь работать на свое будущее?

— Интересно, скольких людей вы уговорили на немыслимые вещи этим же монологом?

Он рассмеялся:

— Ты слишком много думаешь. У тебя две минуты.

Мистер Кинред не пояснил, а что будет потом, если я так и буду корчить из себя скромницу. Меня просто не переведут к нему или мгновенно уволят? Я не стала переспрашивать, а зацепилась пальцами за магнитные замки комбинезона. Разделась я быстро, выпрямилась, даже обнаружила в себе силы поднять лицо, хоть притом немного и покраснела от волнения.

И он не отказывал себе — рассматривал пристально, поворачивал к себе спиной, снова лицом, а от его взгляда мое смущение только усиливалось. Потом и вовсе положил руку на грудь, сжал сосок, я сильно вздрогнула и напряглась, но старалась не двигаться.

— Хм… — он будто себе под нос бубнил. — Реакции хорошие, чувствительность повышена, но это можно списать на волнение. Ноги раздвинь немного, — и повторил громче, поскольку я не отреагировала. — Ината, ноги!

Я уж боялась, что он меня всю собирается проверить наощупь — быть может, удостоверялся на предмет химических или пластических изменений. Но он только провел ладонью по внутренней стороне бедра, скользнул по вьющимся волосам между ног, не задерживаясь, переместил ладонь снова на грудь.

Отступил на шаг, посмотрел в глаза:

— Пиши заявление, Ината. Ты подходишь. Как и обещал, я приму с тобой и балласт — в смысле, твоих приятелей. За месяц придумаю, как их использовать.

— Я могу одеться, сэр? — в данный момент меня интересовало только это.

Он на вопрос не ответил, только снова неуместно улыбнулся, никак этим не облегчая мое состояние.

— Завтра отправлю лаборанта — он возьмет кровь на анализ. В принципе, пока всё. Возрадуемся, что никто из нас не грохнулся в обморок от такого стресса, верно? Увидимся через месяц, Ината.

И вышел за дверь. Я еще долго стояла в оцепенении. Ведь забыла спросить: а если я за месяц передумаю? Если за целый месяц я так проникнусь болтовней с поварами и официантами, а надежды Майи и Ника отойдут на второй план после моих предпочтений? Спросить забыла — потому и об ответе могла только гадать.

Про «увидимся через месяц» мистер Кинред здорово преувеличил. Я видела его почти ежедневно в столовой, всякий раз ощущая неприятную дрожь. Но он делал вид, что вовсе потерял ко мне интерес. А может, так и было, если он считал, что своего уже добился.