Капитаны школы Виллоуби

Тальбот Рид, 1884

В английской школе для мальчиков капитаны (в России их назвали бы старостами) отвечают за порядок в классах и отделениях. А главный капитан школы – это обычно старшеклассник, первый в учебе и спорте, имеющий авторитет среди товарищей. Смена капитана всегда становится для воспитанников весьма волнующим событием. Вот поэтому в школе Виллоуби и разгорелись нешуточные страсти – особенно после того, как директор назначил новым капитаном совершенно никчемного, с точки зрения школяров, юношу… Разнообразные характеры юных джентльменов и многочисленные забавные истории из их жизни делают повесть известного английского писателя Тальбота Бейнса Рида (1852–1893) увлекательной и в то же время познавательной. Читатель узнает много нового о нравах англичан и жизни английских школьников конца XIX века. Для среднего и старшего школьного возраста.

Глава II

Четыре часа из жизни фага³

На следующее утро после знаменитых бегов школа приняла свой обычный, будничный вид. Тем не менее всякий, кто взглянул бы в это утро на высокий холм, увенчанный зданием старой школы, согласился бы, что трудно найти более живописное место.

Было ясное летнее утро, одно из тех, когда все принимает какой-то особенно радостный вид. Утренний ветерок приносил из-за холмов свежий морской воздух, а вдали, от мыса до мыса, сверкали и искрились на солнце зеленоватые волны бухты. По эту сторону холмов, вдоль речки, рощи оглашались пением только что проснувшихся птиц, на лугах мягко волновалась молодая трава. Среди величественных вязов возвышалось увитое плющом старинное здание школы. Так стояло оно два столетия тому назад и так простоит, вероятно, еще не один век.

Утро было прелестное, но Фредерика Парсона, когда он, вынув из-под подушки часы и взглянув на них, лениво сбросил с себя одеяло, красота природы не радовала. Парсон был фагом Блумфильда, классного капитана из отделения мистера Паррета, и в это утро он находился в чрезвычайно дурном настроении.

Все были в заговоре против него. Вчера на беге младших классов он не взял приза, — ни он, ни Тельсон. Им с Тельсоном вечно не везло. За последние два года они участвовали во всех бегах и ни разу не выигрывали. Мало того, вчера после ужина, пробираясь к Тельсону через двор (Тельсон принадлежал к отделению директора), Парсон наткнулся на Котса, одного из классных капитанов, и Котс в виде штрафа за отлучку из школы в неположенное время велел ему написать восемь французских глаголов. «Неужели желание навестить друга уж такое преступление? Наверное, у Котса нет друзей, а то он не придрался бы ко мне за такой пустяк», — рассуждал Парсон.

Но и этим его несчастья не исчерпывались. Ведь он еще не заглядывал в своего «Цезаря», а на последнем уроке Вартон, учитель латинского языка, пригрозил, что пожалуется на Парсона директору, если тот еще раз явится в класс, не приготовив урока.

Пожалуй, Парсон еще успел бы списать заданный перевод у Тельсона (Тельсон списал его у кого-то еще к прошлому уроку), да вот беда: Блумфильд с Геймом вздумали сегодня кататься на лодке, и само собой разумеется, что ему, Парсону, придется править для них рулем. Конечно, править рулем нетрудно, и если служить кому-нибудь, то почему же не Блумфильду? Тем более, что теперь, после ухода Виндгама, Блумфильд, по всей вероятности, будет новым капитаном.

Но когда же, скажите на милость, ему приготовить перевод из Юлия Цезаря и написать эти несчастные французские глаголы? Не может же он взять книгу в лодку! Остается одно: смириться с возможными последствиями жалобы учителя. Нет сомнений, что директор его накажет. Парсона постоянно наказывают, гораздо чаще, чем Тельсона. Тельсону-то хорошо: он фаг Ридделя, и ему никогда не приходится катать в лодке своего патрона. Кроме того, Риддель всегда помогает ему готовить уроки. А от Блумфильда такой любезности не дождешься!..

Все эти мысли сильно портили настроение Парсона в это ясное летнее утро. Но хуже всего то, что он должен сию минуту встать с постели, чтобы разбудить Блумфильда, иначе ему достанется. А Блумфильда Парсон боялся гораздо больше, чем самого директора…

Мальчик угрюмо сбросил с себя одеяло и спустил одну ногу с кровати. Парсон не выспался: ему всю ночь снился вчерашний неудачный бег, и сон ничуть не освежил его. Если бы не это несвоевременное катание, как славно он мог бы приготовить свои уроки в постели!

Случайный взгляд на часы, все еще зажатые в руке, немедленно положили конец дальнейшим размышлениям. Парсон вскочил как ошпаренный, наспех оделся и со всех ног бросился по коридору в комнату своего повелителя.

По правде сказать, классному капитану так же мало хотелось вставать, как и его фагу. Парсону пришлось долго трясти Блумфильда, прежде чем тот начал подавать признаки жизни.

— Который час? — спросил он наконец сонным голосом.

— Шесть, то есть две или три минуты седьмого, — ответил Парсон.

— Почему же ты не разбудил меня ровно в шесть, как я тебе велел? — пробормотал Блумфильд, поворачиваясь на другой бок.

— Да ведь всего три минуты седьмого! — обиженно воскликнул Парсон.

— Ну хорошо. Сходи разбуди Гейма.

Парсон отправился будить Гейма, зная наперед, что не успеет он выйти за дверь, как Блумфильд опять захрапит. Так и случилось. Кое-как добившись от Гейма обещания, что он сейчас встанет, фаг вернулся к своему патрону и застал его спящим крепчайшим сном.

Пришлось проделать ту же процедуру, что и две минуты назад. Но Блумфильд так разоспался, что теперь на него уже не действовали ни толчки, ни встряхивания. Парсону очень хотелось бросить его и приняться за французские глаголы, но его останавливало предчувствие возможных неприятностей. Он решился на последнюю отчаянную меру и, сдернув с Блумфильда одеяло, крикнул ему в самое ухо:

— Блумфильд, вставайте, половина седьмого!

Это подействовало. Блумфильд мгновенно принял сидячее положение, точно автомат на пружинах, и спросил, протирая глаза:

— Как половина седьмого? Что же ты не разбудил меня в шесть?

— Я вас будил.

— Не лги. Если бы ты будил меня в шесть, так я и встал бы в шесть.

— Говорю же, что я вас будил! — проворчал Парсон.

— Ну хорошо, мне некогда с тобой разговаривать… Посмотри, встал ли Гейм, и узнай, готова ли лодка. Да поживей!

Теперь Блумфильд окончательно проснулся, и Парсон мгновенно присмирел.

— Вот что, Блумфильд, у меня к вам просьба, — кротко заговорил он. — Можно мне сказать сторожу, чтобы он поехал с вами вместо меня? Я не успел приготовить перевод, а еще мне надо написать восемь французских глаголов для Котса.

— Делай, что тебе сказано! Если ты не умеешь выбирать время для уроков, да сверх того еще попадаешься на нарушении правил, так уж это не моя вина, — отозвался неумолимый Блумфильд.

— Но я только шел к Тельсону, чтобы…

— А вот поговори-ка у меня еще!..

Блумфильд сделал движение в сторону своего фага, и тот мгновенно исчез.

Разумеется, Гейм спал, но с ним Парсон мог не церемониться. Обмакнув в воду полотенце, мальчик положил его на лицо спящего, потом, отбежав к двери, крикнул во весь голос:

— Гейм, вставайте! Блумфильд ждет вас в лодке!

С этими словами он устремился в другой конец коридора — предосторожность далеко не лишняя, потому что Гейм показался в дверях своей комнаты со щеткой в руке, видимо в поисках нарушителя своего покоя…

Катание по реке вышло более чем удачное. Мальчики невольно поддались очарованию раннего утра. Даже Парсон, сидя на корме и прислушиваясь к веселой болтовне двух шестиклассников, забыл о Цезаре и французских глаголах и радовался, что старшеклассники взяли его с собой. Однако целью этой прогулки было отнюдь не только удовольствие — по крайней мере, для Блумфильда и Гейма. На 20 июня были назначены шлюпочные гонки, на которых три четырехвесельные лодки трех отделений школы должны были состязаться в первенстве на реке, и сегодняшнее катание было началом подготовительной программы.

День гонок был не за горами, и Блумфильд, как опытный гребец, понимал, что, если он хочет привести свою команду в надлежащую форму, тренироваться нужно как можно чаще. По всем расчетам лодка отделения Паррета должна выиграть, поскольку в этом году у них особенно хороший подбор гребцов. К тому же с уходом Виндгама отделение директора, можно сказать, осиротело. Теперь лучший гребец в школе — Блумфильд, и если только ему удастся как следует погонять Гейма на гребле — «спустить с него лишний жир», да приучить Типпера сильнее загребать, а Эшли отучить от скверной привычки зарывать весла в воду, то у него получится прекрасная команда.

В это утро он взялся за Гейма, и бедный толстяк уже начинал находить, что процесс «спускания лишнего жира» в жаркое летнее утро не доставляет большого удовольствия.

— Хотел бы я знать, придут ли на реку Эшли с Типпером, — проворчал между тем Блумфильд, который греб на носу, чтобы лучше наблюдать за своим учеником. — Они обещали прийти. Дело в том, что Эшли… Ну же, Гейм, не отставай! Не может быть, чтоб ты уже устал… Дело в том, что Эшли слишком легок, так же как ты слишком тяжел… Приналяг-ка на весло: тут поворот! Лево руля, Парсон!.. Но если он перестанет зарывать весла в воду, то… Ты опять отстаешь, Гейм! Тебе жарко? Ну да, так и надо: тебе необходимо попотеть, а то не сбавишь вес. Я того и добиваюсь… Так вот, если он перестанет зарывать весла, то станет вполне приличным загребным… А, вон и директорская лодка! Это Портер с Ферберном… Греби, Гейм, не зевай: надо показать им себя!.. Вот уж не думал, что они возьмут гребцом Портера! Это все равно, что взять Ридделя. Значит, они нуждаются в людях… Здравствуйте, джентльмены! — приветствовал Блумфильд поравнявшуюся с ними лодку.

Директорская лодка подвигалась вперед как-то неуклюже. Мальчики гребли неровно: они конфузились под критическим взглядом первого гребца школы. Между тем Гейм объявил, что он уже решительно не в силах держать весла, и так как он добросовестно греб целую милю, то Блумфильд согласился пристать к берегу.

— Вот сюда, к ивам! Мы с тобой искупаемся и дойдем назад пешком, а Парсон отведет лодку, — сказал он Гейму.

Парсону этот план нисколько не понравился. Он рассчитывал, что если они вернутся так, как и выехали, втроем, то ему удастся урвать четверть часа перед утренней молитвой для подготовки уроков. Но если ему придется грести одному, он, разумеется, не только уроков не приготовит, но еще, пожалуй, и на молитву опоздает. А разве ему поверят, что он опоздал не по своей вине?..

А тут еще Блумфильд крикнул с берега, точно в насмешку:

— Живее, Парсон! Да, вот еще что: как отведешь лодку, зайди к сторожу и скажи ему, чтобы он растянул во дворе сетку для крикета. Только смотри, не копайся!

«Стоит ли жить после этого?» — подумал Парсон. Попробуй он только ослушаться Блумфильда и не зайти к сторожу, выйдет целая история. А зайти — непременно опоздаешь на молитву. Теперь половина восьмого. Утренняя молитва начинается в восемь, а сторожка в пяти минутах ходьбы от шлюпочного сарая. А тут еще перевод и глаголы… Думай не думай — все равно не поможешь… И искупаться не удалось, да уже и не успеть… После обеда разве? Нет, после обеда ему наверняка предстоит провести очень неприятные полчаса в кабинете директора. Какое уж тут купание…

На этом размышления Парсона были прерваны. Он услышал сзади громкий смех и плеск весел: его догоняла лодка с тремя второклассниками. Парсон сразу узнал их: это были три известных буяна из отделения Вельча. На руле сидел наш знакомый — Пилбери. Узнав Парсона, он весело крикнул ему:

— Берегись! Сокрушим!.. Навались на весла, ребята! Раз, два, три! Засади его носом в песок! Попался, брат, не уйдешь!.. Четыре, пять, шесть!.. Ура!

И неприятельская лодка с победным кличем налетела на свою соперницу. В следующий миг несчастный Парсон уже лежал на спине под скамьей, его лодка стояла у берега, зарывшись носом в песок, а торжествующие противники плыли вниз по реке, оглашая воздух веселым хохотом.

Это маленькое приключение, как легко поймет читатель, отнюдь не успокоило взволнованные чувства Парсона. Не говоря уж о смешном положении, в каком он оказался по милости этих буянов, мальчик долго провозился с лодкой, прежде чем удалось столкнуть ее в воду. Конечно, теперь нечего было и думать заходить к сторожу: он боялся, что и без того опоздает на молитву.

Высвободив лодку, Парсон налег на весла и пристал к шлюпочному сараю без семи минут восемь. К счастью, он догадался передать поручение Блумфильда сыну сторожа, принявшему от него лодку, посулив ему два пенса⁴, если он аккуратно передаст поручение своему отцу. Затем Парсон бегом пустился к школе и успел как раз вовремя, чтобы незамеченным втиснуться в толпу молящихся.

Нельзя сказать, чтобы в этот раз Парсон усердно молился. Чувство неудовлетворенной мести за только что произошедшее и неприятное предчувствие того, что ожидало его в ближайшем будущем, совершенно поглощали его мысли, не позволяя вникать в смысл слов, которые он слышал. Однако в течение получаса, пока продолжалось чтение молитв, мальчика никто не погонял, и это само по себе уже было для него некоторым облегчением и утешением.

Семь часов с четвертью было временем, назначенным в школе для чтения утренних молитв на все месяцы, кроме мая, июня и июля, когда ввиду раннего купания и катания по реке молитвы читались на три четверти часа позже. При этом пропадал обычный получасовой промежуток между первым завтраком и первым уроком.

Такое распределение времени было неудобно для Парсона. Будь у него свободные полчаса перед уроком, он успел бы еще наскоро приготовить перевод, написать французские глаголы (разумеется, с чужой помощью), и даже — кто знает! — нашел бы время поквитаться с Пилбери за его утреннюю проделку. Теперь же у него не было на это времени. Сейчас зазвонят к урокам…

Парсон вошел в класс довольно спокойно, как человек, который знает, что участь его решена. Впрочем, оставалась еще одна надежда — на Тельсона, его соседа в классе. Парсон знал, что Тельсон выручит его, если только это будет в его власти.

— Тельсон, я не приготовил перевод, — прошептал Парсон, как только уселся возле своего друга.

Тельсон тихо присвистнул:

— Вот так так! Задаст же тебе Вартон!

— Кажется, ты списал этот перевод к прошлому уроку. Где он у тебя? Я мог бы им воспользоваться.

Тельсон сконфузился и сказал:

— Видишь ли, Риддель поймал меня за списыванием и отобрал у меня перевод.

— Какое дело Ридделю, кто у кого списывает? С какой стати он сует свой нос в эти дрязги? — в негодовании воскликнул Парсон.

Разумеется, Парсона огорчало не столько поведение Ридделя, сколько то, что рухнула его последняя надежда.

— Собственно говоря, Риддель не отбирал у меня перевод, он только уговорил меня отдать ему, — честно признался Тельсон, оправдывая своего повелителя.

— И ты имел глупость его послушаться?

— Он сказал, что нечестно списывать уроки у других.

— Ну, Тельсон, не думал я, что ты размазня! — проворчал Парсон.

— Да ведь я не знал, что перевод может тебе понадобиться, — возразил пристыженный Тельсон и вдруг, просияв, прибавил: — Ничего, я буду тебе подсказывать!

— Спасибо. Только вряд ли это мне поможет, — уныло отозвался Парсон.

Трудный день выдался для Парсона. Ему не везло с самого утра. Но хуже всего он чувствовал себя сейчас. Мальчик сидел ни жив ни мертв, ожидая, что учитель сейчас его вызовет… И вдруг счастье ему улыбнулось! Первый же ученик, которого мистер Вартон заставил переводить, запутался в синтаксическом разборе какой-то очень сложной фразы.

Надо сказать, что мистер Вартон как раз в это время писал книгу о латинском синтаксисе, и место, на котором запнулся ученик, оказалось превосходным грамматическим примером, на который преподаватель раньше не обратил внимания. В восторге от своего открытия он пустился в длиннейшие объяснения разных грамматических тонкостей, стал приводить примеры, уже подобранные им для своей книги, сравнивать их между собой и вообще разобрал чуть не весь синтаксис…

С каким восторгом слушал Парсон эту лекцию! Какой благодарностью к учителю было переполнено его сердце! Мальчик не понял из лекции ни слова, но для него дело было не в этом: наблюдая исподтишка, как часовая стрелка медленно передвигается к десяти, он молил Бога только об одном: чтобы кто-нибудь не прервал учителя.

— Однако пора заканчивать, — сказал мистер Вартон, взглянув на часы. — Сегодня мы увлеклись грамматикой и забыли о переводе. Впрочем, ничего: то, что я объяснил сегодня, пригодится вам впоследствии. Урок окончен.

Он и не подозревал, как обрадовался Парсон его последним словам!

— Вот так удача! — говорил он своему другу, прогуливаясь с ним под руку по коридору. — Если бы мне теперь написать глаголы, прежде чем Котс меня хватится! Тельсон, ты когда-нибудь видел, как пишут тремя перьями одновременно? Вставляют как-то три пера в одну ручку и пишут сразу по три строчки. Знаешь такую штуку?

— Я как-то пробовал, да только эта игра не стоит свеч, — ответил Тельсон. — Перья то и дело вываливаются, и вставлять их такая возня, что гораздо проще три раза написать одно и то же обычным способом. Да ты не переживай, я напишу за тебя половину.

— Вот спасибо, дружище! Надеюсь, Риддель не сочтет нечестным с твоей стороны то, что ты выполняешь за другого часть его работы?

— Пожалуй, что сочтет. Но я ему не скажу… Эге! А вон и Котс.

Классный капитан в своей форменной четырехугольной фуражке подошел к ним и спросил Парсона:

— Парсон, вы приготовили то, что я вам задал?

— Н-не совсем, — нерешительно ответил Парсон.

— Много ли вы сделали?

— Да пока еще ничего. Я как раз собирался начать, — краснея, пробормотал Парсон.

— Теперь уж поздно. Утром я видел вас на реке. Если у вас есть время для прогулок, вы можете выбрать время и для уроков. Пойдемте со мной к школьному капитану.

Идти с классным капитаном к капитану школы означало, что дело довольно серьезное. Дисциплина в школе целиком лежала на классных капитанах, которые вместе с главным капитаном школы отвечали перед директором за внутренний порядок. Редко случалось, чтобы дело доходило до школьного капитана — обычно власти классных было вполне достаточно.

Парсону в первый раз предстояло столь грозное судилище. Он струсил не на шутку и уже почти пожалел о том, что не был наказан Вартоном и не избежал тем самым своей теперешней участи. В этот момент в коридоре показался другой классный капитан — Эшли.

Он подошел к Котсу со словами:

— Котс, помоги мне, пожалуйста, наладить удочки. Ты в этом мастер, а я не знаю, как взяться за дело.

— Сейчас приду, только отведу к капитану вот этого молодца, — ответил Котс.

— К какому капитану? Ведь, кажется, еще никто не выбран на место Виндгама.

— В самом деле, я не подумал об этом! Можете идти, Парсон. Да смотрите, к завтрашнему утру приготовьте уже двенадцать французских глаголов и принесите в мою комнату.

Так Парсон опять спасся и вдобавок узнал интересную новость, которой и поспешил поделиться со своим классом: школа остается пока без главного капитана.

Примечания

3

Фагами в частных школах-пансионах называли младшеклассников, которые прислуживали ученикам старших классов. В обязанности фагов входили чистка обуви, растопка камина, мытье посуды. Они также должны были вовремя разбудить своего старшеклассника, чтобы тот не проспал начало занятий.

4

Пенс — мелкая разменная монета в Англии.