Тысяча Граней. Инкарнация

Талех Аббасов, 2017

Ты попал в другой мир, и тебя тут же взяли в оборот. Заставили пройти ритуал предназначения через боль, перебросили в проклятое и забытое людьми место, где тебя поджидает опасность. Дальше крутись сам. Покажи, на что способен. Выживи и, возможно, будешь достоин славы, почёта, богатства и внимания сильных мира сего.Жанр: восточное фэнтези, тёмное фэнтези, попаданец в другой мир, боевик, приключения.Сеттинг: Шумеро-аккадская цивилизация, Месопотамия, Вавилон, Персия.В основе сюжета: шумерская легенда о противостоянии Мардука и Тиамат.Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Домой я вернулся только к десяти вечера.

Живу я в посёлке городского типа под названием Лок-Батан, расположившийся у подножия горы. Если ехать на такси, добраться сюда от Баку можно за полчаса при условии отсутствия пробок на дорогах. Название посёлка означает «утонувший верблюд». Мол, по поверьям, здесь раньше проходил караван верблюдов, двигавшийся в столицу, но утонул в болоте. И после этого тут поселились люди. Если логически подумать, с хрена бы им селиться в болотистой, опасной для жизни местности? Ведь сравнительно недавно, лет двадцать — тридцать назад, здесь всё ещё прям в самом посёлке, в необжитых тогда ещё местах встречались болота, изобилующие камышом и лягушками. Я до сих пор помню их многоголосый квакающий галдёж, когда я с матерью шёл то ли домой, то ли в гости к родственникам. Мне тогда было от силы три или четыре года.

Предполагаю, всё дело опять в чёрном золоте, из-за которого люди тут и поселились. Вокруг посёлка раньше немало нефтекачалок работало.

А какие у нас сучные комары — летом от них спасу нет! От болот к этому времени в посёлке и следа не осталось. Это вроде должно было уменьшить количество ночных звенящих засранцев, так как водоёмы со стоячей водой — естественная среда обитания, где они откладывают яйца. Так нет! Кровососы до сих пор живут, здравствуют и мешают спать по ночам! Ну, слава химии, есть средства против зловредных насекомых. А так, раньше спасали лишь антимоскитные сетки на окнах да дверях. И ещё ветер…

Хазри — ветер, дующий с гор, и Гилавар — морской ветер. Первый приносит прохладу в летнюю жару. Второй — смягчает зимние холода. Без них никак. Хотя, бывает и наоборот, чего уж тут. Просто наш народ любит создавать и романтизировать образы. Баку — город ветров, Азербайджан — страна огней. Всё это идёт со времён языческого прошлого, когда верой моих предков был зороастризм, а священной книгой считалась Авеста. Впрочем, как бы там арабы ни насаждали ислам в нашей стране, а убить традиции они не сумели. Поклонение огню у большинства азербайджанцев программным кодом прописано в генах. До сих пор в нашей стране каждый год в день весеннего равноденствия отмечают Новруз — языческий праздник весны. Так как именно это время считалось временем прихода нового года, когда природа оживала и обновлялась после зимней спячки.

Пока ехал на автобусе, всё размышлял над словами Джахангира. Взвешивал все «за» и «против» авантюры отправки в другой мир. Честно говоря, я сомневался, что портал откроется. Думал, что кинжал не сработает. Но с другой стороны, старик так легко отказался от денег… Неспроста всё это. Ох, неспроста!

Деньги покоились у меня в рюкзаке вместе с кинжалом. И наличие первых держало меня в возбуждённом состоянии. Двадцать тысяч! Целых двадцать кусков! Внешне я сохранял спокойствие, натянув на лицо маску равнодушия, но внутри — весь ликовал. Держать на лице безразличие стоило огромных усилий, губы то и дело норовили расплыться в придурковатой улыбке. Ведь я сроду столько денег в руках не держал!

Я сошёл на остановке. Дождался, когда автобус отъедет, чтобы воцарились тишина с относительной темнотой, и только потом взглянул на звёзды. Я всегда смотрю на них — никогда не уставал любоваться ими. А ещё это прекрасный способ проверить зрение человеку, который изо дня в день большую часть времени просиживает перед экраном дисплея, набирая строчки программного кода. Я посмотрел на Большую медведицу, сосредоточил взгляд на второй звезде в ручке ковша созвездия и разглядел рядом с ней крохотную мерцающую точку — звезду шестой величины. Вижу — значит, со зрением порядок. Удовлетворившись проверкой, я улыбнулся и зашагал вперёд.

Перейдя через дорогу, прошёл между двумя пятиэтажками и оказался во дворе. Здешние дома из железобетонных панелей строились ещё во времена Советского Союза. Крайняя часть посёлка состояла из пяти десятков (или чуть более — считать не приходилось) подобных пятиэтажек, облицованных известняковой плиткой. При желании из того же известняка вырезались различные архитектурные украшения для декорирования более сложных фасадов. Ну а наши дома выглядели просто и неброско — как обычные вытянутые коробки, имевшие от двух до пяти парадных подъездов, в народе именуемых блоками.

Ветер шумел в листве деревьев, ему подпевали сверчки. Под лампами фонарных столбов, освещавших двор, то и дело мелькали белыми точками насекомые. Рыжий полосатый кот гордой походкой перешёл мне дорогу и скрылся в темноте среди деревьев. Наверняка пошёл крыс ловить…

Я свернул направо, добравшись до своего подъезда — блока номер четыре. На ступеньках перед входом сидела, курила и таращилась в экраны смартфонов четвёрка молодых ребят. Каждый был лет на шесть — семь моложе меня. От запаха табачного дыма я поморщился. Не понимаю, зачем люди травят себя этой дрянью!

На подходе к ним я снял наушники, чтобы услышать дежурные фразы: «Доброй ночи, Шаин» и «Как дела?». Хотя, скорее всего, им плевать, как у меня дела. Спрашивают из вежливости — по привычке. А мне вот действительно плевать на дела моих соседей, поэтому я лишь обменялся с ними рукопожатиями без всяких дежурных фраз. Вообще, я и соседи — как бы существа из разных миров. Они любят захаживать друг к другу в гости, ошиваются по вечерам во дворе после работы, разговаривают о том, о сём, обмениваются новостями. А я просто прихожу домой… и всё. Мне всегда есть чем заняться, сидя за компом. Ну а сегодня, после разговора с Джахангиром — тем более. Нужно поговорить с родителями обо всём этом, конечно, не рассказывая про путешествие в иные миры. Матери точно захочется узнать, откуда у меня столько денег. Отец, скорее всего, просто одобрительно кивнёт и не станет ничего спрашивать: мол, сын и так всё сам расскажет.

Бодро взбежав по ступенькам на четвёртый этаж, я остановился перед дверью слева. Нажал на кнопку звонка, в квартире пропел соловей. Вскоре над дверью вспыхнула неоновая лампа: надо же посмотреть в глазок, кто там пришёл. Спустя миг щёлкнул стальной засов, и дверь с еле слышным скрипом отворилась наружу. Как всегда, меня встречала мама. Я быстро юркнул в проход и затворил за собой дверь. Чем быстрее, тем меньше комаров проскочит в квартиру.

— Что-то ты припозднился сегодня, сынок.

— Да… дела были, — я поцеловал её в щёку и принялся разуваться.

— Что за дела?

— После ужина расскажу.

Мать кивнула и молча проследовала на кухню.

Поставив кроссовки на полку для обуви, я отправился к себе в комнату. Бросил рюкзак в кресло перед компом, затем принялся стягивать футболку и джинсы. Подготовив сменное бельё и захватив полотенце, отправился в ванную принимать душ. Сполоснувшись и смыв пот вместе с остатками усталости, я почувствовал себя лучше. Я то и дело возвращался в мыслях к разговору с Джахангиром. В принципе, я уже всё для себя решил. Но как воспримут моё отбытие родители? Говорить придётся осторожно, тщательно взвешивая каждое слово.

После душа я переоделся во всё простое, надев шорты и майку. Когда снаружи было ветрено, мы не включали кондиционер, а просто открывали окна, позволяя сквозняку гулять по квартире. Так что я не рисковал простудиться, расхаживая дома налегке. Хотя уличный ветер тоже доставлял некоторые неудобства — набивал в квартиру пыль. Не критично, но всё же неприятно. Матери потом приходилось полы мыть да мебель протирать.

Я зашёл в гостиную. Развалившись в кресле, отец смотрел телевизор: шла передача о подводном мире по каналу Дискавери.

— С лёгким паром, — произнёс отец, оторвав взгляд от зомбо-ящика.

— Спасибо, — я подошёл и поцеловал его в небритую щёку, заросшую, судя по всему, трёхдневной щетиной.

— Как работа?

— Всё так же.

— Это хорошо, — отец возвратился к созерцанию кораллов и мелькавших меж их ветвями разноцветных рыб на экране.

— У меня к вам будет серьёзный разговор.

Он кивнул и ответил:

— Ну, тогда иди, ужинай. Позже поговорим.

Вот такой у меня отец: спокойный, рассудительный и терпеливый.

Я прошёл на кухню. Она у нас маленькая: всего три на четыре метра. Стены покрывала керамическая плитка двух цветов: от пола на метр поднималась бирюзовая, дальше до ламбированного потолка — белая. Освещали помещение четыре круглых светильника, встроенных в потолок. Окно и подоконник, на котором стояла парочка кактусов, занавешивал полупрозрачный, не достигавший пола, бежевый тюль. У стены напротив кухонной мебели стоял белый деревянный стол и три стула.

На газовой плите исходила паром большая блестящая сковорода, накрытая стеклянным колпаком. Приятный аромат щекотал ноздри.

— Садись, — произнесла мама.

Я сел. В голове без конца крутились мысли о предстоящем разговоре, поэтому, как ни хотелось расслабиться, всё равно не получалось.

Мать поставила передо мной тарелку с голубцами по-азербайджански — вместо привычного капустного листа использовались баклажаны, помидоры и болгарский перец с мясной начинкой — долма со странным названием «три сестры». Баклажаны я не любил, поэтому на тарелке лежало два перца и помидор. После на столе появился овощной салат с тонко нарезанным луком и с листьями базилика, а также плетёная корзинка с ломтиками белого хлеба. Судя по ароматномузапаху — свежий.

Я ел молча. Интересно, поверят ли мне родители? А с другой стороны, чего я себя накручиваю? Вот поговорим, и всё выяснится. И вроде понимаю это, но судя по тому, что продолжаю себя накручивать, ни хрена не понимаю. Иначе б уже расслабился и наслаждался ужином, с любовью приготовленным мамой.

Снаружи застучали колёса поезда. Железная дорога пролегала рядом с посёлком, так что эхо от грохота движущегося состава разносилось над всем Лок-Батаном. Обычно я не обращаю на это никакого внимания. С детства привык уже. Для подавляющего большинства жителей посёлка — это естественное и непримечательное явление, если они, конечно, не застряли перед шлагбаумом, дожидаясь, когда же этот долбаный поезд проедет… И почему-то он проезжал именно тогда, когда вы собирались попасть в посёлок. Благо, проездов в Лок-Батан два: второй как раз пролегает под железной дорогой, так что не все из нас устало вздыхают или скрипят зубами в ожидании подъёма шлагбаума.

И вот сейчас я обратил внимание на этот звук. Ещё немного, и я начну скучать по этим местам, хоть они мне и изрядно осточертели. Ну как же? Любой живущий в Лок-Батане неизбежно ассоциирует его с серостью, пылью, вездесущей глиной, раздолбанными дорогами, грязью и слякотью во время дождей. Нет, тут, разумеется, есть и хорошее. Много добрых и приятных воспоминаний из детства и школьных лет. Но они смазываются и меркнут на фоне негатива. Уж так устроен человек: отрицательное врезается в память и надолго в ней застревает. И потом, даже спустя десять, двадцать (тридцать!) лет, он всё равно возвращается к тому, что его не устраивало, что ему не понравилось, что он мог сделать лучше, но не сделал. Уже не говоря о постоянной прокрутке в уме старых обид и неловких ситуаций. А к хорошему привыкаешь… Сначала это восторг, потом приятно, а затем — никак: ты всё это уже видел и переживал сотни раз. Что-то я не припомню, чтобы я ржал как лошадь после повторного просмотра какой-либо комедии. А возмущаться по поводу чего-либо я всегда умел от души — со смаком…

Мы собрались в гостиной. Отец выключил телевизор, тем самым показывая, что серьёзно настроен к предстоящему разговору с сыном. Я зашёл в комнату с рюкзаком, и это не прошло незамеченным: папа нахмурился, о чём-то размышляя, а мама слегка приподняла бровь в удивлении.

Прожужжала молния, раскрывая рюкзак. Я на мгновение посмотрел на родителей (таинственная пауза! барабанная дробь! тадам!), потом вытащил по очереди и положил на стол заветные пачки сотенных купюр. О! Такого изумлённого лица у мамы я никогда не видел. Отец же, наоборот, воспринял всё спокойно. Не зря ж его зовут Сакит, что означает спокойный, тихий. А мать Наира — сияние огня.

— Ну, рассказывай, сынок, — наконец нарушил тишину отец. — Кого ты на этот раз ограбил?

— На этот раз?! О, Аллах! — воскликнула мать, а её глаза, если б могли, выскочили бы из орбит. — Шаин, скажи, что ты это не украл!

Я поморщился, но промолчал. Блин! Она из-за слов отца сейчас точно думает, что муж всё знал и давно со мной в преступном сговоре. Так. Надо дать первой волне эмоций схлынуть. Не исключено, что будет и вторая. Надеюсь, не такая бурная… Так как отчасти я скажу правду, а во всём остальном придётся нагло врать.

— Успокойся, жена, — отец хохотнул. — Я всего лишь пошутил.

В папу полетела схваченная с кресла подушка, которую он небрежным движением поймал. В подобных сценах родители походили на пару подростков, отчего я всегда переживал смесь противоречивых чувств: радости и замешательства. Ну… приятно, что им весело и что они не теряют бодрости, невзирая на года (отцу пятьдесят шесть лет, матери — пятьдесят два), но при этом ещё и некий диссонанс ощущается — вроде взрослые люди, а иногда ведут себя, как дети малые!

— Ладно, Шаин, — мать показательно вздохнула, будто устала от выходок отца. — Рассказывай.

— Тут двадцать тысяч, — сказал я, и отец, услышав это, лишь присвистнул.

— Не слабо ты кого-то грабанул, — произнёс он, но натолкнувшись на гневный мамин взгляд, примирительно показал ладони и добавил: — Всё, всё. Молчу.

— Это аванс. Ещё десять тысяч переведут на мой банковский счёт.

Родители молчали, ожидая продолжения.

— В общем, если коротко, то меня пригласили работать в Штаты. Я согласился и уже подписал контракт. Завтра уезжаю.

— Вот так просто? Взял и подписал? — отец усмехнулся.

— Мог бы с нами посоветоваться, — обиделась мать.

— А что тут советоваться? — возмутился я. — Хорошая работа, хорошая зарплата, наконец-то я смогу реализоваться, как специалист в своём деле.

Отец хмыкнул и улыбнулся уголком губ. По глазам вижу — не верит! Мать сомневается, но вроде бы готова поверить. Уж лучше такая версия, чем воровство и/или грабёж. Да и деньги немалые. Уже этих двадцати тысяч хватит, чтобы решить часть наших проблем: кредиты гасить надо, да и квартиру в ближайшем времени ожидает ремонт.

— Шаин, а ты о свадьбе подумал? — спросила мама.

Ох! Опять закрутилась старая шарманка. Не хочу я сейчас жениться! Нет для этого подходящих кандидаток. Точнее, есть, но они явно не обитают рядом со мной.

— Мам, ты опять об этом. Ну не нужна мне жена. А теперь, когда собираюсь уезжать — тем более!

— Тебе зимой исполнится двадцать восемь, — сказала мать. — А нам с отцом хочется внуков понянчить.

Отец на эти слова кивнул.

— У твоей тётушки Фахрии выросла прекрасная дочь, — продолжила она. — Тебе стоит приглядеться к юной Гюнай.

Блин! Тут на столе целых двадцать кусков лежит, я им про работу в штатах рассказываю (ну, ладно, ладно — заливаю!), а они о свадьбе, будто сейчас нет ничего важнее!

Кроме того, зачем эти близкородственные связи? Опять традиции! И многие азербайджанцы, особенно те, кто родились в деревенских районах, а в столицу приехали уже повзрослев, следуют этим традициям. И согласно им мою двоюродную сестру должны отдать замуж за меня, даже не спросив об этом её мнения. Нравится ей навязанный жених или нет — не имеет значения. Мол, поженятся и привыкнут друг к другу. У отца с матерью (как и у многих других пар в нашей стране) история женитьбы та же. Моим, по крайней мере, повезло — они действительно сошлись. А сколько тех, кто просто вынуждены терпеть друг друга по жизни ради детей? И ведь есть те, кто не вытерпел и развёлся.

Лично я рисковать не хочу. Не спорю, Гюнай действительно красивая. Но мне нужна такая спутница жизни, чтобы понимала меня, а не просто стала у нас домработницей. В деревенских районах образование оставляет желать лучшего. К тому же двоюродная сестра не знает русского языка, не читала книг (или читала мало) из-за того, что ей, как и её сёстрам и братьям, приходилось помогать родителям — работать по хозяйству. Нет, пусть уж лучше её возьмёт в жёны такой же деревенский парень. Опять не о том думаешь, Шаин!

— Давайте оставим эти разговоры о женитьбе, так как я уже завтра уезжаю.

— Как завтра? — мать всплеснула руками.

— Ох, темнишь ты, сынок, — отец покачал головой. — Документы надо подготовить, визу и до кучи всего.

— Ну… так всё уже готово, — настаивал я: врать, так врать по полной! — Начальство меня по прибытии всем обеспечит.

— Интересно, чем? Шприцом снотворного, операционным столом с ремнями и скальпелем, дабы разделать тебя на органы?

После подобного изречения мать охнула. Она точно воображает, как некие злобные дядьки с ехидными ухмылками режут меня на запчасти. Всё, сейчас начнётся истерика…

— Никаких Штатов, Шаин! — мать перешла на крик. — К дьяволу эти деньги! Уж лучше оставайся тут, но живой!

Так… если продолжу лить свою песню и упрусь рогом, то и до слёз могу довести. Чего-чего, а не люблю, когда мама плачет. Ну, а кто любит-то? Это ж бесчувственным засранцем надо быть. Но с учётом того, что я по-прежнему хочу отправиться в Дархасан, зная, что мать будет переживать и плакать… Блин!!! Поверили бы, что я действительно отправляюсь в штаты, и не было бы никаких переживаний.

Я тяжело вздохнул. Придётся уступить.

— Хорошо, мам. Никаких Штатов, — и тут совесть моя была чиста. Ведь я действительно не собираюсь туда ехать.

— Что-то подозрительно легко ты сдался, — произнёс отец. — Опять темнишь, Шаин.

— А что мне ещё остаётся, как не сдаваться? — я пожал плечами. — Спорить с вами?

— Ладно, — мать кивнула. — Тогда завтра же вернёшь деньги.

— Зачем, милая? — фальшиво удивился отец. — Нам они пригодятся.

— Это грех, Сакит! Нельзя брать чужое! Аллах наказывает за такие поступки!

Ну да, ну да… наказывает… виллами, квартирами, роскошными машинами. По-моему, либо не существует никакого Аллаха, либо ему глубоко наплевать, кто у кого и сколько украл. Но родителям я об этом говорить не стал. Они знают о моих атеистических взглядах, но религиозных тем мы стараемся не касаться. Каждому своё.

— Правильно, грех. Только на всё воля Господня, — с лёгкой усмешкой продолжил отец… сейчас начнёт трактовать религиозные тексты по-своему. — И вот поэтому эти деньги тут, у нас дома.

— Господь тебя испытывает! — наставительно покачав пальцем, сказала мать.

Угум-с… как же… испытывает. Всезнающий бог, решивший провести испытание, смахивает на стеклодува, который создаёт бокал только с одной целью: бросить его об пол и посмотреть, разобьётся ли он или нет, будто не знает о свойствах стекла. Но… я приготовился к тому, что отец сейчас должен выкинуть какое-нибудь веское словечко, которое поставит точку в теологическом поединке.

— Конечно испытывает! — отец покивал головой для пущей убедительности. — Но ведь на всё воля Бога! Аллах не станет меня наказывать, ведь я оставлю деньги у себя по Его воле. Или на мои решения Его воля не распространяется?

Воля гипотетического Создателя, его всезнание и божественные испытания — одни из самых скользких тем в религии. Браво, папа! Аж захотелось встать и зааплодировать. Но нельзя. Обижу маму.

— Всё равно! Пусть возвращает! — эмоции и напор мама пускает в ход, когда гнилые зубы религиозных доводов ломаются, так и не сумев прокусить непрошибаемую стену железной логики. И тут отец предпочитает уступить, невзирая на то, что он всё же прав. Нервы жены для него важнее собственной правоты. Впрочем, так он и о своих нервах заботится.

— Хорошо, хорошо, — папа улыбнулся. — Будь по-твоему. Пусть возвращает.

— Ну… раз уж мы достигли единогласия… — произнёс я и с напускным сожалением стал убирать деньги в рюкзак. А ведь вижу по глазам мамы, что она тоже сожалеет. Но против религиозных правил не пойдёт. Что ж, обмануть не получилось, придётся сказать правду. Но так, чтобы они в неё поверили. Хотя чего это я? Ведь и сам ещё не до конца верю Джахангиру. Вот завтра и проверим, вешал ли старик мне лапшу на уши или нет…

* * *

— Сынок, вставай! Уже девять утра, — мама тормошила меня за плечо. — Ты же всегда вовремя просыпался.

Я нехотя открыл глаза и зевнул.

— Ещё пять минут, мам, и я встану.

— Что с тобой? Ты никогда не опаздывал на работу.

— Да отпросился я, — соврал я, на работу уже было наплевать.

— Ну… хорошо, — с сомнением сказала она спустя некоторое время. — Долго не лежи. Кто рано встаёт, тому Бог подаёт.

— Ухум…

Я закрыл глаза, сладко потянулся и перевернулся на другой бок. Сегодня можно и побездельничать. Но спустя пять минут, как и обещал, я отбросил простыню и встал.

Было ясное погожее утро. За окном щебетали воробьи и свиристели неугомонные ласточки, носившиеся туда-сюда, как сумасшедшие. Хороший денёк для прогулки на гору, чем сегодня я и собрался заняться. Наш посёлок располагался как раз у подножия одной из таких гор, цепью протянувшихся с севера на юг на протяжении всего Карадагского района^[2].

Умывшись и позавтракав, я принялся собираться. Переоделся для прогулки по скалистой местности: кроссовки, джинсы, майка-безрукавка с эмблемой группы Godsmack на груди, кепка — всё чёрное (мой любимый цвет). Подхватил рюкзак, вчера перед сном подготовленный всем необходимым, и перекинул через плечо.

— Уходишь? — отец появился в прихожей и окинул меня придирчивым взглядом.

— Да, прогуляюсь. Поднимусь на гору. Давно там не был.

Папа кивнул и добавил:

— Слишком уж там не задерживайся. И поосторожнее со скорпионами и змеями.

С этими тварями действительно стоит быть осторожнее — летом гора ими кишела. Нет, наткнуться на них, если намеренно не ищешь, проблематично, так как гады прячутся в норах, под камнями, в щелях. Надо быть осторожнее, когда хочешь присесть на тот или другой валун. Сначала посмотреть: а нет ли тут какого-нибудь ядовитого задокусателя…

— Знаю, — я поправил кепку и вышел.

Перед входом в подъезд меня встретил давешний кот.

— Привет, Рыжий, — произнёс я.

— Мррряяу, — ответил он и принялся ластиться к моим ногам.

Я присел и стал чесать его за ухом. Тот с удовольствием заурчал, подставляя под кончики пальцев то одну, то другую сторону головы, блаженно щурясь.

— Наверно, мы больше не увидимся, красавец.

— Мррряяу.

— Угу, и я того же мнения, что бы ты там не имел ввиду, — я улыбнулся.

Кот слегка приоткрыл глаза.

— Прости, ничего вкусненького для тебя не прихватил.

Рыжий снова закрыл глаза, отдавшись во власть кошачьего удовольствия.

— Ладно, бывай.

Я встал и резко зашагал прочь. Резко, чтобы котяра не увязался за мной. Когда я ухожу быстро, он понимает, что следовать за этим человеком — дохлый номер: ничего от него уже не дождёшься.

— Мрряяу, — раздалось за спиной.

Я обернулся. Рыжий сидел на ступеньках, дёргал хвостом и щурился из-за солнечного света.

— Пофигист, — я усмехнулся. — Пока, Рыжий.

* * *

Гора гигантской приплюснутой шапкой возвышалась над посёлком. Ну-у… как гора?Семь сотен метров над уровнем моря не так уж и много. Это ж не вечнозанесённые снегом пики Муровдага и Шахдага, которые стоят за хренсот километров от столицы в горных районах. Хех, наша горка даже имени не имеет. Ладно, меньше слов… полезли.

Карабкаться не приходилось. Если идти спокойно, так и вовсе увеселительная прогулка. Только с камешками под ногами надо быть аккуратнее: покатятся, поскользнёшься и привет — мордой об землю, если руками не успеешь удержаться — ими я придерживал лямки рюкзака.

Солнце висело уже довольно высоко и нещадно припекало. Но уже тут — на первой четверти пути было заметно прохладнее: с горы дул Хазри. Пока шёл по посёлку, ветер почти не ощущался, а тут — свирепствовал, будто всеми силами пытался помешать мне. Редкие травинки, колючки и цветы дрожали от порывов, словно исполняли какой-то гипнотический танец.

Примерно на середине пути располагалась широкая скалистая возвышенность. Если подойти к ней со стороны склона, то забраться на неё будет сложно — стена почти отвесная высотой примерно в шесть десятков метров. Пришлось обходить — сзади имелся более удобный путь. С возвышенности, как с балкона, открывался потрясный вид.

Оказавшись наверху, я присел немного отдохнуть. Ветер по-прежнему бесчинствовал, поэтому я расстегнул рюкзак и, достав ветровку, надел. Так-то лучше.

Посёлок внизу, в долине, отсюда смотрелся как на ладони. У подножия горы сплошной волной стояли одно-, двухэтажные дома деревенского типа. Ещё ниже уже высились более современные блочные дома в три, пять и девять этажей. За полоской железной дороги, которая и являла собой границу посёлка, раньше простирались болота и пустоши. Сейчас и там уже были разные строения. Огромные болотистые пространства в своё время осушили, засыпав грунтом и камнями — создавали место для торговых комплексов… по мне так просто построили массивную крытую базарную площадь. Ну а дальше на юг, до самого горизонта, блестело в лучах летнего солнца Каспийское море. А над ним нависало бескрайное голубое небо, испещрённое инверсионными следами пассажирских самолётов. Слева хмурилась серая горная стена, отделявшая столицу от остальных поселений. Справа за водохранилищем тянулись к небу два пика, которые в народе называли Бакинскими ушами. В древности, когда караванщики видели эти пики, они вздыхали с облегчением, ибо горы были своего рода знаком: путь почти окончен, столица рядом.

Я сидел и наслаждался красивым видом, не решаясь потянуться за кинжалом. Успею ещё. В конце концов, я ж не знаю, что ждёт меня в мифическом Дархасане. Что это за «Турнир Пяти Башен»? Хочу ли я узнать? Да. Хочу. Не знаю почему, но меня тянуло в город из моих снов. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался в реальности его существования. Не мог Джахангир знать о моих снах. Не мог.

Музыку в наушниках бесцеремонно прервал входящий на смартфон звонок. Я поморщился и достал устройство из кармана ветровки. На экране требовательно горело имя звонящего — Самир. Хех, не прошло и ста лет, вспомнили. Усмехнувшись, ткнул на иконку «принять вызов».

— Да.

— Закиров! Где тебя черти носят?! — голос у Самира сорвался на визг.

— Ты… это… поспокойней, что ли. Не с сыночком собственным разговариваешь.

На несколько мгновений с той стороны воцарилась тишина. Ну да, подобной «дерзости» от меня раньше не слышали, и прозвучала она неожиданно.

— Шаин, тут сервер встал, — угум-с, уже Шаин, а не Закиров. — Нужна твоя помощь.

— Фарида попросите, — я пожал плечами, будто это могли увидеть с той стороны.

— Блин, Закиров! Ты же прекрасно знаешь, что он ни хрена в этих делах не разбирается!

— Наверно поэтому вы взяли своего родственничка на работу и платили ему больше, чем мне. Вот пусть теперь отрабатывает, — я самодовольно улыбнулся и прервал беседу.

Однако свинью я подложил Самиру. Высшее начальство его по головке не погладит. И надо же было проблемам с сервером возникнуть именно тогда, когда я решил сжечь все мосты.

Смартфон вновь завибрировал. Опять Самир. Отклонить вызов. Нечего мне с этим двуличным засранцем обсуждать. Третий звонок. Снова отбой. Четвёртый вызов. Я вздохнул. Упрямый. Принять вызов.

— Закиров!!! Чтобы через час был в офисе!

— Самир, иди в задницу. Хорошо? Я уволился. Всё.

— Ты пожале…

Отбой. Угу. Прям сейчас и начну жалеть.

Я вдохнул полной грудью свежий воздух. До чего ж хорошо, когда нет необходимости куда-то бежать, суетиться.

Ладно, теперь отцу позвонить.

— Да, Шаин. Что-то случилось?

— Не особо. Пап, насчёт Штатов я соврал.

— Конечно, соврал. Это и верблюду понятно. А насчёт чего ты не врал? И откуда деньги?

— Ты ведь много книг читал о путешествиях и о попадалове в другие миры.

— Ну да. Только ты это к чему?

— Сделай, что я тебя попрошу. Вытащи на балкон телескоп. Я тут на скальной шапке сижу, так что ты без труда меня в окуляр разглядишь.

— Зачем? — спустя несколько секунд молчания спросил он.

— Просто сделай, как я прошу.

— Ну… хорошо, сын. Не клади трубку.

— Да, я подожду.

Через минуту прозвучал в динамике голос отца:

— Вижу тебя. Хорошо устроился.

— Маму тоже позови.

— Шаин, ты с горы вниз сигать не собрался?

— Пап, ни о каком самоубийстве я не помышляю. Зови маму. Пусть тоже посмотрит.

— Хорошо.

— Да, сынок, — прозвучал добрый мамин голос, отец включил громкую связь. — Мы тебя слушаем.

— В общем, деньги я оставил в своём шкафу. Там же номер моего банковского счёта и пароль к нему. На него ежемесячно будет поступать тридцать тысяч манат по контракту, который я подписал.

— Ежемесячно… ох…

— Подожди, Сакит! Дай сыну договорить, — голос мамы тоже звучал взволнованно.

— В общем, вчера я встретил одного деда, который предложил мне работу в другом мире. Я собираюсь туда отправиться. Вернусь через год.

— Сынок, ты сбрендил? — отец спросил неуверенно. Ну да, я б тоже скорее поверил своему сыну, если б он решил устроить подобное представление: гора, телескоп, серьёзный разговор… или подумал бы, что он шутит. — Или ты решил нас разыграть?

— Никаких розыгрышей, пап. Всё серьёзно. Телескоп для того и нужен, чтобы вы убедились в правдивости моих слов.

Смартфон я убрал в карман и говорил с родителями через гарнитуру наушников. Я нагнулся к рюкзаку и достал кинжал. Выпрямившись, осмотрелся. Вокруг никого. Только выше на склоне горы пастушонок пас овец и коров. Вряд ли он что-то заметит. Хотя… если и заметит, что с того?

— Зачем тебе нож, сын?

— Какой нож? — взволновалась мама. — Дай посмотреть!

— Этот клинок откроет врата в другой мир. Мир, который я часто видел во сне. Мой путь лежит туда.

Я легонько полоснул лезвием по большому пальцу, морщась от острой боли. Ненавижу порезы. Клинок впитал в себя кровь и замерцал переливчатым светом. Блин! Всё же работает! Дальше просто следуем инструкциям Джахангира.

Я резанул кинжалом воздух перед собой. Лезвие будто вспороло пространство, оставив за собой сияющий след. Полоса разрослась, превратившись в правильный светящийся овал. Надо же. Портал! Сердце замерло, я боялся дышать. До самого конца я не надеялся, что Джахангир сказал мне правду. Но вот же… доказательство слов старика сияло предо мной.

Я застегнул рюкзак и повесил его за спину.

— Ты видишь, мама?

— Да, сын. Вижу. И ты собираешься нас покинуть? — мать всхлипнула.

— Ненадолго. Вернусь через год. Обещаю.

— А сможешь? — спросил отец. — Героям фантастических романов нелегко бывает. Ты справишься с испытаниями, которые свалятся на твою голову?

— Выбор сделан. Обязан справиться. Ведь я обещал, что вернусь. Значит вернусь — я привык сдерживать обещания.

Наступило молчание. Отец с матерью, видимо, что-то обсуждали. Хотя, почему что-то? И так ясно, что именно.

— Ты ведь всё равно поступишь по-своему? — наконец прозвучал голос отца.

— Да. Ты знаешь.

— Хорошо. Что ж, удачи тебе, сын. Возвращайся через год.

— Помни, ты обещал, — сказала мать напоследок.

— Не забуду, мам.

Я нажал кнопку на микрофоне, завершив разговор. В наушниках зазвучала песня группы Godsmack — NoworNever. Что ж, весьма в тему. Вдохнув глубже и задержав дыхание, будто собирался нырнуть в тёмный омут, под вокал Салли Эрны я шагнул в провал межмировых врат…

Примечания

2

Карадаг — означает «Чёрная гора».