Жестокая свадьба

Тала Тоцка

Глава 4

Самым последним делом было дать понять, что она его ждала и безумно ему рада. Неимоверным усилием воли Данка постаралась не броситься на шею Баграева, а лишь в меру заинтересованно кивнула. Это было, примерно, как зажигать газовую горелку от атомного реактора, но Даниял как будто ничего не заметил.

— А Сатимы нет, — делано озаботилась Данка, — они с Рустамом уехали до понедельника.

— Я не к Сатиме, Дана, я к тебе.

И все-таки у нее перехватило дыхание. Хоть бы не поперхнуться и не закашляться, она от стыда умрет, если Дан начнет стучать ее по спине.

— Мы можем выпить кофе и покататься по городу.

«Отличная идея!»

Если бы еще кто-то озвучил это за нее, было бы чудесно, потому что издавать сейчас Данка могла исключительно свистящие звуки. Поэтому она постаралась улыбнуться как можно шире и кивнула.

Странное дело, стоило им оказаться вдвоем в тесном пространстве автомобильного салона, Данке вдруг стало легче. Может потому, что она знала — Дан тоже волнуется, хоть внешне и кажется абсолютно спокойным. Дана чувствовала, что это напускное спокойствие. И то, что рядом не было никого, кем можно было бы замаскировать это мятущееся состояние, неожиданно помогло обоим.

А еще она чувствовала себя гораздо увереннее, потому что тело было надежно укрыто толстым слоем одежды, Данка даже пуховик не стала расстегивать. Поначалу разговор не клеился, ну в самом деле, о чем Дана могла спрашивать Баграева?

Как родные? Она никого из них не знает. Как бизнес? Так она понятия не имеет, что там вообще за бизнес. Как настроение? А разве кто-то улыбается безостановочно, если у него отвратительное настроение?

И пока Данка мучительно перебирала темы для беседы, Баграев свернул на обочину, остановил машину и развернулся всем телом, уперевшись руками в руль и спинку сиденья.

— Послушай, я понимаю, что это все выглядит глупо, но ты мне очень понравилась. Я сто лет не приглашал девушек на свидания и боюсь, совсем разучился. Помоги мне, Дана, пожалуйста! — он обезоруживающе улыбнулся, и Данке стало вдруг совсем легко.

Свидание — это так понятно и определенно. И что понравилась — тоже ясно, по крайней мере, ей теперь можно не ломать голову, гадая, что от нее нужно этому красивому мужчине.

— Хорошо, — она тоже ему улыбнулась, — тогда поехали пить кофе в «Джелатерию». Там самые вкусные десерты!

Ей ничего не пришлось спрашивать, Дан сам начал рассказывать о себе. Как он учился в Лондоне, потом вспомнил разные смешные моменты из своей студенческой жизни. Данка тоже рассказала несколько забавных эпизодов.

Когда они вышли из «Джелатерии», уже начинало темнеть. Дан занял место на водительском сиденье, но двигатель заводить не стал, взял Данку за руку и заговорил.

— Мне не хочется расставаться, Дана. Может, пойдем в кино? Или куда еще можно в этом городе пригласить такую юную и красивую девушку?

— В следующий раз, — качнула она головой, — сегодня никак не могу. У меня в восемь вечера фотосессия.

— Фотосессия? — переспросил Дан.

— Да. Я подрабатываю в «Коммерс Продакшн», участвую в каталожных съемках.

— Не понял, ты модель???

— Тебя это смущает? — в свою очередь удивилась Дана. — Нет, я не модель. Я не участвую в показах, не снимаюсь для журналов. Только одежда. Интернет-магазины заказывают фото для своих сайтов, им постоянно нужно пополнять ассортимент. И я работаю манекеном.

Этой одежды горы, тонны. Больше всего Данка ненавидела свитера-гольфы. Попробуй надень его, потом сними, потом снова надень, чтобы не испортить прическу. И чтобы не вымазать помадой или блеском… По этой же причине она терпеть не могла белые вещи.

— А почему вечером?

— Потому что днем я учусь. Фотостудия работает круглосуточно, ночной тариф дороже, я один раз отработала ночь, а потом весь день спала на лекциях, — Данка старалась говорить как можно более беззаботно, — и сестра мне запретила.

Она нашла в телефоне нужный сайт — крупнейший товарный агрегатор — и сразу нашла себя.

— Вот, смотри, такие мы делаем фото, — протянула телефон Даниялу. Там Данка демонстрировала синее приталенное платье с широкими карманами и поясом.

Первое фото фасадное, второе со спины, затем акцент на деталях и последнее, в этом же платье, с надписью: «Привет, я — Дана». Дальше шли объем бедер, талии, груди и вес.

— Зачем это? — потрясенно разглядывал фото Даниял.

— Чтобы было проще определить, подходит тебе вещь или нет. Девушка смотрит, как она сидит на модели, и, сравнивая свои параметры с нашими, определяется с покупкой.

Даниял хмуро разглядывал фото, затем полистал дальше, а потом отдал телефон Дане.

— Это плохая работа, недостойная, — сказал он, — ты должна оттуда уйти, Дана. Зачем всей стране знать твои размеры?

Он кивнул на телефон, а Данке вдруг стало обидно.

— Плохо воровать, — ответила она, вскинув голову, — зарабатывать на чужом горе плохо. А любая другая работа достойная.

— Я хочу, чтобы ты оттуда ушла, — он поджал губы, и Данка вдруг поняла, как выглядит разгневанный Баграев.

— Я не могу повесить все на сестру, у нее не такая высокая зарплата, — покачала головой Дана.

— А если я буду давать тебе деньги?

— С чего вдруг? — искренне удивилась Данка. — Я их у тебя не возьму.

До дома Дан довез ее в молчании, а когда она собралась выходить, неожиданно удержал за руку.

— Ты сердишься?

Она не сердилась, скорее, было чувство, будто ее ткнули носом в свежую шкоду. Словно ей самой было в радость убивать время в студии вместо того, чтобы позаниматься, почитать или сходить в кино.

— Нет. Но мне правда некогда.

— Где находится эта твоя студия, давай я тебя заберу?

— Нас с девочками развозит такси, не нужно. Тебе ведь потом ехать за город.

Дана хоть и изображала вчера зомби, но не до такой степени, чтобы не услышать, что Дан снимает за городом целый дом. Она открыла дверцу, но ее снова удержали за руку.

— Дана, я хотел пригласить тебя завтра покататься на сноуборде или лыжах, недалеко от моего дома есть замечательный комплекс.

— Завтра не выйдет, — покачала головой Данка, — мы по субботам с сестрой занимаемся хозяйством — уборка, стирка, готовка. У нас такой уговор.

— Тогда в воскресенье, — Дан так и не выпускал ее руку.

— Я не умею кататься на сноуборде, — она все-таки освободилась и открыла дверцу, но Даниял уже выскочил первым.

— Тогда покатаемся на тюбах.

На тюбах можно. На тюбах круто. Данка пообещала, что подумает, но только, чтобы Дан, наконец, ее отпустил. Никуда она с ним не поедет, слишком мало у них точек соприкосновения. Человек, который учился в Лондоне, никогда не поймет, что такое, когда совсем нет денег. И не на бензин — на проезд в троллейбусе. А значит, и говорить им больше не о чем.

На этаж Данка поднималась с сердцем, которое весило больше самой Данки не меньше, чем вдвое.

***

Дана вяло жевала завтрак и смотрела в окно. День был чудесный, хоть и с минусовой температурой — в марте мороз! «У вас что, всегда такая весна?..»

Снова Дан. Ну сколько можно о нем думать?

Он донимал ее весь пятничный вечер, поминутно интересуясь, поехала ли она домой, нужно ли ей вызвать такси или, может, лучше приехать самому? Закончилось тем, что, вернувшись домой и сдержанно ответив на пожелания спокойной ночи, Данка выключила телефон и не включала до сей поры.

Ольга с вечера уехала на дежурство, а после собиралась на свидание с Богданом — он добивался ее расположения уже достаточно давно, переждал два ее увлечения — серьезное и не очень — и даже Олька признавала, что парень заслужил, по ее определению, «доступ к телу».

— Ты к нему совсем-совсем ничего не чувствуешь? — допытывалась Дана.

Оля старательно морщила лоб, напряженно вглядывалась в потолок, а потом покатывалась со смеху при виде огорченной мордашки младшей сестры.

— Данка, я же врач, для меня любовь и секс — это лишь химические и физиологические процессы, происходящие в организме. Полезно для здоровья, не более того. Богдан красивый мужчина с нормальной эрекцией, на сегодняшний день это единственное, что меня интересует.

Данка краснела и отворачивалась, а Оля серьезно добавляла:

— Думаю, тот ген, который отвечает за влюбленность, у меня полностью атрофирован, сестричка. Если я и влюбляюсь, то максимум на три дня.

— А потом?

— А потом разлюбляю.

Но глядя на поникшую Дану, Оля смягчилась:

— Ты что, влюбилась? В Даника?

Дана вновь вспыхнула, однако все же спросила:

— А как у тебя получается? Разлюблять?

— Очень просто. К примеру, я мысленно беру скальпель и представляю, как отрезаю ему яйца. А потом представляю его лицо…

Данка хоть и привыкла, что юмор у сестры довольно своеобразный, снова покраснела, и только тогда Оля осторожно спросила:

— Данчик, может, не надо его посылать? Может, съезди, погуляй?

Она в ответ упрямо мотнула головой, и Оля, уходя, напоследок лишь вздохнула. Дана как раз допивала кофе, когда в дверь позвонили.

Наверное, показания счетчиков снимают. Она распахнула дверь и чуть не свалилась, увидев за порогом Данияла в полной экипировке сноубордиста разве что без шлема. В его руках был телефон.

— Ты второй день не на связи, — без тени смущения сказал мужчина, а у нее чуть сердце ему навстречу из груди не выпрыгнуло. От радости или от волнения, тут уж определить было сложно.

— Да? Правда? Разрядился, наверное… — забормотала Данка, но ее тут же перебили.

— Ты не забыла, что мы едем за город?

Она только открыла рот, чтобы соврать, что у нее болит горло и даже приготовилась кашлянуть, но Дан уже шагнул в коридор, оттеснив Данку к стенке.

— Одевайся!

Только сейчас она сообразила, что стоит перед ним в трикотажной футболке и шортах — квартира выходила на солнечную сторону, и в такие дни, как сегодня, когда солнце заливало весь дом, было очень тепло. Но Дан старательно отводил взгляд от ее голых ног, поэтому Данка поторопилась скрыться в глубине квартиры.

— Будешь кофе? — крикнула погромче.

— Нет, спасибо, я завтракал. У вас жарко, я подожду в машине, — донеслось из коридора, а потом следом: — Телефон возьми, у меня в машине зарядка.

Дверь хлопнула, и стало тихо. Дана выудила из недр шкафа Ольгины утепленные спортивные штаны — это было единственное, что хоть отдаленно напоминало горнолыжную одежду. Они даже не были непромокаемыми — ни одна из них горнолыжным спортом не увлекалась, и в такой одежде необходимости не было.

Пуховик Данка надела свой — во-первых, он не длинный, в нем удобно, а во-вторых, все равно другого не было. В демисезонной куртке она точно замерзнет. Сунула в карман ключ и сбежала вниз.

Даниял стоял возле «гелика», и Данка снова ощутила себя невыразительным пятном на фоне сверкающих на солнце поверхностей внедорожника и умопомрачительного мужчины рядом. Тем временем Дан скептически осмотрел ее с ног до головы.

— Ты так вымокнешь, Дана, — и как у него звучит с придыханием это «Дана»! — твоя одежда совершенно не годится. Давай сейчас заедем в магазин…

— Тогда я не еду, — быстро сказала Данка, придерживая дверцу. Даниял бросил на нее тот самый непонятный взгляд.

— Ты очень странная девушка, Дана. Садись, поехали.

— Я не собираюсь валяться в снегу, — примирительно сказала Данка, устраиваясь на переднем сиденье, — мы ездили с ребятами кататься на тюбах, они устойчивые. Вот когда на санках катаешься, тогда да, ты как снеговик.

— Тебе неинтересно попробовать на сноуборде или лыжах?

— Не знаю… Наверное, экстрим — это не мое. А ты где научился?

— Мы с друзьями часто выезжали в Альпы.

— Ясно, — хмыкнула Данка, — прости, как я могла забыть. Куршавель?

— Ишгль, Вербье, — начал перечислять Дан, то ли не уловив в ее голосе ехидства, то ли не обратив на него внимание, — ну и Куршавель тоже.

Снова Дана наглядно увидела черту, которая отделяла ее от человека, выросшего среди денег, больших денег. Единственное, что подкупало — он говорил о роскоши не кичась, без позерства, как о чем-то само собой разумеющемся. И не его вина, что для Данки это было как рассуждать о лунных пейзажах — красиво и завораживающе, но недоступно, а потому не очень интересно.

Она отвернулась к окну и замолчала, Дан тоже молча вел машину. Ну и пусть. Это даже хорошо, что она согласилась поехать. Пусть он поймет, что ему с ней скучно, говорить не о чем, тогда может быть, поскорее исчезнет из ее жизни. Сама Данка, как уже было понятно, отказаться от него вряд ли способна.

Но стоило подняться на вершину горы, настроение мигом стало улучшаться. Солнце заливало все вокруг и уже совсем по-весеннему согревало. Оно словно говорило — потерпите еще немного, скоро я уже приду насовсем и растоплю весь этот снег. Снег высился сугробами едва ли не до пояса, но уже начинал таять, пусть и схватываясь коркой, при этом искрясь и ослепляя.

Даниял несколько раз спустился с горы на сноуборде, и Дана восхищенно наблюдала за его спусками — как же красиво у него все получалось! По сравнению с Баграевым остальные сноубодисты казались неуклюжими и косолапыми медведями. А потом он вернул борд и пошел с ней на горку с тюбами, было очень приятно узнать, что кататься на тюбах они будут вместе.

— Я не хочу, чтобы ты скучала, — ответил Дан на ее слабые попытки убедить, что ей не скучно, а напротив, очень весело, — сноуборд от меня никуда не денется, а вот ты можешь.

И снова глянул так необычно, что у нее сердце провалилось ниже подъемника. Данка все-таки умудрилась вываляться в снегу, они упали несколько раз, и она не была до конца уверена, что Дан все это не подстроил. В ресторан идти отказалась, перекусывали на ходу и пили глинтвейн, очень вкусный, который отдавал анисом и кардамоном. Даниялу глинтвейн тоже понравился, и он купил домой полный термос.

Было очень жаль уезжать, но солнце спряталось, и Данка стала отчаянно мерзнуть в промокших штанах и пуховике.

— Садись в машину, я включу подогрев сидений, — сказал Дан, тревожно на нее глядя, — ты простудишься. И скорее поехали домой.

Она кивнула, а по дороге к машине сунула руки в карман, чтобы согреться. И похолодела. Данка точно помнила, что положила ключ от квартиры в карман и забыла переложить в сумку. Но в кармане ключа не было.