Атлантический Штамм

Тагир Галеев, 2021

Новейший криминальный триллер о коридорах человеческой психики с лихо закрученным сюжетом в лучших традициях Дэна Брауна.Судьба и жизнь в двух ипостасях: какая из них своя, а какая – ПЛОД жуткой паранойи? Найди себя – в мире, порожденным АТЛАНТИЧЕСКИМ ШТАММОМ!Содержит нецензурную брань.

Начо Видаль. Крепость дю-Ре.

Скрежет ключа в замке оказался ложной тревогой. Вошел мой милейший адвокат Филип Пергон. Одет он был в куртку и джинсы, что свидетельствовало о неофициальном статусе его визита. Так что я моментально успокоился? В петлю сегодня меня точно не потащат.

Он принес ворох газет для меня. В тех местах, где писалось обо мне и моем деле, адвокат подчеркнул красным карандашом.

— Ну-с, посмотрим! — я погрузился в чтение.

Большинство журналистов и представителей «прогрессивной общественности» требовали моей головы. Причем самым извращенным образом. Читая призывы всех этих учителей, инженеров, врачей, таксистов, артистов и прочих я поражался насколько сильно эти люди могут ненавидеть. Причем метаморфозы с ними произошли буквально за несколько дней, когда суд опубликовал материалы следствия.

Да, моя вина была неоднократно доказана. Да, я убивал людей и делал это цинично и за деньги. Но клянусь дьяволом, я готов биться об заклад, что предложи любому из них те гонорары, которые получал я за свою грешную деятельность, то каждый второй (если не чаще) тотчас же согласились бы.

Ненависть, как и любовь была продажной девкой цивилизации!

Я отшвырнул газеты. Мне показалось что Филип как-то самодовольно улыбается. При этом заговорщицки подмигивая.

— Что? — не сразу понял я.

— Я решил Вас слегка подбодрить сегодня, мсье Видаль, — с этими словами мой адвокат поставил на стол блестящую фляжку.

— С этого и надо было начинать. — потирая ладони, мой алкоголический чертик, живущий внутри последние годы неимоверно возрадовался.

Наливать было не во что, поэтому мы хлебали прямо из фляги. Закусывали принесенными Филипом же карамельками. Дымили сигаретами, коих он принес целый блок (а стало быть, мне еще сидеть в камере времени вполне себе порядочно).

Расслабившись неимоверно, я спросил:

— Вы очень веселы сегодня и уверен, что не только коньяк этому причиной. Может скажете?

— Что ж, не хотел говорить раньше, хотел посмаковать. В общем, дело такое, мсье Видаль. Вчера, вернее позавчера состоялось внеочередное заседание парламента, посвященное вопросу Вашего дела.

— Я польщен неимоверно столь высоким статусом моего дела, раз ему посвящают свое время наши законодатели.

— Именно. Обсуждение длилось целый час. В итоге примерно треть депутатов высказалась за замену Вашего приговора пожизненным заключением. Вы понимаете, к чему это может привести?

— Не совсем. С чего бы проявлять в отношении меня гуманизм?

— Видите ли, — Пергон встал и прошелся по камере, смачно покуривая принесенный им же Мальборо, — через семь месяцев выборы в парламент. Сейчас в силу непопулярности социальной политики последних пары лет действующей партии власти большую силу набрал Левый фронт, и они грозятся на грядущих выборах забрать половину мест в нижней палате.

— И? — я по-прежнему не понимал, к чему он.

— Как известно из материалов Вашего дела, подробностей которого не знает, наверное, только последний бомж с кладбища Пер-Лашез, Вашими жертвами всегда становились представители буржуазии. Всякого рода финансовые воротилы, банкиры, крупные мафиози и прочие, которые, в глазах масс, не кто иные как враги трудового класса. И после невероятной газетной шумихи последних месяцев у Вас нашлись почитатели среди Левого фронта, чей председатель мадам Стефани Легранд во время последнего своего спича в парламенте заявила, что приговор в отношении Вас является в высшей степени несправедливым и требует тщательного дополнительного расследования.

— Если Вы шутите, то зря! — я был крайне взволнован сказанным и тоже заходил по камере.

Некоторое время мы молча курили, скидывая пепел прямо на пол. Далее я взял фляжку с коньяком и сделал внушительный глоток прямо из горлышка.

Подошел к адвокату, вперив в него взгляд. Я уже порядком был нетрезв и чествовал что внутри меня снова просыпается адский чертик.

— А почему бы нам не перейти на «ты»? — спросил я вкрадчивым своим голосом, тем самым, от которого женщины как правило, сходили с ума от страсти.

— Окей, — он явно малость ошалел, но надо дать должное его адвокатской выдержке, быстро взял себя в руки.

— Филип! Ты мне симпатичен. Как человек и специалист, естественно, а не как мужчина, хех.

— Взаимно, мсье… хм, Начо. Ты мне тоже. Я считаю, что преступления, которые тебе приписывают, они, мягко говоря, не так уж ужасны.

— Да ты что? Серьезно? То есть то, что я натворил в с этим продюсером, это, по-твоему не так ужасно?

Он слегка сморщился, но тут же заставил себя улыбнуться.

— Я думаю, всему можно найти объяснение.

— Да ты красавчик! — я похлопал его по плечу и отошел, дабы больше не смущать бедолагу. — Все будет шикарно, ты здорово меня взбодрил. Не забывай, если ты сумеешь отмазать меня от петли, то твой гонорар будет увеличен в пять раз.

Мы посидели еще полчаса, беседуя о пустяках, после чего он откланялся. Явно было, что мой адвокат слегка обескуражен моим столь резко изменившимся поведением, но я лишь посмеялся после его ухода, ведь я как никак чудовище!

Надо спать, коньяк здорово ударил мне в голову. К вечеру засяду за продолжение своего автобиографического опуса.