Былые дни детей и псов

Сюэдун Чжан, 2021

Чжан Сюэдун (р. 1972), писатель с Северо-Запада Китая, заместитель председателя Союза писателей Нинся-Хуэйского автономного района. Он является автором шести романов, полутора десятка повестей и множества рассказов. Творчество Чжан Сюэдуна реалистично, оно неразрывно связано с современной китайской действительностью. Сюжеты его произведений, как правило, содержат интригу, отличаются неожиданными поворотами, сталкивают героев со сложным нравственным выбором. Язык Чжан Сюэдуна отличается оригинальной образностью и ярко отражает особенности китайского мировосприятия. В 2020 г. на русском языке был издан сборник повестей Чжан Сюэдуна «Поцелуй змеи». Повесть «Былые дни детей и псов» на русском языке публикуется впервые.

2

В понедельник в школе, что располагалась в самом центре поселка, в классе, где обучались ребята-подростки, неожиданно появилась новенькая. Ее скромное белое личико выглядело смышленым, а одежда сильно отличалась от одежды сверстниц. От всего ее облика веяло каким-то нездешним изяществом и утонченностью. Короче говоря, любому местному жителю при взгляде на нее становилось понятно, что эта девчушка не их поля ягода. Учительница торжественно представила ее остальным ученикам, объявив, что новенькую зовут Се Яцзюнь и что ее перевели в их школу в связи с переездом родителей. На какой-то момент в классе воцарилась тишина, после чего ребята дружно прыснули со смеху, и этот смех прозвучал довольно грубо и нелепо.

Лю Хо, в отличие от других, воздержался от такой жесткой реакции. Но на самом деле ему тоже было странно, что у этой девочки было такое чудное имя. К чему вместо какого-нибудь девчачьего имени типа Ли, Янь, Мэй^[2] надо было вдруг называться таким жестким мужским именем, как Яцзюнь^[3]? Это звучало более чем странно. С трудом дождавшись перемены, Лю Хо, больше не в силах сдерживать любопытство, не привлекая лишних взглядов, подсел к новенькой и, напустив на себя самый непосредственный вид, шепотом спросил:

— А что, у вас в семье есть еще и Гуаньцзюнь^[4]?

Не удостоив его ответом, девочка спокойно и сдержанно сидела за своей партой, вытянувшись в струнку. Прикрытые тоненькими веками глаза посмотрели на него в упор, в ее взгляде одновременно читались возмущение и насмешка, хотя еще больше в нем было пренебрежения. Ее чернющие глаза уставились на него точно бездонные линзы бинокля, от этого казалось, что он у нее весь как на ладони. Во всем Учипучжэне невозможно было найти другого такого взгляда. Это открытие оказалось столь неожиданным, что на какой-то момент Лю Хо совершенно растерялся.

К счастью, раздался «звонок» на урок, его подавал дворник, стуча палкой по старинному колоколу: «бум, бум, бум, бум…». Звучало это несколько примитивно, к тому же нудно, и больше напоминало нестройный топот бегущих по школьному стадиону учеников, которые только и умели, что поднимать пыль, не соблюдая никакого ритма. Зато благодаря этим беспорядочным звукам Лю Хо удалось скрыть свое смущение. Словно ловкая обезьяна, он поспешно вернулся на свое место, лицо его пылало.

Эта новенькая Се Яцзюнь сидела прямо перед ним. Ее ослепительно белоснежная шея напоминала изящное горлышко фарфоровой вазы. Убранные в обычный хвост волосы были перевязаны белым носовым платочком в мелкий цветочек на манер лепестков фиалки. Прямо у линии роста волос струилось несколько не заправленных в хвост шелковистых прядей, которые, колыхаясь, создавали таинственную рябь. На девочке было очень симпатичное платьице из набивного ситца, и когда учитель представлял ее классу, все восхищенно таращились на нее, особенно совершенно зачуханные местные девчонки. Сами они оторопели, а их глаза загорелись завистью, они были на сто процентов уверены, что второго такого платья в их поселке не найти: его цвет и фасон выглядели совсем по-иностранному.

И пусть Лю Хо любовался девочкой со спины, зато с максимально близкого расстояния, к тому же отсюда ее можно было рассматривать сколько душе угодно. Когда новенькая усаживалась на свое место, он заметил, как она обеими руками легонечко придержала подол платья, и тот покорно лег прямо под ее ягодицы, из-за этого ее спина еще больше распрямилась, что вызывало чувство некоторого благоговения. В этот короткий миг подросток успел разглядеть ее белые, тонкие, длинные пальцы, через тонкую кожу которых просвечивали практически все венки, словно кто-то случайно оставил на них следы от перьевой ручки.

Во время урока Лю Хо был сам не свой, по неловкости он сдвинул локтем колпачок ручки, и тот провалился в нижний отсек парты. Ему ничего не оставалось, как скрючиться и полезть на поиски колпачка. И тут он совершенно случайно заметил икры и лодыжки ее ног: нежно-белые, напитанные жизненными соками, блестящие и гладенькие, они напоминали очищенные стебли свежего дудчатого лука, из которого вот-вот засочится влага. Чуть погодя его взгляд остановился на прозрачных бледно-розовых пластиковых сандалиях, ремешки которых украшали овальные металлические пряжки, отливавшие серебряным блеском. Более того, на ногах новенькой красовались белые носочки, удивительно тонкие, скорее всего из нейлона. В их селе никто и никогда не надевал носки к босоножкам, их носили на голую ногу. Одним словом, все увиденное выглядело столь свежо и необыкновенно, что напоминало первый луч утреннего солнца, ослепляющий своей яркостью. Про себя он тут же подумал: «Да что там в школе — во всем поселке нет девчонок, которые бы так одевались». На какой-то миг он ощутил, что в его мозгу произошло короткое замыкание, он даже забыл, что делал; наконец, очнувшись, продолжил поиски колпачка.

Все это время Лю Хо строил предположения, откуда в конце концов взялась эта девчонка? Всем своим обликом, с головы до пят, она вызывала любопытство и в то же время заставляла чувствовать себя неполноценным. Кто ее знает, например, в фильмах девушки, одетые под иностранок, как правило, являются гоминьдановскими шпионками. Не исключено, что и имя у нее вымышленное, так сказать, для отвода глаз… Опять же, он не знал, берут ли в шпионки столь юных особ? Но какой прок от таких вопросов, которые только изматывают, оставаясь неразрешимыми… Из-за этого весь следующий урок Лю Хо просидел, словно в медитации, поэтому, когда учитель вдруг резко задал ему какой-то вопрос, он, будто свалившись с Луны, долго лепетал что-то несвязное и непонятное, вызвав тем самым игривые улыбки и хохот одноклассников.

Тут учитель перевел недовольный взгляд на новенькую Се Яцзюнь:

— Отвечай ты.

Новенькая смело поднялась со своего места и на очень беглом путунхуая^[5] практически без единой запинки дала верный ответ. Учитель одобрительно кивнул, после чего бросил укоризненный взгляд на Лю Хо:

— Нечего во время уроков витать в облаках, лучше бери пример с новенькой.

Лю Хо вдруг почувствовал, как лицо его запылало, а ладони покрылись липким потом. От стыда он не знал, куда деться.

После уроков первое, что сделал Лю Хо, проскользнув к себе во двор, так это пару раз громко свистнул, призывая Пчелу.

Только сейчас он обратил внимание, что у его собаки новая рана. Прямо на загривке Пчелы, в нижней части ближе к спине, шкура была разодрана, обнажая дыру величиною с голубиное яйцо. Из отверстия выглядывала розовая плоть, окровавленная, с запекшейся коркой около шерсти, которая, затвердев, топорщилась в разные стороны.

Лю Хо осторожно прикоснулся к ране, собака тут же застонала, мучительно ощерив белые зубы. Весь вчерашний вечер Лю Хо корпел над домашним заданием и, хотя слышал доносившийся с улицы лай, с места не сходил. Он и подумать не мог, что Пчела может так пострадать. На его памяти это было впервые. Сочувствуя собаке всем сердцем, Лю Хо не стал больше прикасаться к ране, а вместо этого, успокаивая, приобнял ее за шею. Понимая чувства младшего хозяина, Пчела тут же высунула язык и принялась благодарно лизать ему руки, словно для нее это было лучшее болеутоляющее.

Когда Лю Хо появился на свет, эта собака уже охраняла их двор. В семье говорили, что ее привел откуда-то еще дед. Однако дед вскоре после рождения Лю Хо умер, поэтому подробную историю появления собаки уже никто рассказать не мог. Но так или иначе, сколько помнил себя Лю Хо, Пчела всегда была его самым задушевным товарищем, можно даже сказать, что они были не разлей вода. Когда Лю Хо немного подрос, то, едва наступало лето, он вместе с собакой плескался в оросительной канаве рядом с поселком. Осенью они ходили в лес, где гонялись за дикими зайцами и фазанами. И даже зимой, несмотря на лютый мороз, он забавлялся с Пчелой, валяясь в глубоком снегу.

Когда вчера вечером отец вернулся домой, Лю Хо смутно слышал, как во дворе тот за что-то отчитывает Пчелу. Обычно в такие моменты Пчела не издавала ни единого звука и покорно подчинялась, потупив глаза, словно набедокуривший ребенок. Да и сам Лю Хо вел себя в подобных ситуациях точно так же: всякий раз, когда отец строжился, он либо ложился грудью на книги, напоминая зубрящего канон монаха, либо выходил во двор, усаживался под виноградной рамой и принимался без остановки гладить мягкую шерсть Пчелы. Пчела обожала такие минуты. Немного погодя, загипнотизированная поглаживаниями, она опрокидывалась на землю всеми четырьмя лапами кверху и, глядя на мальчика довольными глазами, вытягивалась в струнку. И пока она млела, Лю Хо превращался в глазах собаки в маленькую черную букашку, настолько мизерную, что можно было и не заметить.

На эту красную рваную рану смотреть было совершенно невыносимо. «Хотелось бы взглянуть на хозяина обидчика. Интересно, чья же это озверелая скотина осмелилась наброситься на Пчелу? Надо бы ее как следует проучить». Подумав об этом, Лю Хо снова присвистнул, и Пчела, словно солдат, подчиняющийся приказу, тотчас поднялась с земли и, как водится, встряхнулась всем телом, выставляя напоказ свою лоснящуюся шерсть. Однако было видно, что сегодня это привычное действие отозвалось сильной болью: собака неожиданно вздрогнула, словно от озноба, и застыла на месте; ее только что задранный кверху хвост понуро обвис.

Глядя на все это, Лю Хо снова раздосадовался. Стиснув зубы, он сказал Пчеле:

— Пойдем-ка, посмотрим на этого храбреца, что готов съесть сердце медведя и печень леопарда.

За воротами сразу начиналась главная поселковая дорога.

Эта неширокая улица с обеих сторон была засажена высокими ивами, посредине ее проходила очень узкая асфальтированная полоса. С юга на север по этой улице располагались зоостанция, медпункт, государственная столовая, мелочная лавка, масляная лавка, центральная поселковая школа и здание поселкового совета. А чуть дальше уже находился автовокзал.

Честно говоря, самым любимым местом в поселке у Лю Хо был как раз автовокзал. Он обожал едкий запах бензина, однако ему еще никогда не доводилось ездить на этих бело-зеленых автобусах. Правда, вместе с собакой он пару раз бросался сломя голову вдогонку, но за этим железным монстром с квадратным рылом не угнаться: минута — и он оставляет вас далеко позади. Тогда-то Лю Хо втайне себе поклялся, что, когда вырастет, обязательно устроится работать на вокзал водителем, чтобы сидеть за рулем этой шумной быстролетной штуковины и колесить по всему свету. А вот Пчела, в отличие от него, на дух не переносила громоздкий железный короб, из зада которого одна за другой вырывались черные ленты копоти. А еще от него воняло керосиновой лампой, что превращалось в настоящее испытание для Пчелы, которая тут же принималась чихать.

Людям, увы, недоступна та проницательность, которая имеется у собак. Когда Лю Хо, взяв с собой Пчелу, вышел со двора и направился прямиком по главной улице, та, словно заранее все обдумав, нетерпеливо и радостно побежала впереди. Весь день мальчик не мог собраться с мыслями, в его мозгу царила полная пустота. Едва он увидел вдали устремлявшийся ввысь электрический столб, как вдруг перед его взором возникла девичья нога. И тотчас мысли унесли его в классную комнату, а точнее, под свою парту, и перед ним снова заколыхались белоснежные икры. А ее непередаваемый запах? Откуда он исходил — от повязанного бантом платочка, от красивого платья или от белоснежных нейлоновых носочков?

Лю Хо с усилием сглотнул и угрюмо засунул руки в карманы штанов. Словно самую большую драгоценность на свете, его рука уверенно обхватила рогатку. Эту прочную вещицу он смастерил собственноручно еще два года назад. По точности попадания ей не было равных — как говорится, на сто выстрелов сто попаданий. Если у местного пацана не имелось рогатки, он превращался в безоружного солдата, которого тут же поднимали на смех. Кому-то их делали отцы, для кого-то старались старшие братья, однако Лю Хо в этом смысле полагаться было не на кого, такие дела он всегда решал самостоятельно. К счастью, он уже привык к подобному образу жизни, равно как и к тому, что уже давно обходился без матери. Он нагнулся, подобрал с земли раскалившийся под солнцем камень и закрепил его на рогатке. Обхватив левой рукой рукоятку, большим и указательным пальцами правой руки он зажал обхваченный резинкой камень, затем резко завел предплечье назад, растянув черную резинку. Прищурив глаз, словно солдат перед мишенью, он взял на прицел казавшийся неуязвимым электрический столб. «Бац» — в самое яблочко; из бетонного столба тут же высеклись искры.

В этот момент в ближайшем переулке показались две небольшие фигуры. Они шли своей дорогой и выглядели совершенно беззаботными. Погруженный в свою скуку Лю Хо был от всего отстранен. Он настолько ушел в свои мысли и заботы, что даже такое любимое развлечение, как стрельба из рогатки, сейчас его совершенно не радовало. Он даже не подозревал, что неподалеку вот-вот разразится жестокая драка.

Лю Хо пока что не знал, что семья новенькой, которая недавно приехала в их поселок, поселилась именно в этом переулке. Прежде этот дом вроде как принадлежал семье начальника с пищевого комбината, потом этого начальника за воровство отправили на двадцать лет в лагерь на трудовое перевоспитание. Жена его бросила, развелась и, убитая горем, вместе с детьми подалась в родные края, так что с тех пор дом пустовал.

— Гав-гав! Гав-гав-гав! Гав-гав-гав-гав-гав…

Нарастающий волнами лай наконец-то вернул Лю Хо с небес на землю. К тому времени, как он услышал лай и бросился в переулок, собаки уже успели остервенело сцепиться в клубок. Они терзали друг друга клыками, царапались когтями, их хвосты туда-сюда ерзали по земле, поднимая столб пыли вокруг.

Впервые в своей жизни Лю Хо прямо на улице увидел настоящую немецкую овчарку, по окрасу напоминающую котов лихуа. Хотя по своей конституции она не выглядела столь же мощной, как Пчела, в ее худощавом сложении чувствовались редкая сила и дерзость. И пусть ее формы были лишены округлостей, как у Пчелы, зато они были идеально гармоничны и просты. Казалось, такая удивительная комплекция была не иначе как результатом специальных тренировок. Наверняка ей ничего не стоило с легкостью совершить прыжок через объятый пламенем обруч, или одним махом запрыгнуть на высоченную стену высотою в один чжан^[6], или даже свободно переплыть бурную реку. Короче говоря, Лю Хо, который всю свою жизнь провел в поселке, еще никогда не видел таких удивительных собак с вытянутой мордой и вертикально посаженными ушами.

Пока он соображал, что к чему, собаки окончательно рассвирепели, их следовало сейчас же разогнать, иначе Пчеле наверняка не поздоровится. Вспомнив про ее рваную рану на спине, мальчик тут же почувствовал, как волной в нем поднимается гнев: «Так вот кто это сделал!» До сих пор в их поселке ему не попадалось более свирепого пса. Действовать следовало без промедления. Расцеплять псов голыми руками он не решался, но, чтобы ситуация переломилась, он мог незаметно подсобить своей собаке. Лю Хо коварно поднял с земли камень, быстро заправил его в рогатку и издалека прицелился в злобную овчарку, терзающую Пчелу…

С первым выстрелом он слишком поторопился, к тому же собаки, кусая и цепляя друг друга, крутились в бешеном ритме. Камень лишь задел хвост овчарки и пролетел мимо, так что та даже не обратила на это внимания. Напротив, она ощерилась еще больше и разразилась назойливым лаем.

Это привело Лю Хо в ярость, он тотчас нагнулся и взял второй камень, чтобы повторить попытку. И тут откуда ни возьмись на улицу выскочил мальчик, который все это время следил за происходящим, спрятавшись под тенью соседнего дерева. Его намерения были не совсем понятны: он хотел то ли расцепить собак, то ли остановить Лю Хо, но вышло так, что побежал он прямо навстречу выпущенному из рогатки камню.

Между тем Лю Хо, что называется, пошел ва-банк: на сей раз он энергично оттянул черную резинку так далеко, как никогда прежде, да и снарядом ему послужил не мелкий камешек, а крупный осколок кирпича размером с куриное яйцо. Вылетев из рогатки, он издал странный, устрашающий свист и, как назло, угодил аккурат в лицо бегущему наперерез мальчишке.

Все произошло в один миг. Вслед за этим послышалась целая серия сотрясающих всю округу истерических воплей, от которых Лю Хо едва не обезумел. Он увидел, как бедолага, закрыв от боли лицо, беспомощно повалился на землю, его маленькие ножки задрыгались в пыли. Пока он корчился от боли, сквозь его бледные пальчики хлынула ярко-красная кровь. В одно мгновение на глазах у Лю Хо распускался целый букет красных цветов: один, второй, третий… И вскоре они слились в одно пятно и запылали, словно костер.

Позже, когда они бросились наутек, Пчела наверняка размышляла: «Если бы не хозяин, этой противной псине точно пришел бы конец». Ведь Пчела была уже на волосок от того, чтобы одержать верх, однако тут со своей рогаткой встрял хозяин, а потом Пчела услышала душераздирающий крик какого-то малыша. Тот так орал, что хозяин струхнул и в панике закричал: «Бежим! Бежим! Пчела, мы пропали!»

Над ними нависла беда, давненько такого не случалось. Даже издалека Пчела учуяла запах свежей крови, хотя ее было не так уж много. Несчастный ребенок с окровавленной головой остался лежать при смерти у обочины. Интуиция подсказывала собаке, что дело действительно дрянь, поэтому ей пришлось отпустить противника и против желания побежать за хозяином. Сложно сказать, как долго они мчались, но на шаг перешли, лишь когда поселок полностью скрылся из виду.

Небо слепо погружалось в какое-то пьяное забытье, в воздухе разливался запах жженой травы, позади в тополиной роще слышались похлопывающие звуки: то по-хозяйски пробирался сквозь тополя первый порыв вторгшегося в рощу вечернего ветра. Перепуганные не на шутку мальчик с собакой бежали до тех пор, пока с ног до головы не покрылись потом; когда же силы покинули их, они бочком протиснулись в растущие у дороги заросли сорняков и, забившись в это укрытие, стали тяжко переводить дух.

Темно-синяя высь простиралась далеко вширь и вглубь, время от времени ее пересекала стайка мелких пташек, которые свободно трепетали крылышками, оглашая окрестности звонким чириканьем. Одна из птах, казалось, отстала от других и теперь одиноко размахивала крылышками в надежде догнать сородичей, но эта задача была ей не по силам, поэтому она отставала от стаи все больше и больше…

Однако Лю Хо ничего этого не замечал. Он был весь охвачен жуткой паникой. С самых малых лет он никогда не считался испорченным хулиганом, привык держаться несколько в стороне от компаний сверстников, любил проводить время один и был, так сказать, себе на уме. Рано оставшись без матери, обычно не совершал бездумных поступков и никогда не лез на рожон, однако и бесхребетным не был. Вполне возможно, его закалили непростые семейные обстоятельства. В тот год, когда мать покинула этот мир, мальчику было лет семь-восемь. Осознав детским умишком свое незавидное положение, Лю Хо примирился с судьбой и отныне стал водиться исключительно со своей собакой, считая ее единственным другом.

Теперь он и в самом деле мог общаться только с ней. Очень долгое время ему действительно казалось, что эта рыжая псина понимает его лучше, чем кто бы то ни было. Радовался он, радовалась и она; если у него все валилось из рук, то и собака не находила себе места.

— Эй, хорош уже показывать язык, лучше скажи, как быть дальше? — произнес Лю Хо, поглаживая мягкую шерсть на загривке Пчелы.

Пчела тут же перестала сопеть и лизнула мальчику руку.

— Давай, принимай решение! Куда вдруг подевался твой пыл?

Пчела озабоченно гавкнула в ответ и в замешательстве уставилась на мальчика.

— Может, нам лучше вернуться? Не сможем же мы прятаться вечно…

Все время, пока Лю Хо разговаривал с собакой, душа его была не на месте. Едва он вспоминал несчастного мальчишку, как его невольно бросало в дрожь. В ответ на последнюю фразу Лю Хо Пчела разом выпрямилась и, словно поняв его слова, несколько раз бодро встряхнулась. Потом она гавкнула, да так решительно и смело, словно тем самым говорила:

— Настоящий мужик, если набедокурит, то сам и ответ держит, назад так назад, ну в крайнем случае поколотят, так что с того.

Но ведь Лю Хо не был собакой. Это у животных все просто: увидел, что к тебе подходит подозрительный или неприятный тип, цапнул его — и все дела, а Лю Хо не мог не переживать. Взять, к примеру, сегодняшний случай. Хотя Лю Хо и зарядил из рогатки в незнакомого пацана, он ни в коем разе этого не хотел. Но кто же ему теперь поверит? Наверняка даже отец усомнится и, недолго думая, залепит ему оплеуху. Лю Хо и правда не собирался убегать или врать, но все произошло столь неожиданно, что он поступил как поступил, попросту растерявшись.

Наверное, все, что сейчас он мог сделать, так это тайно молиться о том, чтобы с ребенком не произошло ничего по-настоящему серьезного.

Примечания

2

Дословно «Красивая», «Ласточка», «Слива».

3

Дословно «Серебряный призер».

4

Дословно «Чемпион».

5

Нормативный китайский язык, в данном случае противопоставленный местному говору деревенских жителей.

6

Мера длины, равная 3,33 м.