Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны

Сюзанна Шаттенберг, 2018

Книга Сюзанны Шаттенберг, профессора истории современности и культуры Бременского университета – политическая биография Леонида Ильича Брежнева, занимавшего высшие руководящие должности в СССР в течение 18 лет (с 1964 по 1982 год). Автор воссоздает жизненный путь своего героя с момента рождения в поселке Каменское в декабре 1906 года. Вниманию читателей предлагается образ политика, который в своей деятельности на высших партийных и государственных постах был искренне движим интересами сохранения мира и повышения уровня жизни советского народа. Немалую роль в этом играл его личный политический опыт. Брежнев предстает не героем анекдотов, не плакатным персонажем истории, а живым человеком. В издании использованы документы из архивов России, Украины, Молдовы, Казахстана, а также многих западноевропейских стран.

Фото 6. Брежнев (справа) в беседе с Никитой Хрущевым (слева), 1 июня 1942 г.

Глава 2

«Как закалялась сталь», или Карьера во времена террора и войны

Фотографий Брежнева 1937–1941 гг. не сохранилось, однако осталось довольно много его снимков военных лет. На них запечатлен рослый, привлекательный молодой офицер, лицо которого почти всегда сияет улыбкой, ничем не напоминая об ужасах войны. Многочисленность фотографий объясняется тем, что войну документировали фотографы Красной Армии, шедшие вместе с войсками. Изображения создают впечатление, что Брежнев вполне сознавал свою внушительную внешность в военной форме, пригнанной по фигуре, и охотно позировал перед камерой. На одной фотографии он стоит рядом с любимым конем по кличке Дончак, которого ласково похлопывает по голове, улыбаясь при этом в объектив. На другой фотографии, сделанной в 1942 г., Брежнев — политработник, разговаривающий с группой солдат: они стоят и сидят в четыре ряда и слушают его с напряженными лицами; он сел, кажется, для того, чтобы быть с ними на равных, и говорит явно убедительно. Неясно, это постановочная фотография или удачно пойманный кадр. В любом случае на ней Брежнев, занятый той работой, которой он посвящал себя в время войны, — проведение собраний и идейная подготовка солдат к бою.

Наконец, существует снимок Брежнева с Хрущевым. После 1964 г. он не был показан ни в одном собрании фотографий, так как Брежнев не хотел иметь ничего общего со своим наставником, которого сам и сверг. Фотограф запечатлел товарищей, очевидно, углубившихся в беседу, они одеты в полевую форму, на ногах у них начищенные до блеска солдатские сапоги. Мы видим их в полупрофиль. Хрущев засунул руки в карманы брюк, Брежнев сложил руки на животе, в одной держит сигарету. Он явно что-то объясняет, Хрущев слушает. Представительный Брежнев на полголовы возвышается над лысым и полным Хрущевым. Снимок излучает спокойствие, доверительность в отношениях между этими людьми. Показан ключевой момент в карьере Брежнева: для нее имело решающее значение то обстоятельство, что в 1938 г. он познакомился в Днепропетровске с Хрущевым, а через несколько лет война свела их на фронте. Хрущев привлекал Брежнева к решению важных задач, и своей послевоенной карьерой Брежнев был обязан прежде всего Хрущеву.

Фото 7. Бригадный комиссар Брежнев на собрании солдат, 1942

Продвижение по службе в условиях Большого террора

Брежнев недолго занимал относительно спокойный пост директора техникума в Днепродзержинске. Сталинский массовый террор 1937–1938 гг. и, в частности, целенаправленные преследования, огульные обвинения и физическое уничтожение партийной, технической и хозяйственной элиты не обошли стороной и Украину. Напротив, Второй московский показательный процесс 1937 г. выдвинул ее в центр «вредительской деятельности». Сталин вписал в сфабрикованное «признание» заместителя народного комиссара тяжелой промышленности Г. Л. Пятакова, участника «троцкистского заговора», оказавшегося на скамье подсудимых, показание о том, что он организовал в Днепропетровске группу террористов, саботировавших работу коксовых печей²⁷⁴. На последовавшем затем печально известном февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК партии в Москве Сталин заставил одобрить его курс на развязывание террора. Руководитель НКВД получил свободу действий. П. П. Постышев, второй секретарь ЦК КП(б)У, был смещен еще в марте, так как он осмелился защищать на пленуме уже арестованного Н. И. Бухарина, прежнего любимца партии, который будет приговорен к смерти на Третьем московском показательном процессе 1938 г. К тому же Постышев казался Сталину «слишком уж украинским»²⁷⁵. Летом 1937 г. Сталин послал на Украину Молотова, наркома внутренних дел Ежова и Хрущева, чтобы форсировать политические чистки. Массовые аресты развернулись там в начале 1938 г., после того как Сталин снял с занимаемого поста первого секретаря ЦК КП(б) Украины Косиора и назначил Хрущева новым руководителем республиканской партийной организации. Члены Оргбюро и Секретариата ЦК КП(б) Украины, т. е. центральных руководящих органов, а также 17 наркомов Украины не пережили 1938 г.; из 102 членов и кандидатов в члены ЦК повезло только трем. 37 % членов партии были в эти годы подвергнуты чистке²⁷⁶.

В 1937 г. в родном городе Брежнева Днепродзержинске жили 154 тыс. человек, из которых в 1937–1938 гг. 1468 были арестованы и 1139 из них расстреляны. Особенно сильно репрессии ударили по металлургическому заводу: из 15 тыс. его работников 785 были арестованы, и 705 — расстреляны²⁷⁷.

Год 1937

Результатом массовых арестов 1937–1938 гг. стало бедственное положение в кадровой сфере, что открывало перед молодыми работниками возможности быстрой карьеры, хотя и с риском для жизни. Брежнев относился к поколению первых советских инженеров, получивших специальное образование и выдвинутых в первые ряды в результате террора против людей предшествующего поколения. Начавшаяся волна чисток и арестов подняла его, дав возможность занять новые посты: после завода и вуза — на должности в системе городского управления и в партийных органах.

С января 1937 г. начальник горотдела НКВД Вениамин Моисеевич Паперман разжигал истерическую кампанию на заводе им. Дзержинского и для начала открыл охоту на директора завода Иосифа Петровича Манаенкова (1896–1938). Как руководитель предприятия Манаенков был в городе видной фигурой; знаменитый металлург И. П. Бардин в 1927 г. лично поставил бывшего рабочего во главе завода в качестве «красного директора»²⁷⁸. Теперь же бюро горкома партии под руководством С. С. Лысова развернуло травлю заводских инженеров, недостаточно заботящихся об организации стахановского движения и ослабивших «бдительность» по отношению к «вредителям». Секретарю парткома завода Михаилу Марковичу Рафаилову (1903–1938) указали на необходимость лучше руководить деятельностью инженеров и о каждом нарушении производственного процесса сообщать как о доказательстве плохого технического руководства²⁷⁹. Следующий шаг не заставил себя долго ждать: в феврале 1937 г. в котельной завода «Дзержинка» была разоблачена «контрреволюционная группа»²⁸⁰. В марте партбюро обвинила Манаенкова в том, что в результате его «подавления самокритики» «враги-троцкисты» смогли вести свою позорную работу; ответственность за то, что эти «недостатки» не были вскрыты ранее, возложили и на Рафаилова²⁸¹. Манаенков и Рафаилов смогли на какой-то срок выйти из-под удара, вероятно, потому что в мае с огромным, на общесоюзном уровне, размахом была задута восьмая домна «Дзержинки», что отмечалось как выдающееся достижение²⁸².

В начале 1937 г. и директор техникума Брежнев попал в поле зрения охотников на «вредителей» и «саботажников»: руководство городской парторганизации не одобрило надстройку учебного корпуса на один этаж, осуществленную по его распоряжению в 1936–1937 гг. совместно с заводом. За это «самоуправство» Лысов пригрозил ему теперь исключением из партии, которое в большинстве случаев было только первым шагом к аресту и обвинению²⁸³; его племянница рассказывала позже, что НКВД держал дядю под прицелом²⁸⁴. Но Брежнев отделался легким испугом и даже не получил взыскания. В своей анкете 1949 г. он указал: «Партийных взысканий не имею. Под судом и следствием не находился»²⁸⁵. Возможно, дело приняло благополучный оборот в связи с тем, что в апреле сместили городского партийного руководителя Лысова, и его обязанности исполнял второй секретарь А. И. Викторов. Он был не только доброжелателен к Брежневу, но даже уговорил его в мае 1937 г. стать членом горкома партии, а в августе — заместителем председателя горисполкома, ответственным за строительство и городское хозяйство²⁸⁶, что было большим шагом в карьере; однако такое повышение передвинуло Брежнева на гораздо более опасную позицию.

Еще Рой Медведев писал, что нет никаких данных о вовлеченности Брежнева в осуществление террора²⁸⁷. Но в 1937 г. в пунктах повестки дня «конфликтные дела», обсуждавшихся и ставившихся на голосование на заседаниях Днепродзержинских горсовета и горкома партии, едва ли была какая-то другая тема, кроме «вредительства», исключений из партии и арестов. Брежнев не только нес ответственность за исключение из партии коллег и друзей, он и сам, очевидно, подвергался опасности ареста. Трудно рассматривать 1937–1938 гг. в категориях жертвы — палачи или виновность — невиновность, так как они предполагают выбор, а также свободу принятия решения и независимость действий, которой для подавляющего большинства людей в то время просто не существовало. Брежнев не относился ни к тем, кто осуществлял террор или активно форсировал его, ни к тем, кто утрачивал сначала свободу, а затем и жизнь. Пожалуй, он оказался подхвачен мощным течением, сокращавшим до предела возможности выбирать и действовать, если человек не хотел рисковать жизнью.

Преемник смещенного секретаря горкома Лысова, Ф. Н. Кинжалов, был арестован в апреле 1937 г., проведя в своей должности всего несколько дней, за ним пришел Е. Г. Макеев, под руководством которого теперь работал Брежнев. Но в июле 1937 г. Лысов, первый секретарь Макеев и второй секретарь Викторов, принявший Брежнева на работу, были арестованы и осенью расстреляны как враги народа²⁸⁸.

В эпицентре террора

Угроза стала еще более осязаемой, когда 21 сентября 1937 г. бюро горкома единогласно, в том числе и голосом Брежнева, исключило из партии Германа Германовича Поля, директора Металлургического института и председателя комиссии, экзаменовавшей Брежнева, с формулировкой «за утрату большевистской бдительности» и «за связи с врагами народа». Поль был наставником Брежнева: он принял его в институт и выдвинул в парторги; они не только жили в одном доме, но и ходили вместе на охоту²⁸⁹. Все-таки в марте 1938 г. горком пересмотрел исключение Поля и превратил «строгий выговор» в просто «выговор» с занесением в личное дело²⁹⁰. Последовали новые исключения из партии и аресты тех, кто помогал Брежневу, с кем он соглашался или должен был соглашаться: на заседаниях партбюро 14 и 23 ноября 1937 г. Рафаилов и Манаенков соответственно были исключены из партии как враги народа²⁹¹. После пыток и ускоренного рассмотрения дела их расстреляли 31 марта 1938 г.²⁹² Как и Поль, Манаенков был другом и фактически покровителем Брежнева: тот был обязан ему назначением в 1933 г. руководителем рабфака, а в 1936 г. — директором техникума²⁹³. Он, должно быть, в бытность свою рабочим, партийным активистом и инженером сотрудничал с Рафаиловым и извлекал пользу из отношений с ним.

25 ноября 1937 г. был арестован как враг народа и в январе 1938 г. расстрелян исполняющий должность секретаря горкома партии К. Г. Стеблев, с июля заменявший Макеева²⁹⁴. Так как городской комитет теперь остался без руководства, 28 ноября 1937 г. пленум горкома и партийный актив собрались для проведения новых выборов. После того как присутствующие поднятием рук единогласно исключили «врагов народа» Манаенкова и Рафаилова из числа членов пленума и бюро горкома, они избрали новое оргбюро, в которое входил и Брежнев²⁹⁵.

Речь Брежнева на том заседании была жестко структурирована и выдержана в одной тональности: врагов народа надлежало проклясть, а собственную «недостаточную бдительность» самокритично признать. Следовательно, Брежневу пришлось пойти на определенные уловки, если он сам не хотел подвергнуться опасности. Его выступление показательно не только потому, что это одно из первых, дошедших до нас, выступлений, но и потому, что в спектре настроений от истерического крика до объективных обвинений он выбирал последнее. Более того, он почти вышел из контекста речи, заверив, что вовсе не хотел занимать предложенные ему должности. Брежнев оправдывал «недостаточную бдительность» по отношению к врагу своей неопытностью: «Я, товарищи, самый молодой член бюро нашего городского Комитета Партии, был избран на последнем пленуме Горкома партии. Я ни в какой мере себя не оправдываю, а со всей глубиной чувствую ту большую ответственность, которую я несу вместе с партийной организацией за то, что не мог разоблачить врагов, а надо сказать, что основания были, поводы к этому были. Как только дело доходило на бюро к исключению троцкистов, — немедленно пускалось все красноречие Рафаилова и Губенко, вопрос был перенесен на следующее бюро. Я докладывал бюро по нашему горсоветскому делу о Фертмане десятки раз, a Рафаилов спрашивал, “что ты нового инкриминируешь Фертману”, он утверждал, что это очень скромный человек…»²⁹⁶ Рафаилов, Макеев и Викторов, мол, снова и снова препятствовали раскрытию вредительства: «Во всяком случае были члены бюро постарше, и если бы делились опытом, этот вопрос можно было бы поставить организованно»²⁹⁷. В дальнейшем Брежнев сосредоточился на «результатах вредительства» и нарисовал картину трудного положения города. Это в принципе ясно демонстрировало, что в данном случае речь шла не о саботаже, а о тяжелом экономическом положении: для городского театра трижды ассигновывался бюджет, но здание все еще не было отреставрировано. Такая же ситуация сложилась и с канализацией, некоторыми постройками и все еще не завершенной трамвайной линией. Подводя итоги, Брежнев потребовал, чтобы и парторганизации решительно брались за работу, впредь не допускали ошибок при разоблачении врагов народа и лучше организовали работу партбюро: он отметил, что никогда не получал протоколы, а повестки дня всегда готовились плохо, не созывались ни партийные активы, ни пленумы²⁹⁸. Обращает на себя внимание, что Брежнев подробнее и детальнее говорил о городском планировании и о парторганизации, чем о требованиях быть более бдительными, учитывать вражескую деятельность. Но эти призывы были шаблонными. Строго говоря, он сместил главную тему от «вредительства» к развитию города. Более того, Брежнев не только не настаивал на требовании смертной казни для исключенных из партии, что считалось тогда «хорошим тоном», но и воздержался от «разоблачения» других лиц. Еще один удивительный поворот заключался, наконец, в том, что он закончил речь словами о том, что вовсе не хотел стать членом городского Совета и выступил также против своего избрания в бюро горкома. Правда, успевшая стать общепринятой позиция заключалась в том, что желание быть инженером на производстве лучше стремления принадлежать к карьерным кадрам, но призыв партии надлежало принимать с энтузиазмом: «Я считаю, что на этом пленуме должен каждый коммунист, даже рядовой, сказать о себе. Я человек доморощенный, я родился здесь. Ни с кем, ни с Кинжаловым, ни с Лысовым, ни с Макеевым, ни с кем никаких отношений не имел. Мое приглашение на работу в Горсовет показалось мне подозрительным. Я отказывался работать в Горсовете, я инженер и не хотел идти на эту работу, и я долго отказывался. После этого начинается такая история со стороны Карпова, Щербакова, Жупинаса, что у тебя партия есть. Я говорю, что я член партии, но мне такой нажим показался подозрительным»²⁹⁹. Брежнев изображал человека доверчивого и неопытного, который к тому же отказывался появляться на заседаниях горкома, но которого никто в достаточной степени и не познакомил с работой бюро горкома³⁰⁰. Брежнев продолжал вести себя так же, и когда по очереди назывались имена семерых кандидатов для выборов в бюро: «Я, правда, был на бюро всего четыре раза, все-таки я считаю, что я допустил большую ошибку и я целиком разделяю мнение о роспуске старого состава бюро. Это момент политического порядка, поэтому я продумал это и считаю, что такой отвод должен быть учтен»³⁰¹. Тем самым он, выступая за снятие собственной кандидатуры, вовсе не оказался на этом заседании исключением. Большинство говоривших поступили так же. Они обвиняли себя в том, что ввели в должности или рекомендовали лиц, теперь арестованных как врагов народа, или сами имели репрессированных родственников. Часть кандидатов была в результате действительно вычеркнута после открытого голосования³⁰². Но за Брежнева выступал исполнявший обязанности председателя горисполкома П. А. Алферов, который за год до него окончил металлургический институт: «Я выставил кандидатуру т. Брежнева и сейчас и вот почему. Брежнев сын коренного рабочего завода им. Дзержинского, сам Брежнев некоторое время работал на Урале. Я с ним занимался в институте. Он очень хороший товарищ, единственная ошибка его та, что он охотник, и он охотился вместе с Полем, они жили в одном доме. Брежнев молодой растущий работник»³⁰³. Хотел того Брежнев или нет, после этой речи все единогласно проголосовали за сохранение его кандидатуры и тайным голосованием избрали его в оргбюро³⁰⁴.

Брежнев извлек выгоду из ситуации террора, при исключениях из партии других выступал с самообвинениями. Но не он руководил событиями, он сам находился под угрозой обвинений и ареста. Брежнев не выступал за форсирование репрессий и не был сторонником крайних мер, не продвигал «разоблачения» и аресты своих коллег, но точно так же не мог и уклониться от показательных «проработок» «врагов народа» и «вредителей». В качестве депутата горсовета и члена горкома партии ему приходилось определенным образом вести себя по отношению к обвинениям, выдвигавшимся НКВД. Брежнев избрал курс, который, насколько это было возможно, не вредил ни другим, ни себе. Необычно, что Брежнев не боялся характеризовать себя как «доморощенного человека», т. е. в уничижительном смысле «простодушного», чтобы объяснить незнанием и доверчивостью свою мнимую вину в том, что не распознал врагов народа. Он пошел еще дальше, утверждая, что его чуть ли не заставили занять эти посты. Учитывая все, что нам известно о нем из 1920-х и начала 1930-х гг., его нежелание занять должность заместителя председателя горисполкома кажется искренним. Брежнев не хотел ни подставлять себя под удар террора, ни уходить в политику, фактически меняя профессию. Другой личный акцент Брежнев сделал в рамках заданного нарратива, попытавшись поднять дискурс вредительства на объективный уровень инфраструктурных проектов. Как бы там ни было, это серьезные свидетельства того, что Брежнев не поддавался истерии Большого террора. Судя по всему, он понимал, что людей (и его в том числе) посылают на верную смерть, так как в народном хозяйстве не были достигнуты те результаты, которые планировались.

Аресты и исключения из партии продолжались и после ноября 1937 г. Руководство горсовета неоднократно менялось: в марте, мае и сентябре 1938 г.³⁰⁵ Первый и второй секретари назначались только в качестве «исполняющих обязанности», оставаясь в должности лишь несколько месяцев. Брежнев работал теперь под руководством Г. И. Жупинаса, который уже в конце января попросил снять его с должности первого секретаря, и второго секретаря А. И. Трофимова, в марте последовавшего за Жупинасом и смещенного в итоге за то, что он «слабо и недостаточно руководил работой Горсовета»³⁰⁶. Наряду с «конфликтными делами», т. е. исключениями из партии, на повестке дня заседаний бюро горкома стояли многочисленные неотложные задачи, причем их неисполнение могло быстро привести к новым обвинениям во «вредительстве». В протоколах отмечается, кто говорил на какую тему, так что мы знаем, по каким вопросам высказывался Брежнев, но не знаем, что он говорил. В качестве руководителя отдела строительства и городских предприятий он обсуждал положение колхозов и машино-тракторных станций, состояние городской организации торговли продовольственными товарами, кампанию по весеннему севу и работу хлебозавода³⁰⁷. В начале марта оргбюро обязало его позаботиться о том, чтобы ремонт театра им. Шевченко был завершен до начала осеннего сезона³⁰⁸. За плохое состояние здания нескольких секретарей горкома объявили врагами народа. Брежнев заботился о том, как добираться в город рабочим, жившим еще в весьма отдаленных деревнях, открыл трамвайную линию и стал членом комиссии, регулировавшей передачу судов из собственности завода — городской судоходной компании³⁰⁹. Вместе с новым первым секретарем горисполкома Трофимовым на него возлагалась задача найти для избирательных комиссий пригодные помещения, и ему пришлось высказать свою точку зрения, почему не выполнялись предписания Центрального комитета ВКП(б) и Совнаркома СССР по снабжению днепровского региона электричеством³¹⁰.

Время, когда исключения из партии и аресты шли одновременно с постоянной сменой руководства горсовета и лихорадочным выполнением планов и заданий из Москвы, было, очевидно, крайне напряженным и изматывающим нервы. Вероятно, из-за многочисленных арестов в своем окружении Брежнев жил в постоянном страхе, ожидая ареста. Мы не знаем, как он выходил из этого состояния, проводил ли ночи без сна, как многие другие, ждал ли, что НКВД арестует его, гнал ли прочь мысли об опасности или топил их в работе на износ. «Мемуары» Брежнева описывают Большой террор как «интересное время», когда люди изумлялись подвигам своих современников и радовались тому, как рос город: «Настоящее торжество было, когда красные вагоны побежали через весь город. Помню, как возвели (за шестьдесят два дня!) красивое здание, в котором и сегодня помещается Дворец пионеров, как комсомольцы строили стадион, как появились у нас “высокие” дома в четыре этажа, с балконами и широкими окнами… больше стало товаров в магазинах, народ приоделся, жизнь становилась лучше — этим и памятно мне время работы в Днепродзержинске»³¹¹.

Спаянные террором

Еще во время войны и в послевоенные годы Брежнев встречал людей, которые были так важны для него, что он завязывал с ними тесные отношения и позже забирал с собой в Москву. Но, как представляется, особое значение для него имели сокурсники из Каменского (Днепродзержинска) и товарищи по партии из Днепропетровска. Не случайно позже за этой «свитой» закрепилось название «днепропетровская мафия», к которой присоединились несколько коллег из Молдавии и Казахстана. Мы не знаем, как возникали эти дружеские отношения, на чем они строились и держались, шла ли речь о товарищах по несчастью, о дружбе ради какой-то цели или об общем увлечении. Но очевидно, что отношения были необычайно прочными. Эти люди делили горе и радость, будто кровные братья, навсегда связанные друг с другом. Остается только предполагать, что днепропетровскую группировку спаяли опыт террора 1937–1938 гг., бесчеловечное давление сверху ради успеха, грозившее в любой момент обвинениями в саботаже, и вездесущая истерия поисков врага. В это время решающее значение имела возможность доверять людям, положиться на то, что они никого не обвинят как врага народа, не разоблачат как предателя и не проголосуют за исключение из партии. В этом нельзя было быть абсолютно уверенным, но все-таки существовала надежда на то, что людям со сходной биографией, происходившим из одной и той же местности, делившим институтскую скамью, находившимся под покровительством одних и тех же лиц и несшим одну и ту же ответственность, непросто будет донести на товарища. Если ни право, ни государственные институты или общественные организации не могли уберечь кого бы то ни было от обвинения как врага народа (даже при безукоризненном поведении самого человека), то спасательным кругом оставались только личные связи. Сталинский террор, чтобы продолжать дробление общества на микрочастицы, был, по всей видимости, нацелен и на разрушение именно этих отношений между лицами, защищавшими и прикрывавшими друг друга. Но постоянная опасность быть репрессированным способствовала тому, что люди на грани ареста сбивались в тесные группки, где безоговорочно поддерживали друг друга и таким образом по мере сил защищались от враждебного внешнего мира. Связи были крепкими, если эти люди благодаря своему положению в государственных, партийных или экономических структурах имели могущественного заступника, который мог защитить их и гарантировать поддержку.

Таким защитником и покровителем для Брежнева стал Хрущев, который 27 января 1938 г. приехал на Украину в качестве нового партийного руководителя. После чистки большой части партийного руководства и с учетом беспрерывных арестов Хрущеву нужна была собственная команда, на которую он мог полностью положиться. В нее входили Демьян Сергеевич Коротченко (1894–1969) и Семен Борисович Задионченко (1898–1972). Они оба в 1937–1941 гг. руководили Днепропетровским обкомом, восстанавливали разрушенную террором партию и создавали собственные властные структуры. Их знакомым был Константин Степанович Грушевой (1906–1982), близкий друг Брежнева со студенческих времен. Вместе с председателем Днепродзержинского горсовета Алферовым в 1934 г., за год до Брежнева, он окончил Металлургический институт³¹². По его предложению 16 мая 1938 г. Брежнева сделали заведующим отделом торговли Днепропетровского обкома партии³¹³. Брежнев поднялся сразу на две ступеньки в карьере: проработав меньше года заместителем руководителя райцентра, он с семьей переехал в находившийся на расстоянии примерно 45 км административный центр области, где служил уже не в государственных, а в высших партийных структурах. Согласно Дорнбергу, он получил большую квартиру в старом доме на главной улице — проспекте Карла Маркса³¹⁴.

Новое повышение опять не заставило себя долго ждать. Когда в начале 1939 г. Грушевой стал вторым секретарем Днепропетровского обкома, он позаботился о том, чтобы Брежнев 7 февраля 1939 г. был назначен секретарем по пропаганде³¹⁵.

В документах днепропетровских областных партийных конференций, пленарных заседаний и заседаний бюро речей Брежнева нет, так что создается впечатление, будто здесь он вел себя сдержанно и уступал сцену другим³¹⁶. Ему подчинялись теперь 200 газет и журналов, а также целая армия в 8 тыс. пропагандистов³¹⁷. Брежнев был ответствен за распространение и проведение в жизнь партийных предписаний: ему вменялось в обязанность покончить с последними тенденциями украинского национализма, русифицировать республику, перестроить на русский язык школьное обучение и печать и переписать учебники истории согласно установкам Сталина. Также его задача состояла в том, чтобы сначала разжигать ненависть к Гитлеру, а после пакта Молотова — Риббентропа в августе 1939 г. восхвалять соглашения о взаимоотношениях и логично объяснять вторжение в Польшу³¹⁸. По словам Млечина, Брежневу не нравилась его деятельность как главного пропагандиста. По слухам, позже он так говорил в узком кругу: «Я ненавижу эту тряхомудию, не люблю заниматься бесконечной болтовней. Так что еле-еле отбрыкался…»³¹⁹ И действительно, после полутора лет работы секретарем по пропаганде последовало назначение на новый пост: в сентябре 1940 г. Брежнев поднялся до уровня третьего секретаря обкома и, вероятно, с этого момента отвечал за военную промышленность³²⁰, хотя формально соответствующую должность он занял только в марте 1941 г. по предложению Грушевого³²¹. Вне всяких сомнений, неверно утверждение, приводимое в официальной англоязычной биографии Брежнева, согласно которому с осени 1940 г. он занимал пост секретаря по сельскому хозяйству³²². По-видимому, на фоне холодной войны предпринимались попытки разорвать связь генерального секретаря с военной промышленностью. Отношение Брежнева к происходящему нам опять неизвестно. Если его деятельность в качестве заведующего отделом торговли имела, по меньшей мере, сходство с задачами в Днепродзержинске и обрисовывала ясную и конкретную цель — обеспечить население достаточным количеством продовольствия и товарами, то отдел пропаганды представлял собой нечто вроде минного поля: лозунги могли постоянно меняться, успехи с трудом поддавались измерению и сама работа требовала такой проницательности, которой Брежнев, каким он до сих пор показал себя, просто не обладал. Поэтому очень вероятно, что он испытал облегчение, когда смог приступить к организации военных предприятий.

Днепропетровская область относилась к числу важнейших промышленных регионов Советского Союза и давала 20 % чугуна и 16 % стали³²³. Как инженеру и организатору эта задача была ему гораздо ближе многих других: прежде всего, от него требовалось перевести заводы и фабрики на производство военной техники. На вагоностроительных заводах следовало изготовлять грузовики и танковые двигатели, на металлообрабатывающих — орудия и боеприпасы, на швейных фабриках шить форму³²⁴. В «мемуарах» об этом говорится: «Предприятия, изготовлявшие сугубо мирную продукцию, стали теперь работать на армию: завод имени Артема выпускал детали к боевым самолетам, завод имени Коминтерна — минометы, Днепровский металлургический имени Дзержинского — артиллерийские снаряды…»³²⁵ Будучи секретарем обкома, ответственным за военную промышленность, Брежнев постоянно находился в разъездах: «Мне приходилось связываться с наркоматами, вылетать в Москву, бесконечно ездить по области. Выходных мы не знали, в семье я бывал урывками»³²⁶.

Со многими своими будущими сподвижниками, от руководителя его личной охраны, ближайших сотрудников и до заместителей председателя Совета Министров и председателя КГБ Брежнев познакомился и оценил их в эти днепропетровские годы с 1938 по 1941 г. После 1964 г. он перевел их в Москву и пользовался их всемерной поддержкой на посту Генерального секретаря. Многие, подобно ему, Грушевому и Алферову, были выпускниками металлургического института в Каменском (Днепродзержинске): Игнатий Трофимович Новиков (1907–1993), впоследствии (1962 — 1983) заместитель председателя Совета Министров, который, как и Брежнев, вырос в Каменском в семье рабочего и в начале 1930-х гг. вместе с ним там и учился; Георгий Эммануилович Цуканов (1919–2001), который окончил институт в 1941 г. и до смерти Брежнева был его личным помощником; Георгий Сергеевич Павлов (1910–1991), через год после Брежнева получивший диплом инженера в Каменском и ставший в 1964 г. управляющим делами ЦК КПСС, кем и оставался до 1983 г. Кто не учился в Каменском, был выпускником металлургического института в Днепропетровске, как, например, Николай Александрович Тихонов (1905–1997), работавший на Днепропетровском металлургическом и трубопрокатном заводе начальником цеха. В 1965 г. Брежнев назначил его сначала заместителем председателя Совета Министров, в 1980 г. преемником Косыгина. Можно назвать и Георгия Карповича Цинёва (1907–1996), которого Брежнев встретил в 1939 г., когда тот в Днепропетровске был секретарем райкома³²⁷. Они стали близкими друзьями, и в 1970 г. Брежнев назначил Цинёва заместителем председателя КГБ Андропова. С Николаем Анисимовичем Щёлоковым, впоследствии министром внутренних дел СССР (1966–1982), сыном рабочего и инженером, как и он сам, будущий Генеральный секретарь познакомился, будучи председателем Днепропетровского горисполкома (1939–1941). Брежнев встретил Андрея Павловича Кириленко, авиаконструктора, когда тот в 1939–1941 гг. работал вторым секретарем обкома в соседней Запорожской области, расположенной в 80 км от Днепропетровска. С 1938 г. он, как и Брежнев, работал в политических структурах. В 1966 г. Брежнев выдвинул его на пост секретаря ЦК и до своей смерти держал его куратором всей промышленности³²⁸. Уже в 1938 г. в Днепропетровске Брежнев встретил и Александра Яковлевича Рябенко, впоследствии его личного охранника, которому было суждено работать с ним 40 лет. Тогда Рябенко был шофером и однажды получил задание забрать из горкома нового секретаря. Рябенко так рассказывал позже об их первой встрече: «Вышел парень — в белой рубашке, рукава закатаны. — Поехали. — Куда? Я жду секретаря обкома Брежнева. — Я и есть Брежнев. — Ну тогда…»³²⁹ После войны Брежнев приказал разыскать своего водителя и вскоре назначил его начальником своей личной охраны³³⁰.

Кроме немногих строк, оставшихся от Рябенко, к сожалению, у нас нет свидетельств о характере встреч и отношений. Судя по всему, он подкупал своей привлекательной внешностью и непринужденной манерой общения. Гораздо интереснее, однако, что через несколько лет Брежнев приказал разыскать своего бывшего водителя. Сколь тесна была, по-видимому, привязанность, столь же велика была и уверенность в том, что речь могла идти только об этом человеке и ни о ком другом. Совместно пережитый террор 1937–1938 гг. и напряженные годы до начала Великой Отечественной войны в 1941 г. должны были спаять этих людей. Вероятно, они сами не смогли выразить словами эти чувства. Когда в 1982 г. умер Константин Грушевой, Брежнев, как рассказывают, упал на колени перед гробом своего друга и безудержно рыдал³³¹.

В годы Великой Отечественной войны

Великая Отечественная война имела огромное значение как для Советского Союза, так и лично для Брежнева. Победа над Гитлером заложила фундамент для СССР как великой державы, заставила умолкнуть последних сомневавшихся в жизнеспособности советской политической системы, обеспечила Советскому Союзу господство над половиной Европы и явилась исходным пунктом для холодной войны с США, а также превратила Советский Союз во вторую в мире сверхдержаву. Именно Брежнев в 1965 г., через 20 лет после окончания войны, придал новое измерение памяти о подвигах советских людей, объявив 9 мая нерабочим праздничным днем. Впоследствии он удостоил ряд городов звания «город-герой», а также приказал создать музеи с военными диорамами и поставить огромные памятники, которые сам и открывал. Чтобы закрепить за собой пост Генерального секретаря, Брежневу было важно то обстоятельство, что во время войны он находился на фронте. В идеальную советскую биографию входило не только то, что ее герой был сыном рабочего, землеустроителем, слесарем и инженером, но и внес свой вклад в победу и тем самым был частью мифа о Великой Отечественной войне. Чтобы подчеркнуть это, Брежнев приказал в 1976 г., к своему 70-летию, присвоить себе звание маршала. В «мемуарной» трилогии уделяется особое внимание военным дням Брежнева, она начинается с «Малой земли». Советские люди любили героев войны, и литературные негры Брежнева пытались создать из него ключевую фигуру героического эпоса Великой Отечественной³³². Правда, гротескная попытка представить Генерального секретаря гениальным полководцем, а выполнявшиеся им вполне скромные задачи — подвигами, имевшими решающее значение для хода войны, вызывало у значительной части населения прямо противоположную реакцию. В восприятии множества советских людей Брежнев стал смешон. Появились шутливые вопросы, вроде «За что Брежнев получил звание Маршала Советского Союза?» Ответ: «За взятие Кремля»³³³. Или рассказывались анекдоты такого типа: перед новым наступлением Сталин звонит Жукову: «Все в порядке, Георгий Константинович, начинайте! Впрочем, отставить! Я еще должен посоветоваться с полковником Брежневым!»³³⁴ Действительно, редактора мемуаров маршала Жукова уговорили вставить абзац, согласно которому Жуков во время войны хотел немедленно посоветоваться с Брежневым, хотя в то время он его еще не знал³³⁵. Литературные негры могли таким образом цитировать в «мемуарах» Брежнева мнимые воспоминания Жукова: «“Всех нас тогда беспокоил один вопрос, выдержат ли советские воины испытания, выпавшие на их долю в неравной борьбе”… Далее маршал писал, что именно об этом он хотел знать мою точку зрения»³³⁶. Генералу и главному редактору армейской газеты «Красная звезда» Давиду Ортенбергу редактор его «мемуаров» в 1975 г. намекнул, что автору стоило бы все-таки сообщить о Брежневе на Малой земле или, по крайней мере, упомянуть его имя. Но если Жуков уступил, так как боялся, что без этого его мемуары не издадут, то Ортенберг отказался³³⁷.

О том, что Брежнев действительно делал в военные годы, мы знаем немного, и этот факт находится в резком противоречии с историческим значением войны. Нам известны занимаемые им посты и места, где он бывал в разное время: Брежнев не был ни сражавшимся солдатом, ни командующим офицером, он служил политическим комиссаром и отвечал за моральное состояние в войсках. Даже если «Малая земля» и уверяла в обратном, Брежнев не участвовал ни в одной из битв, имевших решающее влияние на ход войны, и в ту пору его карьера словно остановилась. «Во время Вел. От. войны в составе советских войск он был за границей в Румынии, Чехословакии, Венгрии, Польше и Германии»³³⁸. 24 июня 1945 г. он участвовал в Параде Победы на Красной площади³³⁹, но не был демобилизован, а служил еще год в Буковине, где советизировал эту присоединенную область. Что из того времени осталось у Брежнева, так это любовные связи, которые он, как говорят, имел в годы войны с женщинами-военнослужащими. Наконец, косвенные выводы о пережитом военном опыте можно сделать из его последующего поведения: в отличие от Хрущева, не выносившего после 1945 г. фильмов про войну, Брежнев обнаруживал слабость к этому жанру, всегда трогавшему его до слез³⁴⁰. Его стремление сблизиться с США и организовать в Европе конференцию по безопасности и сотрудничеству коренилось как раз в военном прошлом советского лидера. Его собеседники-иностранцы свидетельствовали, что воспоминания о войне не были только позой, но волновали Брежнева на самом деле. Даже если он и не участвовал непосредственно в боевых действиях, то, судя по всему, успел увидеть на войне достаточно ужасов, чтобы возвращаться к пережитому на протяжении всей жизни.

Июнь 1941

Как все советские граждане, Брежнев был ошеломлен нападением Германии на Советский Союз в ранние утренние часы 22 июня 1941 г., в солнечное воскресенье. Накануне он вместе с другими членами обкома партии заседал до поздней ночи, чтобы обсудить реализацию последних директив из Москвы по организации производства и выпуску продукции на предприятиях оборонной промышленности и закончить отчет о последних успехах. Когда около двух ночи они вышли из здания обкома, Брежнев поехал на аэродром, посмотреть, как там идут строительные работы³⁴¹. Всего лишь несколько часов спустя второй секретарь снова созвал обком, чтобы сообщить, что Германия напала на Советский Союз и Киев уже подвергся бомбардировке. Задача, которую теперь надлежало решать всем, состояла в быстрейшем выполнении мобилизационных планов. Брежнев должен был информировать городские и районные комитеты области³⁴². Из Киева пришло указание позаботиться о том, чтобы объявленное на двенадцать часов радиообращение наркома иностранных дел Молотова было услышано гражданами повсюду на улицах, площадях, в парках и на предприятиях, также следовало провести митинги³⁴³.

Следующие дни характеризовались, с одной стороны, стремлением выполнить данное обещание о мобилизации 20 тыс. коммунистов в новые подразделения, с другой — соблюсти обязательство Москве — выполнить план по выпуску военной продукции. Брежнев был задействован на обоих «фронтах»: следил за производством вооружения и отправлялся туда, где возникали проблемы с мобилизацией. Он и его люди спали на походных кроватях в обкоме³⁴⁴. Однако всего через неделю после начала войны стало ясно, что угроза нависла и над Днепропетровском, по крайней мере так утверждает Грушевой. Только после 28 июня по указанию Москвы обком начал готовиться к приему людей, эвакуированных с Запада, а также планировать эвакуацию города³⁴⁵. Еще неделю спустя, 5 июля, поступил приказ демонтировать первые предприятия. Брежнев был теперь занят наблюдением за разборкой и погрузкой производственных мощностей, в частности моторостроительного завода³⁴⁶. 9 июля начались бомбежки Днепропетровска³⁴⁷. 14 июля Брежнев получил повестку, как о том говорится в его «мемуарах», по собственному настоятельному желанию³⁴⁸. Но до сих пор было практически неизвестно то обстоятельство, что его только в середине сентября назначили первым заместителем начальника политического управления Южного фронта — до того Брежнев руководил спецгруппой по эвакуации, строительству укреплений и расквартированию войск³⁴⁹. 7 августа он в этой должности вернулся в Днепропетровск, так как Южный фронт отступал через Днепропетровск, Донбасс и Ростов-на-Дону в направлении Кавказа³⁵⁰. Брежнев должен был наладить здесь работу штаба³⁵¹. Мемуары Грушевого, вышедшие в 1974 г., вероятно, подвергались редакционной обработке с точки зрения Брежнева, но с учетом их дружбы и наших знаний о характере Брежнева едва удивляет то, что Грушевой писал о встрече с товарищем: «Загорелый, немного похудевший, стремительный, то и дело поправляя густые черные волосы, непокорно спадавшие на высокий лоб, Леонид Ильич радостно улыбался старым товарищам, на ходу пожимал руки, обнимал друзей, и только по темным кругам по глазами, по напряженности взгляда можно было догадаться, что за внешним спокойствием таятся озабоченность и тревога»³⁵². Вместе с Грушевым как представителем облисполкома и Щёлоковым, председателем горсовета, Брежнев выезжал на строительство оборонительных сооружений, а также проверял военные предприятия³⁵³.

6 августа Москва приказала эвакуировать большую часть заводов и фабрик, колхозов и гражданское население. Днем шел демонтаж, по ночам загружались в общей сложности 99 тыс. товарных вагонов. В городе были созданы две партизанские школы, строились бронепоезда, ремонтировались танки и изготовлялся «коктейль Молотова»; как утверждают, Брежнев приказал опустошить все бутылки местного спиртоводочного завода, чтобы наполнить их горючей смесью. 13 августа начался артиллерийский обстрел Днепропетровска; в тот же день семья Брежнева уехала в эвакуацию в столицу Казахстана Алма-Ату, а он сам вернулся на линию фронта³⁵⁴.

19 августа Брежнев снова был в Днепропетровске, на этот раз с войсками, отходившими с тяжелыми боями. Он оставался в городе шесть дней, пока длились бои, ожесточенные и крайне кровопролитные для Красной Армии³⁵⁵. Сталин приказал удержать Днепропетровск любой ценой, и маршал Будённый, командующий Южным фронтом, подтвердил, отвечая на дополнительный вопрос: «Драться не на жизнь, а на смерть»³⁵⁶. Только в последнюю минуту, 25 августа, Брежнев покинул город вместе с военным командованием и партийным руководством после того, как пала большая часть защитников, и один мост через Днепр был уже взорван немцами³⁵⁷.

Во время дальнейшего отступления Красной Армии под натиском немцев Грушевой снова встретил своего друга Брежнева в конце сентября в деревне Песчанка в Днепропетровской области: «На мой вопрос о положении дел Леонид Ильич, озабоченный и очень спешивший, ответил кратко: “Трудно. Держимся на пределе”. Выглядел он плохо: похудел, глаза покраснели от бессонницы, лицо не то загорело, не то потемнело от усталости»³⁵⁸. Первый успех в ходе кровопролитных арьергардных боев Брежнев увидел в конце ноября 1941 г., когда был освобожден Ростов-на-Дону, а вермахт удалось оттеснить на 80 км³⁵⁹. Когда в начале 1942 г. по требованию Сталина Южный фронт действительно смог продвинуться, свои первые два ордена получил и Брежнев³⁶⁰. В мае же бои за взятие ранее оставленного Харькова, которые велись также по прямому приказу Сталина, окончились катастрофой, потерей 230 тыс. советских солдат и беспрепятственным продвижением вермахта в Крым и до Сталинграда³⁶¹. Тогда Сталин не только понизил в звании многих офицеров, в том числе командующего Южным фронтом Р. Я. Малиновского и Л. З. Мехлиса³⁶², в ходе проверки политработы в армии и Брежнев получил плохую характеристику: «Не способен обеспечить соответствующий перелом к лучшему в настроениях и поведении (на работе и в быту) у работников Политуправления фронта»³⁶³.

Будни политкомиссара

Повседневные задачи Брежнева состояли фактически в том, чтобы организовывать политическую работу, т. е. руководить рядовыми политработниками и заботиться о правильной расстановке кадров: «В течение 22 и 23 декабря во всех частях проведены собрания первичных и ротных партийных и комсомольских организаций. С отдельными начальниками политотделов и заместителями командиров армейских частей по политчасти мною проведены индивидуальные беседы по обеспечению подготовки к боевой операции и по другим вопросам партийно-политической работы в частях»³⁶⁴. Сохранилось несколько указаний Брежнева, где он требовал повышения качества политработы, напоминал о необходимости постоянного присутствия политработников в подразделениях, требовал, чтобы они беседовали с солдатами и обеспечивали их достаточным количеством пропагандистского материала³⁶⁵. Авторы его «мемуаров» романтизировали эту работу политического комиссара, превращая его в духовного пастыря армии: «Настоящий политработник в армии — это тот человек, вокруг которого группируются люди, он доподлинно знает их настроения, нужды, надежды, мечты, он ведет их на самопожертвование, на подвиг. И если учесть, что боевой дух войск всегда признавался важнейшим фактором стойкости войск, то именно политработнику было доверено самое острое оружие в годы войны. Души и сердца воинов закалял он, без чего ни танки, ни пушки, ни самолеты победы нам бы не принесли»³⁶⁶. В воспоминаниях Брежнева внушалось, что он сам действительно был в постоянной связи с простыми солдатами, в то время как на деле он руководил политработниками и в первую очередь координировал их работу. Другой, такой же тенденциозный, взгляд на направление деятельности Брежнева дает нам генерал и диссидент Петр Григоренко, который в 1944–1945 гг. девять месяцев служил вместе с Брежневым на 4-м Украинском фронте. Так, по его словам, Брежнев, что было обычно для политработника, редко находился к линии фронта ближе чем на три километра, он появлялся вместе с генерал-полковником Мехлисом, к которому, совершенно очевидно, пытался подольститься, показывая себя ревностным службистом, то надевая, то снимая, как маску, свою улыбку. В памяти Григоренко остался и другой Брежнев, который на партийном собрании громко и отчетливо высказывался против того, чтобы удалить «строгий выговор» из его личного дела: «“Неуважение к товарищу Сталину?! Нет, за это пусть поносит! Пусть поносит! Пусть поносит!” Лицо одето в маску строжайшей назидательности. Указующий перст за каждым “Пусть поносит!” тычет в мою сторону. И я невольно подумал: “Ну, артист! Ведь он же специально для этого пришел сюда. Пришел, чтобы здесь перед всеми этими партийными чиновниками продемонстрировать, как он печется об авторитете “великого Сталина”, как он любит его”»³⁶⁷. Григоренко питал личную неприязнь к Брежневу, так как Генеральный секретарь в 1978 г. приказал лишить его гражданства. Григоренко не договаривает, сколь малым пространством для маневра обладал Брежнев, если сам не хотел прослыть критиком Сталина. Не исключено при этом, что Брежнев, как и многие коммунисты и диссиденты, в годы войны почитал Сталина под впечатлением успехов в борьбе с фашистами.

При всей неоднозначности высказываний Григоренко трудно проверить, оправдан ли упрек Брежневу в том, что он не мог вдохновлять солдат, а занимался только поиском «козлов отпущения». Во всяком случае, это впечатление напрашивается, если читать обоснования награждения в общей сложности четырьмя орденами, которые Брежнев получил позже, в 1943 и 1944 гг., когда Красная Армия одерживала победу за победой. В этих документах Брежнева хвалили как очень способного и мужественного политического организатора, который снова и снова отправлялся на линию фронта, чтобы там «практически» и «конкретно» организовать политическую работу и помочь выиграть бой³⁶⁸.

Насколько эти представления к наградам являются стандартными текстами, можно попытаться понять, обратив внимание на характеристики «практически» и «конкретно». С одной стороны, мы до сих пор знали Брежнева, который был хорош в обращении с людьми. С другой — можно вполне представить себе, что в крайне тяжелых условиях фронта, под артиллерийским обстрелом и когда, как в 1941–1942 гг., не хватало буквально всего — теплой одежды, питания и боеприпасов, чтобы поднять боевой дух, требовалось нечто большее, чем руководящие указания и напоминания. И как раз эта сторона его работы — организация подвоза и снабжения любого рода — и была, как представляется, действительно сильным качеством Брежнева. Биограф Д. А. Волкогонов цитировал из его личного дела: «…черновой работы чурается. Военные знания т. Брежнева весьма слабые. Многие вопросы решает как хозяйственник, a не как политработник. К людям относится не одинаково ровно, склонен иметь любимчиков»³⁶⁹. Мы не знаем, к какой ситуации относятся эти слова, но характеризуют они того Брежнева, который нам известен: он явно не был военным и сторонником крайних мер. Его профессиональные умения и навыки заключались действительно в «хозяйствовании» — в том, чтобы организовывать, заботиться, создавать. Эти черты подчеркивают и «мемуары» Брежнева. В них цитируется директива, которую Брежнев издал в конце 1943 г. во время боев за Киев. Даже если литературные негры тем самым и внушали, что только одному Брежневу вменялась в обязанность забота о солдатах во время битвы за Киев, следует исходить из того, что источник сам по себе не фальсифицирован: «Постоянно проявляйте заботу о сбережении сил и здоровья бойцов. Бесперебойное обеспечение солдат горячей пищей и кипятком должно быть нерушимым правилом. Надо обеспечить строжайший контроль за тем, чтобы все, что государство отпускает для бойцов и офицеров, доходило до них полностью. Беспечных и бездеятельных в этом отношении людей нужно привлекать к суровой ответственности»³⁷⁰. Биограф Млечин, которого трудно заподозрить в намерении восхвалять Брежнева, цитирует составленный Брежневым в декабре 1943 г. отчет: «В частях плохо с питанием. Отсутствуют мясо, жиры, рыбные и иные консервы. Происходят частые перебои с хлебом. Сильно сказывается недостаток зимнего обмундирования. Многие бойцы и офицеры ходят в летней одежде и непригодной для носки обуви. Это усугубляет наше положение»³⁷¹. Не вызывает сомнений и другой характерный текст, которым 27 марта 1942 г. было обосновано самое первое награждение Брежнева орденом: «В трудный момент, когда дороги были занесены снегом и машины отстали, сумел организовать бесперебойное снабжение войск всем необходимым»³⁷². Следовательно, Брежнев получил свой первый орден не столько за отвагу или политическую работу, сколько за уборку снега и организацию снабжения.

Военные легенды

Брежнев не только не сделал карьеру во время войны, даже наоборот: новые должности, которые он занимал после реорганизаций армий и участков фронтов, были скорее понижениями в звании, чем продвижением по службе. Когда в конце 1941 г. член Политбюро А. А. Андреев послал Хрущеву список перспективных товарищей, которые на государственной службе были бы полезнее, чем в армии, там, судя по всему, были, среди прочих, Щёлоков и два других секретаря из Днепропетровска, а не Брежнев³⁷³. В ходе переформирования Южного фронта Брежнев был назначен в августе 1942 г. всего лишь заместителем начальника политуправления Северо-Кавказского фронта, который переименовался в Черноморскую группу в составе Северо-Кавказского фронта в сентябре³⁷⁴. Но уже в апреле 1943 г. он покинул и этот участок. Находясь под командованием генерал-майора С. Е. Колонина, он стал начальником политотдела одной-единственной армии — 18-й. Соответственно, Брежнев получил те же самые ордена, которыми за победы награждали многих военнослужащих³⁷⁵. Когда в 1943 г. были снова введены отмененные прежде военные звания и политические комиссары производились в полковники или генерал-майоры, Брежневу пришлось удовольствоваться полковничьими звездами³⁷⁶.

Вот почему литературные негры, работавшие над мемуарами Брежнева, прилагали все усилия, чтобы превратить обычного полковника в выдающегося офицера, наделенного необыкновенной мудростью и душевностью. При этом трудно отличить вымысел от правды, так как для последней имеется лишь несколько точек опоры. К примеру, как утверждают сочинители «мемуаров» Брежнева, он ясно выразил желание «не отзывать меня в числе партийных работников-фронтовиков, направляемых на руководящую работу в тыл». «Благодарен и за то, что в 1944 году была удовлетворена просьба не назначать на более высокий пост, который отдалил бы меня от непосредственных боевых действий…»³⁷⁷ Не исключено, что так дело и обстояло, даже если здесь проявляется намерение авторов представить Брежнева как скромного, расположенного к простым людям партийного руководителя. Но как утверждает Млечин, Брежнев неоднократно жаловался, что его не продвигают³⁷⁸. Чтобы загладить этот изъян, литературные негры попытались перенести на более ранний срок повышение Брежнева до начальника политического управления 4-го Украинского фронта, которое состоялось в 1945 г. только после окончания войны. Так, маршал К. С. Москаленко по настоянию Брежнева опубликовал в своих мемуарах фотографию, которая показывает его еще начальником политотдела 18-й армии, но с такой подписью: «Брежнев, начальник политуправления 4-го Украинского фронта»³⁷⁹.

Наконец, Брежнев и коллектив его сотрудников делали все, чтобы обосновать героический миф вокруг 18-й армии: «С 18-й армией связана моя фронтовая жизнь, и она навсегда сделалась для меня родной. В рядах 18-й я сражался в горах Кавказа в момент, когда там решались судьбы Родины, воевал на полях Украины, одолевал карпатские хребты, участвовал в освобождении Польши, Румынии, Венгрии, Чехословакии»³⁸⁰. Как говорилось, Брежнев сам не участвовал в сражениях, и освобождение Новороссийска 18-й армией в 1943 г. также не имело решающего значения для хода войны. Но к возмущению генерала Ортенберга, который сам руководил частью операций, «мемуары» «Малая земля» сделали эти военные действия из-за участия в них Брежнева «одним из крупнейших десантов Великой Отечественной войны»³⁸¹.

«Малая земля» в 1943 г. еще не носила этого названия, однако, согласно «мемуарам», была окрещена солдатами как «наша, советская, она полита нашим потом, нашей кровью»³⁸². Она представляла собой маленькую полоску суши на Черном море под Новороссийском, которую Красная Армия смогла взять и удерживала в качестве плацдарма 225 дней, пока, наконец, в сентябре не удалось освободить Новороссийск. Как утверждает Ортенберг, Брежнев, будучи начальником политотдела 18-й армии, прибыл сюда только в апреле. В отличие от упомянутого в «Малой земле», он не вгрызался в каменистую ничейную землю вплоть до решающего сражения в сентябре, а переправлялся туда только два раза, чтобы вручать солдатам партбилеты и награды³⁸³. Но, очевидно, истина лежит посередине между «мемуарами» Брежнева и воспоминаниями Ортенберга, ибо Брежнев получил в марте 1943 г. орден за заслуги в ходе наступления на Новороссийск в январе 1943 г., и, следовательно, действительно уже задолго до апреля находился на месте боевых действий³⁸⁴. Близким к истине кажется описание событий, оставленное генералом Андреем Антоновичем Гречко, который с октября 1942 г. командовал 18-й армией: «Начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев, находясь у десантников, проверял подготовку к операции, интересовался, в чем нуждаются войска. Л. И. Брежнев беседовал с воинами, проводил совещания с командирами и политработниками, бывал на партийных и комсомольских собраниях, вручал партийные билеты принятым в ряды ВКП(б)»³⁸⁵.

Литературные негры не останавливались и перед тем, чтобы ситуацию, в которой Брежнев получил свое единственное ранение на войне, восславить в «мемуарах» как подвиг, но при этом умолчать о самой ране, с которой он попал в лазарет³⁸⁶. В ходе освобождения Новороссийска в сентябре 1943 г. Брежнев переправлялся на десантном судне на «Малую землю», но сейнер подорвался, налетев на мину. «Мемуары» утверждают, что Брежнев, будучи хорошим пловцом, геройски помог своим товарищам снова забраться на борт, достоверно же известно, что Брежнева, потерявшего сознание, спасли из воды³⁸⁷. Об этом сообщал в своих мемуарах в 1967 г. и Гречко, которого Брежнев в том же году назначил министром обороны. Тогда, по-видимому, Генерального секретаря еще не заботило, что будет написано в этих мемуарах³⁸⁸. Брежнев перенес травму челюсти, при этом столь тяжелую, что на старости лет речь давалась ему с трудом³⁸⁹.

Пожалуй, и во многом остальном автор «Малой земли» дал простор своей фантазии. Он рассказывает о сети окопов на Малой земле, где солдатская жизнь хотя и была суровой, полной лишений, но благодаря передышкам, шахматным турнирам, а иной раз и пляскам оказывалась не столь уж однообразной. Фронтовики же вспоминали о том, что в каменистом грунте нельзя было рыть окопы, и о том, что и в их жизни на передовой не было никаких приятных моментов³⁹⁰.

Литературные негры заставили Брежнева не только выступить советником командующего К. Н. Леселидзе, но и поучать генерал-майора Колонина: «Ты член Военного совета, а я начальник политотдела. Я должен на два шага идти впереди»³⁹¹. Наконец, они приписали Брежневу еще один подвиг: 12 декабря 1943 г. он якобы внезапно схватил на Киевском шоссе пулемет убитого солдата и удерживал позицию до тех пор, пока не пришла замена: «Только одна мысль владела всем существом: остановить! Кажется, я не слышал грохота боя, не слышал шума команд, раздававшихся рядом. Заметил лишь в какой-то момент, что падают и те враги, в которых я не целился: это вели огонь подоспевшие нам на выручку бойцы. Помню, моей руки коснулась рука одного из них: Уступите место пулеметчику, товарищ полковник»³⁹².

Хотя Брежнев, судя по всему, не совершал и этот подвиг, но в 1973 г. на этом месте Киевского шоссе был открыт большой памятник³⁹³. В том же году Новороссийску было присвоено звание города-героя, чтобы подкрепить значение военного прошлого Брежнева. В создании мифа об этой военной славе участвовали друзья и товарищи Брежнева. В 1970-е гг. они, будучи первыми секретарями ЦК компартий своих республик, открывали музеи в честь 18-й армии³⁹⁴.

В Карпатах

После освобождения Новороссийска и Таманского полуострова, а также Керченского плацдарма и Крыма последовала ликвидация Северо-Кавказского фронта. 18-я армия была переведена в глубь страны и подчинена 1-му Украинскому фронту, который в ноябре 1943 г. взял Киев. Членом Военного совета фронта был Хрущев. Но так как после 1964 г. Хрущев стал для Брежнева персоной нон грата, то все официальные изложения событий умалчивают об их контактах и отношениях. Фотография в начале главы и последующая карьера Брежнева показывают, что Хрущев питал симпатию к молодому, рослому и привлекательному земляку, который был двенадцатью годами моложе³⁹⁵. Хрущев после освобождения Украины там и остался³⁹⁶, чтобы позаботиться о ее восстановлении, а Брежнев после взятия Львова в июле 1944 г. вошел 5 августа 1944 г. вместе с 18-й армией в состав 4-го Украинского фронта; как офицер, «обладающий авторитетом», он получил, наконец, звание генерал-майора³⁹⁷. Под командованием генерал-полковника Петрова и его советника Мехлиса 4-й Украинский фронт приступил в начале сентября к осуществлению Восточно-Карпатской операции и с боями продвигался в 1945 г. до Праги.

В «мемуарах» Брежнева говорится: «С жестокими боями, освобождая села и города, прошли мы по землям Киевской, Винницкой, Хмельницкой, Черновицкой, Львовской и других областей Украины и подступили к Карпатам»³⁹⁸. Условия в ходе преодоления горной цепи были невероятно тяжелыми, как о том свидетельствует цитата генерала Гречко из отчета, который Брежнев прислал военному совету 4-го Украинского фронта: «Наступательная операция в Карпатах была сопряжена с огромными трудностями. Предстояло с боями преодолеть толщу горной цепи шириною свыше 100 километров, пройти (часто по бездорожью) Ужокский и Верецкий перевалы, протащить транспорт и тяжелую материальную часть по единственным двум дорогам (ужгородская и мукачевская), сплошь заваленными и взорванными противником. Трудности боев усугублялись еще и тем, что местность прорезана здесь многочисленными горными ручьями и реками, с обрывистыми берегами и непостоянным режимом воды. Во время дождей, которые в горах идут очень часто, вода в реках поднимается на 3–5 метров и делает их почти непроходимыми. Питание армии предстояло производить исключительно с помощью автомобильного и вьючного транспорта, так как железная дорога была полностью выведена из строя противником»³⁹⁹. Даже если этот текст на многое только намекает, остается лишь догадываться, каких тягот стоило войскам продвижение вперед; Брежнев снова зарекомендовал себя организатором снабжения. К обычным темам политучебы вроде «Товарищ Сталин — вождь и организатор наших великих побед» Брежнев добавил теперь в программу и новую — «Об особенностях военных действий в горах»⁴⁰⁰.

28 октября 1944 г. он добрался до столицы Закарпатской Украины Ужгорода, днем ранее взятого Красной Армией⁴⁰¹. Брежнев оставался здесь не только до начала 1945 г. на протяжении более двух месяцев, чтобы в это время создать советские структуры. Он сюда возвращался и летом 1945 г., чтобы сделать фактом присоединение этого региона к Украине⁴⁰². Новое в ситуации заключалось в том, что 1-й и 4-й Украинские фронты с сентября 1944 г. наступали уже за пределами советской территории и вели боевые действия сначала на польских, а затем на чехословацких землях. Это означало для Брежнева-политработника необходимость и обучать вверенные ему войска обращению с гражданскими лицами, и убеждать местное население в том, что Красная Армия пришла как освободительница. Советским солдатам приходилось теперь иметь дело не только с отступавшим вермахтом, но и с вооруженными бандами украинских националистов, которые, часто одевшись для маскировки в форму советских военнослужащих, нападали на армейские части, захватывали оружие, заманивали в засады красноармейцев и убивали прежде всего тех, кто в деревнях реквизировал у крестьян продовольствие и зерно. В августе 1944 г. в подразделении, где служил Брежнев, девять солдат были расстреляны боевиками Степана Бандеры, боровшегося за независимость Украины⁴⁰³.

В «мемуарах» Брежнева говорится: «Шли бои, и ни на минуту не прекращалась партийно-политическая работа в войсках. Вместе с тем надо было помочь местным товарищам, коммунистам, вышедшим из подполья, налаживать новую жизнь. Одно за другим проходили крупные политические мероприятия: партийная конференция, профсоюзный съезд, молодежная, женская конференции»⁴⁰⁴. Официальная англоязычная биография несколько по-иному расставляет акценты на деятельности Брежнева: «Генерал-майор Брежнев был непосредственно вовлечен в работу, цель которой заключалась в открытии школы, магазинов и медицинских учреждений, а также в запуске предприятий в работу. По его инициативе 9 млн фунтов зерна из армейских запасов были распределены среди нуждавшегося населения. Он выступал на собраниях и конгрессах… В то же время он продолжал руководить партийно-политической работой в 18-й армии, которая по-прежнему участвовала в военных операциях»⁴⁰⁵. Действительно, многое из этого обнаруживается в записях Брежнева. При этом одним из важнейших вызовов оставалось снабжение не только населения, но и армии продовольствием, одеждой и обувью⁴⁰⁶. Из-за плохого питания, отсутствия горячей пищи и возможности время от времени обогреться в это время дезертировали восемь солдат⁴⁰⁷. В течение двух месяцев Брежнев заботился о магазинах, картинных галереях и театрах, а также школах и учебниках, но кроме того, и изъятии земельной собственности и последующем перераспределении земли среди крестьян⁴⁰⁸. Он не только приказал отправить военные трофеи — фортепьяно и автомобиль «опель» Хрущеву и начальнику политуправления 4-го Украинского фронта Михаилу Пронину соответственно⁴⁰⁹. Ему пришлось разбираться также со случаями мародерства и изнасилований, совершавшимися солдатами его армии⁴¹⁰. Если прежде на первом плане в политической работе Брежнева стояло разжигание ненависти к фашистам, то теперь он был ответствен за то, чтобы объяснять солдатам: гражданское население — не враги⁴¹¹. Не только поэтому он настаивал на усилении политической работы среди солдат. Имелась также новая директива, согласно которой надлежало не принимать солдат в партию скопом, а тщательно проверять, являются ли они настоящими коммунистами или их только интересуют партийные привилегии⁴¹².

Главная же задача заключалась в политической реструктуризации региона. Правда, Сталин пообещал чехословацкому президенту в изгнании Эдварду Бенешу, что не будет вмешиваться в политическое будущее этой страны⁴¹³. В действительности же он дал Мехлису указание делать как раз обратное. Мехлис вдвоем с подчиненным ему Брежневым предпринимали все, чтобы воспрепятствовать делегату чехословацкого эмигрантского правительства в Лондоне Франтишеку Немецу в создании управленческих структур. Одновременно позаботились и о том, чтобы в национальные комитеты, о создании которых договорились Бенеш и Сталин, выдвигались исключительно те, кто высказывался за присоединение к Советскому Союзу⁴¹⁴. Записи Брежнева начинаются с перечня тех людей, которых они 28 октября 1944 г. приказали избрать во временный городской совет. Решающую роль в их назначении играла позиция бывших должностных лиц после оккупации Закарпатья Венгрией в 1939 г.⁴¹⁵

Под эгидой Мехлиса и Брежнева создавались органы власти по советскому образцу: в Мукачево, взятом 26 октября 1944 г.⁴¹⁶, они распорядились созвать 13 ноября партсобрание, избравшее народный комитет, подготовивший, в свою очередь, первую партийную конференцию на 19 ноября и конгресс на 26 ноября. Командующий 4-м Украинским фронтом генерал Петров отказал посланцу Бенеша, упомянутому Франтишеку Немцу, во въезде в Мукачево, в то время как верный Москве коммунист Иван Иванович Туряница мог свободно передвигаться по мнимому «району боевых действий»⁴¹⁷. Под наблюдением Мехлиса и Брежнева конференция и конгресс избрали Туряницу секретарем ЦК Компартии Закарпатской Украины и председателем народного правительства, которое сразу же высказалось за объединение с Украиной. После этого Туряница с помощью Красной Армии основал три коммунистические газеты и приказал распространять среди населения листовки с призывом к объединению с Советским Союзом⁴¹⁸. Кроме того, конгресс направил делегацию в Киев и Москву, чтобы просить о принятии в состав Советского Союза⁴¹⁹. Последовали другие учредительные собрания — молодежи, женщин и учителей⁴²⁰. Параллельно с этим НКВД приказал арестовать, предать суду и казнить всех, кто сопротивлялся советизации⁴²¹. Делегат правительства в изгнании Немец неоднократно добивался беседы с Петровым и Мехлисом, чтобы получить разъяснение о происходящем, но высокопоставленные командиры Советской армии всегда утверждали, что-де не вмешиваются в политические дела⁴²². Неясно, присутствовал ли Брежнев на этих встречах, но о них его информировал непосредственно Мехлис⁴²³.

В «мемуарах» Брежнева создание этих политических структур приписано инициативе местного населения: «Атмосфера свободы пробудила к политической активности все население Закарпатской Украины… Повсюду создавались Народные комитеты, готовился их первый съезд. Присутствуя затем на съезде, я видел, с каким огромным энтузиазмом было принято историческое решение о воссоединении Закарпатья с родным народом»⁴²⁴. В официальной региональной истории Карпат, вышедшей в 1969 г., говорится о большом политическом и идеологическом вкладе Брежнева: «Жители Карпат с радостью вспоминают о его выступлениях на собраниях и митингах трудящихся…»⁴²⁵ Действительно, текст такой «Петиции ужгородских граждан» с просьбой о принятии в Советский Союз с редакционными примечаниями и исправлениями можно найти в записях Брежнева; если он и не сам писал, то, по меньшей мере, редактировал его⁴²⁶. Из записей Брежнева явствует однозначно, что политическое руководство армии планировало и согласовывало решения, которые затем принимало «население». В их число входило и «приветствие Красной Армии»⁴²⁷. Усилия по провозглашению завоеванной области частью советской Украины заходили столь далеко, что Брежнев требовал не позволять красноармейцам писать на могилах своих товарищей «Он пал за освобождение Чехословакии». Вместо этого там должно было стоять «Он пал за свободу нашей социалистической Родины»⁴²⁸.

После окончания войны

В январе 1945 г. началась Западно-Карпатская операция. Брежнев продолжал путь с 18-й армией по Высоким Татрам, где недалеко от города Закопане политотдел 18-й армии стал лагерем в деревне Чарны Дунаец. С марта до окончания войны 18-я армия участвовала в Моравско-Остравской операции, завершившейся 8 мая освобождением Праги. К тому времени относится и знакомство Брежнева с Людвиком Свободой, впоследствии президентом Чехословакии, который с 1943 г. командовал чехословацким батальоном, вместе с 1-м Украинским фронтом, освобождавшим Киев и затем участвовавшим в Карпатской операции. Вероятно, Свобода и Брежнев вместе прибыли 21 января 1945 г. в Кошице, освобожденный 18-й армией и Чехословацким корпусом и с тех пор служивший временной резиденцией правительства Национального фронта⁴²⁹. Брежнев присутствовал также при освобождении Праги 8 мая 1945 г. и сдаче в плен последних еще сражавшихся немецких войск на чешской земле 12 мая 1945 г.⁴³⁰ Совместное освобождение Чехословакии советскими войсками 18-й армии и Чехословацким корпусом под командованием Свободы должно было в 1968 г. сыграть для Брежнева решающую роль при оценке возможного отказа ЧССР от социализма и заставило его говорить о «неблагодарности» своего чехословацкого партнера.

Фото 8. Генерал-майор Брежнев (в середине) на Параде Победы на Красной площади, слева генерал-полковник Кирилл Москаленко, справа генерал-лейтенант Андрей Бондарев, 24 июня 1945 г.

Война закончилась, и вскоре Брежнев получил повышение, был назначен начальником политического управления 4-го Украинского фронта⁴³¹. На фотографии, сделанной в великий день Парада Победы на Красной площади 24 июня 1945 г., запечатлен очень статный, уверенный в себе, улыбающийся Брежнев в парадной форме, грудь сплошь в орденах и медалях. Брежневу было позволено привезти на этот праздник из Днепропетровска свою семью, которую он не видел с 1941 г., он провел неделю с родными в Москве. Его мать, жена и дети в ноябре 1943 г. после освобождения Днепропетровска вернулись из Казахстана⁴³². Так как во время парада дождь лил как из ведра, Виктория Петровна весь день высушивала утюгом парадную форму мужа к праздничному банкету⁴³³. В гостинице «Москва» Брежнев, как говорят, до поздней ночи бражничал с летчиком-истребителем А. И. Покрышкиным. Когда официанты попытались выпроводить обоих, Покрышкин принялся стрелять, Сталин же, узнав об этом, якобы сказал: «Герою войны это позволено». Сам же Брежнев, который позже в своем охотничьем домике рассказывал этот анекдот, поведал, что он в эту ночь еще долго «общался» с Царь-колоколом в Кремле⁴³⁴.

Характер деятельности Брежнева не изменился и с окончанием войны. 9 июля 1945 г. из войск 4-го Украинского фронта был образован Прикарпатский военный округ со штабом в Черновцах, Брежнев в августе 1945 г. принял руководство политическим управлением вновь созданного округа⁴³⁵. Сталин назначил Брежнева по рекомендациям Мехлиса, ставшего членом военного совета этого военного округа, и Хрущева⁴³⁶. Главной целью Брежнева была советизация этого аннексированного региона — Рутении (Восточной Галиции и Волыни), прежде принадлежавшей Чехословакии. В его ведении находилась также захваченная у Румынии Северная Буковина, территория, в соответствии с Лондонским соглашением 1943 г. отходившая Чехословакии, но присоединенная Сталиным к Украине⁴³⁷. Брежнев слетал в Днепропетровск, чтобы забрать семью⁴³⁸. Он продолжал служить под началом А. И. Еременко, который с марта 1945 г. командовал 4-м Украинским фронтом, а в июле стал командующим Прикарпатского военного округа⁴³⁹. Этот военный округ с центром в Черновцах, где Брежнев принял на себя политическое руководство, был велик и неоднороден, включал как старинные украинские территории вроде Винницкой области, так и отторгнутую от Словакии Закарпатскую Украину и захваченную прежде Румынией Черновицкую область. Украинская повстанческая армия (УПА) и Организация украинских националистов (ОУН) по-прежнему боролись с советскими войсками, о чем Брежнев регулярно направлял отчеты в Москву⁴⁴⁰.

Биограф Дорнберг считает: «Если Брежневу, как и другим советским вождям, на протяжении своей политической карьеры и приходилось что-то замалчивать, так это, вероятнее всего, то, что он делал в те дни»⁴⁴¹. До сих пор ничто не говорит о том, что Брежнев брал ответственность в политическом управлении Прикарпатского военного округа лично на себя. С Дорнбергом можно, однако, согласиться в том, что Брежнев, вероятно, приобрел на новом месте службы решающий для последующих лет опыт, который и позволил ему в дальнейшем решать задачи уровня Генерального секретаря. О проведенном в Черновцах времени едва ли что-то известно наверняка, так как почти все биографии Брежнева ограничиваются упоминаниями, что он после окончания войны оставался в армии еще год и был демобилизован лишь в середине 1946 г. Как официальные источники, так и «мемуары» Брежнева молчат о том, что он делал в 1945–1946 гг. Об этом периоде не нашел документов биограф Млечин, историк Мэрфи не сумел реконструировать, что же происходило в Карпатах. В то время как в октябре и ноябре 1944 г. Брежнев писал многочисленные заметки о своей деятельности, о 1945–1946 гг. таких записей не осталось, онлайн-выставка о Брежневе также не предоставляет документов об этом времени⁴⁴².

Дорнберг очерчивает стоявшие перед Брежневым задачи в нескольких предложениях: «Включение… в Советский Союз означало полное социальное и экономическое преобразование, принудительную коллективизацию сельского хозяйства и непрерывную борьбу против хорошо оснащенных групп антикоммунистического сопротивления, расположившихся в горах в виде партизанских отрядов… Сопротивление советизации надлежало сломить, представителей “буржуазного национализма” депортировать и ликвидировать»⁴⁴³. В качестве доказательства у нас есть целый ряд адресованных Брежневым начальнику Главного политического управления генерал-полковнику И. В. Шикину отчетов, в которых он сообщал о нападениях украинских националистов. Вооруженные «банды» брали на прицел тех, кто сотрудничал с новым начальством. В первую очередь похищали, вешали или расстреливали председателей сельсоветов и колхозов, а кроме них, мельников, учителей, комсомольцев, здания поджигали или разрушали гранатами. «Партизаны» запугивали демобилизованных солдат, похищали их форму и заставляли угрозами присоединиться к ним⁴⁴⁴. Чтобы стать хозяином положения, сдержать террор и защитить от посягательств «бандитов» предстоящие выборы в Верховный Совет, Брежнев приказал в начале января 1946 г. разместить 1 тыс. небольших войсковых частей на территории области⁴⁴⁵. Кроме того, Еременко, Мехлис и Брежнев запретили большие скопления людей и дали военнослужащим указание не принимать от населения спиртное или продовольствие, поскольку те могли быть отравлены, не иметь дела с женщинами, которые могли быть шпионками⁴⁴⁶. Чтобы покончить со всякого рода антисоветской активностью, выселяли поляков, словаков, чехов, румын и евреев; а все остальные меньшинства лишали национальной и культурной идентичности⁴⁴⁷. Инструменты советизации были теми же, какие большевики использовали уже в самом Советском Союзе, а после 1939 г. и на присоединенных территориях. Речь шла об индустриализации, коллективизации сельского хозяйства, создании и чистке партийных структур, пополнении или замене функциональных элит украинскими кадрами. Предусматривалось также расселение русско-украинских квалифицированных рабочих и технических специалистов, создание пропагандистских учреждений и контроль над средствами массовой информации, учреждениями образования и культуры, развитие школьной системы и даже основание университета в Ужгороде. Кроме того, планировались преследование, арест, депортация и расстрел всех, кто в какой-либо форме сопротивлялись, казались националистами или принадлежали к католической церкви⁴⁴⁸.

Брежнев не служил, правда, ни в каких гражданских административных учреждениях, но в качестве представителя военного командования и начальника политического управления армии на него возлагался надзор за тем, чтобы пропагандистская работа развивалась в должном направлении. Среди солдат надлежало распространять доклады на предписанные темы, например «Ленин и Сталин», «Речь товарища Сталина перед избирателями 9 февраля 1946 г.» или «К XXVIII годовщине Красной Армии»⁴⁴⁹. Многие направления его деятельности представляли собой продолжение задач довоенного времени. Являясь главным пропагандистом, он нес ответственность за обучение кадров, проведение собраний и прием в партию. С открытием вечернего университета марксизма-ленинизма в Черновцах в октябре 1945 г. и созданием многочисленных клубов и библиотек Брежневу снова пришлось решать вопросы управления и организации, так как в его ведении было получение помещений, их ремонт и меблировка, а также идеологически выдержанные кинопрограмма и концерты самодеятельности⁴⁵⁰.

Биограф Дорнберг следующим образом оценивает происходившее: «Это должна была быть отличная тренировка для решения тех задач, которые встанут перед ним пятью годами позже в Молдавской республике, другой части румынской территории, превращенной в часть СССР. Важнее всего было, при этом, однако, то, что это поручение, касавшееся Закарпатской Украины, обеспечивало постоянное внимание Хрущева. Когда в августе 1946 г. Брежнев, наконец, снял форму, он представлял собой, несомненно, надежного и заметного представителя “свиты” Хрущева»⁴⁵¹. К этому мало что можно добавить, кроме разве только того, что Брежнев был ответствен за гораздо большую территорию, чем только Закарпатская Украина. Когда 3 мая 1946 г. Львовский военный округ присоединили к Прикарпатскому, на какое-то время сложилось впечатление, что Брежнев получит новый пост во Львове⁴⁵². Но вместо этого он был демобилизован из действующей армии.

Последствия войны

Таким образом, реальная деятельность Брежнева во время войны не соответствуют тем подвигам, которые приписывались ему впоследствии. Но даже если об этом времени имеется больше дезинформации, чем надежных источников, то все-таки можно сделать некоторые осторожные выводы: во-первых, Брежнев снова и снова описывался в качестве «хозяйственника», которого ценили за его заботу о солдатах, а маршал Гречко хвалил за то, что он вникал в детали⁴⁵³. Даже если и очевидно, что его литературные негры всеми средствами пытались приукрасить этот образ внимательного партийного руководителя, приведенные документы достоверны и не вызывают сомнений. Так, И. Ф. Урусов, прочитав «Малую землю», рассказывал, что ему в бытность политкомиссаром как-то раз пришлось переправляться с Брежневым на десантном судне и когда тот заметил страх Урусова, то принялся отвлекать его шутками и добрым словом⁴⁵⁴.

Во-вторых, не приходится оспаривать и следующий вывод: Брежнев, находясь и в трех километрах от линии фронта, повидал достаточно ужасов войны, по собственному опыту знал, в каких условиях, полных лишений и тягот, воевали солдаты. В отличие от Хрущева, он во время войны не потерял никого из близких. Но даже один взрыв мины, падение в воду и потеря сознания оставит у Брежнева не только физические травмы. Встретив в 1950 г. в Молдавии уроженца Новороссийска Виктора Голикова, которого сразу же сделал своим сотрудником и ввел в «ближний круг» доверенных лиц, он дрожащим голосом рассказывал ему: «Я там воевал. Жестокие там были бои, Виктор… Я в Новороссийске несколько раз едва не погиб. Веришь, войну всю прошел, а самое пекло для меня было в твоем родном городе»⁴⁵⁵.

В-третьих, свои усилия по продвижению мирного процесса в Европе и сближению с США в 1970-е гг. Брежнев обосновывал именно опытом войны. Западные собеседники в основном верили словам советского лидера и в то, что его казавшиеся иногда слишком эмоциональными высказывания о войне были искренними, а не просто пропагандой. Некоторые сотрудники ЦК чувствовали определенную неловкость, когда фильмы про войну всякий раз доводили их шефа до слез. Но киноиндустрия извлекла из этого выгоду. В 1970 г. цензурные ведомства хотели запретить картину о фронтовой дружбе — фильм «Белорусский вокзал», так как в нем далеко не в лучшем свете предстала милиция. Услышав во время демонстрации фильма песню Булата Окуджавы о десантном батальоне, Брежнев начал всхлипывать⁴⁵⁶. Фильм был разрешен к показу, и с тех пор песню часто исполняли в присутствии генсека.

В-четвертых, во время войны Брежнев встретил многих из тех людей, кому было суждено сыграть решающую роль в его карьере. В 1942 г. в Черноморской группе Северо-Кавказского фронта он познакомился с Л. З. Мехлисом, который, по-видимому, воспринимал Брежнева как товарища по несчастью, пониженного в звании, и по возможности покровительствовал ему. Мехлис был членом Военного совета фронтов, где воевал и Брежнев, и на последнем из них — в Карпатах. Во время войны Брежнев встретил и Кириленко, которого знал по Днепропетровску, а позже сделал его самым доверенным лицом из «ближнего круга» в Политбюро. Кириленко был в 1941–1942 гг. членом военного совета 18-й армии, когда она еще входила в Южный фронт и подчинялась политическому управлению во главе с Брежневым⁴⁵⁷. Кроме того, Брежнев оказался связанным с Гречко, командовавшим 18-й армий, начиная с боев на Северном Кавказе, за Львов, Карпаты и до Праги. Политическая подготовка рядового и офицерского состава армии возлагалась на политработника Брежнева. Гречко сообщает в своих воспоминаниях, как он в августе и октябре 1944 г. вместе с Брежневым, Мехлисом и другими проводил собрания и совещания, чтобы подготовить соединения 18-й армии к Карпатской операции⁴⁵⁸. Доверие, зародившееся тогда, было, судя по всему, столь велико, что Брежнев в 1967 г. назначил Гречко министром обороны СССР и в 1973 г. ввел его в Политбюро. Можно предположить, что Брежнев в 1943 г. познакомился и с Сусловым, впоследствии главным идеологом Советского Союза, который в качестве первого секретаря Ставропольского крайкома партии руководил штабом партизанских отрядов⁴⁵⁹. Борис Левицкий доходит до утверждения о том, что во время войны почти все партийное руководство Украины в ходе организации партизанских отрядов, тесно связанных с ним, сформировалось в «партизанский клан», который не распался и после войны⁴⁶⁰. Но сегодня, с одной стороны, исходят из того, что многие партизанские соединения действовали независимо от партии и часто даже вопреки ее воле; с другой — не доказано, что Брежнев был связан с партизанскими отрядами. Будь здесь хотя бы один достойный упоминания контакт, его официальные биографы, конечно же, не умолчали бы об этом. Как бы там ни было, обращает на себя внимание, насколько Брежнев после 1945 г. чувствовал себя связанным со своими фронтовыми товарищами. Он регулярно встречался с ветеранами 18-й армии и раз в году устраивал им большой прием⁴⁶¹. Наконец, решающее значение для Брежнева имела новая встреча в 1943 г. с Хрущевым, который воспринимал их отношения как отношения между патроном и клиентом и поэтому содействовал его дальнейшей карьере после войны.

В-пятых, нельзя не сказать и о том, что для последующей деятельности Брежнева был важен опыт, приобретенный в ходе советизации Карпат. Если и есть «истоки» личности идеального генерального секретаря, то найти их можно не в Каменском или Днепропетровске и даже не на Малой земле, а вероятнее всего здесь, в Карпатах. Брежнев успел побыть грузчиком, землеустроителем и инженером, директором техникума, депутатом горсовета, секретарем обкома, в войну помогал войскам, заботился об их снабжении и награждал солдат и офицеров орденами, теперь же он впервые отвечал за целый регион, который надлежало умиротворить, накормить, восстановить и включить в состав Украины. Война как таковая и в гораздо большей степени территориальные изменения, ставшие ее результатом, создали условия, в которых Брежнев мог проявить себя как перед Хрущевым, так и, в конце концов, перед Сталиным. Он был тем, кто советизировал Карпаты, восстановил из руин Запорожье и Днепропетровск, руководил вновь созданной советской республикой Молдавией.

Важно учитывать еще одно обстоятельство: террор создал вакансии, передвинувшие людей, подобных Брежневу, на такие позиции, которые они в иных условиях, без арестов и убийств, вероятно, не заняли бы. Но военная разруха создала поле деятельности, которое дало этому поколению возможность проявить себя в качестве созидателей, новаторов, проводников советизации и организаторов восстановления производства и сельского хозяйства. Эта деятельность захватывала людей целиком и полностью и отражалась на самом их существовании. Вряд ли Брежнев и его товарищи смогли бы так проявить себя без войны. На примере будущего Генерального секретаря хорошо видно, что это поколение не должно было стремиться к карьере: у людей едва ли был другой выбор, кроме согласия на посты, на которые их назначали. Там и приходилось действовать, независимо от того, что происходило вокруг: были ли, как в 1937–1938 гг. арестованы и расстреляны друзья и товарищи, или как в 1941–1945 гг., когда родная страна лежала в руинах и солдатам приходилось идти в бой голодными, полуодетыми и плохо вооруженными. Как в знаменитом эпосе о гражданской войне — романе Николая Островского «Как закалялась сталь» — поколение Брежнева приобрело в условиях террора и войны опыт, которому суждено было сказываться на делах и мыслях людей всю жизнь. Биография Брежнева показывает, что он был вброшен в эту карьеру, что он не сам определял должности и не сам стремился к ответственным задачам и высоким постам. Партия позвала — и он пошел. Каким испытаниям, физическим и психическим лишениям и тяготам он при этом подвергался, остается только догадываться.

И последнее. Война уготовила семье Брежнева жесткое испытание на прочность. Одним из немногих способов бегства от фронтовых будней были для мужчин отношения с женщинами-военнослужащими. Как у многих офицеров Красной Армии, у Брежнева была по крайней мере одна походно-полевая жена. Роль женщин в Красной Армии долгое время замалчивалась: с одной стороны, им отказывали в законном признании боевых заслуг, с другой — сами женщины молчали о многочисленных сексуальных посягательствах, которым они подвергались⁴⁶². Близкие отношения с офицером часто служили защитой от домогательств простых солдат. Брежнев познакомился с медсестрой Тамарой Николаевной Левченко, когда ее перевели из лазарета в политотдел армии, который он возглавлял. Брежнев радовался тому, что женщина была его землячкой, из Днепропетровска, а ей, по-видимому, нравились его безупречные манеры. Офицер не был ни вульгарен, ни навязчив, как другие мужчины. Он говорил мягким баритоном, хорошо выглядел, ослепительно улыбался и с удовольствием танцевал. Они оставались вместе до конца войны⁴⁶³. Если верить внучке Брежнева Виктории и его фотографу Мусаэльяну, то эти отношения были для Брежнева чем-то большим, чем просто военным романом. Как говорят, он даже просил у своей жены Виктории Петровны развода, но когда она потребовала от него, чтобы он сам рассказал детям о происходящем, он не решился на это⁴⁶⁴. После войны Тамара переехала в Киев и вышла там замуж, но Брежнев, по-видимому, в 1947 г., когда он уже был в Запорожье, попросил ее о встрече. Вместо Брежнева дверь Тамаре открыла его жена и выгнала ее. Брежнев догнал Тамару на вокзале, но не смог ее переубедить, как и потом, когда он, как утверждается, вместе с Мехлисом посетил ее в Киеве⁴⁶⁵. Учитывая «пуританскую мораль» партии и риск для карьеры Брежнева, биограф Млечин считает эту историю мало достоверной. Как бы там ни было, но по поводу этого инцидента существуют два независимых друг от друга источника, и мы знаем, что Брежнев по меньшей мере тогда придавал не очень большое значение своей карьере. Кажется, его импульсивному и эмоциональному характеру было несвойственно обуздывать страсти.

Фото 9. Брежнев с походно-полевой женой Тамарой Левченко, 1943

Итак, война означала для Брежнева не только ужас происходившего. Перед ним встала необходимость действовать в качестве организатора, снабженца и политического воспитателя. Она отдалила его и от семьи, которую он не видел четыре года, и, пожалуй, в победном 1945-м он бы охотнее всего демобилизовался. По крайней мере, уже став генсеком, Брежнев рассказывал об этом в кругу своих сотрудников в охотничьем домике в Завидово: «В конце войны шел разговор о том, что нашу дивизию могут перебросить в составе союзных войск в Париж. По правде говоря, я тогда расстроился: очень домой хотелось, устал, надоело все… Помню, как писал я своей маме: очень соскучился по Родине, мама. Вот доберусь до Парижа, залезу на Эйфелеву башню и плюну с нее на всю Европу! Очень скучал по дому»⁴⁶⁶.

Примечания

274

Процесс антисоветского троцкистского центра. Допрос подсудимого Пятакова // Правда. 1937. 24 января. С. 4.

275

Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. Die Rekonstruktion des sowjetischen Systems nach dem Zweiten Weltkrieg. Wiesbaden, 2007. S. 60.

276

Там же; Murphy P. J. Brezhnev. S. 46–48; Montefiore S. S. Stalin. Am Hof des Roten Zaren. Frankfurt am Main, 2006. S. 310.

277

Слоневский А. Под знаменем Ленина — Сталина // Экспедиция XXI. 2013. № 2 (128).

278

Манаенков Иосиф Петрович (1896–1938). Звезда и смерть Иосифа Манаенкова, см. URL: http://lib.dndz.gov.ua/?pid=421 (дата обращения: 16.03.2015).

279

ДДА. Ф. 19. Оп. 2. Д. 681 [Стенограмма пленума, протоколы заседаний бюро Днепродзержинского горкома КП(б)У, 9.1–28.11.1937, протокол от 11 января 1937 г.]. Л. 61.

280

ДДА. Ф. 19. Оп. 2. Д. 681. Протокол от 5 февраля 1937 г.

281

Там же. Протокол 8 марта 1937 г. Л. 122–123.

282

Там же. Протокол 13 май 1937 г. Л. 196; см. также: Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 41.

283

Пшеничный Ст. Первая высота Леонида Брежнева // Днепровская правда. 2006. 4 ноября. № 43, см. URL: http://dneprovka.dp.ua/t1505 (дата обращения: 24.03.2015).

284

Брежнева Л. Племянница. С. 190.

285

ДДА. Ф. 19. Оп. 2. Д. 341. Л. 5.

286

IV мiська партiйна конференцiя закiнчила свою работу // Дзержинец. 1937. 11 мая. С. 1; Пленум мiської ради // Там же. 1937. 5 августа С. 1; Тимощенко М. Брежнев из Брежнево, см. URL: http://gazeta.dp.ua/read/brezhnev_iz_brezhnevo (дата обращения: 13.04.2016).

287

Медведев Р. А. Личность и эпоха. М., 1991. С. 27.

288

http://forum3.sobitie.com.ua/index.php?/topic/23214-секретари-днепро-дзержинского-горкомавкпб/ (дата обращения: 16.03.2015); Слоневский А. Рассказы о Брежневе // Знамя Дзержинки. 2012. 20 декабря. № 51. S. 13.

289

ДДА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 116 [Протоколы заседаний бюро Днепродзержинского горкома КП(б)У, 05.01–14.02.1938, протокол 9 февраля 1938]. Л. 156; Слоневський О. Як на заводі Дзержинського Брежнев з ворогами народу боровся // Экспедиция. Історічна, культурологічна газета. 2009. № 12 (90). С. 6.

290

ДДА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 116. Протокол 9 февраля 1938. Л. 157; Д. 117 (Протоколы заседаний бюро Днепродзержинского горкома 21.2–23.03.1938, 8 марта 1938 г.). Л. 8.

291

ДДА. Ф. 19. Оп. 2. Д. 684 [Протоколы заседаний бюро Днепродзержинского горкома КП(б)У, 14.11–28.12.1937, протокол 14 ноября 1937 г.]. Л. 22; Протокол 23 ноября 1937 г. Л. 36.

292

Слоневський О. Як на заводі Дзержинського Брежнев з ворогами народу боровся. С. 7.

293

Брежнев из Брежнево, in: Novosti Днепродзержинска, 17.06.2009, URL: http://gorod.dp.ua/dz/news.php?page=2&id=17839 (дата обращения: 16.04.2015); Слоневський О. Як на заводі Дзержинського Брежнев з ворогами народу боровся. С. 6; Он же. Судебные процессы и преступность в Каменском-Днепродзержинске: очерки и документы. Днепропетровск, 2010. С. 87. URL: http://lib.dndz.gov.ua/uploads/Judicial_processes_and_crime_%28Last%29.pdf (дата обращения: 17.04.2015).

294

ДДА. Ф. 19. Оп. 2. Д. 681 (Стенограмма Пленума городского партийного комитета, 28 ноября 1937 г., протокол 28.11.1937). Л. 1.

295

Там же. Л. 2.

296

Там же. Л. 29.

297

Там же. Л. 30.

298

ДДА. Ф. 19. Оп. 2. Д. 681. Л. 30.

299

Там же. Л. 31.

300

Там же.

301

Там же. Л. 40.

302

Там же. Л. 38 и след.

303

Там же. Л. 40.

304

Там же. Л. 48.

305

ДДА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 116 [Протоколы заседаний бюро Днепропетровского горкома КП(б)У, 5.1–14.02.1938, протокол 25.01.1938]. Л. 75–78; Д. 115 [Протоколы V городской партийной конференции, пленумов Днепропетровского горкома КП(б)У, 3.2–17.09.1938, протокол № 1 Пленума Днепродзержинского горкома 04.03.1938]. Л. 19–20; Протокол № 2 Пленума Днепродзержинского горкома 20.04.1938. Л. 25; Протокол № 3 Пленума Днепродзержинского горкома 14.05.1938. Л. 27; Протокол № 4 Пленума Днепродзержинского горкома 23.05.1938. Л. 28–29; Протокол № 5 Пленума Днепродзержинского горкома 17.09.1938. Л. 36.

306

Там же. Д. 115 (Протокол № 1 Пленума Днепродзержинского горкома 04.03.1938). Л. 19–20; Д. 116 (Протокол от 25.01.1938). Л. 75.

307

Там же. Оп. 2. Д. 684 (Протоколы от 09.12.1937, 28.12.1937); Оп. 3. Д. 118 (Протоколы заседаний бюро Днепродзержинского горкома от 28.03–09.05.1938, 01.04.1938). Л. 37; Протокол от 17.04.1938. Л. 90 и след.

308

Там же. Оп. 3. Д. 117 (Протокол заседания бюро Днепродзержинского горкома от 09.03.1938). Л. 107.

309

Там же. Д. 118 (Протокол заседания бюро Днепродзержинского горкома 17.04.1938). Л. 98.

310

Там же. Д. 118 (Протокол от 27.04.1938). Л. 127; Протокол от 04.05.1938.

311

Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 41.

312

Слоневский А. Рассказы о Брежневе. С. 12.

313

ДДА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 119 (Протокол 16.05.1938). Л. 1–2; Кавун М. Леонид Брежнев: Карьера и жизнь генсека // Недвижимость в движении. 19.04.2006. № 14 (120). С. 10–11; ср.: Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 28–29.

314

Dornberg J. Breschnew. S. 72.

315

ДДА. Ф. 19. Оп. 6. Д. 341. Л. 2; ср.: Млечин Л. М. Брежнев. С. 60; Кавун М. Леонид Брежнев. С. 10–11.

316

ДДА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 227 [Бюро Днепропетровского обкома КП(б)У, протокол, стенограмма V областной партийной конференции, 27.2–2.3.1939]; Д. 239 [Стенограмма VII пленума обкома КП(б)У, 07.05.1939]; Д. 240 (Стенограмма VIII пленума обкома 9–10.06.1939); Д. 255 [Протоколы № 1–4 заседаний бюро обкома КП(б)У 02–07.03.1939]; Д. 257 [Протоколы № 5–11 заседаний бюро обкома КП(б)У, 8–15.03.1939]; Д. 366 [Протокол и стенограмма собрания областного партийного актива в итогах мартовского пленума ЦК ВКП(б), 16–17.04.1940].

317

Murphy P. J. Brezhnev. S. 50–51.

318

Leonid Breshnew: Das Kleine Land. Erinnerungen. Berlin, 1978. S. 17; ср.: Murphy P. J. Brezhnev. S. 52–54; Dornberg J. Breschnew. S. 74.

319

Цит. по: Млечин Л. М. Брежнев. С. 60.

320

Правда, Млечин, Мэрфи и Дорнберг полагают, что Брежнев занял пост секретаря по вооружениям уже в сентябре 1940 г., см.: Млечин Л. М. Брежнев. С. 61; Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 29; Dornberg J. Breschnew. S. 70. Мемуары Брежнева и историки-краеведы Андрей и Татьяна Портновы указывают на 1940 год, см.: Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 38; Портнов А., Портновa Т. Столица застоя? Брежневский миф Днепропетровскa // Неприкосновенный запас. 2014. № 5 (97). С. 75. Действительно, новые посты секретарей в обкомах были введены только на XVIII партконференции ВКП(б), которая работала в Москве с 15 по 20 февраля 1941 г., см.: Хижняков С. С., Хлевнюк О. В. XVIII партконференция. Время, проблемы, решения. М., 1990.

321

ДДА. Ф. 19. Оп. 6. Д. 341. Л. 2; РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 1200. Л. 7; ср.: Кавун М. Леонид Брежнев. С. 10–11; Андронов И. И. Дорогами войны // Новое время. 1972. № 9. С. 18–24, 20–21.

322

Brezhnev. Pages from his life. S. 34.

323

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… М., 1974. С. 6.

324

Dornberg J. Breschnew. S. 77.

325

Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 44.

326

Леонид Брежнев. Воспоминания: Жизнь по заводскому гудку. Чувство родины. Малая земля. Возрождение. Целина. М., 1982. С. 46; Васильева Л. Н. Кремлевские жены. М., 1993. С. 400.

327

Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. С. 400.

328

Dornberg J. Breschnew. S. 107; Млечин Л. М. Брежнев. С. 387.

329

Цит. по: Медведев В. Т. Человек за спиной. Воспоминания начальника личной охраны Брежнева и Горбачева. М., 1994. С. 24.

330

Колесниченко А. Как попасть в историю и анекдот. Леонид Ильич был одним из самых «рисковых» советских вождей. [Рассказ Александра Рябенко] // Аргументы и факты. 2010. № 21. С. 28.

331

Слоневский А. Рассказы о Брежневе. С. 12.

332

Ср.: Табачник Д. Запятая в биографии генсека // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. С. 39.

333

Дубовский М. История СССР в анекдотах 1917–1992. Смоленск, 1993. С. 152.

334

Дубовский М. История СССР в анекдотах 1917–1992. С. 154.

335

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления [1969]. М., 1984. Т. 3. С. 24.

336

Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 58.

337

Ортенберг Д. И. Сорок третий. Рассказ-хроника. М., 1991. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/ortenberg _di3/04.html (дата обращения: 17.04.2015).

338

ДДА. Ф. 19. Оп. 6. Д. 341. Л. 4.

339

Волкогонов Д. А. Семь вождей. М., 1995. Кн. 2. С. 19.

340

Чурбанов Ю. М. Мой тесть Леонид Брежнев. М., 2007. С. 99.

341

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 13.

342

Там же. С. 21.

343

Там же. С. 22.

344

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 27–29.

345

Там же. С. 34–40.

346

Там же. С. 42–43; Dornberg J. Breschnew. S. 77.

347

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 54.

348

ДДА. Ф. 19. Оп. 6. Д. 341. Л. 2; Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 45; Кавун М. Леонид Брежнев. С. 10 и след.; Murphy P. J. Brezhnev. S. 65; Brezhnev. Pages from his Life. S. 42; Андронов И. И. Дорогами войны. С. 20.

349

Центральный архив Министерства обороны России (ЦАМО). Ф. 228. Оп. 718. Д. 6. Л. 57, см. URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/prikaz-shtabu-yuzhnogo-fronta-po-lichnomu-sostavu-003-ot-23-iyulya-1941-goda-o-naznachenii-brez (дата обращения: 08.02.2017).

350

Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 34.

351

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 87 и след.; Murphy P. J. Brezhnev. S. 66.

352

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 87.

353

Там же. С. 92.

354

Murphy P. J. Bezhnev. S. 67; Dornberg J. Breschnew. S. 77f; Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 100, 119.

355

Halder Generaloberst. Kriegstagebuch, Band III: Der Rußlandfeldzug bis zum Marsch auf Stalingrad (22.06.1941–24.09.1942), bearbeitet von Hans-Adolf Jacobsen. Stuttgart, 1964. S. 188–197; Андронов И. Дорогами войны. С. 22.

356

Цит. по: Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 129, 112, 119, 127; Murphy P. J. Bezhnev. S. 68.

357

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 130–132; Halder G. Kriegstagebuch. S. 197.

358

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 164.

359

Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 34; Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 194.

360

ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Д. 12. Л. 168 и след; ЦАМО. Картотека учета награжденных. Док. 1/21, URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/uchetnye-kartochki-nagrazhdennogo-na-leonida-ilicha-brezhneva (дата обращения: 08.02.2017); см. также: Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 35; Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом… С. 200.

361

Overy R. Russlands Krieg, 1941–1945. Hamburg, 2003. S. 245.

362

Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 35.

363

Цит. по: Млечин Л. М. Брежнев. С. 63.

364

Цит. по: Там же. С. 70.

365

ЦАМО. Ф. 224. Оп. 783. Д. 64. Л. 186 и след; Ф. 276. Оп. 832. Д. 19. Л. 40; Ф. 276. Оп. 832. Д. 64. Л. 70.

366

Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 58.

367

Григоренко П. Г. В подполье можно встретить только крыс… Нью-Йорк, 1981. Гл. 23, см. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/grigorenko/23.html (дата обращения: 27.04.2015).

368

ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 1781. Л. 182 и след.; Оп. 682525. Д. 70. Л. 132 и след.

369

Цит. по: Волкогонов. Семь вождей. С. 21.

370

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 61.

371

Цит. по: Млечин Л. М. Брежнев. С. 69.

372

ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Д. 12. Л. 168 oб., URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/nagradnoi-list-na-zamestitelya-nachalnika-politupravleniya-yuzhnogo-fronta-brigadnogo-komissara (дата обращения: 08.02.2017); см. также: Гречко А. А. Годы войны. Ч. 1: Суровые испытания. М., 1976. Гл. 2. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/grechko_aa2/04.html (дата обращения: 27.04.2015).

373

Млечин Л. М. Брежнев. С. 61.

374

ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11296. Д. 221. Л. 8. Однако в автобиографической анкете от 1949 г. Брежнев указал, что он был назначен на новый пост уже в июне: ДДА. Ф. 19. Оп. 6. Д. 341. Л. 2; см.: Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. Т. 1. С. 1166; Млечин Л. М. Брежнев. С. 62–63.

375

Картотека учета награжденных. Док. 1/21, см. URL: http://liders.rusarchives.ru/ brezhnev/docs/uchetnye-kartochki-nagrazhdennogo-na-leonida-ilicha-brezhneva (дата обращения: 08.02.2017).

376

ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11484. Д. 158. Л. 410, 465 и след.; Д. 205. Л. 589. URL: http:// liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/prikaz-narodnogo-komissara-oborony-02297-o-naznachenii-polkovnika-li-brezhneva-nachalnikom-poli (дата обращения: 08.02.2017); см. также: Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 35–38.

377

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 47.

378

Млечин Л. М. Брежнев. С. 74.

379

Ортенберг Д. И. Сорок третий. Гл. 4: Апрель. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/ortenberg_di3/04.html (дата обращения: 27.04.2015).

380

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 47.

381

Ортенберг Д. И. Сорок третий; Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 75.

382

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 57.

383

Медведев Р. А. Во втором эшелоне / Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. С. 16; Ортенберг Д. И. Сорок третий.

384

ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 1781. Л. 182.

385

Гречко А. А. Битва за Кавказ. М., 1967. Гл. 6: Прорыв голубой линии. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/grechko_aa_1/06.html (дата обращения: 29.04.2015).

386

Однако остался без ответа вопрос, почему во всех наградных листах Брежнева написано «ранения и контузии не имеет»: ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682525. Д. 70. Л. 132. Может, был прав Mлечин, который утверждает, будто Брежнев не был ранен во время войны. Млечин Л. Брежнев. С. 67.

387

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 45; Медведев Р. А. Во втором эшелоне. С. 17.

388

Гречко А. А. Битва за Кавказ, гл. 4. «Перелом». URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/grechko_aa_1/04.html (дата обращения: 29.04.2015).

389

РГАНИ. Ф. 80. Оп. 2. Д. 278. Л. 22; URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/li-brezhnev-v-gospitale-posle-raneniya-1943-g.html (дата обращения: 08.02.2017).

390

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 54–55; Медведев Р. А. Во втором эшелоне. С. 17.

391

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 75.

392

Там же. С. 80

393

Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 47–48.

394

Там же. С. 39.

395

Медведев Р. А. Во втором эшелоне. С. 19.

396

Ср.: Mick Ch. Kriegserfahrungen in einer multiethnischen Stadt: Lemberg 1914–1947. Wiesbaden, 2010. S. 544.

397

РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 1197. Л. 21. URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/attestatsionnyi-list-li-brezhneva-na-prisvoenie-ocherednogo-voinskogo-zvaniya-6-sentyabrya-1944 (дата обращения: 12.02.2017).

398

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 83.

399

Цит. по: Гречко А. А. Через Карпаты. С. 202 [Архив МО СССР. Ф. 371. Оп. 6386. Д. 31. Л. 363–364].

400

ЦАМО. Ф. 42426(?). Оп. 136. Д. 81. Л. 54 и след. [USB–Stick DHI].

401

Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique à l’Ukraine soviétique. Louvain 1956. S. 24.

402

Brezhnev. Pages from his Life. S. 80.

403

ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11289. Д. 661. Л. 5 и след.

404

Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 84.

405

Brezhnev. Pages from his Life. S. 80.

406

Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. Т. 3. С. 24, 26, 30.

407

Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. Т. 3. С. 34.

408

Там же. С. 14 и след., 31.

409

Там же. С. 15, 22.

410

Там же. С. 21 и след.

411

ЦАМО. Ф. 371. Оп. 6368. Д. 16. Л. 120. URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/ukazanie-nachalnika-politotdela-18-i-armii-li-brezhneva-nachalnikam-politotdelov-soedinenii-i-z (дата обращения: 13.03.2017).

412

Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. Т. 3. С. 16 и след.

413

Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. S. 126; Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique. S. 30; Shandor V. Carpatho-Ukraine in the Twentieth Century. A Political and Legal History. Cambridge, Mass., 1997. S. 263; Nemec F., Moudry V. The Soviet Seizure of Subcarpathian Ruthenia. Toronto, 1955. S. 83.

414

Nemec F. The Soviet Seizure. S. 102–104; Murphy P. J. Brezhnev. S. 84; ср. Также: Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. S. 122–123.

415

Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. Т. 3. С. 8–15.

416

Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique. S. 24.

417

Nemec F. The Soviet Seizure. S. 89, 108.

418

Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique. S. 42; Nemec F. The Soviet Seizure. S. 108; Історія міст і сіл Української РСР. Закарпатська область / отв. ред. В. І. Белоусов. Т. 6. К., 1969. С. 56–57, 95, 390; Shandor V. Carpatho-Ukraine. S. 266.

419

Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique. S. 46–50.

420

Історія міст і сіл Української РСР. Закарпатська область. Т. 6. С. 58–59.

421

David R. Marples: Stalinism in Ukraine in the 1940s. London, 1982. S. 62; Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. S. 125.

422

Nemec F. The Soviet Seizure. S. 114, 116, 119, 160.

423

Там же. С. 345.

424

Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 84.

425

Історія міст і сіл Української РСР. Закарпатська область. Т. 6. С. 59.

426

Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. Т. 3. С. 26 и след.

427

Там же.

428

ЦАМО. Ф. 371. Оп. 6386. Д. 54. Л. 10 и след. URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/ukazaniya-nachalnika-politotdela-18-i-armii-li-brezhneva-nachalnikam-politotdelov-soedinenii-o — (дата обращения: 13.02.2017).

429

Brezhenev. Pages from his life. S. 83.

430

Там же. С. 87; Брежнев Л. И. Воспоминания. С. 84.

431

РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 1197. Л. 23. URL: http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/docs/attestatsionnyi-list-general-maiora-li-brezhneva-s-zaklyucheniem-starshikh-nachalnikov-i-okonch (дата обращения: 13.02.2017).

432

Brezhneva L. The World I Left Behind. Pieces of a Past. New York, 1995. S. 67; Брежнев Л. И. Воспоминания. 1982. С. 80.

433

Карпов В. В. Вечерние беседы. С. 420.

434

Млечин Л. М. Брежнев. С. 77.

435

ДДА. Ф. 19. Оп. 6. Д. 341. Л. 2; Краснознаменный Прикарпатский. История Краснознаменного Прикарпатского военного округа / ред. Б. Комский и др. 2-е изд., М., 1982. С. 63–64; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Д. 229. Л. 78. URL: http://liders.rusarchives. ru/brezhnev/docs/postanovlenie-sekretariata-tsk-vkpb-o-naznachenii-li-brezhneva-nachalnikom-politupravleniya-pri (дата обращения: 13.02.2017).

436

Краснознаменный Прикарпатский. История Краснознаменного Прикарпатского военного округа. С. 63; Murphy P. J. Brezhnev. S. 83.

437

Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. S. 125.

438

Карпов В. В. Вечерние беседы. С. 420–421.

439

Феськов В. И., Калашников К. А., Голиков В. И. Советская Армия в годы «холодной войны» (1945–1991), Томск, 2004. С. 20.

440

ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11289. Д. 520 (Политдонесение начальника ПУ ПрикВО Л. Брежнева, 12.12.1945). Л. 182–183; ср. также: Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. S. 127; Lewytzkyj B. Die Sowjetukraine 1944–1963. Köln, 1964. S. 31.

441

Dornberg J. Breschnew. S. 92.

442

http://liders.rusarchives.ru/brezhnev/perechen-dokumentov-i-eksponatov?page=4 (дата обращения: 13.02.2017).

443

Dornberg J. Breschnew. S. 92.

444

ЦАМО. Ф. 141. Оп. 244822. Д. 13. Л. 238 и след.; Ф. 32. Оп. 11289. Д. 720. Л. 131 и след., 182 и след.

445

ЦАМО. Ф. 141. Оп. 765372c. Д. 1. Л. 31 и след.

446

Там же. Л. 33 и след.

447

Там же.

448

Boeckh K. Stalinismus in der Ukraine. S. 128, 144, 161, 174, 241. К сожалению, в своей обширной, очень детальной работе Бёк ни слова не говорит о роли военной администрации, а также совсем не упоминает Брежнева; Markus V. L’incorporation de l’Ukraine subcarpathique. S. 56, 60–61.

449

ЦАМО. Ф. 141. Оп. 765372c. Д. 1. Л. 244; Краснознаменный Прикарпатский. История Краснознаменного Прикарпатского военного округа. С. 65–68.

450

ЦАМО. Ф. 141. Оп. 765372c. Д. 1. Л. 246 и след.; Краснознаменный Прикарпатский. История Краснознаменного Прикарпатского военного округа. С. 69–70.

451

Dornberg J. Breschnew. S. 92–93.

452

Карпов В. В. Вечерние беседы. С. 421.

453

Гречко А. А. Годы войны. Удар на Барвенково. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/grechko_aa2/04.html (дата обращения: 29.04.2015).

454

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 75. Д. 207. Л. 6.

455

Голиков В. «Я верю и надеюсь…» Последнее интервью, записанное Константином Подымой, 03.05.2012. URL: http://www.novodar.ru/index.php/novohistory-punkt/5683-vgpi-05–2012?format=pdf (дата обращения: 15.07.2015).

456

Наш дорогой Леонид Ильич // Мой Днепродзержинск. 2011. 16 ноября. № 52; Медведев Р. А. Фарс с примесью трагедии // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. С. 140.

457

Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 46.

458

Гречко А. А. Через Карпаты. С. 73, 177.

459

Медведев Р. А. Личность и эпоха. С. 46.

460

Lewytzkyj B. Die Sowjetukraine. S. 74.

461

Чурбанов Ю. М. Мой тесть Леонид Брежнев. С. 98; Докучаев М. С. Москва. Кремль. Охрана. М., 1995. С. 181.

462

См.: Алексиевич С. У войны — не женское лицо. Минск, 1985; Krylova A. Soviet Women in Combat. A History of Violence on the Eastern Front. Cambridge, 2010.

463

Brezhneva L. The World I Left Behind. Pieces of a Past. New York, 1995. S. 81.

464

Мнение внучки Виктории см. в: Млечин Л. М. Брежнев. С. 80.

465

Великжанина А. Преемником Брежнева должен был стать Щербицкий [Интервью с В. Г. Мусаэльяном] // Комсомольская правда в Украине. 2014. 4 июля; Млечин Л. М. Брежнев. С. 81.

466

Цит. по: Печенев В. А. Взлет и падение Горбачева глазами очевидца. М., 1996. С. 61.