Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны
Книга Сюзанны Шаттенберг, профессора истории современности и культуры Бременского университета – политическая биография Леонида Ильича Брежнева, занимавшего высшие руководящие должности в СССР в течение 18 лет (с 1964 по 1982 год). Автор воссоздает жизненный путь своего героя с момента рождения в поселке Каменское в декабре 1906 года. Вниманию читателей предлагается образ политика, который в своей деятельности на высших партийных и государственных постах был искренне движим интересами сохранения мира и повышения уровня жизни советского народа. Немалую роль в этом играл его личный политический опыт. Брежнев предстает не героем анекдотов, не плакатным персонажем истории, а живым человеком. В издании использованы документы из архивов России, Украины, Молдовы, Казахстана, а также многих западноевропейских стран.
Оглавление
- Введение
- Глава 1. Мечта о карьере актера, или Путь вполне обычного советского человека?
- Глава 2. «Как закалялась сталь», или Карьера во времена террора и войны
- Глава 3. В тени Сталина, или Годы учения Генерального секретаря – I
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Я еще и сегодня охотно думаю о Брежневе, и объясняется это, вероятно, тем, что он был первым кремлевским властителем, превратившимся из мрачного символа властвующей элиты в человека, чьи сильные и слабые стороны поддавались осознанию и оценке. В нем проявилась русская душа, способность к ярким эмоциям и широким жестам и, конечно, к жесткости.
История складывается и из личных судеб, и из упущенных возможностей.
Введение
«Уже девять месяцев социал-демократ придерживается принципа скромного выступления, будто Берлин только того и ждет: приглашенный на гражданский форум, он слушал в течение часа, что волнует людей, затем представился как “Михаэль Мюллер из Темпельхофа”. А еще он сказал: “Мои друзья — это ремесленники, да и полицейские тоже”. Раздались аплодисменты… Однопартийцы радуются, так как у него тесный контакт с СДПГ, которая раньше чувствовала, что Воверайт [Клаус Воверайт — правящий бургомистр Берлина в 2001–2014 гг. — Примеч. пер.] ею пренебрегал. [Новый бургомистр] Мюллер привлекает и оппозицию. Когда город возмутился тем, что сотни плохо обеспеченных беженцев расположились перед земельным ведомством здравоохранения и социальных вопросов, Мюллер, благодетель, сразу же позвонил, чтобы решить вопрос, а потом пригласил к себе и председателей фракций. В бытность Воверайта такое было бы трудно себе даже представить»1.
Какое отношение имеет передача дел правящего бургомистра Берлина Клауса Воверайта в 2014 г. его преемнику Михаэлю Мюллеру к смещению Никиты Сергеевича Хрущева и приходу к власти Леонида Ильича Брежнева в октябре 1964 г.? У членов Центрального комитета КПСС была «потребность в ком-то, кто не слишком хвастли́вый»2. Как берлинские товарищи к концу полномочий Воверайта сочли отталкивающей «наглость», с которой тот реагировал на критику, так и советским товарищам надоел партийный руководитель, который очень радовался, поднимая их на смех, унижая и снимая с должности. Подобно тому, как поизносился «гламур» Воверайта, обернулось разочарованием и былое воодушевление харизматиком Хрущевым и его представлениями о будущем. Более того, члены Президиума ЦК партии боялись его вспыльчивости и давно уже не осмеливались открыто ему возражать. Напротив, Брежнев в 1964 г. производил такое же впечатление, как и Мюллер пятьдесят лет спустя: «…в данный момент ему даже на пользу, что он не всегда выступает так, будто не совершал ошибок»3. Как и Мюллер, Брежнев был спокойным слушателем и радетелем, который поддерживал контакт с партийными массами и привлекал на свою сторону оппозицию. Во избежание неверного толкования отмечу: ни в коем случае не предполагается внушить читателю сходство Хрущева с Воверайтом или Брежнева с Мюллером. Речь идет о понимании логики ситуации — без экзальтированных манер предшественника нельзя было бы объяснить, почему свита избирала затем скромное руководство. «После “канцлера от Бриони” [прозвище Герхарда Шрёдера, предпочитавшего изделия известного итальянского дома моды и модный бренд. — Примеч. пер.] появилась тяга к непритязательной г-же Меркель»4. Но таким способом должна описываться не только действующая почти повсеместно диалектика политических изменений. Таким образом следует прежде всего показать, что с избранием Брежнева Первым секретарем ЦК КПСС 14 октября 1964 г. никак не преследовалась цель смены политического курса и уж точно не ресталинизация. Задача членов ЦК заключалась единственно в том, чтобы заменить высокомерный стиль руководства более «демократичным». Согласно формулировке американского политолога Джерри Хафа, Брежнев означал «хрущевизм без Хрущева»5.
Правда, это противоречит распространенным клише о Брежневе, считающимся сторонником жесткой линии, который сначала реабилитировал Сталина и преследовал диссидентов, в 1968 г. приказал подавить «Пражскую весну» и, наконец, в 1979 г. ввел войска в Афганистан. Его именем Запад назвал «доктрину», в соответствии с которой претензии «братской страны» на суверенитет заканчивались там, где оказывались затронутыми интересы государств — участников Варшавского договора. Те, кто вспоминает 18-летнее господство Брежнева с 1964 г. до его смерти в 1982 г., видят перед собой седого, одутловатого аппаратчика в генеральской форме, вся грудь которого в орденах, а взгляд, лишенный выражения, устремлен в пустоту. При этом такие изображения одряхлевшего Брежнева, едва способного держаться на ногах, только с 1975 г. замелькали на экранах всего мира. После Второй мировой войны, когда Брежневу едва минуло 40 лет, или в момент прихода к власти в 1964 г., когда ему было без малого 60, высокий, стройный человек с густыми бровями считался не только привлекательным, но и надеждой партии. Он и сам придавал значение внешнему виду и безупречным костюмам. Это не только притягивало как магнитом женщин, но играло роль и в его политической карьере. Сталин якобы обратил внимание на молодого Брежнева только благодаря его статной фигуре6. Его «брендом» были темные кустистые брови, принесшие ему фольклорное прозвище «бровеносец».
Но имелось и еще кое-что в формировании облика Брежнева: он был не только фотогеничен, но обладал актерским талантом и в юности хотел стать актером. Ему нравилось, встав на стул, читать стихи своего любимого поэта Сергея Есенина. Он вообще наслаждался большими компаниями. Со своими товарищами он еще и после 1964 г. ходил на стадион, чтобы посмотреть футбольные и хоккейные матчи, где болел за свой любимый футбольный клуб ЦСКА (Центральный спортивный клуб армии), в то время как большинство членов Президиума ЦК партии были фанатами «Спартака». Брежнев был страстным охотником и любил быстрые автомобили, но увлекался также голубеводством и охотно играл в домино с сотрудниками своего аппарата. Он регулярно читал сатирический журнал «Крокодил», просил своего парикмахера рассказывать новейшие — антисоветские — анекдоты и мог часами слушать Леонида Утёсова, который пел как джаз, так и советские романсы7.
Через этот личностный конфликт между актером-любителем и «рыцарем» холодной войны, между тягой к дружескому общению и не подлежавшим сомнению 18-летним господством, между склонностью к пикантным анекдотам и преследованием инакомыслящих, между мужественностью молодых лет и физическим распадом с 1975 г. и следует рассказывать биографию Брежнева.
Об этой многослойности свидетельствует и фотография на обложке: Брежнев сфотографировал сам себя во время войны с помощью автоспуска, вероятно, трофейной немецкой камерой «Роллейфлекс». Для этого он встал перед зеркалом в типичную позу Сталина: в профиль, в наглухо застегнутой полевой форме, волосы зачесаны назад, в руке трубка, своего рода опознавательный знак вождя. Изображение сбивает с толку, оставляя широкий спектр толкований и предположений о том, должно ли это быть знаком почитания или все-таки насмешкой над Сталиным, по тем временам очень опасной. Оно недвусмысленно демонстрирует не ослабевшую склонность Брежнева к лицедейству и поведению, рассчитанному на эффект. Разумеется, Брежнев скрывал эту фотографию, и она никогда не публиковалась. Снимок показывает всю его неоднозначность: в зеркале зрители видят как бы двух людей в игре света и тени, он непринужденно позирует перед камерой даже в трудные времена войны и радуется форме. Но также он постоянно обращается к фигуре Сталина, который, вероятно, сопровождал Брежнева на всем протяжении его жизни.
Цель данной биографии заключается, следовательно, в том, чтобы постичь всю широту и противоречивость стилей поведения Брежнева в их сложности и раскрыть образ, еще находящийся под воздействием опыта холодной войны; в Брежневе как политике и личности подчеркивается исторический момент, т. е. он становится понятным в контексте своего времени.
Великий историк и боец Сопротивления Марк Блок (1886–1944) показал, что историческая наука является «наукой о людях во времени»8. Это значит, что человек является средоточием и точкой опоры всех исторических исследований, но также это означает, что человека можно постичь только в его времени или как продукт его эпохи. Лишь в совокупности всех влияний становится возможным понять, почему человек стал тем, кем он стал, и почему действовал так, как действовал. Но и этот ответ будет всегда приближением и одним из многих вариантов, которые могли бы осуществиться. Следовательно, чтобы подойти вплотную к «историко-культурному продукту» «Брежнев», необходимо исследовать его социальное формирование в родительском доме, политическое окружение, экономическое положение, религиозные влияния, его досуг, формирующие личность переживания и т. д. — как он рос, как пережил Семнадцатый год, Гражданскую войну, какой путь избрал во время коллективизации сельского хозяйства (1928–1933) и индустриализации первой пятилетки, что делал в годы Большого террора 1937–1938 гг. и Великой Отечественной войны. Наряду с этим, тщательно изучается его послевоенная карьера партийного руководителя на Украине, в Молдавии и Казахстане, а также с 1956 г. — как сподвижника Хрущева в Москве. В данном случае важен вопрос о том, чему он научился за это время, что его сформировало и превратило в партийного руководителя, который в 1964 г. в результате путча сместил Хрущева с занимаемого поста, после чего на протяжении 18 лет беспрепятственно властвовал над партией и страной. Таким образом, Брежнев представлен, с одной стороны, как «продукт» советских институтов и дискурсов, от революционных лозунгов до сталинистского мышления в категориях «свой — чужой», от романтики социалистического строительства до травли изменников Родины. Вместе с тем он показан в качестве «продуцента»: какой смысл Брежнев придавал событиям, какой риторикой пользовался, как реагировал на тирады советского новояза и лихорадочную социалистическую деятельность, имитировавшую созидание, чему его научил личный опыт и как именно он, наконец, представился членам ЦК единственно пригодной альтернативой Хрущеву в 1964 г. С такой позиции предполагается проанализировать 18-летнее господство Брежнева: как взаимодействие существующих структур, устоявшихся дискурсов и санкционированных моделей поведения, с одной стороны, и как формирование самим Брежневым его руководящей роли, с другой. Следовательно, автор не ставила себе задачи как написания «истории больших людей» в духе позитивизма, так и не стремилась полностью растворить личность в социальных структурах и системах понятий. Цель заключалась в том, чтобы показать Брежнева в контексте «его времени»: взаимную обусловленность, если даже не взаимное дополнение «человека» и «времени», что с непревзойденной простотой сформулировал Марк Блок.
Человек без биографии
Эта книга претендует на то, чтобы быть первой научной биографией Брежнева, опирающейся на широкую документальную базу, в том числе впервые доступные архивные материалы. На сегодня имеется мало биографий Брежнева, но при внимательном рассмотрении этот факт вовсе не удивляет: Сталин как наделенный гипнотическим даром деспот издавна занимал историков; Хрущев обрел многочисленных биографов благодаря своему отходу от сталинизма. В отличие от них Брежнев не покорял ни насилием, ни разрывом с ним. К тому же и архивы с документами его времени не стали общедоступными в 1991 г. с крахом Советского Союза, а после его смерти прошло не так много времени, чтобы люди науки начали изучать связанные с ним темы как «завершенные» и ставшие достоянием истории.
Вообще первую биографию Брежнева опубликовал германо-американский журналист Джон Дорнберг в 1973 г. по-немецки, в 1974 г. по-английски9. С учетом того, что он не имел никакого доступа к документальному материалу, это удивительно информативная, основанная на обстоятельных исследованиях книга. Ее и сегодня едва ли надо исправлять, но, разумеется, необходимо существенно дополнить, пусть даже речь идет только о последнем десятилетии, остававшемся на тот момент Брежневу. Вторая биография, написанная на Западе, последовала в 1981 г. Ее автор — американский историк Пол Мэрфи, подвергнутый резкой критике за бесчисленное множество неверных данных начиная с даты рождения Брежнева10. Важнее, чем 123 обнаруженные ошибки, было и остается то обстоятельство, что Мэрфи не приводит источников по многим частям своей книги, как представляется, очень информативным. Но с историографической точки зрения заслуживает упоминания тот факт, что как Дорнберг, так и Мэрфи основывали значительную часть описаний детства Брежнева на свидетельских показаниях одного и того же эмигранта, утверждавшего, что он вместе с Брежневым учился в школе. Это показывает, как трудно было на Западе добраться до источников. Такого рода сложностей не знали авторы, критически настроенные по отношению к существующему строю и писавшие по-русски. Созданные ими биографии Брежнева выходили за железным занавесом или только после распада Советского Союза в 1991 г. У них была, однако, другая проблема: судя по всему, они располагали источниками, чьи названия не хотели или не имели права привести, могли «с заднего входа» познакомиться с архивами, номера фондов которых им нельзя было указывать. К примеру, как военный историк и приверженец гласности Д. А. Волкогонов, так и специалист по истории советского государственного аппарата Р. Г. Пихоя имели доступ к рабочим дневникам Брежнева. Они цитируют их, но не подтверждают аутентичность должным образом11. Еще одна проблема биографий Брежнева, вышедших из-под пера инакомыслящих, была в том, что они часто диктовались не только просветительскими устремлениями. На передний план выходил не исторический анализ, а обвинение. Это касается не одного лишь исследования эмигранта Абдурахмана Авторханова, которое вышло в маленьком западногерманском издательстве в 1979 г.12, но и гораздо более известной биографии, написанной диссидентом и историком Роем Медведевым в 1991 г. Согласно его оценке, Брежнев был столь заурядным политиком, что не оставил в истории сильного впечатления о себе13. Это мнение существенно не отличалось от позиций западных политологов 1970-х гг., которые описывали Брежнева в первую очередь как «брокера» различных интересов политической системы, как своего рода «председателя правления», провозглашавшего и исполнявшего решения, но не принимавшего их самостоятельно14. В современной России, в которой Брежнев и его эпоха пользуются все большей популярностью, если не сказать, что вызывают ностальгию, словами западных политологов не воспользовался бы никто. Это показывают и биографии, вышедшие к столетию со дня рождения Брежнева в 2006 г., но являющиеся сплошь научно-популярными и временами утверждающие, что Брежнев был националистом и приверженцем подпольной «Русской партии»15. Приятным исключением является во многом объективная и точная в деталях вышедшая в 2008 г. биография, написанная журналистом Леонидом Млечиным, который, вероятно, провел поиск во всех архивах бывшего Советского Союза или получил оттуда материалы, не приведя, однако, ни единого тому доказательства. Последним биографию Брежнева под многозначительным названием «Почему Брежнев не мог стать Путиным. Сказка о потерянном времени» опубликовал журналист и депутат Думы Александр Хинштейн. В ней он утверждает, что Путин существенно ближе к Брежневу, чем к председателю КГБ Ю. В. Андропову, с которым его обычно сравнивают. Ошибка Брежнева была в том, что он не ушел вовремя в отставку и поэтому не оставил по себе доброй памяти16. Правда, по-настоящему интересное в этой книге — записные книжки Брежнева, из которых приведены длинные выдержки.
В том, что касается огромного значения Брежнева для Советского Союза, сегодня едины все. Как-никак, он правил страной и формировал ее на протяжении 18 лет. Таким образом, он был вторым после Сталина по продолжительности нахождения у власти, в то время как Хрущев пробыл у кормила правления только одиннадцать лет. Преемники Брежнева — Андропов и Черненко не проработали на своих постах и двух лет каждый, прежде чем их не стало; М. С. Горбачев за шесть лет своего руководства привел Советский Союз к гибели. Поэтому авторы новых исследований сходятся в том, что Брежнев был вообще самым успешным представителем советского стиля управления17.
Об архивных фондах
Как уже говорилось, научное исследование биографии Брежнева началось так поздно еще и потому, что ситуация с историческими источниками в течение длительного времени была непростой, а отчасти остается таковой и по сей день. Документы Брежнева находятся в Архиве Президента РФ (АП РФ), не считая досье, которое органы безопасности собрали на Брежнева и которое Хрущев приказал сжечь в 1956 г., когда перевел Брежнева в Москву в качестве своей правой руки18. АП РФ в принципе недоступен для иностранцев, и работать там могут только немногие граждане России. Правда, АП РФ в 2009–2010 гг. передал копии фонда Брежнева Российскому государственному архиву новейшей истории (РГАНИ). Там дела были заново систематизированы и зарегистрированы в двух описях, первая из которых доступна для читателей с лета 2014 г. С тех пор по ней можно заказывать дела, если они не находятся на секретном хранении. Таким образом, вторая опись еще совершенно недоступна, да и из первой многое не выдается, например «Заметки Брежнева членам Политбюро», «Личное дело генерал-майора запаса Брежнева» или его история болезни. К тому же РГАНИ в мае 2016 г. закрылся и снова откроется для читателей на новом месте, наверное, в 2018 г. Возмещением и сокровищницей является онлайн-выставка о Брежневе, показывающая в свободном доступе много не доступных в архиве и даже из второй описи документов, включающих шифры19.
Фонд Политбюро, находящийся в РГАНИ, тоже большей частью недоступен. Политбюро было средоточием власти и «центральным пунктом управления» не только для партии, но и для всей страны. Сам Брежнев так объяснял Вилли Брандту работу Политбюро: «Политбюро заседает регулярно по четвергам каждую неделю с 15 час. (исключения: особые события, гости и т. д.). Продолжительность заседания неограниченна. На практике большей частью с 15 до 19 час., причем в принципе на основе письменных предложений. При рассмотрении внешнеполитических вопросов соответствующие проекты разрабатываются Министерством иностранных дел, иногда в сотрудничестве с соответствующим отделом ЦК; при рассмотрении экономических вопросов — Госпланом или заинтересованными министерствами. Если я решаю, что определенный вопрос следует поставить на повестку, то за три дня до этого рассылаю относящиеся к делу документы, так что Политбюро имеет возможность ознакомиться с материалом и сформировать мнение. Утверждение повестки дня является привилегией Генерального секретаря. На каждом заседании Политбюро я докладываю ряд текущих вопросов, некоторые обсуждаются и включаются в повестку. Некоторые вопросы я представляю товарищам, чтобы они могли изложить свое мнение о них. Позже эти вопросы обсуждаются»20. В качестве высшей политической инстанции Политбюро разрабатывало и утверждало пункты повестки дня, решения по которым с последующей реализацией должны были принимать ЦК и министерства. Правда, по мнению сотрудника Брежнева К. Н. Брутенца, по-настоящему интересные и важные материалы находятся не в протоколах Политбюро, а в «особых папках», разумеется, тоже недоступных21. Вместо них для данной работы использовались неопубликованные, но также хранящиеся в РГАНИ, стенограммы пленумов ЦК с 1964 по 1982 г., которые проводились в среднем два раза в год. Записи показывают, что в ЦК открыто говорили о проблемах, но многие места в тексте с пометкой «не для печати» свидетельствуют о том, что острые темы нельзя было фиксировать даже в протоколе, циркулировавшем на условиях секретности. С 2011 по 2016 г. я провела не одну неделю в РГАНИ и от всего сердца благодарю его сотрудниц, которые принимали меня очень дружески и уже вскоре приветствовали как добрую знакомую. Их сердечность немного компенсировала то обстоятельство, что в РГАНИ нельзя, как и прежде, пользоваться ноутбуком, и все записи приходится делать только от руки. Я хотела бы с благодарностью упомянуть Людмилу Степанович, которая любила рассказывать о временах, проведенных под Берлином, где находился ее отец, военнослужащий, и которая умерла в конце 2015 г.
Так же трудно обстоят дела с российским архивом госбезопасности (ранее КГБ, ныне ФСБ) и Архивом внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Первый совершенно закрыт, второй после неоднократных запросов предоставил мне доступ, но в читальный зал выдавались только пресс-релизы и дела протокольного отдела. Все политические документы оставались под замком. Этот несостоявшийся просмотр источников компенсировался ознакомлением с доступными документами министерств иностранных дел в Берлине, Париже и Вашингтоне. В свою очередь, недоступность документов КГБ могла быть отчасти заменена предоставленным вдове А. Д. Сахарова Е. Г. Боннэр после 1991 г. правом сделать копии всех документов, касавшихся ее мужа, с которыми сегодня можно ознакомиться в Архиве Сахарова. Я благодарю трех сотрудниц, которые не только помогали мне работать с документами, но и приглашали на обед на кухню в музее-квартире Сахарова.
Кроме Москвы, я посетила все архивы в местах, где жил и работал Брежнев: в Днепродзержинске на Украине, который с 2016 г. снова, как и до революции, называется Каменское, городе, где родился и учился, а в 1937 г. начал свою политическую карьеру Брежнев. Директор тамошнего исторического музея Наталья Буланова предоставила мне доступ к своему собранию документов, за что я ее сердечно благодарю. Когда я посетила ее в июне 2014 г., она радовалась и очень удивлялась тому, что в «такие времена» — вскоре после присоединения Крыма и с учетом вооруженного конфликта на Востоке Украине — кто-то интересуется Брежневым. Она рассказала, что до начала мирового экономического кризиса было много запросов от китайцев, которые хотели проследить жизненный путь Брежнева. В Днепродзержинске начали разрабатывать маршруты исторической экскурсии по родному городу Брежнева, но с обострением отношений с Россией туристского спроса больше нет. Очень предупредительны и готовы помочь были и сотрудницы в архивах города Запорожье (Украина), где Брежнев после войны работал первым секретарем обкома партии, и в Днепропетровске (Украина, с 2016 г. город называется Днепр), где он работал как до, так и после войны. Но ни в одном из украинских архивов нет личных фондов Брежнева: с приходом к власти в 1964 г. Брежнев приказал перевезти в Москву все личные документы, осталась только анкета 1947 г., но ее можно лишь переписать, а не сфотографировать.
В Молдавии и Казахстане, чьи партийные организации Брежнев возглавлял в 1950–1952, 1954–1956 гг. соответственно, обнаружилась та же картина: личного дела Брежнева не было, но все стенограммы — от пленумов ЦК до заседаний партбюро аппарата — доступны. Особую благодарность я адресую директору Архива Президента Республики Казахстан Борису Джапарову, превратившему архив из места хранения государственной тайны, где ранее сотрудники цензурировали записи исследователей, в платформу просвещения и свободы информации. В дальнейшем г-н Джапаров планирует сделать все документы доступными в Интернете в цифровой форме.
Все еще трудное положение в российских архивах и недостаток источников личного происхождения восполняется настоящим потоком дневников, мемуаров и интервью, которые оставили соратники Брежнева. Речь идет о его сотрудниках из аппарата ЦК, руководителях региональных парторганизаций, товарищах по оружию времен Великой Отечественной войны, политических союзниках и соперниках, о потерявших свои посты членах Политбюро, смещенном председателе КГБ, переводчиках и фотографе советского лидера, о его телохранителях и врачах, а также — не в последнюю очередь — о главах государств и правительств Запада, с которыми Брежнев общался. Это богатая источниковая база, пусть и не заменяющая «особые папки», рассекречивания которых историки до сих пор страстно ждут, но, по всей видимости, позволяющая лучше оценить «продукт “Брежнев”», чем это было бы возможно на основе официальных документов.
О «мемуарах» Брежнева
Касательно «мемуаров» Брежнева имеется анекдот тех времен: Брежнев вызывает к себе секретаря ЦК по идеологическим вопросам М. А. Суслова: «Слушай, Михаил Андреевич, ты мою книгу “Целина” читал?» — «Конечно, Леонид Ильич, даже два раза, изумительная книга!» — отвечает тот и пятится к дверям. «Михаил Андреевич, куда же ты так спешишь? — останавливает его Брежнев. — Да вот, хочу пойти в третий раз перечитать…» Суслов ушел, а Брежнев размышляет: «Смотри-ка, все так хвалят эту книгу… Может, и мне прочитать?»22 Уже при жизни Брежнева было секретом полишинеля, что он не написал ни строчки своих «мемуаров», которые в трех частях вышли в журнале «Новый мир» в номерах за февраль, май и ноябрь 1978 г. Они назывались «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» и рассказывали, соответственно, о его военном опыте, восстановлении Украины после войны и о годах работы в Казахстане. Трилогия была незамедлительно переиздана. Тоненькие книжки, объемом не более ста страниц каждая, но растиражированные в миллионах экземплярах, были сразу же объявлены обязательным чтением в школах. В ноябре 1981 г. в «Новом мире» увидела свет следующая часть под заглавием «Воспоминания», главы четвертая и пятая «Жизнь по заводскому гудку» и «Чувство Родины», где описывались ранние годы Брежнева до и после революции. Уже посмертно, в январе 1983 г., вышли главы с шестой по восьмую: «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах», которые хотя и дополняли картину пребывания Брежнева в Молдавии и его работы секретаря ЦК по оборонной промышленности, но в целом были не так детализированы, как предшествующие тексты. «Слово о коммунистах» состояло почти исключительно из пустых пропагандистских фраз. «Мемуары» обрываются до 1964 г., т. е. до прихода Брежнева к власти. Хотя существуют восемь частей, но и по сей день почти всегда говорят о «трилогии», имея в виду написанные от имени Брежнева воспоминания. Мы многое знаем о том, как эти «мемуары» распространялись и осмеивались, но нам почти ничего не известно, кто и почему задумал их издания23. Судя по всему, это была высшая точка формирования культа личности Брежнева, чей жизненный путь требовалось окончательно соединить с историей Советского Союза, и не подлежит сомнению, что «воспоминания» сыграли свою роль в увековечивании образа Брежнева, пусть и с несколько другими оттенками. Брежневу приписывалась решающая роль в важнейших событиях, происходивших в стране. Сотрудник Брежнева Георгий Арбатов полагает, что льстецы среди сотрудников генсека уговорили его, что он-де должен записать то, что так часто и охотно рассказывал им как анекдоты из своей прежней жизни, когда они сидели в дружеском кругу на правительственной даче или в охотничьем домике24. Но, как утверждает публицист Владислав Владимиров, «мемуары» — дело рук одного Черненко, который продвигал их, чтобы потешить самолюбие Брежнева, рассчитывая стать его преемником. Александр Мурзин, единственный литературный негр, который дал понять, что занимался этой деятельностью, также свидетельствует, что именно Черненко вместе с генеральным директором советского информационного агентства ТАСС Л. М. Замятиным во время поездки на поезде убедил Брежнева написать мемуары. Как рассказывает Владимиров, Черненко ссылался на мемуары Черчилля, Жискар дʼЭстена, де Голля и других выдающихся государственных деятелей, чтобы соблазнить Брежнева этой идеей. Тот возразил, что Ленин, мол, воспоминаний не писал, но Черненко нашелся и тут, сказав, что это сделала за него жена, Надежда Крупская25. Еще одно мнение высказали Е. И. Чазов, начальник 4-го Главного управления при Минздраве СССР, и бывший посол в ГДР П. А. Абрасимов. По их словам, историю с мемуарами выдумали главный идеолог Суслов и КГБ, чтобы объяснить творческим процессом «уходы Брежнева в тень», когда он долго не появлялся на людях; таким способом предполагали скрыть его наркотическую зависимость26. Как рассказывает телохранитель Брежнева Владимир Медведев, вероятно, все вместе «партийные идеологи» участвовали в том, чтобы Брежнев покончил, наконец, со своей сдержанностью, с позицией, согласно которой не было «ничего особенного, так жизнь сложилась»27. Он заявил: «Товарищи убедили меня опубликовать воспоминания о пережитом, о работе, войне, партии. Это нужно народу, нужно нашей молодежи, воспитывающейся на примере отцов»28.
Условие, которое, очевидно, выдвинул Брежнев, давая в итоге согласие на работу над своими «мемуарами», заключалось в том, что он сам не будет их писать, а ограничится помощью авторскому коллективу. Курировали проект руководитель ТАСС Замятин и главный редактор «Комсомольской правды» Виталий Игнатенко. В апреле 1977 г. они пригласили четырех лучших журналистов страны на тайную встречу, рассказали им о замысле и, судя по всему, предоставили право выбрать, кто какую главу из жизни Брежнева хотел бы писать29. Анатолий Аграновский, автор «Известий», выбрал годы на Украине, писатель Аркадий Сахнин — войну, а два журналиста «Правды» Владимир Губарев и Александр Мурзин — космос и жизнь в Казахстане соответственно30. Партия не только направила лучших советских публицистов на выполнение этой задачи, но и создала в ЦК специальный отдел. Теперь авторы были уполномочены провести собственные исследования по всему Советскому Союзу, «прошерстить» все архивы и поговорить с очевидцами событий31. Вот литературные негры и выезжали на места, где проходила жизнь и деятельность Брежнева, а Черненко заботился о том, чтобы руководители соответствующих партийных организаций размещали их на должном уровне и предоставляли доступ ко всем документам32. Это необходимо иметь в виду, когда речь идет об источниковедческой ценности «мемуаров». Их авторы никоим образом не давали простор своему воображению и не работали с вымышленными подвигами и достижениями. Это подтверждают и многие сподвижники Брежнева: немало из того, что он сам рассказывал им, они позже прочитали в «воспоминаниях». Правда, журналисты не сами разговаривали с Брежневым, а получали уже готовые записи характерных эпизодов33. В итоге проблема «мемуаров» заключается не в ситуации с источниками, которые не всегда можно проверить, а в осмыслении материала, превращенного в героический нарратив. Далеко не самые значительные эпизоды оказываются преображенными в ключевые исторические события. Брежневу приписываются чужие подвиги, а некоторые факты интерпретируются столь свободно, что в них нельзя распознать правду. Это становится очевидным, если сравнить «Малую землю» с мемуарами офицеров. Поэтому народ придумал злую остроту — эпиграф к мемуарной книге Брежнева «Малая земля»: «Все, что было не со мной, помню!»34.
О годах, проведенных в Казахстане, удалось найти в архиве по крайней мере один документ, который со всей очевидностью послужил основой для описания событий в книге «Целина», настоящий автор которой Мурзин сделал из трагедии социалистическую историю героев. Брежнев «рассказывает» в книге, что весной 1954 г. тракторист Даниил Нестеренко героически пытался помочь своим товарищам переправить трактора через замерзшую реку, но этот мужественный поступок стоил ему жизни: не выдержал лед. Литературный негр Мурзин вложил в уста Брежневу такие слова: «Когда друзья вынули из воды погибшего, то обнаружили в его кармане удостоверение Героя Советского Союза. До этого никто в совхозе не знал, что рядом с ними работает такой человек… И стало вдвойне обидно за его гибель»35. Но согласно историческому источнику дело обстояло совсем по-другому: товарищи не советовали ехать через реку, лед на которой уже таял, начиналось половодье, и хотели искать брода, но Нестеренко прикрикнул на них, что, мол, они просто трусят, а вот во время войны им пришлось бы пересекать Днепр под жуткой бомбежкой. Когда на середине реки трактор заглох и скрылся под водой, утонул не только Нестеренко, но еще и второй тракторист, комсомолец Кер36.
Фальсификация этого источника литературным негром показывает, с какой осторожностью следует использовать «мемуары» Брежнева: «сырой материал» обрабатывался авторами по собственному усмотрению. «Комментарии» и «мысли» Брежнева по поводу событий его жизни могут и без того считаться вымышленными. По-другому обстоит дело только с документами, которые цитируются дословно, так как их можно проверить по оригиналам. Это дает основания предполагать, что авторы не отважились менять что-то в партийных документах. Конечно, располагать сегодня материалами, собранными при подготовке «воспоминаний» Брежнева, означало бы иметь великолепный исторический источник. Но, к сожалению, их авторы, сдавая свою работу, были обязаны возвращать также все документы и записи, подлежавшие немедленному уничтожению37.
Цитированная острота о том, что Брежнев вовсе не знал своих «мемуаров», кажется, напротив, не соответствующей действительности. В своих записных книжках, например, 26 августа 1977 г. он отмечал: «Прогулял немного по набережной. Затем читал материал — 1 главу “Жизнь по заводскому гудку”»38. В соответствии с заметками он снова прочитал книгу, когда та вышла в полном виде в ноябре 1981 г.39 Книгу о Казахстане Брежнев, очевидно, тоже не только попросил проверить тамошнего партийного руководителя Динмухамеда Кунаева, но и сам просмотрел текст еще до публикации40. Млечин утверждает, что отчасти секретарша Брежнева читала ему «воспоминания» вслух в больнице. Это звучит правдоподобно, так как Брежнев в принципе предпочитал, чтобы ему читали, нежели читать самому. В конечном итоге в «мемуарах» не было ничего, что Брежнев не проверил бы лично41. Но вместе с тем, по словам журналиста Георгия Яковлева, Брежнев изменил во всей рукописи только два слова42. Следовательно, ценность «воспоминаний» как исторического источника (за исключением некоторых, нигде больше не цитировавшихся документов) состоит в первую очередь в том, какого типа идеальная биография здесь создана. Прежде всего, речь идет о литературе воспитательного характера, Брежнев откровенно признавал, когда он в марте 1980 г. получил за «свои мемуары» Ленинскую премию по литературе: «Меньше всего мне хотелось, чтобы книги “Малая земля”, “Возрождение” и “Целина” воспринимались как мемуарные сочинения. Работая над своими записками, думал я не о себе — и даже, пожалуй, не столько о прошлом, сколько о том, чем опыт прошлого может быть полезен людям сегодня»43.
О «дневниках» Брежнева и его фотографе
Другую ценность как исторический источник имеют «дневниковые записи» Брежнева. По недоразумению они переводятся иногда как «дневники», но в случае с Брежневым представляют собой просто «записные книжки». Вокруг них долгое время ходили слухи, так как лишь единицы (среди них биографы Брежнева Волкогонов и Млечин) видели их и утверждали, что они свидетельствуют о «духовном убожестве». Как язвительно заметил Волкогонов и повторил Млечин, Брежнев интересовался, очевидно, только следующим: «Величина собственного веса, сколько времени плавал в бассейне, кому звонил, что подавали на обед, какую награду или титул получил, медицинские процедуры, какими оказались трофеи на охоте»44. Сказанное и верно, и неверно: во-первых, как уже отмечалось, это были не дневники, в которых находят отражение сокровенные мысли и глубокие размышления, а ежедневники и рабочие черновики, в том числе и отдельные листки, где в форме кратких записей Брежнев отмечал события дня. Во-вторых, здесь встречаются не одни только банальности из частной жизни и мелочи быта, но и, к примеру, списки политиков, с которыми Брежнев разговаривал по телефону или встречался на протяжении длительного времени. Таким образом, это своего рода регистрационные журналы или хроники, которые Брежнев вел для себя: «5 июня 1979 г., вторник, разговаривал с Черненко — у Андропова ЮВ 65 лет, у Чазова 50 лет. Горбачев — о дождях…»45 Лишь в очень редких случаях Брежнев фиксировал длительные рассуждения или упорядочивал аргументы, как, судя по всему, было и в октябре 1964 г., когда он готовил свою обвинительную речь против Хрущева: «Почему это все произошло — потому что при самой прямой и активной поддержке Хрущева создан культ тов. Хрущева. Н.[икита] С.[ергеевич] — у меня глубокое убеждение — что это затмило Вам сознание и Вы решили, что Вам все возможно — яд неограниченной власти испортил Вас»46. Содержание записных книжек не позволяет нам заглянуть в мир эмоций, чувств и мыслей Брежнева, а рассказывает, наподобие хронологического указателя, о тех, с кем, где и когда он разговаривал, и о том, какие темы его занимали. Он вел записи в военные месяцы, в октябре и ноябре 1944 г., когда начал устанавливать в Карпатах советский режим. Но вскоре они оборвались, и несколько заметок Брежнев сделал только в начале 1950-х гг., а к систематическим записям снова вернулся только после того, как Хрущев в 1956 г. перевел его в Москву. С долгими или короткими перерывами он вел эти длинные «списки первоочередных дел» почти до смерти. Они и по сей день не находятся в свободном доступе в архиве, но с ноября 2016 г. опубликованы. Эти записи служат хорошим подспорьем, когда недоступны никакие другие архивные источники, и мы до настоящего времени можем только строить догадки о том, что Брежнев делал, например, в декабре 1979 г., пока Политбюро принимало решение о введении войск в Афганистан. В этой кропотливой работе помогают опубликованные записи секретарей приемной Брежнева в Кремле: они говорят о том, находился ли генеральный секретарь в своем кабинете или дома, ехал ли на дачу или в охотничий домик, кого принимал47.
С учетом все еще трудного положения с источниками в России в этой книге в качестве исторических свидетельств привлекаются фотографии, каждая глава открывается очередным снимком Брежнева. На фотографиях из его детства и ранней юности можно увидеть детали, о которых нет доступных письменных источников или их немного. Фотографии более поздних лет показывают живого и динамичного Брежнева, который был дружелюбным и жизнерадостным, охотно смеялся, но канул в Лету еще до своей смерти в 1982 г. Таким образом, изображения отчасти заполняют пробелы и представляют иного Брежнева, дополняющего традиционный облик, возникающий на основе письменных свидетельств: физические особенности и, к примеру, умение сходиться с людьми крайне сложно раскрыть в текстах. Брежнев, как поведал мне его фотограф Владимир Мусаэльян, был не только очень фотогеничен, он понимал толк и во власти образов. Брежнев был первым советским руководителем, у которого в 1969 г. появился личный фотограф, постоянно его сопровождавший и консультировавший при выборе правильных фотографий48. Я глубоко благодарна Владимиру Гургеновичу за любезное разрешение воспользоваться его фотографиями для издания настоящей книги.
В заключение несколько слов о возникновении этой биографии. В 2008 г. я в качестве директора Исследовательского центра Восточной Европы пришла в Бременский университет и тем самым приняла на себя также и руководство уникальным архивом с примерно шестью сотнями фондов советских диссидентов, включавших подпольные публикации из Польши и бывшей ЧССР. Тогда исследование жизни и деятельности последнего, на мой взгляд, крупного партийного руководителя Советского Союза представилось мне подходящей темой. Я хотела знать, как началось при Брежневе преследование диссидентов, как в Политбюро обсуждали Сахарова, Солженицына и других, как дошло до вторжения в Чехословакию в 1968 г. и введения военного положения в Польше в 1981 г. Короче говоря, я ожидала, что увижу сталиниста, архитектора внутри — и внешнеполитической репрессивной политики, настоящего ястреба. Но вскоре была вынуждена с удивлением признать, что моя точка зрения оказалось сильно упрощенной. Инакомыслящих Брежнев передавал руководству КГБ, Дубчек был его протеже, а не врагом, да и в отношении Польши он считал себя покровителем и советчиком, а не тем, в ком воплощалась жесткая исполнительная власть. Вместо приверженца холодной войны, передо мной возник человек, страстно боровшийся за мир и подорвавший при этом свое здоровье. Наконец, вместо догматического идеолога, Брежнев оказался мужчиной, который сводил женщин с ума, любил быстрые автомобили и с редким искусством рассказывал анекдоты. Наверное, не обойдется и без критики в мой адрес за определенную апологетику Брежнева. На это уже сейчас я могу возразить, что у меня не было намерения во что бы то ни стало освободить Брежнева от ответственности. Моей целью было только показать личность со всеми ее гранями как «человека в своем времени».
За финансирование этого исследования в рамках проекта «Exzellenzinitiative» [инициатива федеральных и земельных структур по содействию развитию вузовской науки с целью поддержки научной элиты и повышения качества германской науки. — Примеч. пер.] я благодарю Бременский университет.
Фото 1. Леонид Брежнев с сестрой Верой и братом Яковом — члены любительской театральной труппы в Курске, 1924
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
1
Schneider J. Dicker Max war gestern. Michael Müller will zeigen, dass Berlin mehr ist als Zentrum für Künstler. Mit dem Image des bescheidenen Arbeiters kommt der Regierende Bürgermeister an // Süddeutsche Zeitung, 28. August 2015.
6
Млечин Л. М. Брежнев. М., 2008. С. 109; Semjonow W. S. Von Stalin bis Gorbatschow. Ein halbes Jahrhundert in diplomatischer Mission 1939–1991. Berlin, 1995. S. 341.
7
Медведев В. Т. Человек за спиной. Воспоминания начальника личной охраны Брежнева и Горбачева. М., 1994. С. 48, 50; Keworkow W. Moskau, der KGB und die Bonner Ostpolitik. Berlin, 1995. S. 10.
10
Murphy Paul J. Brezhnev. Soviet Politician, Jefferson, N. C., 1981. S. 5; Friedgut Theodore H., Murphy Paul J. Brezhnev, Soviet Politician [review] // Canadian Slavonic Papers 25 (1983) 2. S. 315–317.
11
Волкогонов Д. А. Семь вождей. Галерея лидеров СССР: в 2 кн. Кн. 2. М., 1995; Пихоя Р. Г. Советский Союз. История власти. 1945–1991. М., 1998.
14
Gordon Skilling H. Interest Groups in Soviet Politics / F. Griffith (Hg.). Princeton, 1971; Rigby Th. H. The Soviet Leadership: Towards a Self-Stabilizing Oligarchy? // Soviet Studies 22 (1970) 2. S. 176–191; ders.: How strong is the leader? // Problems of Communism 11 (1962) 5; ders.: Political Elites in the USSR. Central Leaders and Local Cadres from Lenin to Gorbachev. Aldershot, 1990; Willerton John P. Patronage Networks and Coalition Building in the Brezhnev Era // Alexander Dallin (Hg.) The Khrushchev and Brezhnev Years. London, 1992. S. 189–218; ders.: Patronage and Politics in the USSR. Cambridge, 1992.
17
Thatcher I. D. Brezhnev as Leader // Bacon E. Brezhnev reconsidered, Houndsmill / Mark Sandle (Hg.). Basingstoke, 2002. S. 32; Bacon Edwin. Reconsidering Brezhnev // ders. Brezhnev reconsidered/ М. Sandle (Hg.). S. 13; Tompson W. The Soviet Union under Brezhnev. Harlow, 2003. S. 17.
20
Akten zur Auswärtigen Politik der BRD, 1970. Bd. 2. München, 2000, Gespräch des Bundeskanzlers Brandt mit dem Generalsekretär des ZK der KPdSU, Breschnew, in Moskau. S. 1449f.
23
См. также: Katzer N. Dans la matrice discursive du socialisme tardif. Les “Mémoires” de Leonid Il’ič Brežnev // Cahiers du Monde Russe 54 (2013) 1–2. S. 73–101.
24
Арбатов Г. А. Из недавнего прошлого // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. М., 1991. С. 91.
25
Владимиров В. Тандем. О Л. Брежневе и К. Черненко // Кодры. 1990. № 4. С. 157; Мурзин А. Как писали мемуары. Исповедь суфлера, см. URL: http://leonidbrezhnev.ucoz.ru/publ/stati_zametki_intervju/kak_pisalis_memuary/2-1-0-25 (дата обращения: 28.09.2016).
26
Абрасимов П. А. Вспоминая прошедшие годы. Четверть века послом Советского Союза. М., 1992. С. 270; Чазов Е. И. Здоровье и власть. Воспоминания «кремлевского врача». М., 1992. С. 154 и след.
30
Мурзин А. Как писались мемуары; Яковлев Г. Как создавались мемуары Брежнева // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. С. 290; Млечин Л. М. Брежнев. С. 593.
36
Л. И. Брежневу — информация о происшедшем несчастном случае в зерносовхозе «Дальний» Есильского района Акмолинской области. Архив Президента Республики Казахстан (АПРК). Ф. 708. Оп. 27. Д. 284 (Докладные записки, справки, информации и записки сельхозотдела на имя секретарей ЦК КП Казахстана, 03.01–13.06.1954). Л. 137–138.
37
Яковлев Г. Как создавались мемуары Брежнева. С. 290. Мурзин рассказал, правда, в 1991 г. в газетном интервью, что он не вернул оригинальную рукопись вместе со всеми документами и хранит их у себя и по сей день. См.: Мурзин А. Как писались мемуары.
38
Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи: в 3 т. Т. 1: Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи. 1964–1982 гг. М., 2016. С. 825.
43
Во имя дела партии, дела народа: Вручение Ленинской премии Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежневу, 31 марта 1980 г. М., 1980. С. 12 и след.
