Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Сюзанна Кларк, 2004

«Так мог бы выглядеть роман „Мастер и Маргарита“, если бы его написал Диккенс», – полагает Александр Генис, а Нил Гейман называл эту книгу «лучшей литературной сказкой на английском языке за последние семьдесят лет». Здесь Англия – страна древних магических традиций, оставшихся в прошлом, – воюет с Наполеоном, а осторожный мистер Норрелл и его порывистый ученик Джонатан Стрендж мечтают возродить волшебное искусство. Здесь «темная мифология на фоне восхитительной комедии нравов в духе Джейн Остен рождает шедевр толкиновских масштабов» (Time). Здесь невероятные конфликты, человеческие и нечеловеческие, описаны с абсолютной достоверностью, а реалии, стиль, язык ушедшей эпохи воссозданы с размахом и дотошностью «Имени Розы» Умберто Эко. Роман был переведен на десятки языков, разошелся по миру тиражом свыше миллиона экземпляров и был экранизирован: в 2015 году на экраны вышел одноименный мини-сериал первого телеканала Би-би-си, главные роли исполнили Берти Карвел и Эдди Марсан. Перевод публикуется в новой редакции, с дополнительными материалами и множеством иллюстраций.

Памяти моего брата Пола Фредерика Ганна Кларка (1961–2000)

Предисловие

Январь, я приезжаю в загородный йоркширский дворец. Парк скрыт за туманом и дождем. Дворец — полутемный лабиринт великолепных, но запустелых комнат, наполненных зимними тенями и отзвуками шагов.

Все нравится мне невероятно: идеальная обстановка для романа, стилизованного под девятнадцатый век.

Первый раз мне позвонили и сказали о возможной съемке телесериала по «Джонатану Стренджу и мистеру Норреллу» много лет назад, но теперь, когда время пришло и я здесь, в Вентворт-Вудхаусе, на меня накатывает растерянность. И дело не только в масштабе происходящего. (Взять хоть целый парад грузовиков перед фасадом, — может, мне надо кого-нибудь найти и попросить извинения за доставленные хлопоты?) И не в ощущении потусторонней, вывернутой реальности, — наверное, это свойство всех съемочных площадок. (Взять хоть мили проводов, что змеятся по лестницам и пропадают в темноте одной из сотни безымянных комнат.) Нет, больше всего меня ошеломили люди с прическами начала девятнадцатого века и в нарядах начала девятнадцатого века. Наверное, мне следовало этого ожидать, да их тут и не так много, во всяком случае, по сравнению со съемочной группой.

Однако ничто не подготовило меня к виду собственных персонажей, разгуливающих по дому. Сценарист или драматург, наверное, предвидят такое, писательница — нет и, естественно, решает, что сошла с ума. (Зачем им столько зонтов? Разве эти люди не понимают, что они все вымышленные?)

В той части Вентворт-Вудхауса, которая сейчас изображает палату общин, сэр Уолтер Поул с улыбкой бросается ко мне, чтобы сказать несколько слов. В неимоверно роскошном бальном зале леди Поул и миссис Стрендж исполняют танец собственного сочинения, комичный и в то же время грациозный. (Потом мне подарят фотографию с этой сценой.) Стивен Блэк, серьезный и сосредоточенный, держится в тени. Чилдермасс по-йоркширски раскованно протягивает мне свою колоду Таро — она теплая и приятно грубая на ощупь. Из выстроенного для танца ряда эльфов и фей машет мне джентльмен с волосами, как пух на отцветшем чертополохе. (Что, признаю, совершенно не в его образе.)

Кого я, к некоторому облегчению, не встретила на съемках, так это Джонатана Стренджа и Гильберта Норрелла. Я знаю, что не встретила их, потому что самые заметные черты Стренджа и Норрелла — заносчивость и самовлюбленность. (Мне печально говорить такое о близких людях, но это правда). Те, кого я встретила вместо них — Берти Карвел и Эдди Марсан, — совсем другие, очень милые и душевные.

Месяц спустя мы в Йорке перед собором. Люди идут домой с работы, едут на машинах, едят в ресторанах. Все тихо и обыденно. И только здесь, перед величественным западным фасадом, метет метель. Через нее пробиваются волшебники в черных сюртуках и черных треуголках. В руках у них фонари. Сейчас мистер Норрелл вновь сотворит волшебство в Йоркском соборе. Прохожие останавливаются и смотрят. Посреди Йорка двадцать первого века в обычный будний день внезапно возник странный пузырь никогда не существовавшей Англии девятнадцатого столетия.

На следующий день мы с приятельницей проходим перед собором. Я смотрю под ноги и вижу, что в щелях булыжной мостовой что-то белеется.

— Ой, глянь, — говорю я. — Это мой снег.

Сюзанна КларкНоябрь 2014-го