Агата Мистери. Убийство на Эйфелевой башне

Сэр Стив Стивенсон, 2011

Наделённая потрясающим чутьём и феноменальной памятью, Агата Мистери мечтает стать писательницей. Но это в будущем, а пока она просто превосходная сыщица! Вместе со своим незадачливым братом Ларри, студентом детективной школы, она путешествует по миру, чтобы решать самые запутанные загадки. А помогают им преданный дворецкий, вредный сибирский кот и множество чудаковатых родственников. Убийство на Эйфелевой башне Обычно учащимся не поручают расследовать серьёзные преступления. Но так уж вышло, что Ларри нечаянно вывел из игры агента, который направлялся на поиски убийцы русского дипломата, отравленного в ресторане на Эйфелевой башне. И теперь вместо беззаботных выходных в парижской мансарде у Гаспара, родного брата Ларри, юному детективу предстоит сложное и опасное расследование. К счастью, Агата тоже решила навестить Париж, а уж от её проницательности никому не скрыться! В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава 1. Ателье Гаспара

О том, что все Мистери люди с причудами, двенадцатилетняя Агата знала не понаслышке. Она помнила рождественские ужины у дедушек и бабушек за щедро накрытыми столами, когда многочисленные тёти и дяди, двоюродные братья и сёстры, а также дальние родственники оживлённо беседовали друг с другом. Они проживали в самых разных уголках мира, бегло говорили на языке той страны, в которой обитали, и каждый посвятил жизнь какому-то необычному делу. Так что семейные сборища напоминали оживлённые международные симпозиумы, которым могли позавидовать в ООН.

Единственным исключением был Сэмюэль Мистери, папа Ларри. Его пристрастия постоянно менялись, он бросал одно дело и начинал другое. Сэмюэль знал столько языков, что и сам сбился со счёту. Однако в личной жизни он был особенно непостоянным: браки и разводы следовали один за другим. Так, от последнего брака с норвежской чемпионкой по кёрлингу у него родился третий ребёнок, белокурая Илзе. Вторым был Ларри: он появился на свет, когда Сэмюэль Мистери работал садовым дизайнером на службе её величества королевы Англии. Первый же сын родился в Париже, и его звали Гаспар. Сэмюэль познакомился с его будущей матерью, когда жил в городе-светоче, как называют Париж, и разрабатывал коллекции модных попон для элитных комнатных собачек.

Сейчас Гаспару было двадцать лет, он учился живописи в престижной Академии прекрасной эпохи^[1] и проводил большую часть времени в своём ателье, расположенном в старой мансарде с видом на собор Нотр-Дам^[2].

Гаспар был худощавым и порывистым молодым человеком с буйной шевелюрой. Дома он носил рабочий халат, вечно перемазанный красками.

— Убери руку от носа, сестрёнка, — говорил он в этот момент Агате, которая сидела в облезлом кресле, придвинутом к мансардному окну (такую композицию художник выбрал для новой картины). — Посиди спокойно ещё мгновение, ма шери^[3], твой проницательный взгляд должен быть увековечен на холсте!

Агата сдержала улыбку. Она уже привыкла к манерам Гаспара — двоюродный братец очень любил украсить свою речь изысканными оборотами и восклицаниями на французском. Но сейчас девочка продрогла до мозга костей, и взгляд её, обычно такой проницательный, сделался измученным. Снаружи завывал ледяной ветер, а дровяная печь, стоящая посреди гостиной, всё никак не могла прогреть помещение.

Ватсон, пушистый белый кот Агаты, свернулся клубком у огня.

— Ты вправду хочешь стать писательницей? — спросил Гаспар, отходя от мольберта и вертя в пальцах угольный карандаш.

— Уже можно разговаривать?

— Уи-уи^[4], конечно! — закивал двоюродный брат. — Эскиз готов!

Агата вскочила на ноги, помассировала спину и принялась растирать руки, чтобы к ним прилила кровь.

— Я обожаю сочинять истории, — смущённо сказала она, — но я понимаю, что мне предстоит многому научиться!

— В каком жанре ты собираешься писать?

— Загадочные истории, полные непредсказуемых событий…

— Детективные романы?

Девочка звонко расхохоталась.

— Да, о глуповатых сыщиках, которые не способны вычислить преступника, пока их не ткнут в разгадку носом, — ответила она, думая о кузене Ларри, своём товарище по многочисленным приключениям.

Часы пробили полдень. До приезда Ларри оставалось совсем немного времени.

Зная кузена, Агата предполагала, что он до вечера будет жаловаться на снегопад.

— Кстати, как давно ты не виделся с братом? — спросила она Гаспара.

Тот начал перебирать полотна и картины в рамах, груды которых занимали всё свободное пространство. Затем остановился, провёл рукой по курчавым бакенбардам и взял в руки портрет, покрытый толстым слоем пыли.

— Нашёл! — радостно воскликнул он, рукавом смахивая пыль с холста. — В последний раз, когда он приезжал навестить меня, Ларри напоминал перепуганного цыплёнка!

Он передал картину Агате, и та хихикнула, увидев своего незадачливого кузена: взъерошенные волосы, пухлые щёки и сердитый взгляд. Забавляясь, вместо ног Гаспар нарисовал ему цыплячьи лапки.

— Да уж, в десять лет он был изрядным букой, — весело прокомментировала девочка. — Впрочем, с тех пор мало что изменилось.

Гаспар в изумлении всмотрелся в картину:

— Откуда ты знаешь, что тут ему десять?

— Так внизу же дата написана.

— Уи-уи, мог бы и сам догадаться! — рассмеялся Гаспар и, подмигнув, добавил: — Мне говорили, что от твоего взгляда ничто не скроется, ма петит^[5] Агата!

В этот миг Ватсон навострил уши, прислушиваясь к шуму, доносящемуся из ванной. Когда дверь открылась и на пороге возникла внушительная фигура мистера Кента, кот вновь погрузился в сладкую дремоту.

— Можно мне остаться в халате? — грустно спросил дворецкий Мистери-Хаус. — Так не хочется подхватить простуду…

Молодой художник взволнованно повернулся к нему.

— Никогда в жизни не рисовал боксёра. Разъярённый силач, готовый сокрушить противника! — вскричал он. — Это будет необычайное произведение, экстраординэр!^[6]

— Вы полагаете, мистер Гаспар? — осведомился мистер Кент, с сомнением разглядывая красные боксёрские перчатки, которые ему предстояло надеть, чтобы позировать для группового портрета.

Агата поспешила успокоить дворецкого.

— Набросок будет готов буквально за несколько минут, да, кузен? — спросила она.

— Уи-уи, и глазом моргнуть не успеете, — подтвердил художник.

Ссутулившись, мистер Кент пересёк комнату, встал позади кресла Агаты и с неохотой снял с себя халат, оставшись в боксёрских трусах.

— Так, теперь сожмите кулаки, грудь колесом, а взгляд — боевой! — потребовал Гаспар.

Мистер Кент молча повиновался. Он уже не первый год работал на Мистери, так что ничему не удивлялся и смиренно терпел все испытания.

В мастерской вновь воцарилась тишина, и Агата повернулась к узкому окошку, чтобы понаблюдать за городской жизнью. Повсюду уже горели рождественские гирлянды, прохожие шагали торопливо, спеша укрыться от метели. В отдалении виднелся силуэт собора Парижской Богоматери, загадочный и блистательный в своём готическом облике. В голове Агаты тотчас вырисовались сцены романа, действие которого должно было разворачиваться здесь, в Париже, во времена строительства собора. Закрученная интрига преступлений и заговоров…

Ощутив прилив вдохновения, Агата достала из сумочки свою неизменную спутницу — записную книжку. Сейчас будущей писательнице не помешало бы перелистать пару-тройку исторических книг, но в мастерской были только холсты, тюбики с красками, кисти и другие принадлежности для живописи.

Целиком сосредоточившись на будущем романе, Агата принялась делать заметки.

Все занимались своими делами. Внезапно раздался настойчивый стук в дверь.

— Откройте, я весь продрог! — послышался отчаянный крик Ларри Мистери.

Гаспар бросился к двери, отпер замок и распахнул объятия навстречу брату.

Однако Ларри был в своём репертуаре.

— Я добрых полчаса звонил, — раздражённо бросил он, заглядывая в гостиную. — Вы что, оглохли?

— Пардон^[7], звонок сломан! — ответил Гаспар, пропуская его в комнату.

— И лифт тоже!

— Согласен, подъём на шестой этаж — отличная тренировка, просто формидабль!^[8]

Ларри отряхнул снег с куртки и только тогда обратил внимание на мистера Кента, одетого как боксёр на ринге.

— Ничего себе! — воскликнул он. — Что у вас тут творится?

Агата не преминула подколоть его в ответ.

— И это говорит человек, который нацепил солнцезащитные очки в такую непогоду? — спросила она.

В самом деле, юный детектив снял с себя куртку, перчатки и шапку-шлем, однако на носу его по-прежнему красовались тёмные очки с красными огоньками на оправе.

— Э-э, о, эти? — пробормотал он. — Не всё сразу, сестрёнка, позже объясню. — Он сжал губы и незаметно передал Агате экземпляр ежедневной газеты «Ле Фигаро».

— Я рисую семейный портрет, — вмешался Гаспар. — Ты готов позировать?

— Мне уже можно переодеться? — сдержанно спросил дворецкий, замерший в боксёрской стойке.

— Уи-уи, месье Кент!

Рукой в гигантской перчатке мистер Кент помял подбородок и скрылся в ванной, чтобы вновь облачиться в свой безупречный смокинг. Тем временем Гаспар схватил Ларри за руку и подтащил его к мольберту.

— Видишь? — нетерпеливо спросил старший брат. — Набросок Ватсона, Агаты и мистера Кента готов, теперь твоя очередь!

— Э-эм… знаешь, я подустал с дороги… Мне бы сначала перекусить, гамбургер там, ещё что-нибудь, — покачал головой Ларри. — Может, ты меня по памяти нарисуешь?

Гаспар с сомнением посмотрел на него.

— По памяти? Ты очень изменился с нашей последней встречи, Ларри! Ты… возмужал!

— Может, эта фотография тебе поможет? — вмешалась Агата, убирая газету в сумочку, и передала Гаспару снимок, на котором она и Ларри были сфотографированы в парке Мистери-Хаус. — Ты поработай над эскизом, а мы пока прогуляемся до Эйфелевой башни^[9].

Ларри кивнул. Его глаза были скрыты за тёмными очками, так что невозможно было догадаться, что он думает.

Агата позвала мистера Кента и оделась потеплее, чтобы не замёрзнуть.

Трое лондонцев уже закрывали за собой дверь, как вдруг Гаспар окликнул их:

— У меня закончился синий кобальт… Не купите тюбик по пути?

— Обязательно купим, кузен, — пообещала Агата.

Новость в газете разом заставила её позабыть о холоде и вернула взгляду проницательность, которой так восторгался Гаспар.

Примечания

1

Прекрасной эпохой (Belle Époque) во Франции называют промежуток между окончанием Наполеоновских войн (1871) и началом Первой мировой войны. Это было время расцвета искусств и наук, появления самолётов и автомобилей, распространения фотографии и рождения кино (которое впервые было показано как раз в Париже). Академия прекрасной эпохи — вероятно, вымышленное учебное заведение.

2

Нотр-Дам де Пари́, или собор Парижской Богоматери — католический собор в центре Парижа на острове Сите́, одна из главных достопримечательностей французской столицы. Его строительство велось с 1163 по 1345 год — такой долгий срок довольно обычен для средневековых храмов. Нотр-Дам известен своей великолепной архитектурой, представляющей собой смешение романского и готического стилей.

3

Ма шери (ma chérie) — моя дорогая (фр.).

4

Уи-уи (oui-oui) — да-да (фр.).

5

Ма петит (ma petite) — моя крошка (фр.).

6

Экстраординэр (extraordinaire) — необычайный, исключительный (фр.).

7

Пардон (pardon) — прошу прощения, извините (фр.).

8

Формидабль (formidable) — здесь: потрясающий, классный (фр.).

9

Эйфелева башня — самая знаменитая достопримечательность Парижа и его символ. Она была возведена по проекту инженера Гюстава Эйфеля в 1889 году к открытию парижской Всемирной выставки — арки башни служили входом. Через двадцать лет башню планировалось снести, но к тому времени в жизнь людей уже прочно вошло радио, а высота башни (более 300 метров) делала ее незаменимой для размещения антенн. Эйфелева башня официально является самой посещаемой достопримечательностью в мире — с момента открытия там уже побывало более 236 миллионов человек.