Кофейная чашка. Выпей, расслабься, упокойся

Сэмюэль-Ли Вайт

«Кофейная чашка» – первый из тринадцати рассказов сборника «Сны с четверга на пятницу тринадцатое». Эта история о том, чему большинство из нас бездумно посвящают свою жизнь, превращая её в рутину и упуская самое ценное. Когда жизнь намекает нам изменить её, чаще вместо озарения нас настигает забвение. Мы переживаем невероятный кошмар, через который нужно пройти, чтобы снова вспомнить главные ценности и вовремя вернуться к ним. Теряя силы в этой борьбе, что нам мешает восполнить их чашкой кофе?

Глава 2 «Отрубленная голова — твой лучший друг»

Зачастую, отношения между людьми называются «дружбой» или «ненавистью». То и другое может иметь обратные стороны медалей, или скажем… монет. Фальшивый человек подобен хрустящей новой дорогой валютной бумажке, часто меняющей курс, а старый добрый знакомый может показаться драгоценной копеечкой, сохраняющей наши сбережения. При этом, сколько монету не подбрасывай, купюрой она не станет. Но, при этом, сколько купюру не храни, со временем её ценность не увеличится, в отличии от монеты. Какой же из этого можно сделать вывод? Купюра не может существовать без монеты, иначе её ценность будет лицемерно и вероломно, несправедливо завышена. Монета держит на себе купюру и бережёт её, как в старой доброй поговорке… не справедливой поговорке.

Лёгкие волны безграничного моря, а может и океана, пытались пробудить бессознательное тело молодого человека, плывущего по ним на спине в неизвестном направлении. Вокруг него были обломки непонятного происхождения. То ли это были щепки потерпевшего крушение корабля, то ли это всё было похоже на разломанную мебельную фурнитуру его квартиры и кухонные принадлежности вперемешку с мусором. Всё было будто перебито на небольшие куски, части, которые трудно было идентифицировать. В двух словах, ссылаясь на картину водной глади, это явно был — не курорт.

Солёная вода попадала в пустые глазницы Джареда. Но, даже сильно щиплющие раны на лице, своей солью, морская вода не в силах была разбудить вымотанного стрессом и удушьем бедолагу. Если бы он был в сознании и хотя бы с одним глазом, то смог подготовить себя к тому, что никак нельзя было назвать нормальностью. Хотя, меньше видишь и понимаешь — мягче сойдёшь с ума, в данном случае.

Рядом с его телом плыли два выпавших глаза, один из которых на лету схватила, появившаяся будто из не от куда уродливая чайка. Гигантских размеров, с большим изогнутым несоразмерным телу клювом, напоминающая опаленную птицу слетевшую с кострища. Она, прогорлопанив что-то на своём птичьем, быстро, будто чувствуя неладное, устремилась ввысь со своей добычей лишь расправив два своих длинных, тощих и растрёпанных крыла. Второй глаз чудом был не схвачен и держался рядом с телом своего хозяина благодаря физике и поверхностному натяжению плотной солёной воды.

Щепки и мусор время от времени ударялись о Джареда, но он по прежнему не приходил в сознание. Чайка, взлетевшая вверх, ещё немного покружила над его телом, попыталась пару раз приземлиться на один из обломков, чтобы стащить ещё что-нибудь, но в один из моментов она испуганно шарахнулась и громко крича отлетела от парня подальше.

Вода начала вибрировать, будто вскипая, и волны стали сбиваться в пену. Одно мгновение и шипящая пена стала покрывать лицо Джареда. К счастью или несчастью, но парень был в отключке и не видел того, что происходит вокруг. Да и не смог бы понять что творилось, если бы даже оба глаза были на месте. Он только мог чувствовать сквозь сильную нервную дрожь, в своём бессознательном путешествии, усиливающееся волнение воды и поднимающиеся из глубин пузырьки воздуха, которые обволакивали его тело и конечности погружённые в воду.

Когда густая пена поднялась выше его тела, бедолага снова стал захлёбываться, но уже не от выходящего содержимого желудка, а от морской воды, от чего и очнулся.

К его великому ужасному удивлению он ничего не видел. Оно и понятно, ведь его лицо красовалось двумя розовыми пустыми глазницами. В сильном испуге, даже ещё толком не успев сообразить, что сам он находится в воде, парень стал ощупывать своё лицо, пытаясь тем самым объяснить себе свою слепоту. Вскоре пальцы попали в живые, свежие раны на лице и ногтями прошлись по ним терновыми колючками. Прозвучал всхлип и за ним — хлюпанье воды во рту.

Гримаса ужаса на лице стала проявляться в виде широко открывающего рта, наполняющегося водой.

«Что за чёрт? Где я? Что со мной? Почему я ослеп?» — в ужасе стал вопить парень, не обращая внимания на то, что вода вокруг него стала бурлить ещё больше и даже слепому это было бы очевидно.

Барахтаясь в взволнованном морском пространстве, он неумолимо и стремительно начал тонуть.

С высоты полёта, хотя бы той самой гигантской и уродливой чайки, которая наблюдала за происходящим, можно было бы рассмотреть, как ничтожный на фоне бескрайних вод человечек барахтался в огромном бурлящем потоке пены, из-под которой начинало вырисовываться огромное, по истине циклопическое бледно-синее лицо чудовища-младенца. Лоб этого монстра был иссечён подводными глубинными камнями, мелкими, но многочисленными шрамами от столкновений с ними и с другими, быть может менее крупными обитателями неизведанных морских глубин. Глаза этого Левиафана были едва видны и мерцали тусклой желтизной из-под опухших и отёкших тяжёлых век. Этот гротескный образ столь невообразимого чудовища парализовал бы страхом любого смельчака, даже если бы тот находился на самой безопасной высоте или расстоянии от него. Невиданный миру молох, необъятный и невообразимый, поднимался из бесконечных морских глубин, разрывая плотную толщу морской синевы, будто тысячи синих китов одной стаей решили совершить свой прыжок над бесконечной рябью волн, в попытке набрать свежего воздуха.

Размеры морского монстра были невероятно внушительны. Одна только его морда была гигантской настолько, что за ней не было видно туловища, не говоря уже за хвост, скрывающийся где-то очень глубоко в мрачнеющей воде. По мере того, как его голова приближалась к поверхности, вода океана волновалась всё больше и больше, раскатываясь большими волнами, которые сносили обломки мусор, будто расчищая место для пасти. Каким-то образом, ничего не понимающий Джаред оставался в самом центре, не поддаваясь волнам.

Постепенно волнение воды начало превращаться в гигантский водоворот — в зеленовато-синей воде показалась приоткрытая пасть монстра с бесчисленными рядами мелких и огромных жёлто-серых зубов. Лик морского зверя затмила его собственная невероятно гигантская пасть, неестественная в пропорциях с головой и спрятанным в толще воды туловищем, в которую с лёгкостью вместился бы целый портовый город. Челюсти этой пасти начали тяжело и медленно открываться издавая глухой хруст и щёлканье.

Раздался сильнейший рёв и поднялся жуткий смрад, в момент когда потоки многотонных водных масс вместе с Джаредом начали поглощаться ртом-впадиной. В нос била жуткая вонь, но это не мешало парню бороться за спасение, ведь всеми оставшимися обострившимися чувствами он понимал, что становится проглатываемой жертвой неизвестного существа. Не смотря на то, что рёв почти оглушил его и это послужило ещё большим подавлением всех оставшихся четырёх чувств, от чего ориентироваться стало почти невозможно. Джаред пытался бороться за жизнь и вслепую бил руками по воде в поисках предмета, за который можно было бы зацепиться и остаться на плаву.

Даже огромное обилие мелких зубов не послужило для него надёжным выступом чтобы зацепиться при неизбежном входе в пасть. Зубы были мелкие, ветхие и пористые, с лёгкостью вырывались рукой, поэтому Джаред не удержался и на последнем, и провалился вместе с ним в глотку монстра. Он поглощался им минуя иные ряды бетонных высоток-зубов, монолитов-пластин, возглавляемых первенство по количеству в челюсти, за которые никак нельзя было хорошенько уцепиться.

Одновременно с бранью и молитвами к Богу, Джаред погружался в утробу Левиафана невообразимых размеров. Безнадёжно продолжая пытаться, вслепую, зацепиться за что-нибудь ещё, он быстро оказался на скользком покрытом наростами языке чудовища. Холодный, пульсирующий и скользкий на ощупь, он не вызывал никакого сомнения в том, что за него нельзя зацепиться и выиграть время, пока мозг Джареда пытался сгенерировать какой-нибудь план на спасение вслепую. Наросты на языке отламывались, оставляя порезы на руках и парень погружался в глотку всё стремительнее.

Наконец-то, спустя несколько минут бурного погружения в пасть, поток, вначале глотки твари, сузился в небольшую воронку, подобно той, что бывает при морском водовороте. Джареда начало медленно затягивать, снова испытывать нехватку воздуха, захлёбываться в жиже из слюны и морской пены. Вслед за ним, последними в очереди, погружались частично зацепленные потоком воды обломки и мусор, а едва свет покинул полость закрывающейся пасти, в его тусклых лучах промелькнула взъерошенная чайка.

Пасть омерзительного глубинного титана сомкнулась с грохотом и скрипом зубов-клыков. Его образ начал медленно и уверенно исчезать под толщей воды, сменяя морду на бок туловища. В конце погружения, над водой, показался очень большой несуразный костяной хвост, напоминающий картёжную масть пик. Который тут же уходя под воду, разнёс, вслед за собой, оглушающим хлопком высокие пенные волны на несколько километров.

В закрытой пасти монстра наступил кромешный мрак. Сжатое пространство внезапно вздрогнуло и завибрировало. Молодому человеку стало понятно, что существо только что сглотнуло и тут же отправило его в своё брюхо по очень узкой и тесной глотке. Переворачиваясь и извиваясь, юноша ощущал, как его тело скользит по слизкому проходу, цепляясь за прихваченные вслед за ним острые обломки. Под таким давлением и от такого кручения голова практически ничего не соображала. Мозг посылал панические импульсы во все части тела и лишь рот мог воспроизводить их чётче других органов. Но крик тут же превращался во что-то булькающее и нечленораздельное.

Борьба за жизнь продолжалась. Джаред не переставал пытаться зацепиться во мраке за что-либо руками, скользя по зловонному горлу зверя. Пусть в его голове была паника, в груди всё сжималось и горело, а ноги не слушались вообще, что-то ещё оставалось в нём, что помогало пытаться бороться за собственное спасение. Скорее всего, это было обычное отрицание происходящего ужаса, а борьба происходила основываясь исключительно на рефлексах и инстинктах.

В миг пространство вокруг Джареда перестало быть сильно тесным и удушливым, и он снова смог более-менее нормально дышать, перехватывая воздух между потоками воды. Упав в какую-то нишу, или даже впадину, его стремительное поглощение прервалось. Даже если бы его глаза были на своих местах, из-за густого мрака он бы всё равно ничего не смог рассмотреть. Но, у него оставались уши и они помогли расслышать немного удивлённый и испуганный голос.

«Здесь кто-то есть? Бога ради, кто бы ты ни был, достань меня из этой чёртовой лужи! Я едва дышу!» — раздалось в душной и сырой тьме.

Джаред, будто сочувствуя страдальцу в его положении, начал идти на голос, вместо того, чтобы в случившейся паузе ужасных событий попытаться оценить своё состояние и попытаться помочь себе самому. Для него было привычным отзываться даже на обычную просьбу, не говоря уже о криках помощи. Он шёл на голос вслепую, лишь на ощупь, пренебрегая мерами предосторожности и собственной безопасностью, хотя не так давно он резал руки о наросты в пасти глубинного монстра.

Незрячим щенком он продолжал ползти на голос незнакомца, который постепенно становился всё ближе и ближе. Вода под ним вязалась в непонятную клейкую субстанцию. Было довольно трудно передвигаться на четвереньках, так как полость, предварительно огромного зоба, постоянно вибрировала от мышечных сокращений и спазмов сожравшей его твари. К тому же, кожа на руках и ногах постепенно начинала зудеть и печь местами. Джаред ещё не понимал, что такой эффект объясняется началом переваривания пищи…

«Я тут! Ты что, застрял там где-то? Скорее, помоги мне! Мне осточертело уже быть подобно жабе в болоте и захлёбываться в слизи, всякий раз пытаясь нормально вздохнуть! Ведь у тебя же есть ноги и руки? Не так ли? Что тебе мешает помочь мне сейчас?» — взволнованно прокричал голос незнакомца, где-то уже совсем близко.

Рука парня нащупала вязкую лужу, а в ней, по всей видимости — торчащую голову, зовущего на помощь, увязшего в ней человека.

«Тяни меня! Только аккуратно, не выдави мне глаза и постарайся не оторвать мне уши! И, прошу, будь аккуратнее с моей челюстью!» — снова прокричал утопающий, на этот раз не скрывая волнения в голосе.

«Сейчас, сейчас! Подожди немного. Я пытаюсь понять, как тебя вытащить из этой трясины. Знаешь… тебе придётся немного помочь и мне — уж слишком сильно она тебя затянула и крепко держит!» — ответил Джаред и начал тянуть голову за волосы.

«Пошевелись там как-нибудь, постарайся освободить плечи, а за ними — свои руки» — добавил он, поднатужившись и потянув за волосы как следует.

«Что ты творишь?! Ты мне сейчас скальп снимешь, придурок! Возьми меня за подбородок… обеими руками, и тащи! Какие плечи и какие на фиг тут руки?» — сквозь боль и смущение прокричал незнакомец.

Джаред, будто не обращая внимания на эти всхлипы, продолжил прилагать усилия и, почувствовав продвижение, как следует упёрся ногами в слизкий пол для финального рывка.

Раздался хлопок, будто лопнул огромный мыльный пузырь, и Джаред повалился на спину. Вслед за хлопком последовал жалобный визг и ругательства. Едва придя в себя, спаситель тут же понял, что часть волос так и осталась крепко сжатой в его руке.

«Прости за волосы. Иного выхода я не увидел. Сейчас я помогу тебе встать. Вот, только доберусь к тебе. Скажи что-нибудь, я подойду на голос. Не вижу… ничего… я каким-то образом совсем ослеп недавно» — пробормотал измотанный парень, разжав руку, снова очутившись на четвереньках, в поисках освобождённого незнакомца.

Едва свободная рука нащупала лицо, а вторая безуспешно пыталась найти плечи, Джареда стал поглощать леденящий ужас. В один миг его осенило — из лужи он вытащил лишь только одну голову бедолаги, который звал его на помощь.

«Оторвал… Оторвал! ОТОРВАЛ, мать его! Господи, я убил человека!» — с диким испугом прокричал он, начиная быстро пятиться назад.

«А? Что? Че-ло-ве-ка? Какое-то знакомое слово… никак не вспомню. Ай, ладно… Успокойся, никого ты не убивал, за исключением около тридцати квадратных сантиметров луковиц моих роскошных волос! Но, всё же я вынужден сказать тебе спасибо за помощь, дружище! А теперь подними меня вверх! Уж больно долго я тут валялся! Ты же сможешь меня нести, не так ли? Я теперь не такой тяжёлый, каким был раньше. Всего-то, килограмм пять или семь, от силы! Ну, может ещё на килограмм будет больше… тяжёлых металлов мог впитать в себя… понимаешь?» — откашливаясь, проговорила отделённая от своего неизвестно куда девавшегося тела, покрытая язвами и глубокими шрамами, невероятным образом живая голова.

Даже в детстве у стоматолога парень испытывал страх и испуг меньше, чем в данный момент. В кресле дантиста хотя бы можно было вцепиться руками в поручни и питать надежду на то, что физические усилия каким-то образом смягчат боль и приглушат панику. Здесь можно было только сжать кулаки или собственные яйца, в них же…

«Это — розыгрыш! Сто процентов, всё это чья-то шутка! Да? Это всё заказала Дрю! Она мне мстит! Мне пустили веселящий газ и переборщили с ним так, что я в теперь в бреду!» — истерично смеясь предположил юноша.

«Угомонись! Что ты несёшь? Откуда у тебя такие странные слова? Розыгрыш, Дрю, переборщили… Хорошенько тебя поколыхало, наверное? Парень, ты вообще откуда? Складывается такое впечатление, что ты псих из неведомых краёв!» — удивлённо ответила ему голова незнакомца.

«Я… Я — Джаред. Зовут меня Джаред. Я из… Господи, как же…» — пытался вспомнить хоть что-то обескураженный парень, пока освобождённая голова едва сдерживала смех и округляла свои глаза.

«Ты что, совсем ничего не помнишь? Откуда ты и зачем сюда добирался? — всего этого не помнишь? Надо же! Как можно было забыть о том, что ты родом из планктона и то, что оказался счастливчиком сумев попасть сюда?» — сетовала башка, пока парень напрягал свои мозги и пытался вспомнить хоть что-нибудь, кроме грубого пробуждения в воде.

Немного пошептав себе что-то под нос, сделав небольшую паузу, Джаред снова резко отскочил назад, подальше от головы. Его будто снова осенило. Будто реальность происходящего всё-таки стала для него очевидной и он во второй раз запаниковал, но уже с большей силой.

«Кто-нибудь! Эй! Слышите меня? Пожалуйста, вытащите меня! Заберите меня отсюда! Я отдам всё, что только у меня есть! Если это чья-то шутка, то я готов простить!» — прокричал он, совсем не обращая внимания на голову, которая в ответ пыталась успокоить его говоря лишь в пол-голоса.

«Тише, тишееее… Ты, придурок! Сейчас разбудишь Копачей! Эти шныри разорвут тебя на части и растащат вместе со мной по своим норам! А я ещё очень хочу повидать своё тело, если конечно же оно уже не попало им в лапы!» — весьма угрожающе и озлобленно, сквозь гнилые зубы процедила голова.

Это почти не сработало и Джаред продолжал орать, пока вскоре не почувствовал как начал терять сознание, то-ли от панического приступа, то-ли от резко поднявшегося давления в ушах и затылке. Только это помогло парню остановиться истерить. Проваливаясь в зудящую густую трясину подсознания, он на мгновение будто почувствовал, что отключаясь, скорее всего уже не сможет вернуться в сознание и только попадёт быть может в ещё более ужасное адское место.

«Что тут чёрт подери происходит??? Где я? Что со мной? Я до сих пор ничего не вижу! Я ничего не понимаю! Включите свет! Боже, я ещё и голову оторвал кому-то!» — дрожащим голосом бормотал потихоньку приходящий в себя парень, лихорадочно вздрагивая и забиваясь в очередную нащупанную им нишу-полость.

«А, вот оно что? Ну, это многое объясняет! Я, хоть к какому-то, но счастью, был лишён такой участи, как потерять свои глаза, но… был обречён, видишь ли, на нечто… БОЛЕЕ ХУДШЕЕ! Я лишился всего своего тела! Мне, видишь ли приходится сейчас хуже твоего. Поэтому, перестань ныть, орать и бесить меня, идиот! А ещё хуже — будить своими воплями Копачей» — с ухмылкой, сменившейся гневом на лице прокричала голова.

«И скажи мне друг, почему ты так этим обеспокоен? Ты в том самом месте, где, можно сказать, что тебе повезло и ты можешь всё исправить, а ты так удручаешься?» — спросила удивлённая голова, усмотрев боковым зрением что-то круглое и белёсое, похожее на глазное яблоко.

«Повезло… Да! Отлично! Вот это ШАНС! Каждый такого ждёт, несомненно! Скажи мне куда развернуться и сделать низкий поклон, отдавая честь и хвалу? Я бы посмотрел в глаза этой твари, которая устроила всё это со мной! НО! Глаза? Где они? Боже, у меня их нет! Кто ответит за эту часть самого тупого розыгрыша в мире? Нет, это — какой-то бред…» — снова ощупывая лицо, возразил парень недоумевающей башке.

«Хорошо, странный ты идиот… Сейчас сам всё увидишь… Аккуратно продвинься вперёд, буквально на метр и левой рукой, слева от себя, сантиметров с двадцать, нащупаешь око. Должно подойти. Вроде бы, целое как мне кажется. Может даже оно принадлежало тебе. За стерильность не отвечаю, но выбора у тебя нет, видишь ли… Ха! Не видишь ведь! А вот и хорошо — плюнешь, протрёшь об штаны и — вперёд, в глазницу!» — с язвительным сарказмом подсказала голова.

Несчастному горемыке ничего не оставалось, кроме как прислушаться и довериться ей. Он неспешно и осторожно начал следовать подсказкам, шастая рукой в озвученном направлении. В его руку попадались различные на ощупь предметы, которые вслепую было очень сложно определить даже на ощупь.

«Нет, не это! Это — ошмётки чьих-то кишок! Да что же ты делаешь? Это — чьё-то дерьмо, скорее высунь руку! Я же сказал уже — слева, а не справа! И не это, тоже! Разве на ощупь камень похож на глаз? Вот, да, это — глаз, но… он же раздавленный! Ты что, не чувствуешь на ощупь, что тебе попадаются давленые, почти вытекшие? Вот! Вот так, да! Это то самое. А теперь вставь его себе уже, наконец-то!» — с раздражительностью в голосе продолжила голова, как только трясущийся в шоке Джаред всё же нащупал нужный орган.

Парень стоял на четвереньках в полнейшем недоумении и смятении. С одной стороны — он уже мог вставить глаз в глазницу по совету башки и снова начать видеть, а с другой стороны — это выглядело как полнейший абсурд, в котором могли не работать меры предосторожности в антисанитарных условиях. Такое могло происходить только в кошмарном бреду, но этот бред был крайне реален хоть и на ощупь, пока что. Новая волна осознания происходящего с ним ужаса, который творился с ним последние пару часов, уже показывала свой стремительно приближающийся гребень. Но, разве следовало снова тонуть в ней?

Ещё в пока что адекватном рассудке назревал не то философский вопрос, не то просто вопрос выживания: «я ничего не вижу и могу сойти с ума слепым от догадок, либо я сойду с ума вернув зрение, убедившись в окружающем меня аде. А может я уже сошёл сума и ничего делать не надо?». Одна только мысль о том, что вокруг него были разбросаны части тел и то, что он собирается вставить себе чей-то (хоть даже и свой собственный) глаз и он каким-то образом прирастёт обратно и вернёт зрение, уже ломала разум и логику, приводя разум в каталептическое состояние оцепенения.

«Как я это сделаю? То есть, вот так просто, нужно взять и положить в глазницу? И мне для этого не нужны никакие нити? Медицинский клей? Стволовые клетки там, на пример?» — спросил у головы, всё же осмелившийся на действие парень, но слегка выдавивший в голосе едва слышные нотки смеха психопата.

«Если не хочешь в глазницу, то вставь его себе в задницу — будет весело смотреть через жопу. Будешь всё время ходить согнувшись и держать ягодицы нараспашку! Я же не член тебе подсказал нащупать! Хотя, тебе твою пару перепелиных яиц на более увесистые следовало бы сменить, для смелости! Ты как раз сейчас стоишь на одной такой большой мошонке… Это — глаз и он должен быть в глазнице! Понимаешь? Нет ничего страшного в этом! Просто берёшь его и вставляешь! Возьми только руку сполосни в луже справа от тебя — она чистая, вроде бы…» — раздавшись смехом, сострила голова.

Проведя с органом не хитрую манипуляцию, едва не выронив его из дрожащих пальцев несколько раз, с противными ощущениями и звуками напоминающими ковырянием пальцем в сыром, сочащимся кровью, говяжьем стейке, Джаред наконец-то попал глазом в глазницу. Зрительный орган ещё несколько секунд будто сам по-себе проворачивался в полости и резко остановился застыв в правильном положении. Зрение постепенно начинало возвращаться с мутными пятнами и тусклыми бликами, на фоне размытого тёмного и тесного окружения.

Медленно обретающим чёткость и резкость глазом, Джаред, первым делом, заметил совсем тоненькую струйку странного сизого огня, стелющегося по верху потолка-полости огромного зоба проглотившего его Левиафана. Он начинал струиться из небольшого почти сомкнутого отверстия глотки, постепенно утолщаясь где-то вдалеке и, скорее всего там, в конце видимой пульсирующей утробы, он исчезал в очередном таком же отверстии. Само пламя давало очень мало света, но даже с ним можно было разглядеть в тусклом мерцании огня фрагменты и части тел тех, кому не повезло быть проглоченным целиком…

Джаред стоял на небольшом выступе, будто на узкой стартовой площадке, плавно уходящей вниз покатой тропинкой, судя по бликам исходящим от неё — покрытой слизью. Длинное, но не столь широкое пространство, к которому вёл этот спуск, напоминало какую-то свалку. Эти кучи хлама поднимались медленно и не высоко, а затем снова оседали от истошных пульсирующих волн издаваемых венами Левиафана. Среди этих куч виднелись большие мерцающие лужи, по которым те самые, вышеупомянутые Головой, опасные обитатели зоба — Копачи, изредка шастали в полумраке. Они находили в мусоре мёртвую рыбу и какие-то фрагменты океанической органики, а затем тащили добычу в свои норы — огромные складки стенок глотки морского гиганта, которые заваливались одна на другую на краях полости. Повреждённые органы и остатки тех, кому не посчастливилось быть проглоченным глубоководной тварью, столь успешным образом как Джареду, тоже часто подбирались ими из вязких луж костлявыми длинными руками-лапами.

Конец ознакомительного фрагмента.