Прости, но я скучаю

Сьюзи Кроуз, 2020

Три женщины. У каждой есть сокровенный вопрос. Одно письмо – в нем все ответы. Кому оно достанется? Ларри получил в наследство особняк, но, чтобы в нем жить, нужно соблюдать кучу странных правил. Например, не слушать современную музыку или не сажать поблизости цветы. Поскольку у Ларри и так полно проблем, он решает сдать дом. Его занимают три женщины, Мод, Сунна и Маккензи. Вскоре выясняется, что у каждой из них в жизни был человек, который пропал без объяснения причин. Поэтому, когда в почтовом ящике они находят потрепанное письмо, где ясно лишь одно – с кем-то хотят встретиться в кофейне, – каждая надеется увидеть «призрака» из прежней жизни. А вот Ларри это не интересует, у него полно других забот, а еще он убежден, что призраки, причем реальные, поселились на чердаке. Да и вообще, в их обычно тихом городе творится неладное. Кто-то угрожает разнести в пух и крах галерею, в которой он работает. Здесь уж точно не до мистики! Романтичная, яркая, забавная и трогательная история о необычной дружбе и силе надежды. Тысячи отзывов на Goodreads и Amazon c высокими оценками. Книга о силе людских уз во всем их многообразии. Бестселлер, переведенный на десяток языков. «Причудливая, оригинальная история о необычной дружбе и силе надежды. "Прости, но я скучаю" – это жемчужина». – Федра Патрик «Энергичная, очень приятная книга о призраках прошлого и о важности дружбы между людьми». – Kirkus Reviews

Кофейня рядом с крематорием

Сунна

Сунна медленно шла домой мимо парикмахерских и банка крови. Ее соседи ничего не знали о драме, разыгравшейся в центре города; тишина казалась зловещей. Сунна остановилась перед входной дверью. Что-то в ее квартире выглядело не так, но она не могла понять, что именно. Неужели она оставила раздернутыми шторы в гостиной? Да нет, не может быть. При открытых шторах Сунна могла заглянуть в окна соседнего дома, а соседям, по всей вероятности, было видно, что происходит у нее, поэтому она предпочитала держать окно занавешенным. Но сейчас шторы были раздвинуты.

Она задернула шторы, но ощущение, будто что-то не так, ее не покидало. Она оглядела комнату, но не увидела ничего необычного. Может быть, это просто потому, что она оказалась дома в часы, когда ей полагалось быть на работе. Оказалась в Реджайне, когда ей полагалось быть в другом городе. И делать что-то другое. И быть другой. Может быть, дело совсем не в шторах, а во всей ее жизни?

Сунна стояла в арочном проеме между кухней и гостиной и смотрела на темно-синие чайные салфетки, аккуратно развешанные на дверце духовки, на пустой холодильник, на грязные тарелки и сковородки, громоздящиеся в раковине, как будто у нее были дела поинтереснее, чем мыть посуду.

Это у прежней Сунны были дела поинтереснее. У прежней Сунны весь холодильник был увешан памятной дребеденью: корешки от билетов в кино и на концерты, моментальные фотографии из автоматов, аляповатые магнитики от подруги, которая много путешествовала. Когда она успела превратиться в эту новую Сунну, у которой нет ни хобби, ни светской жизни? Она подошла к стойке и взяла бледно-розовую глиняную кружку, в которой еще болтался холодный кофе, недопитый вчера или позавчера. Раньше даже кофе был связан с общением, но теперь осталась только кофеиновая зависимость. Сунна пила кофе одна и лишь по необходимости. Это было как будто официальным знаком одиночества.

Она вспомнила приглашение Маккензи: «Прийти за компанию»; «Посидишь со мной, выпьем кофе».

Но ведь там может оказаться и Мод. Вот в чем вопрос: что лучше — пить кофе одной или в компании Мод?

•

Едва ли Сунна когда-нибудь набрела бы на «Бумажный стаканчик» случайно. Узкое здание, втиснувшееся между подозрительного вида тату-салоном и унылым серым крематорием. Рядом с дверью — древняя телефонная будка; к ней прислонилась женщина в слишком просторной джинсовой куртке и вглядывалась в парковку, будто в бесконечную пустыню. Встретившись взглядом с Сунной, женщина слегка улыбнулась, повернулась и исчезла в крематории — теперь понятно, почему у нее такое печальное лицо. Сунна вздрогнула. Она ничего не имела бы против, если бы ее кремировали рядом с кофейней, но идея пить кофе рядом с крематорием ей не нравилась. Сунна вошла в кафе; над головой звякнул колокольчик, и ей вдруг показалось, что она вернулась в Торонто, но на десять лет назад.

Если в большом городе кофейни следуют модным тенденциям дизайна — чтобы не стыдно было вывесить в Инстаграме — и предлагают латте с овсяным молоком, то в этом заведении меню по-прежнему было написано от руки на доске за стойкой; на стене висела табличка, на которой некогда модным затейливым шрифтом было выведено изречение, гласящее, что без кофе нет жизни. В глубине играла негромкая народная музыка, а бариста, готовя напитки, болтали и хихикали.

Есть ли шансы, что таинственный автор письма уже там? В первый же день, в первый же час? Сунна представила, что вот сейчас откроется дверь, сейчас знакомый голос произнесет ее имя… По спине пробежали мурашки.

— Сунна! Ты пришла!

Сунна подскочила и повернулась, в полной уверенности, что увидит Бретт. Но это оказалась всего лишь Маккензи в сопровождении Мод. Сунна даже не поняла, что она чувствует — облегчение или разочарование. Она попыталась вытряхнуть из своей крови приливающий адреналин.

Маккензи тоже не сумела разгадать выражение лица Сунны.

— Что-то не похоже, что ты нам рада, — пошутила она. Ее рюкзак был так набит, как будто она намеревалась разбить в «Бумажном стаканчике» лагерь и жить там, пока не объявится таинственная личность. Рядом с Маккензи стояла Мод. Она выглядела растерянной, как будто никогда раньше не бывала в общественных местах. На ней была все та же нелепая шляпа, выглядевшая совсем уж дико в этой кофейне с ее атмосферой торопливых завтраков.

Сунна ощутила укол сочувствия.

— Привет. Как дела?

Мод насупилась.

— Слишком людно. Слишком шумно. С чего бы кто-то пришел сюда поговорить?

— Потому что в крематории кофе не подают? — предположила Сунна.

Мод непонимающе уставилась на нее.

— В каком еще крематории? О чем это ты?

Маккензи рассмеялась.

— Пойду займу столик, пока еще есть свободные. Закажи мне большой черный средней обжарки. Вот, без сдачи. — Она вложила в руку Сунны две кучки монет. — А вторая — чаевые.

— Ага. Ты часто здесь бываешь?

— Я же студентка. Кофейни — мой дом. — Маккензи направилась к пустому столику, развернулась, и ее рюкзак врезался в мужчину, сидевшего за столом позади нее. Сунну передернуло. — Мод, а вам что? Я угощаю.

— Я пойду домой, — проворчала Мод.

— Ничего подобного. Вы пойдете со мной. Сунна, прихвати для Мод чай или что-нибудь там, я отдам деньги.

Мод фыркнула.

— Я не пью чая. Мне кофе, без добавок. Простой черный кофе с кофеином. — Как будто Сунна собиралась тайком подсыпать что-то в ее напиток.

Подойдя к столику, Сунна увидела, что Мод смотрит прямо перед собой, а Маккензи неловко улыбается, сложив руки на коленях. Казалось, увидев Сунну, она почувствовала облегчение.

— Спасибо, что принесла, — сказала Маккензи. — Это за Мод. — Она протянула Сунне еще несколько монет. Мод кивнула, и темный букет на ее шляпе качнулся. Сунна подозревала, что эта женщина была как никогда близка к тому, чтобы сказать «спасибо».

— Не за что, — сказала Сунна, осторожно ставя чашки на стол. С минуту они сидели молча. Сунна почесала руку. Что она здесь делает? Зачем пришла? Одиночество уже не казалось достаточным поводом.

— Ну вот. Ты пришла, — снова сказала Маккензи.

— Да, — ответила Сунна, почувствовав, что ей и впрямь не терпится рассказать кому-то об утренних событиях. — Вы и не представляете, что случилось в центре города…

— Угроза взрыва, — произнесла Мод.

— Да, — сказала Сунна, откинувшись на спинку стула. — Откуда вы знаете?

— По радио сказали. Самое большое событие в этом городе за целую вечность. В художественной галерее в центре города — ты уже знаешь? — Лицо Мод оживилось, точь-в-точь как у Бренды. Как будто это было единственное в ее жизни интересное событие, с которым она столкнулась так близко, и ей хотелось быть хоть как-то к нему причастной.

— Ну надо же, в этом городе даже есть художественная галерея, — пробормотала Сунна.

— Конечно, у нас есть художественная галерея, — возмущенно сказала Мод. — Очень хорошая. А теперь еще и кража. Первая кража из художественной галереи.

— Не кража, — возразила Сунна, пытаясь подавить раздражение. — Угроза взрыва.

— Это неспроста, — сказала Маккензи.

— Что неспроста? — спросила Мод.

— Утром я проснулась с чувством, что сегодня случится что-то важное — вот оно и случилось. Но сначала я решила, что это не то, потому что обычно у меня бывает такое предчувствие, когда событие непосредственно связано со мной. А теперь вот пришла Сунна, а она там была, когда все это произошло, так что вот видите. Все-таки это как-то связано со мной. Значит, это не просто так, это неспроста.

Мод уставилась на Маккензи так, будто на лбу у той вырос рог.

— Да о чем ты, черт возьми? Что все это значит?

— Не знаю, — сказала Маккензи. — Когда что-нибудь что-то значит, не всегда понятно, что оно значит. Понятно только, что оно что-то значит. Что это неспроста.

Мод посмотрела на Маккензи, предельно — или даже запредельно — округлив глаза. Потом перевела взгляд на Сунну с крайне удивленной, недоверчивой миной.

— О, — сказала она, потягивая кофе. — Так ты из этих.

Маккензи, ничуть не обеспокоенная, отхлебнула кофе.

— Конечно, Мод. Не очень поняла, о чем ты, но именно так. У меня интуиция. Я замечаю все.

Мод хмыкнула.

— Как поработала вчера вечером? — вежливо улыбнувшись, спросила Сунна у Маккензи, чтобы сменить тему.

— Хорошо.

— Вот и отлично.

Они все уставились друг на друга, и Сунне показалось, что каждая изо всех сил пытается придумать предлог, чтобы уйти. Но Мод вдруг с шумом подалась вперед вместе со стулом, не сводя глаз с Маккензи.

— Ну, так как? — спросила Мод, решив наконец, что придвинулась к ней на должное расстояние. Она наклонилась к Маккензи. — Кого ждешь? — спросила Мод.

Маккензи, похоже, удивилась.

— То есть… в смысле кого? Сейчас?

— Конечно. Кто, по-твоему, написал письмо? Кто, по-твоему, придет сюда сегодня?

Маккензи оглядела полную народу кофейню и задержала взгляд на матери с дочерью за соседним столиком. Она смотрела на них так пристально и так долго, что Сунна засомневалась, слышала ли она вопрос.

— Вчера ты сказала, что может прийти кто-то для тебя важный, — настаивала Мод.

Маккензи медленно кивнула, ее взгляд вернулся к столу.

— Я так сказала?

— Ты так сказала. — Глаза Мод заблестели, и Сунна поняла, что она ждет пикантных подробностей.

— Ну да. Хорошо, отвечаю. Его зовут Джаред.

— Бывший парень?

— Ага. Окончил школу примерно через месяц после того, как мы начали встречаться. Мы были вместе тем летом и весь следующий год, пока он жил в другом городе и работал у своего дяди. А я училась в одиннадцатом классе.

— В этом возрасте год — большой срок для отношений, — сказала Сунна.

Она тут же спохватилась, что ее слова могли прозвучать снисходительно, но Мод выручила ее, высказавшись с неприкрытым высокомерием.

— Подумаешь, в школе, — пробормотала она. — Это не в счет.

В первый раз с тех пор, как Сунна познакомилась с Маккензи, та, казалось, по-настоящему обиделась.

— То есть как это не в счет? Очень даже в счет. Как вообще можно так вот говорить людям, что их чувства не в счет?

Мод выглядела немного виноватой, но от своего заявления не отказалась.

— Ну! — Она махнула рукой, как будто Маккензи сказала глупость. — В мое время было не в счет. Мало ли с кем я встречалась в школе, но ни о ком из них не страдаю.

Она поднесла чашку корту и громко отхлебнула.

Сунна повернулась к Маккензи.

— Тебе, наверное, около девятнадцати. Или… двадцать?

Маккензи кивнула.

— Девятнадцать.

— Ну вот. — Сунна выразительно глянула на Мод. — И давно вы расстались?

— В том-то и дело, — сказала Маккензи. — Мы не расстались. Он стал призраком. Испарился.

— Прошу прощения, — сказала Мод. — Как это «стал призраком»?

— Ну, типа исчез. В смысле из моей жизни. Мы не намеревались расставаться — просто он перестал звонить, перестал приезжать домой на выходные, чтобы повидаться со мной, перестал отвечать на мои сообщения. Как будто мы никогда не встречались, как будто его никогда и не существовало. Я думаю, он просто решил, что все кончено, и у него не хватило духу мне об этом сказать.

— Понятно, — сказала Мод. Она склонила голову набок, и перья на ее шляпе, казалось, поникли.

— Действительно странно, ведь я думала, что все хорошо. Я знаю, что так часто бывает, видела, как это случалось с другими. Но со мной — никогда. У меня все еще куча его вещей; у него все еще куча моих…

— А ты его любила? — спросила Мод.

Маккензи взглянула на нее с подозрением.

— Ну-у… это не было… я не думала, что выйду за него замуж или что-то в этом роде, но… мы через многое прошли вместе. И от этого отношения стали как бы глубже. Не знаю, как еще это назвать… Ну да. Любовь. Симпатия. Потребность друг в друге. Влюбленность. Мне нравился его запах. Честно говоря, даже если бы я его ненавидела, мне все равно хотелось бы знать, почему он вдруг перестал со мной общаться.

В удивительном порыве сострадания Мод положила руку на плечо Маккензи, а Сунна скривила губы в сочувственной улыбке. Маккензи поблагодарила их за то, что выслушали, и сказала, что ей нужно делать домашнее задание.

Автор письма в тот день так и не появился.