Ритмы дьявола

Сьюзен Рэй МакКлайн (2024)

Если выйдешь ночью — тебя обглодают адские псы. Если будешь перечить учителю — отправят в лабиринт, полный чудовищ. Если пойдешь против правил — Дьявол найдет тебя. Эти три правила Фрэй Диспари запомнила, как только попала в Огненную академию. Но быстро выяснила, что сменяющиеся коридоры, опасность на каждом шагу, полтергейсты — еще не самое страшное, с чем могут столкнуться воспитанники. Пока ее сверстники бесцельно прожигают время или вовсе пытаются сбежать, Фрэй кидает все силы на учебу. Она одурманена мыслью стать лучшей ученицей и прилежной послушницей Дьявола, как и свойственно настоящей Гордыне. И это не просто фигура речи: все в академии воплощают разные смертные грехи. Однако обычным учебным будням наступает конец, когда на пути Фрэй появляется профессор Эндел Эстор. Он само олицетворение Вожделения. Эндел зловеще обворожителен, а еще скрывает массу тайн…

II

Кто-то грубо пихал меня в бок, пока я не распахнула глаза. Несколько веток запутались в моих волосах, настойчиво тараня кожу. Мягкая трава и колючие кусты были тем еще блаженным местом для сна…

Щурясь от яркого света, я привстала, пытаясь рассмотреть, кого так побеспокоила, что меня поспешили разбудить.

— Эй, ты жива? — Смуглая девушка присела ко мне и пощелкала пальцами перед носом. — Первый курс?

— Я ночевала здесь осознанно, — прохрипела я, оглядываясь. Погодка в Аду была так себе: утреннее небо разверзлось молниями, а воздух пропах гарью и паленой плотью. Могу сказать, сегодня неплохо. — Убегала от Стражников.

— Тебе повезло. — Незнакомка подала руку, чтобы помочь мне подняться, но я отмахнулась. Она нелепо отвела ладонь и прищурилась, словно совершила фатальную ошибку. — Никак не привыкну, что моя доброжелательность никому не нужна здесь.

— Похоже, ты родилась с большей долей человеческих чувств, — подметила я и тотчас прикусила губу.

Порой мне самой хотелось снять корону Гордыни и испытать что-то светлое, но как только эти эмоции наполняли меня, внутренности обжигало лавой. Несмотря на то что Дьявол даровал нам один из своих грехов, мы все же создавались по образу и подобию людей. В ком-то из нас было больше человеческого — того, что усложняло существование и делало слабее.

К несчастью, я была такой же.

Я могла испытывать все эмоции, в отличие от многих Грехов, и это казалось неправильным. Для Ада. В первую секунду своей жизни я уже знала, что не такая, как другие, и понимала, что мне будет сложно, если не приспособлюсь здесь. Тогда я пообещала себе, что научусь быть сильной и стану лучшей Гордыней — той самой, которой бы восхищался Создатель.

Я неуклюже поднялась и с вызовом осмотрелась, чтобы оценить, сколько Грехов стало свидетелями моего спонтанного отдыха в кустах. Каменная аллея пустовала. А незнакомка с васильковыми глазами оказалась чересчур сердобольной, раз решила помочь мне. Ее поступок вызвал во мне прилив раздражения, который тотчас переродился во что-то сладкое и приятное. Я могла ощутить этот вкус на языке, но внутреннее пламя вовремя укусило живот, всколыхнув меня.

Благодарность. Именно так я чувствовала ее кратковременные вспышки.

— Почему ты не пойдешь по своим делам? — Я непочтительно взглянула на девушку и высокомерно улыбнулась. Лучшее лекарство от светлых чувств — мой грех. Он же мой постоянный спутник и мой смысл бытия. — Со мной все нормально, можешь проваливать.

— Иногда я ощущаю, что должна кому-то помочь, но потом… потом мои внутренности начинают гореть. Я ничего не могу поделать с этим, понимаешь? — Она вздохнула, смотря в мое непробиваемое лицо. — Нет, не понимаешь. Это так странно.

Я нервно сглотнула. Никто не должен знать, что я — неполноценная.

— Ты так и будешь болтать?

— Хотелось бы! Ты не против?

— Если надеешься, что у нас воцарится такая же дружба, как у людей, — то не мечтай.

— Но мы можем быть напарниками. В Академии много опасностей. Я могу помогать тебе, а ты — мне.

— Я никому не помогаю.

— Прости, я не это имела в ви…

— И уж точно не прощаю.

Протяжный звук пронесся по Аду, взбудоражив наземных тварей, которые поспешили зарыться в земле. Я подняла голову: кто-то трубил в рог на крыше Академии. Глубокая вибрация гудка прошлась по моему телу, подняв волосы на загривке.

— Кажется, мы опаздываем на Защиту от Чар, — с дрожью в голосе проговорила Грех и посмотрела в мое озадаченное лицо. — Это — оповещение о начале занятий. Нам попадет, если мы сильно опоздаем. — Ее взгляд неожиданно упал на мою одежду. — Ты вся в грязи и слизи… Профессор Эстор не допускает на пары в таком виде. Тебе нужно срочно переодеться!

Мимолетное воспоминание о чемодане, брошенном в холле, заставило меня застонать. Я уже не спрашивала Грех, откуда она столько знает об Академии, ведь мысли были только о нем. Все свои пожитки я бережно сложила в чемодан, который потеряла в одном из коридоров этой погибели. Когда я родилась, самым сложным в Аду, как ни странно, оказались поиски одежды. Будучи нагой, я хваталась за любые тряпки и листья, чтобы закрыться. Гордыням не позволялось разгуливать голышом, ведь это наносило моральный урон их репутации. Впрочем, совсем скоро мне повезло: я обокрала нескольких Грехов и обзавелась первыми джинсами и кофтой. В Аду всегда были проблемы с одеждой, ведь ее, как и пищу, добывали из Примитивного мира. Люцифер не заботился о наших потребностях и не считал нужным помочь хотя бы с едой. Мы выживали. Каждый день. Каждую секунду. И потеря единственного чемодана с одеждой была для меня сродни дьявольской каторге.

Я нахмурилась, взглянув на незнакомку.

— Я без вещей. Бросила чемодан где-то в Академии, когда убегала от Стражников. Вероятно, его уже кто-то забрал.

— Можем зайти ко мне: я что-нибудь одолжу тебе, — предложила она. — А ты из какой комнаты?

— Из 666, но ее я даже не нашла. — Я вытащила несколько колючек из волос и процедила: — Постой, ты пытаешься мне помочь?

— Прими это как должное.

— Но я не скажу «спасибо», даже не мечтай.

— Плевать!

Она схватила меня за запястье, увлекая в сторону жилого комплекса, усеянного горгульями. Несколько красных глаз наблюдали за нами, и их каменные обладатели словно собирались напасть, расправляя уродливые крылья. Если бы я не знала всех особенностей этого места и кто его возвел, меня бы ждал огромный сюрприз.

Девушка вела меня молча, уверенно направляясь по размашистым коридорам. Когда пути сменялись и перестраивались, она меняла направление, будто знала, куда нужно двигаться. После нескольких виляний и крюков мы остановились напротив черной двери с заветным номером «666».

— Как ты это сделала? — Я готова была запищать, пытаясь зафиксировать на задворках сознания весь наш путь.

Незнакомка таинственно улыбнулась.

— Здесь училась моя подруга Кайли. Она окончила Академию год назад. Кстати, я — Кессади. — Она протянула руку, на которой поблескивали золотистые татуировки. — Чревоугодие — мое все.

— Фрэй. — Я отмахнулась от рукопожатия, но статно объявила: — Гордыня.

— Знаешь, я догадывалась, — призналась Кессади и беспрепятственно отворила дверь моей комнаты. — Гордыни все странные.

Я посчитала это комплиментом и зашла в комнату вслед за Кессади. Девушка по-хозяйски осмотрелась, уперев руки в бока. Я не знала, как выглядели остальные комнаты в Академии, но мою словно пожевал зверь. Кажется, от прежнего постояльца здесь мало что убрали: кровать была перевернута, на полках все еще стояли магические книги, написанные профессорами Академии, а урна была забита доверху. Переметнув взгляд на потолок, я заметила грязевые разводы и россыпь мха. Небольшое зеркало напротив кровати учтиво измазали кровью и оставили несколько ругательств, посвященных некой Гвен.

Сделав пару шагов по хлипким половицам, я обратила внимание на багровые следы, ведущие под кровать. Отпечатки рук и ног терялись за вспоротым матрасом и раздробленной спинкой кровати. Поганые догадки укусили мой живот, когда я учуяла смрад. Обычно так пахли залежавшиеся высушенные трупы…

— Не удивлюсь, если ты найдешь… — Кессади запнулась, когда я отодвинула кровать, под которой отдыхала мумия девушки. А вот и Гвен. — Оу, тебе повезло меньше. Я же в своей комнате нашла дохлого черта.

— Полагаю, это сувениры Сатаны в честь начала учебы?

— Или еда.

Я подняла бровь, обернувшись на Кессади.

— Можешь ее забрать, если хочешь. Вы же, Чревоугодники, сметаете все подряд.

— Это была шутка!

— Я поняла, — едва заметно ухмыльнулась я. — Просто надеялась, что ты согласишься.

Я взглянула в пустые глазницы мертвой девушки и коротко вздохнула. Похоже, она ослушалась Дьявола или насолила кому-то, раз ее убили в собственной комнате. Так или иначе, плоды чужого гнева придется убирать мне. Ну почему же мне не досталась чистая комната? Или хотя бы без трупа.

Пока я искала покрывало, чтобы обернуть тело, Кессади зачем-то полезла в высокий черный шкаф около двери.

— Хм. Здесь осталась одежда этой красотки и… кстати, это не твой ли чемодан?

Я подорвалась, когда Кессади вызволила из шкафа мой чемодан. Он был не распакован, и, кажется, кто-то любезно принес его, упростив мне задачу.

— Он был утерян. Как…

Я кинулась проверять все карманы, чтобы быть уверенной, что это не розыгрыш. Внутри аккуратно лежали мои вещи и маленькая записка с пометкой «Будешь должна». Я показала находку Кессади, и та пожала плечами.

— У тебя появился воздыхатель.

— Что? Нет. Я ни с кем не… — Я запнулась, потому что вспомнила очаровательного, но язвительного преподавателя, которого не тронули Стражники. Несмотря на колкость, он мог притащить мои вещи. Только зачем? — Дьявол…

— Не знала, что он твой поклонник, — пошутила знакомая и кинула взгляд на мумию. — Справишься с ней?

— Да. Выброшу в окно. — Я накинула покрывало на Гвен и обернулась в сторону Кессади. — Мне не нужны соседки.

— Звучит угрожающе.

— Поэтому на твоем месте я бы ушла отсюда.

Девушка нелепо ухмыльнулась.

— А ты мне нравишься.

— Ммм, всегда мечтала кому-то нравиться.

— Правда?

— Нет.

— Тогда буду ждать тебя на уроке.

— По-моему, ты пропустила мое «нет».

Кессади засмеялась.

— Ты такая шутница, Фрэй! Подсаживайся ко мне, если захочешь! Я тоже никого здесь не знаю и хотела бы найти единомышленника!

— Какая досада.

— Кстати, тебе же дали расписание?

Я задрала рукав кофты, чтобы показать высеченное на коже расписание. Оно появилось еще вчера, а сегодня уже затягивалось, оставляя едва заметные алые отметины. Точно так же я узнала, в какую комнату мне предстоит заселиться: Люцифер обожал писать на телах Грехов и совершенно не задумывался о гуманных способах подачи информации. Если бы раны на коже заживали медленно, мы бы давно превратились в бессмысленные ходячие книги…

— Значит, не пропадешь, — кивнула Кессади. — Если ты не против, я побегу на занятие. И тебе не советую задерживаться.

— Ага.

Девушка подмигнула и вынула из кармана джинсов шоколадку. Чревоугодники постоянно что-то уминали, и я привыкла лицезреть их неимоверный аппетит. Виляя округлыми бедрами, она удалилась за дверь, оставив меня наедине с находкой. Откатив чемодан, я в смятении оглядела его, словно пыталась найти какую-то пакость.

Похоже, у меня появился ухажер или враг. Пока что не поняла. Самое ужасное — он мой учитель.

* * *

Я пропустила двадцать минут урока, виляя по коридорам в поисках учебного корпуса. Еще вчера четвертый курс выдал мне карту Академии с примерным местоположением кабинетов. Некоторое время я пыталась следовать указаниям, но постоянно натыкалась на стены с вензелями или окна, выходящие на туманно-кровавые просторы, где виднелись стены Зеленого Лабиринта. Обычно в эту западню отправляли тех, кто плевал на учебу. У них было два выбора: найти выход или умереть в окружении малахитовых стен, которые достигали небес. Сглотнув, я приметила, что вскоре могу оказаться там, если не разберусь с топографией. Нельзя опаздывать на уроки, если не хочу проблем.

Словно ужаленная, я перешла на бег, суетливо заглядывая в каждый уголок. Мрачные коридоры тянулись в бесконечность, ломались и снова перестраивались, словно хотели запутать меня. Кто-то называл Академию сердцем Дьявола, ведь это было самое загадочное и даже опасное место. Нередко сюда забредали монстры, а пол под ногами мог в любой момент обрушиться и унести в адскую пучину. Также я слышала, что в Академии буквально исчезали Грехи: их тела расщеплялись на атомы. Никто не знал, почему это происходило. Вероятно, они делали то, что не нравилось Дьяволу. Или же Дьявол так развлекался…

Я пробегала очередной коридор, когда услышала хруст мрамора под ногами. Не успев даже подумать, я машинально отпрыгнула к стене, и в эту же секунду пол обвалился. Я могла бы угодить в дыру, если бы не среагировала вовремя. Вот же гадство!

Ухватившись за канделябр и поджав ноги, я ожидала, что трещины поползут дальше, но они остановились прямо около меня. Расщелины змеились, выплескивая огненные искорки, а вскоре затянулись, позволив мне встать на целый пятачок. Впрочем, огромная выбоина в полу не спешила покрываться мрамором. Она пыхтела, плюясь огнем, и спустя несколько пламенных вспышек растворилась, показав мощеную лестницу. Я неуверенно огляделась перед тем, как подойти ближе. Ступеньки, высеченные из флюорита, вели на этаж ниже. Отсюда я могла уловить поблескивающие огни канделябров и все тот же черный мраморный пол. Я ничего не потеряю, если спущусь по лестнице. За неимением других вариантов мне просто придется это сделать.

Я спустилась по лестнице, настороженно оглядываясь, словно это была ловушка. Пол под ногами иногда поскрипывал, но не обваливался. Выдохнув, я побежала по скользкому коридору, перебирая в голове сотни вариантов, что со мной сделает некий профессор Эстор. Должно быть, мне здорово влетит от него. Или от Люцифера.

Горячий уличный воздух, вливающийся через окна, жалил мою разгоряченную кожу, а тлеющий пепел медленно ложился на черное мраморное полотно. Сквозь сбивчивое дыхание, шаги и неспокойный рокот сердца я слышала отчаянные крики, проносившиеся по Аду вместе с ветром. Каждый раз, когда становилось жарче, а горящие своды Содома и Гоморры вздрагивали от зыка, — Дьявол разворачивал трапезу. Где-то в недрах Ада, за невидимыми стенами и песчаными обжигающими бурями, он лакомился душами. Там же и пряталось Его самое главное «сокровище» — Семь Кругов Ада. Никто из Грехов не видел ни Дьявола, ни Круги, зато все слышали. Слышали влажный хруст костей, будоражащий землю, миллионы громких криков, разбивающихся о неведомую пасть Сатаны. Слышали обреченные мольбы о помощи, которые сгорали в ядовитых визжаниях и хохоте бесов, затаскивающих души на Круги. Я никогда не задумывалась, каково это — оказаться такой же несчастной душой и испытать страдания, которые бы длились тысячу человеческих лет, а после длительных мук пропасть в глотке Люцифера. Наверняка это больно.

Я слегка зажмурилась, услышав утробный вой, и закрыла уши, не сбавляя темпа. Круги Ада отражали Семь Смертных грехов и были своеобразной ловушкой для душ. Самые черствые и грешные люди попадали в Преисподнюю, где их тут же перехватывали бесы — одни из главных прислужников Дьявола. Их мрачные тени таились у Расщелины, через которую души оказывались в Аду. Несколько раз я видела, как бесы перехватывали блеклые человеческие силуэты и вместе с ними пропадали в недрах Бездны. Где-то там и находились знаменитые Круги. Возможно, я бы хотела увидеть их вживую, если бы родилась чуточку смелее. Душераздирающие стоны каждый раз будоражили мое нутро и выворачивали наизнанку, словно какой-то свитер. В Кругах души переживали неимоверные муки, которые напрямую касались их греха, и проводили в неистовых страданиях едва ли не вечность. Замученные, испещренные и полные боли грешники были самым вкусным лакомством для Сатаны. Его не интересовали «свежие», только что прибывшие души, ведь они были горькими и черствыми. Иногда я задумывалась о том, какая же моя душа на вкус. Я родилась Гордыней, и во мне с первого вдоха полыхало темное начало. Возможно, я такая же приторная, и Люцифер однажды съест меня, если пожелает…

Под хлипкие стоны, затихающие за кровавым горизонтом, я пробежала несколько коридоров. Мои легкие горели от злости и непонимания. Я даже ощутила предательское покалывание в глазах, но вовремя опомнилась: еще не хватало разреветься. Я найду этот чертов кабинет!

Спустя пару виляний по лестницам и аркам я все же оказалась в учебном корпусе. Черные резные двери с табличками уходили в неизвестность, и, кажется, мне предстояло новое испытание. Нужно отыскать кабинет и пройти на занятие. Если еще не поздно…

В коридорах Академии снова никого не было, кроме заблудшей меня. После того как я пробежала несколько кабинетов, моя заветная цель неожиданно вспыхнула как дьявольское пламя. На двустворчатой двери с пиками висела табличка «Защита от Чар». Я не знала, как оправдать свое опоздание, но сразу же зашла, думая, что все рассосется само собой. В просторном кабинете, погруженном в полумрак, сидели несколько десятков учеников. Заинтересованные лица сразу же повернулись на звук петель, и взгляды застыли на мне. Я открыла рот, заметив у доски учителя. Тот парень не соврал: он на самом деле преподавал в Академии.

Дерите его черти.

Парень отложил мел и уперся руками в стол, изучая меня на расстоянии в несколько парт. На его пухлых губах заиграла жеманная улыбка, оголяющая белоснежный зубной ряд.

— Гордыни не опаздывают, — с издевкой заметил он.

— Я заблудилась, — призналась я, пытаясь найти Кессади. Знакомая махнула рукой со второго ряда, приглашая занять место. Должно быть, я действительно отчаялась, раз согласилась сесть с ней. — Могу пройти?

— Осталось десять минут пары, но если считаешь, что они пригодятся тебе, — пожалуйста. — Учитель развел руки, указывая на свободные парты рядом с доской. Его глаза злорадно блеснули, когда я переступила порог. — Меня зовут Эндел Эстор, но прошу обращаться — профессор Эстор.

Я приземлилась за широкий столик рядом с Кессади и смущенно пролепетала:

— Фрэй. Фрэй Диспари…

— Фрэй, — профессор словно смаковал мое имя, слегка наклонив голову, — будь добра заранее заходить в комнату. Сон в кустах не приводит ни к чему хорошему.

Студенты зашептались, и кто-то хихикнул. Вероятно, мне уже приписывали несколько интересных прозвищ. Кессади развернулась к смеющейся парочке позади нас и сказала что-то оскорбительное. Я не разбирала ее слов, потому что утопала в своих мыслях и глядела на Эндела. Он возобновил рисование схем, изредка оборачиваясь на меня, будто бы хотел что-то сказать или получить в нос.

Что ему нужно? Извинения? Он ведь знает, что не получит их.

— Слушай, — прошипела Кессади, вынув еще один шоколадный батончик, — ты можешь переписать всю мою лекцию, если хочешь. И не говори спасибо!

Я жевала губу, раздумывая над ее предложением. Грехи не помогают просто так. Везде есть свой умысел.

— Хм. Подумаю.

— Я могу отвернуться, а ты заберешь мою тетрадь.

Я подняла бровь, взглянув в ее огромные глаза.

— Для чего?

— Ну, чтобы создать впечатление, что ты сама ее забрала! И получится, что я тебе даже не предлагала списать, ведь так?

— Я Гордыня, а не больная. И вообще, прекрати порхать надо мной.

Кессади отломила кусочек батончика и сунула в рот. Она казалась задумавшейся, пока не дожевала.

— Ладно. А хочешь, расскажу последние новости?

Я потерла виски. Эта девушка сведет меня с ума.

— Что? О чем ты?

— Сегодня в кафетерий завезут просроченную еду с Примитивного, представляешь? Просрочка всего на пару дней!

— Ммм.

— А еще вчера черти загрызли первокурсницу.

— Досадно.

— С тобой так интересно разговаривать! — воодушевленно сказала Кессади и заговорщицки пригнулась ко мне. — Для своих я — Кес. Это сокращенно! Можешь звать меня так. А Фрэй — это тоже сокращение?

Я сконфуженно улыбнулась, затягивая с ответом. Когда я родилась, Дьявол дал мне имя, которое звучало как тысячи острейших осколков, брошенных на каменный помост. Оно всегда крутилось в моей голове, словно желало разъесть мозг и проникнуть в самое сердце, но я никогда не произносила его. Другим же Грехам Люцифер не давал имен: они придумывали их сами. Чаще всего заимствовали у Примитивного мира, чтобы не отличаться от людей. Мне же пришлось взять второе имя, дабы не отличаться от Грехов. Я никому и никогда не говорила, как меня зовут на самом деле. Это имя, сотканное из ужаса и тьмы, знал только Создатель.

Я повернулась к Кессади, поджав губы.

— Фрэй — мое полное имя. Без сокращений.

— Красивое! — прошипела она и уткнулась в тетрадь, когда профессор Эндел обернулся на класс. — А вот я никак не могу подобрать фамилию… Она вообще нужна, как думаешь? Здесь половина Грехов даже без имен! Но есть и те, кто придумывает себе прозвища — слышала о таких? Фрэй?

— Слушай, — не выдержала я, пытаясь не смять единственную тетрадь в порыве гнева, — я бы хотела учиться, а не слушать твою болтовню. По крайней мере на паре.

— Прости-прости! — залепетала она, и профессор вновь обернулся.

Но теперь все его внимание переключилось на нас. Отложив мел, он с интересом наклонил голову, когда посмотрел на меня. Кессади быстро осознала свою вину и стала громко извиняться, однако было поздно. Эндел Эстор уже приготовился к гневной тираде или того хуже.

— Ваш лепет был слышен на всю аудиторию. Я правда хотел закрыть глаза на все это, но хочу напомнить о жутком Лабиринте, куда попадают все пропащие вроде вас двоих… Только вчера Лабиринт поглотил семерых Грехов, и никому не удалось выбраться. Глупость и слабость погубила их несчастные задницы. — Профессор ухмыльнулся, будто нашел что-то смешное в своих словах. Черные воронки глаз скользнули по моей руке, где все еще зияло расписание Академии. — Еще раз услышу хоть один писк — отрублю каждой по пальцу и заставлю съесть. — Эндел переключил взгляд на Кессади. — Конечно, для тебя это не будет наказанием, но твоей подружке вряд ли понравится вкус собственной плоти на зубах.

Кессади послушно притупила взгляд, а я продолжала смотреть на профессора, даже не моргнув. Если он думает, что напугал меня, то глубоко ошибается.

— Ты что-то хотела, Фрэй? — членораздельно спросил Эндел, акцентировав мое имя.

— Нет.

Его губы дрогнули в кривой улыбке.

— Тогда сконцентрируйся на моем предмете, а не на мне.

Грехи снова зашептались, а я заскрипела зубами от злости. Наверняка нам уже приписали роман, и это задевало мои чувства. Я ощущала всеобъемлющее чувство стыда, которое скинуло мою гордость в бездонную пропасть. Никто не должен обсуждать меня, тем более смеяться надо мной!

— Итак, — заговорил Эндел, с лукавой улыбкой отворачиваясь к доске, — продолжим занятие.

До конца пары я сидела будто на иголках и пыталась зафиксировать все, что начертил профессор. Сегодняшняя тема была вводной, и нам рассказывали, чем мы будем заниматься на предмете. Эндел уверял, что помимо теории мы также будем практиковаться в защите от чар. Даже нам — олицетворениям грехов — нужно обороняться друг от друга. Везде могут быть предатели и посыльные. Дьявол наделил нас самыми ядовитыми чертами, которые только могут быть в мире людей. Каждый Грех рождался порочным и был способен на самые непредсказуемые поступки. В то время как я училась выживать в Содоме, в Академии умирали сотни студентов: их убивали одни из самых сильных Грехов, созданных Сатаной. Гнев, Алчность и Вожделение правили этим местом. Если они не получали того, чего желают, или кто-то вставал на их пути — умирали все. Жажда крови и превосходства затмевала их разум, и я никогда не понимала этого. Я знала, что Гордыни могут околдовывать, истязать, но не убивать — по крайней мере, я не чувствовала в этом надобности. В Содоме, где я провела целый год, творилось то же самое, но условия для существования были никчемны. В городе, в котором каждый дом строился из костей, грязи и кожи, не было ни одного безопасного уголка. Ночами там бродили новорожденные Грехи, которые собирались в целые группировки. Они грабили и убивали, а тех, кто просил пощады, подвергали долгим мукам. Наверное, мне повезло оказаться в числе выживших, или же я просто была незаметной. Я часто меняла ночлег и старалась не брать с собой слишком много вещей. В моем маленьком чемодане лежало немного одежды, одна кружка и кусочек мыла, который я забрала у чертей. Возможно, я бы до сих пор пребывала в тех же условиях, если бы Люцифер не позвал меня в Академию. Без его личного одобрения я бы не смогла пересечь границы этого места и оказаться в небольшом безопасном коконе без постоянных убийств…

Звонок взорвал кабинет, когда я дописывала последнюю строчку. Кессади смела все учебники в розовую сумку и достала пончик, с обожанием разглядывая радужную присыпку.

— Скорей бы ланч! Умираю с голоду.

Мне не стоило удивляться этому заявлению. Чревоугодники ели огромными порциями и не могли насытиться. В мире примитивных именно они склоняли людей к обжорству и приписывали им болячки вроде РПП. Грехи портили людей, истязали и вели к смерти. Увы, нашей задачей было следовать той мантре, которую даровали с рождения. О своей силе Гордыни я знала немного, но намечала, кем могу стать, если буду стараться и последую всем нареканиям.

— Тебя ждать, Фрэй? — Кессади пихнула меня в плечо, ведь я не торопилась подниматься и проверяла, все ли списала с доски. Наши одногруппники давно ушли, оставив аудиторию в тишине.

— Можешь идти, я тебя не держу.

— Тогда я тебя обязательно подожду! Буду в коридоре!

— Мне все равно.

— Если бы тебе было все равно, ты бы со мной не села.

— У меня… — я запнулась, придумывая оправдание, — просто… знаешь, это не твое дело, почему я с тобой села!

Она таинственно улыбнулась.

— Буду ждать тебя в коридо-о-оре!

— О нет…

— О да-аааа!

Когда Кессади выпорхнула из кабинета, для профессора словно вспыхнул зеленый свет. Лениво передвигая ногами, он подошел к моей парте, перекрывая вид на доску. Отныне перед моим взором было его спортивное тело, одетое в черный пиджак и рубашку. Каскад темных волос с синим отливом ниспадал на бледный лоб, а странная улыбка продолжала растягивать дивный рот. Для своей должности Эндел выглядел юно. Чертовски юно. Все Грехи рождались в молодых бессмертных телах, но когда выходили в людской мир, время для них текло иначе: они начинали стареть. За границам Ада бессмертие превращалось в жалкий человеческий век, однако по возвращении домой все возвращалось на круги своя. Профессора Академии были одними из тех, кто неоднократно выходил к людям. Чаще всего их тела выглядели дряблыми, а волосы покрывались сединой.

Но Эндел Эстор был другим.

Безусловно, он тысячу раз покидал Ад, но оставался все таким же молодым и свежим. Я не заметила на его глянцевой коже ни одной морщинки, а в угольной копне не виднелось седого волоска, который бы намекал о выходе в смертный мир. Не зря я приняла профессора за студента, когда увидела впервые. Похоже, Дьявол даровал ему нечто больше бессмертия…

Робко вдохнув, я приковала взгляд к его прекрасному лицу. Интересно, какой он грех?

— Неужели я так заинтересовал тебя? — ровный голос с толикой усмешки отрезвил меня.

Я суетливо отвернулась, хотя это уже не имело смысла. Щеки тут же вспыхнули от стыда, позабавив Эндела.

— Мне это льстит, правда…

— На самом деле я бы хотела кое-что спросить, — стараясь увильнуть от темы, выпалила я.

Профессор заинтересованно выгнул бровь. Его глаза блестели азартом.

— И что же?

— Как вы остановили Стражников? — Я замерла, вспомнив его непоколебимое спокойствие и властный взгляд, когда псы выбежали на балкон.

Стражники подчинялись ему и не собирались нападать. Они бы скорее загрызли друг друга, но точно не профессора.

Эндел улыбнулся — холодно и неохотно.

— Ах да, я же обещал рассказать… — Он наклонился ближе, и его горячее дыхание скользнуло по моей щеке. — Я солгал. От Стражников невозможно спастись. А тебе просто повезло оказаться рядом с балконом, маленькая хулиганка.

Я громко усмехнулась.

— Я видела, что псы вас не тронули! Расскажите, как отпугнули их?

— Я их не отпугивал. Они меня слушаются. — Эндел опустил взор на мои губы. — И это все, что тебе нужно знать.

Стражники никого не слушались, кроме Дьявола. Безумные предположения о личности Эндела роились в моей голове, но я отталкивала их, поскольку это казалось чем-то абсурдным.

Вспомнив про незаконченный конспект, я взяла ручку и уставилась на профессора. Он все еще не ушел, предусмотрительно закрывая собой весь обзор на доску.

— Хорошо, профессор. Я не буду лезть в ваши дела, но и вы оставьте меня в покое. Я должна закончить работу. Отойдите — из-за вас я не вижу доску.

— Нет.

Я медленно моргнула и вытянула шею.

— Немедленно. Отойдите.

— Попроси меня отойти, — издевался он, ясно понимая, насколько это сложно для меня.

Гордыням было нелегко извиняться, уступать или просить что-то. Они были вольными пташками, правда, не во всех ситуациях. За непослушание я могла в любой момент оказаться в Лабиринте или в пасти Дьявола. Почти в каждой выходке были свои минусы, которые вели в могилу. Сатана не давал шанса исправиться. Никогда. Либо ты показываешь себя сильным и покорным, либо — удобряешь почву или чей-то желудок.

Эндел навис надо мной, по-волчьи ухмыльнувшись. Терпкий аромат крыжовника и мяты ударил в нос. Я обожала этот запах больше чего-либо, но не собиралась таять под ним. Уверенно поднявшись, я обошла профессора, чтобы зафиксировать оставшуюся информацию.

— Готова броситься на рожон, лишь бы не переступать через принципы? — ехидно поинтересовался Эндел. — От одной маленькой просьбы Дьявол не переломит твой хребет.

Я ничего не ответила. Уж лучше держать язык за зубами и не вступать в пылкие споры с профессором. Он выбрал неверный путь, решив поглумиться надо мной.

— Так и будешь молчать, Фрэй? — вопросил он, сев за широкий стол. Огненные блики, падающие с окна, освещали его мрачные глаза, которые таили больше загадок, нежели сам Ад. — На твоем месте, будучи Гордыней, я бы начал жаркую дискуссию.

— Как бы я хотела, чтобы Дьявол подпалил ваш зад! — Наконец, завершив последние загогулины, я схватила рюкзак, в спешке покидая кабинет.

Эндел что-то сказал, однако я очутилась в коридоре быстрее, чем уловила смысл его слов. Гнев царапал горло, а виски пульсировали от адреналина. Если бы я не вышла сейчас, то наговорила бы ему много лишнего. И, возможно, моя следующая пара с профессором оказалась бы под большим вопросом, как и вся моя успеваемость.