Дьявол и темная вода

Стюарт Тёртон, 2020

Впервые на русском – новейший роман Стюарта Тёртона, автора международного бестселлера «Семь смертей Эвелины Хардкасл», переведенного на 30 языков и удостоенного престижной премии Costa за лучший дебют. Если «Семь смертей Эвелины Хардкасл» называли «головоломной, и притом совершенно органичной смесью „Аббатства Даунтон“ и „Дня сурка“, Агаты Кристи и сериалов типа „Квантовый скачок“» (Sunday Express), то «Дьявол и темная вода» – это «блистательное скрещение Конан Дойла с Уильямом Голдингом» (Вэл Макдермид). Итак, добро пожаловать в 1634 год. Галеоны Ост-Индской компании везут мускатный орех и черный перец, специи и шелка из Батавии в Амстердам. Путь с островов Тихого океана в Европу ведет вокруг Африки и занимает восемь месяцев. До Амстердама добирались не все: свою долю взимали свирепые шторма и грозные пираты. И вот из Батавии готовится отплыть «Саардам». Среди пассажиров – генерал-губернатор Ян Хаан с семейством и любовницей; знаменитый «алхимический детектив» Сэмюэль Пипс, закованный в кандалы по неизвестному обвинению; его напарник лейтенант Арент Хейс. Знаки судьбы с самого начала складываются зловеще. На пристани прокаженный возглашает: «Груз „Саардама“ отмечен печатью греха, и всех осмелившихся подняться на борт ждет ужасная погибель» – и вспыхивает ярким пламенем. Когда на грот-мачте поднимают парус, все видят на белом полотнище нарисованное углем хвостатое око – символ демона, известного по имени Старый Том. И хотя в отплывшем из Батавии конвое было семь кораблей, в ночном океане периодически загорается восьмой фонарь. А когда на борту случается убийство, функции детектива, вместо заключенного в каморке Сэма по прозванию Воробей, вынужден взять на себя Арент по прозванию Медведь…

4

Весла вздымались и опускались, льющаяся с них вода переливалась на солнце. Челн плыл к «Саардаму» по голубой гавани, покрытой легкой рябью.

Капитан стражи Якоб Дрехт сидел на средней скамье, широко расставив ноги, и рассеянно стряхивал кусочки соленой рыбы со светлой бороды.

Он отстегнул ножны от пояса и положил на колени шпагу — искусно сработанный клинок с изящным эфесом. В основном мушкетеры были вооружены пиками, мушкетами или ржавыми кинжалами, снятыми с поверженных врагов на поле боя. Такие шпаги, как у Дрехта, носили знатные вельможи, она была слишком хороша для простого солдата, и Арент гадал, где тот разжился таким оружием и почему не продал его.

Рука Дрехта покоилась на ножнах, и время от времени он настороженно поглядывал на узника и одновременно вел дружескую беседу с земляком-лодочником: они вспоминали, как вместе охотились на кабана в окрестностях своей деревни и выпивали в тавернах.

На носу, в окружении змееподобных цепей, Сэмми уныло перебирал покрытые ржавчиной звенья оков. Арент никогда не видел друга в столь угнетенном состоянии. За пять лет, что они работали вместе, Сэмми бывал вспыльчивым, добрым и ленивым, но сломленным — никогда. А сейчас будто солнце на небе потускнело.

— Как только окажемся на корабле, сразу поговорю с генерал-губернатором, — пообещал Арент. — Постараюсь его вразумить.

Сэмми покачал головой.

— Не послушает, — отрешенно сказал он. — И чем больше ты будешь меня защищать, тем труднее тебе будет доказать, что ты ни при чем, когда меня казнят.

— Казнят?! — воскликнул Арент.

— Генерал-губернатор намерен это сделать, как только мы доплывем до Амстердама. — Сэмми фыркнул. — Если, конечно, доплывем.

Арент поискал взглядом лодку генерал-губернатора. Она плыла сзади, все семейство сидело под навесом. Ветерок слегка развевал легкую ткань, открывая Лию, положившую голову на колени матери. Генерал-губернатор сидел поодаль от них.

— Совет семнадцати никогда такого не допустит, — возразил Арент, вспоминая, как высоко в Компании ценили таланты Сэмми. — Тобой слишком дорожат.

— Генерал-губернатор едет в Амстердам, чтобы занять место в Совете. Надеется всех убедить.

Их челн проплыл меж двух кораблей. Забравшиеся на снасти матросы перебрасывались скабрезностями с соседями. Кто-то мочился в море, желтая струя едва не угодила в челнок.

— Что вообще происходит, Сэмми? — серьезно спросил Арент. — Ты отыскал Причуду, как тебя и просили. В твою честь закатили пирушку. И как так получилось, что ты вошел в кабинет генерал-губернатора героем, а вышел узником в кандалах?

— Я много об этом думал. Ничего не понимаю, — с отчаянием в голосе проговорил Сэмми. — Он требовал, чтобы я во всем признался, но, когда я ответил, что не знаю, в чем признаваться, он взъярился на меня и велел сидеть в каземате, пока не одумаюсь. Поэтому я и прошу тебя оставить меня.

— Сэмми…

— Во время последнего расследования я чем-то навлек на себя его гнев, но, не зная, чем именно, я не в силах обезопасить тебя, — перебил его Сэмми. — И могу поклясться, как только он со мной покончит, про наши заслуги сразу забудут и твоя репутация в Объединенной Ост-Индской компании будет погублена. Я отравлю тебе жизнь, Арент Хейс. Я повел себя безрассудно и высокомерно, за что и поплатился. Но я не потащу тебя на дно за собой. — Он подался вперед и, вглядываясь Аренту в лицо, с жаром сказал: — Вернись в Батавию, позволь мне хоть раз спасти тебе жизнь.

— Я взял у тебя деньги и дал слово оберегать тебя, — ответил Арент. — Так что ни за что не допущу, чтобы за эти восемь месяцев ты стал добычей воронья.

Сэмми покачал головой и умолк, признавая свое поражение; плечи его поникли.

Челнок приблизился к скрипящей громаде «Саардама», возвышавшейся над водой как огромная деревянная стена. Корабль вышел из Амстердама всего десять месяцев назад, но уже казался древним — красная и зеленая краска отслаивалась, древесина покоробилась после попадания из холодной Атлантики во влажные и жаркие тропики.

То, что такая громадина могла плыть по воде, казалось чудом инженерной мысли, чем-то сродни колдовству, и Арент ощущал себя букашкой рядом с кораблем. Он провел пальцами по шершавым доскам. Древесина мерно подрагивала. Арент представил, что там, по ту сторону, — лабиринт палуб и трапов, мрак, пронзаемый случайными лучами солнца. Чтобы управлять таким кораблем, понадобится не одна сотня человек. Пассажиров будет не меньше. И всем им грозит опасность. Сэмми, закованный в кандалы и измученный дурным обращением, — единственный, кто может их спасти.

Арент постарался высказать эту мысль как можно красноречивее:

— Кто-то хочет потопить корабль, а я плаваю, как мешок с камнями. Может, вынешь голову из задницы и сделаешь что-нибудь?

Сэмми ухмыльнулся.

— Тебе бы армией командовать, — ехидно сказал он. — Что ты нашел у прокаженного?

Арент развернул лоскут, оттяпанный от мешка на пристани, и показал амулет прокаженного, который тот сжимал в руке перед смертью. Деревяшка обуглилась до неузнаваемости.

Сэмми подался вперед и вперился взглядом в амулет.

— Его располовинили, — сказал он. — Края неровные. — Он задумался, потом повернулся к Якобу Дрехту. — Вы когда-нибудь служили на торговом галеоне? — Несмотря на кандалы, в голосе Сэмми слышалась властность.

Дрехт покосился на него так, будто вопрос был темной пещерой, куда он не хотел входить.

— Да, — наконец ответил он.

— Как быстрее всего потопить корабль?

Дрехт изогнул кустистую светлую бровь, потом кивнул на Арента:

— Попросить твоего приятеля кулаком проломить в нем дыру.

— Я серьезно, капитан, — ответил Сэмми.

— А к чему такие вопросы? — с подозрением спросил тот. — Будущее не сулит тебе ничего хорошего, но я не позволю тебе утащить генерал-губернатора с собой в ад.

— Мое будущее в руках Арента, а это значит, что я за него спокоен, — ответил Сэмми. — Однако кораблю сулили погибель. Надо убедиться, что это всего лишь пустые угрозы.

Дрехт посмотрел на Арента:

— Он правда не замышляет ничего дурного, лейтенант? Клянешься?

Арент кивнул, и Дрехт уставился на соседние корабли. Нахмурился и поправил перевязь на плече, забренчав медными фляжками.

— Поджег бы пороховой погреб, — заявил он после долгого молчания. — Вот что бы я сделал.

— Кто сторожит пороховой погреб?

— Констебль. А дверь на запоре, — ответил Дрехт.

— Арент, узнай, кто может туда войти и не затаил ли констебль обиду на кого-нибудь, — сказал Сэмми.

Арент с радостью отметил воодушевление в голосе друга. В основном они расследовали кражи, убийства, давно совершенные преступления, которые было легко распутать. Будто приезжали в театр после спектакля и их просили восстановить сюжет по разорванным программкам и оставшимся декорациям. Однако здесь они имели дело с еще не совершенным преступлением, шансом спасти жизни, а не актом отмщения.

Вот где Сэмми сможет в полной мере проявить свои способности. Скорее всего, это займет его до того времени, когда Арент добьется его освобождения.

— Тебе понадобится разрешение капитана Кроуэлса, — прервал его мысли Дрехт, вытирая с ресниц морскую воду. — Без него в пороховой погреб не попасть. А такое разрешение не то чтобы легко получить.

— Тогда начни пока отсюда, — сказал Сэмми Аренту. — Поговори с констеблем и постарайся узнать, кем был прокаженный. Думается мне, что он жертва, а не преступник.

— Не преступник? — усмехнулся Дрехт. — А не он ли осыпал нас проклятиями?

— Это без языка-то? Он привлекал к себе внимание, а кто-то вещал за него. Мы не знаем, желал он нам зла или нет, но он точно не сам забрался на ящики и поджег на себе одежду. Он и руками-то замахал, только падая вниз. И все видели, в какой ужас он пришел, когда его охватило пламя. Он не знал, что с ним произойдет, а значит, его смерть — гнусно подстроенное убийство. — По кандалам бежал паучок, и Сэмми подставил руку, чтобы тот перебрался на скамью. — Поэтому Арент узнает, как звали прокаженного, поговорит с его приятелями и выяснит, как он провел последние недели своей жизни. Собрав все факты, мы, возможно, поймем, как он оказался на ящиках, чей голос мы слышали и почему этот некто таит злобу на пассажиров «Саардама».

Арент смущенно поерзал на скамье:

— Не уверен, что могу сделать хоть что-нибудь из перечисленного, Сэмми. Может, мы найдем…

— Три года назад ты попросил меня обучить тебя моему ремеслу, и я взял тебя в ученики, — сказал Сэмми, сердясь на друга за нерешительность. — Пришло время себя проявить.

Старые разногласия всплыли на поверхность, словно зловонные болотные пузыри.

— Мы же отказались от этой идеи, — вскинулся Арент. — Понятно же, что я не могу делать то, что делаешь ты.

— Тогда в Лилле тебя подвел не ум, Арент, а горячность. Ты слишком сильный, а оттого нетерпеливый.

— Я провалил дело не потому, что слишком сильный.

— И тот единственный раз настолько подорвал твою уверенность в себе…

— Невиновный человек чуть не погиб.

— С невиновными людьми иногда такое случается, — заявил Сэмми тоном, не терпящим возражений. — А сколько языков ты знаешь? Вспомни, с какой легкостью ты их выучил. Я наблюдал за тобой все эти годы. И знаю, что ты все подмечаешь. И запоминаешь. Что было надето на Саре Вессел утром? Какие туфли? Шляпка?

— Не помню.

— Да все ты помнишь, — усмехнулся Сэмми, зная, что Арент солгал по привычке. — Вот упрямец. Если бы я спросил, сколько ног у лошади, ты бы сказал, что никогда лошадей не видел. Как ты применяешь все эти сведения?

— Твою жизнь берегу.

— Ну вот, ты снова полагаешься на силу там, где нужен ум. — Сэмми потряс тяжелыми кандалами. — Мои возможности ограниченны, Арент, и раз я сам не могу вести расследование, то рассчитываю, что корабль спасешь ты. Я не позволю какому-то негодяю утопить меня до того, как генерал-губернатор меня повесит.

Лодочник подвел челн боком к борту «Саардама».