Однажды разбитое сердце

Стефани Гарбер, 2021

С детства Эванджелина верит в силу истинной любви. Пока не получает печальную весть: Люк, любовь всей ее жизни, женится на другой. Помолвка с ее сводной сестрой Марисоль явно связана с проклятием жестокой мачехи. Как быть? В отчаянии Эванджелина заключает сделку с коварным Принцем Сердец. Принц согласен расстроить нелепую свадьбу в обмен на три поцелуя Эванджелины, подаренных тому, кого он выберет сам в нужное время. Вскоре Эванджелина осознает, что торг с бессмертным равен вступлению в опасную игру, где на кону ее жизнь. Принц Сердец желает получить от девушки гораздо большее. И в конце ее ожидает либо величайшее на свете счастье, либо самая страшная в мире трагедия…

Часть 2. Великолепный Север

11

Долгие четырнадцать дней вокруг были лишь темные волны, сероватая морская пена да кусачие соленые брызги. А затем, словно выхваченные из одной из маминых сказок, рассказанных на ночь, перед Эванджелиной предстали заснеженные изгибы Арки Главных Врат, что стояла у самого въезда на Великолепный Север.

Сотканные из гранита с вкраплениями голубого мрамора и возведенные в высоту, словно башни замка, обточенные ветрами колонны арки были высечены в виде русалок с трезубцами в руках, которые пронзают резные фигурки людей подобно тому, как гарпун моряка пронзает рыбу. Спины людей были изогнуты, а руки — вытянуты вперед, растягивая ленту с текстом, образующую вершину огромной арки.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ СЕВЕР!

ЗДЕСЬ ЖИВУТ ИСТОРИИ

— Она даже больше, чем я себе представляла, — сказала Марисоль. Ее светло-каштановые волосы блестели, а нежное лицо налилось наконец здоровым румянцем. Недели, проведенные в море, пошли ей на пользу. Первые несколько дней на борту корабля она слишком нервничала, чтобы покинуть свою каюту. Но с каждым днем она все отважнее выбиралась наружу и сегодня уже ютилась рядом с Эванджелиной возле релинга^[7].

— Здесь нам нужно замолчать? — прошептала она.

Эванджелина с улыбкой кивнула, довольная, что сводная сестра начинает верить в северные истории так же, как и она сама. Во время их путешествия Эванджелина ничуть не удивилась, узнав, что Агнес за все детство Марисоль не рассказала дочери ни единой истории. Так что Эванджелина поведала девушке сказки, услышанные от своей матери, включая и ее предостережения о въезде на Север:

«Не произноси ни единого слова, проезжая через Арку Главных Врат. Древняя магия Севера не в силах пересечь его границ, но попытки ее никогда не прекращаются. Она скапливается вокруг Арки Врат, и стоит лишь заговорить, проезжая мимо, как магия украдет твой голос, а потом воспользуется словами, чтобы заманить ничего не подозревающих путников и с помощью них ускользнуть в другие части света».

Должно быть, это был распространенный миф, или каждого на борту так же, как и Эванджелину, заворожило происходящее вокруг, потому что корабль проплыл под аркой в полной тишине.

Воздух по ту сторону был холоден, точно лед, и пронизан облаками, висевшими столь низко, что Эванджелина почувствовала их вкус.

— Жаль, что мы не можем плыть быстрее, — проворчал один из матросов. — От этой части пути у меня всегда мурашки по коже.

Плеск волн утих, а близлежащие облака заслонили собой солнце, скрывая их корабль в тени, пока он бесшумно рассекал участок моря, известный как Шеренга Доблестей — кладбище первой королевской семьи Севера.

Древние памятники Доблестям были именно такими, какими их описывала мама Эванджелины. Стоявшие по колено в серо-голубых водах, статуи вздымались вровень с аркой, и каждый их сантиметр был вырезан столь искусно, что создавалось впечатление, будто они носили доспехи или украшения — за исключением голов, которых не было ни у одной из фигур. И все же, когда корабль проходил мимо, Эванджелина услышала их голоса, а может, это были голоса, украденные у тех путников, что пересекали эту арку раньше.

«Освободи нас», — прохрипели они.

«Возроди нас».

«Помоги нам».

«Мы можем…»

Эванджелина не расслышала остальной части мольбы, когда корабль прибыл в доки Валорфелла, и все занялись высадкой на берег.

— Мисс Фокс? Мисс Турмалин? — позвала седовласая женщина в платье цвета морской волны с серебристой нижней юбкой и поясом, на котором висело несколько перевязанных свитков. — Меня зовут Франжелика. Я сопровожу вас в ваши покои и позабочусь о том, чтобы мисс Фокс успела на ужин сегодня вечером.

Улыбка Франжелики лучилась теплом, и она бодро взмахнула рукой, подгоняя девушек с корабля. Но Эванджелина не могла заставить себя поспешить, ступив на промокший причал, запруженный рыбаками, торговыми лавками и бочонками с устрицами.

Ей всегда нравилось жить на юге. Нравилось солнечное тепло и ослепительно яркие цвета, в которые были облачены жители. Но теперь блистающие улицы Валенды казались ей слишком броскими. Здесь все было подернуто невесомой дымкой. Все вокруг было туманно-серым, дождливо-синим и темно-пурпурным, точно цвет спелой сливы.

Крепкие мужчины, сновавшие в доках, выглядели так, словно могли шагнуть в лес и свалить одним взмахом топора дерево. На ногах они носили кожаные сапоги с массивными пряжками, а женщины были одеты в плотные шерстяные платья с поясами, похожими на пояс Франжелики, в которых, казалось, можно было отыскать все: от бутылок с тоником до арбалетов размером с ладонь.

Наслаждаясь прохладным, бодрящий воздухом, Эванджелина расправила плечи и вдохнула поглубже. Как вдруг…

— Марисоль, смотри, крошечные драконы!

— О боже… — Марисоль побледнела, когда раздался громкий хлопок и крошечный перечно-черный дракон размером с бурундука выплюнул струйки красного огня, чтобы поджарить в соседнем ларьке рыбную палочку.

В доках эти очаровательные зверушки встречались так же часто, как и белки. Почти у каждого торговца был такой питомец. Марисоль явно пришлись не по душе эти маленькие крылатые существа, в отличие от Эванджелины, которая с удовольствием разглядывала крошечных голубых дракончиков, устроившихся на плечах северян, или малышей с коричневой кожей, сидящих на тележках. Миниатюрные зверьки жарили яблоки и мясо, выдували стеклянные безделушки и подогревали глиняные кружки с шоколадом.

Все это было таким очаровательным, как и рассказывала мама.

Эванджелина даже опустила взгляд на влажные брусчатые камни, чтобы убедиться, что ее ноги по-прежнему крепко стоят на земле и она не парит в воздухе из-за возникшего внутри чувства невесомости. Ступив на северные земли, она почувствовал себя стоящей у истоков не просто чего-то, а в начале всего.

За пределами доков шпили добротных деревянных магазинов простирались вверх, словно ростки, а не изливались по округе. На каждом из этих восхитительных уровней располагались причудливые, будто сошедшие со страниц сказок, витрины торговых лавок, соединенные туманными пешеходными мостиками, которые перекрещивались над головой Эванджелины, складываясь в дивный, будто лабиринт, узор. Север, безусловно, навевал ей воспоминания о матери, но она с досадой признала, с каким удовольствием исследовала бы окрестности этого местечка вместе с отцом. Несколько лавок, внутреннее убранство которых она смогла рассмотреть, выглядели именно так, как те места, где он мог бы раздобыть новые диковинки всех мастей и размеров для своей лавки.

— Получите «Ежедневную Сплетню»! — кричала девушка с ранцем, набитым свернутыми газетами. — Для вас и только для вас, если хотите сделать ставки на то, кто станет избранницей принца… или хотите узнать о своих соперниках!

— Мы должны купить одну, — сказала Марисоль, с любопытством разглядывая газеты. Учитывая нелюбовь Марисоль к скандальным печатным полосам, ее интерес стал для Эванджелины полной неожиданностью. Но это был тот самый дух авантюризма, который, как она и надеялась, Север пробудит в ее сводной сестре.

Эванджелина потянулась к кошельку с монетами. На их землях валюта была иной, но императрица щедро снабдила девушек северными деньгами на карманные расходы.

— Сколько?

— Всего полмарки, — ответила газетчица. — Погоди-ка… — Брови девушки взметнулись вверх, когда она хорошенько рассмотрела Эванджелину. — Это ведь ты! У тебя и впрямь волосы розовые. — Девчонка сунула в руки Эванджелины намокшую от промозглого тумана газету и подмигнула. — За мой счет. Я поставила на то, что принц Аполлон выберет тебя, а не другую девицу.

Эванджелина не знала, что ответить, кроме как настоять на том, чтобы заплатить девушке вдвое больше стоимости газеты.

Эванджелина поймала себя на том, что с улыбкой глядит на газетную страницу и даже начинает немного забывать о Люке. Она старалась не давать волю своим надеждам и не уповать на многое другое. Даже когда они с Марисоль обсуждали Нескончаемую Ночь, речь никогда не шла лишь о принце. Они говорили о танцах, моде и о том, каких людей им посчастливится встретить. Но Эванджелине стоило признать, что ей и впрямь хотелось верить, что у нее будет шанс добиться расположения принца Аполлона. Она понимала, что выходить замуж за человека, с которым ни разу не встречалась, — не самая разумная идея, но в то же время не считала сей шаг слишком безрассудным.

Ежедневная Сплетня

ДА НАЧНУТСЯ СТАВКИ

Автор: Кристоф Найтлингер

Завтра первый день Нескончаемой Ночи. Канцелярия уже принимает всевозможные ставки, — от партнерш на танцы до предложения руки и сердца, — а я, как и обещал, подготовил свои прогнозы!

Все мы слышали заявление принца Аполлона про то, что он может и не выбрать ни одну из девушек себе в невесты, а Нескончаемая Ночь, начавшись, может никогда не закончиться. Но я бы не стал делать ставки на такой исход. Из достоверных источников мне стало известно, что Аполлон уже положил глаз на нескольких дам, на основании чего я подготовил парочку блестящих теорий касательно того, кем могут быть эти юные счастливицы.

Моя первая фаворитка — Фессалия Фортуна, которая, я уверен, не нуждается в представлении. Учитывая, что эта девушка является наследницей одного из Великих Домов, я не удивлюсь, если Фессалия войдет в число первых избранниц принца Аполлона в качестве партнерши по танцам завтра ночью.

Однако, если наш наследный принц надеется снискать расположение тех из нас, кто не принадлежит к знатным сословиям, он может пригласить на танец обретшую недавно популярность Ариэль «ЛаЛу» Лагримас. Семья ЛаЛы окутана тайной, но этим, как правило, прикрываются самые обычные люди. Но ее красота и впрямь почти мифическая. И все мы знаем, как высоко принц Аполлон ценит красоту.

К сожалению, я не уверен, что есть смысл делать какие-

либо ставки на брак с Ла — Лой. Мне неоднократно доводилось слышать, что принц Аполлон, возможно, уже увлечен именитой иностранной принцессой Серендипити Скайстед с островов Ледяной Гавани. Эта парочка знакома друг с другом с детства.

«Она еженедельно посылала письма во дворец», — сообщил секретный источник.

Если собираетесь ставить на то, кому принц может сделать предложение, то принцесса Серендипити, вероятнее всего, — самый безопасный вариант.

Хотя, если вы, как и я, любите рисковать, то, возможно, вам захочется поставить на другую иностранку — Эванджелину Фокс из Меридианной империи. Осиротевшая, проклятая богом Судьбы, а теперь и любимица новой императрицы, — истории, витавшие вокруг Эванджелины, слегка напоминают наши местные проклятые сказки. С трудом верится, что это может быть чистой воды правдой.

Моя кузина с юга рассказывает, что у Эванджелины сияющие розово-золотистые волосы, а в душе кипит жилка отважной авантюристки. Однажды она отказала целой веренице ухажеров длиной с городскую улицу, чтобы освободить свою руку и сердце на случай, если принц Аполлон захочет взять ее в жены, — и я готов поставить на то, что он это сделает.

Роман ее родителей напоминал сказочную историю, которая и научила Эванджелину верить в такие вещи, как любовь с первого взгляда.

Всякий раз, когда они рассказывали свою историю, она немного менялась, будто очередная северная сказка ее матери. История всегда начиналась одинаково: отец в поисках диковинок на Севере наткнулся случайно на колодец, откуда доносилась самая завораживающая, почти гипнотическая мелодия. Он подумал, что колодец заколдован, потому, конечно, попытался с ним заговорить. И колодец ответил. Вернее, ответила ее мама. Она услышала голос отца, доносившийся из-за пределов их родового колодца, и ей в голову пришла замечательная идея убедить незнакомца с юга в том, что она — волшебная водная фея. В некоторых версиях этой истории ее игры с папой продолжались неделями. В других — отец Эванджелины совсем скоро понимал, что там на самом деле находится молодая женщина, водящая его за нос. Но абсолютно в каждой вариации истории они влюблялись друг в друга.

— Любовь с первого звука, — говорил ее отец.

А затем мама целовала его в щеку и добавляла:

— А для меня это была просто первая любовь, без всяких поводов.

После родители обязательно рассказывали Эванджелине, что не все влюбленности случаются с первого «раза» — некоторым требуется время, чтобы прорасти, как семенам, или они, подобно луковицам, спят в земле и не всходят до наступления подходящего сезона. Но Эванджелина всегда хотела влюбиться «без поводов», хотела любви, как у ее родителей, — любви, похожей на сказку. И эта газетная статья лишний раз убедила ее в том, что она может найти желаемое здесь, на Нескончаемой Ночи.

— Это так волнующе, — пискнула Марисоль. Это был задорный визг искреннего счастья. Но секунду спустя Эванджелина заметила, как миниатюрное личико ее сводной сестры пересекла тень беспокойства. — Несмотря на то что тебя тут нарекли рискованной ставкой, будь сегодня поосторожнее с другими девушками. Теперь-то они точно выпустят свои коготки и зубки.

Эванджелина знала, что реакция, вне всяких сомнений, была плодом отравляющего воздействия Агнес. Но она все равно ощутила укол боли. Как только Марисоль произнесла слово «зубки», шрамы в форме разбитых сердец на запястье Эванджелины полыхнули. Она чувствовала их все чаще и чаще с тех пор, как решила отправиться на Север. Обычно она игнорировала жгучую боль и мысли о Джексе, что сопровождали ее. Но именно в этот момент в голове Эванджелины крутилась навязчивая тревожная мысль о том, что сегодня вечером ей нужно беспокоиться не о других девушках, а о голубоглазом боге Судьбы, оставившем след на ее запястье.

Официальное начало Нескончаемой Ночи запланировано на завтрашний день, но уже сегодня вечером должен был состояться приватный ужин в честь всех иностранных послов. В отличие от официального бала, где принцу предстоит танец всего с пятью девушками, этим вечером он мог пообщаться наедине со всеми гостьями, включая Эванджелину.

— Дамы! — Франжелика хлопнула в ладоши. — Все это потеряет смысл, если мисс Фокс не явится на ужин. — Женщина жестом пригласила сесть в ожидающий их экипаж.

Жжение в запястье Эванджелины немного ослабло, но не исчезло полностью, пока они с грохотом проезжали по ухабистой серой улочке, вдоль которой тянулись трактиры и таверны, нареченные в честь различных северных сказок и исторических личностей. Они миновали гадальное пристанище «Звездный Шепот» и лязгающую кузницу под названием «Оружие Вульфрика». «Бессмертный Принц» оказался довольно прославленным пабом, хотя Эванджелину больше привлекла змеевидная вереница людей, ведущая к «Фантастическим душистым водам Фортуны». Она так и не смогла вспомнить, встречалось ли это название в рассказах матери, но ей стало любопытно, связано ли это заведение с той самой Фортуной, что упоминалась в местных сплетнях как потенциальная фаворитка.

Их экипаж наконец остановился в конце этой оживленной улочки у заведения под названием «Русалка и Жемчужины: Обитель для искателей приключений». Построенный, если верить слухам, из обломков затонувшего корабля, трактир внутри был полон скрипящих под ногами половиц кусачего тепла, которое тут же растопило озябшую кожу Эванджелины.

Стены этого местечка были оклеены серо-коричневыми страницами, на которых красовались рисунки моряков-отморозков и злобных морских девиц. Та же тематика продолжилась и в убранстве номеров Эванджелины и Марисоль. Каркас их кроватей имитировал открытые деревянные сундуки с сокровищами, украшенные столбиками из самых огромных белых жемчужин, которые она когда-либо видела.

По воспоминаниям матери, «Русалка и Жемчужины» — это история о русалке, обманом обратившей моряков в гигантские жемчужины. Этот миф был из числа тех, что походили больше на сказки, нежели на реальные истории. Но на случай, если байка все же была скорее правдой, чем вымыслом, Эванджелина избегала прикасаться к этим жемчужным столбикам кровати, пока одевалась к вечернему торжеству. Она пыталась заполучить приглашение и для Марисоль, но сегодняшний ужин был исключительно для избранных.

Все гости должны были прийти в нарядах, которые олицетворяли их самих или королевство, из которого они происходили, и подготовленное императрицей платье, по всей видимости, отражало Эванджелину. Вместо рукавов были лишь тоненькие серебристые линии, обвивавшиеся вокруг ее рук и декольте, а затем спускавшиеся вниз, струясь по белоснежному корсету и приталенной белой юбке, словно прожилки мраморного камня.

Она выглядела как ожившая статуя.

Марисоль побледнела.

— Полагаю, даже к лучшему, что меня не пригласили на этот ужин. Если бы я получила в подарок платье, символизирующее всю мою жизнь, то на груди, скорее всего, были бы вышиты череп и скрещенные кости. — Марисоль произнесла это как шутку, но голос ее при этом был слегка высоковат и резок.

И вот он, знакомый укол вины, вонзившийся в грудь.

— Здесь все будет по-другому. — Эванджелина взяла руку своей сводной сестры и сжала. И снова ее охватило искушение во всем сознаться и поведать Марисоль, что мнимое проклятие — это вина Эванджелины.

— Мисс Фокс! — позвала Франжелика за дверью. — Пора выходить, моя дорогая.

Эванджелина закрыла рот, в очередной раз проглотив свои секреты. Признание могло бы облегчить вину, но оно разрушило бы множество других вещей, и не только в ее жизни. Если она скажет Марисоль правду, то сестра, возможно, перестанет считать себя проклятой, но зато будет чувствовать себя преданной.

И сейчас Эванджелине оставалось лишь надеяться, что все здесь действительно будет по-другому… и что на Севере хватит магии, чтобы наколдовать счастливый финал для них обеих.

12

Эванджелина не знала, был ли то свет луны или необычайная магия Севера, но туман приобрел радужное сияние, освещая улицы и верхушки колючих деревьев, которые мерцали золотисто-голубыми и сказочно-зелеными оттенками за окном ее кареты, с грохотом несущейся вперед, преодолевая ухабы, ямы и неровности дороги, отчего в животе у нее все скручивалось и переворачивалось. Или тому виной были просто нервы.

Она твердила себе, что нет причин для беспокойства. Раньше, когда шрамы на ее запястье пылали, она страшилась встретить Джекса на сегодняшнем вечере. Но, учитывая исключительность ужина, шансы на то, что бог Судьбы тоже окажется в числе приглашенных, казались ничтожно малы. Даже если предположить, что Джекс основался в этой же части Севера, у Эванджелины были смутные сомнения по поводу того, что ему захочется присутствовать на таком важном мероприятии. Большинство дам прибудут туда ради возможности встретиться с принцем Аполлоном, а если бог Судьбы действительно так ревнив, как повествуют легенды, она с трудом представляла, что это мероприятие понравится Джексу.

Нет, успокаивала она себя. Джекса там не будет. Единственным принцем, которого она увидит сегодня вечером, будет принц Аполлон.

Ее желудок снова сжался, когда карета наконец-то остановилась. Франжелика оставалась на месте, не собираясь выходить, и лишь весело сказала:

— Удачи! И не срывай листья!

— Я и не мечтала об этом, — сказала Эванджелина главным образом потому, что это казалось правильным ответом, а затем шагнула в морозную ночь.

Она ожидала увидеть заснеженный замок или сказочный шато, но перед ней был лишь лес из веретенообразных деревьев с обледенелыми стволами и арка из того же гранита с голубыми мраморными вкраплениями, что и Арка Врат, ведущая на Север.

Здешняя арка была и близко не такой большой, как на въезде, но факелы, стоявшие по обе стороны от нее, освещали резьбу, столь же искусную и куда более завораживающую. Эванджелина узнала среди рисунков символы из бесчисленных северных сказок и баллад: ключи в форме звезды и разорванные книги, рыцарей в доспехах, коронованную волчью голову, крылатых коней, руины замков, стрелы и лисиц, а также вьющиеся стебли арлекиновых лилий.

Это чем-то напомнило ей вышивки матери. Она всегда нашивала на платья диковинные узоры вроде лисиц и замочных скважин. Эванджелине хотелось, чтобы мама сейчас оказалась рядом и независимо от того, как будут развиваться события далее, гордилась бы своей дочерью.

— Собираешься стоять здесь, пока не замерзнешь, или все-таки войдешь? — сказал хриплый прокуренный голос.

Сначала Эванджелине показалось, что голос исходит из арки. А затем она увидела его.

Молодой человек стоял возле арки так, как стоит дерево в лесу, будто приросло корнями к своему месту. На нем не было ни плаща, ни накидки, лишь изящные кожаные доспехи и необычный бронзовый шлем. Верхняя его часть выглядела почти как корона — увесистая и украшенная незнакомыми символами, обрамлявшими лоб юноши. Из-под шлема выбивалась огромная копна волнистых каштановых волос, а бо́льшую часть лица закрывала широкая изогнутая накладка из сурового шипастого металла, который обхватывал его голову по бокам и скрывал под собой область от челюсти до самой переносицы, оставляя открытыми только пару глаз да острые скулы.

Инстинктивно она отшагнула назад.

Стражник неожиданно мягко рассмеялся.

— Я не представляю для вас угрозы, принцесса.

— Я не принцесса, — поправила она.

— Но, возможно, станешь ею. — Он подмигнул, а затем исчез из виду, едва девушка переступила через арку и услышала хриплый голос, сказавший ей: «Мы так рады, что ты нашла нас».

Еще один шаг, и мир вокруг нее преобразился.

Тепло окутало кожу, словно послеполуденное солнце. Эванджелина оставалась на улице, но туман, дымка и холод исчезли. Все вокруг сверкало полированной бронзой в красно-оранжевых оттенках — цвета осенней листвы на пороге перемен.

Она оказалась на другой лесной поляне, где и раскинулось само празднество: жизнерадостные музыканты играли на лютнях и арфах, а с деревьев свисали праздничные ленты. В центре всего высилось королевское дерево-феникс, и загадочное предупреждение Франжелики внезапно обрело смысл. Эванджелина впервые видела такое дерево, но она знала о них благодаря своей матери. Дереву-феникс требовалось более тысячи лет, чтобы созреть: ветви вытягивались, стволы утолщались, а листья превращались в настоящее золото. В отблесках свечей они сияли, точно драконьи сокровища, приманивая людей сорвать их. Однако, согласно мифам, если сорвать один золотой лист прежде, чем переменится вся листва, то дерево вспыхнет пламенем.

Вокруг дерева толпились самые разные люди с важным видом. Если мужчины в доках выглядели так, будто могли срубить дерево одним ударом топора, то гости на этом вечере создавали впечатление, как будто могут оборвать человеческую жизнь парочкой метких словец или росчерком пера. Большинство мужчин облачились в прекрасные бархатные камзолы, гармонирующие с теплыми оттенками декора, в то время как дамы были одеты в самые разномастные платья. По большей части наряды соответствовали северной моде: верхние юбки из тяжелой парчи, пояса, усыпанные драгоценными камнями, и эффектные рукава с разрезами, струящиеся вниз до кончиков пальцев.

К счастью, Эванджелина не заметила среди них Принца Сердец. Среди гостей не наблюдалось юношей с яблоками, жестокими лицами и разорванной одеждой.

Она с облегчением вздохнула и обратила свое внимание на поиски принца Аполлона среди гостей, что небрежно потягивали напитки из хрустальных бокалов, как будто посещение мероприятий, где принцы выбирают невест, — столь же рядовое дело, как и семейный завтрак. К сожалению, ни одного человека не венчала корона, и Эванджелина предположила, что принц еще не прибыл.

Она могла бы расспросить о нем кого-нибудь из присутствующих на вечере, но, несмотря на непринужденную атмосферу, витавшую вокруг остальных, никто из них не заводил разговоры с незнакомкой. Круги смыкались, а рты замолкали всякий раз, когда она приближалась.

Это вызывало в девушке не присущее ей доселе чувство застенчивости и благодарность за то, что Марисоль не пригласили. Она бы наверняка подумала, что люди избегают ее из-за проклятия.

Несколько человек бросали взгляды на Эванджелину и ее розово-золотистые волосы, скорее всего задаваясь вопросом, не она ли — та самая девушка из скандальных хроник. Но, очевидно, любопытства оказалось недостаточно, чтобы принять ее в чей-то круг.

Единственной гостьей, которую, казалось, так же намеренно игнорировали остальные, была молодая леди примерно возраста Эванджелины, одетая в великолепное платье из драконьей чешуи цвета пылающих рубинов. С ней никто не заговаривал, но ее сложно было не заметить. Она была, пожалуй, самой красивой из всех здесь присутствующих, а ее наряд — безусловно, самым смелым. Без присущих северной моде длинных рукавов, а если точнее, рукавов на нем не было вовсе, чтобы открыть взору окружающих ее гладкую смуглую кожу и витиеватые чернильные рисунки драконьего пламени, покрывавшие руки словно перчатки.

Эванджелина взяла два хрустальных бокала и направилась к девушке, которая слегка покачивалась, как будто танцевала сама с собой.

— Разделишь со мной? — Эванджелина протянула один из своих напитков.

Девушка смерила оценивающим взглядом бокал, а затем и Эванджелину, прищурив глаза.

— Не волнуйся, не отравлен. — Эванджелина сделала глоток из обоих бокалов в своих руках, прежде чем снова предложить девушке. — Видишь?

— Вот только в одном может быть яд, а в другом — противоядие. Я бы так и поступила. — Девушка сверкнула ослепительной дьявольской усмешкой, вызвавшей у Эванджелины впечатление, что все-таки существовала причина, по которой ее избегали другие. Возможно, эта особа была не такой безобидной. А может, Эванджелине просто не давало покоя предостережение Марисоль о коготках и зубках, которые могут пустить в ход другие девицы.

— Кстати, я Эванджелина.

— Знаю, — промурлыкала девушка. Эванджелина ожидала, что незнакомка представится в ответ, но та лишь сказала: — Я узнала розоватые волосы. А еще обратила внимание на то, как ты искала принца, когда вошла. Правда, недостаточно высоко смотрела. — Девушка, наконец, приняла бокал и с его помощью указала на королевское дерево-феникс.

Эванджелина недоумевала, как ей раньше не пришло в голову взглянуть туда. Теперь, когда она знала, где искать, Аполлона и его своеобразную позу было невозможно не заметить. Принц разместился на деревянном балконе, расположенном высоко на дереве, дерзко перевалившись через перила.

Он создавал образ удалого принца, разодетого в оттенки вина и дерева и увенчанного золотой короной в форме переплетающихся оленьих рогов. С такого расстояния она не могла рассмотреть все его черты, но заметила, как Аполлон, вальяжно развалившись на перилах, с предельной сосредоточенностью смотрел вниз, словно отчаянно искал любовь всей своей жизни. Он выглядел так, как будто позировал для портрета. Нет…

Он и впрямь позировал для портрета!

Эванджелина заметила еще один балкон, скрытый среди деревьев на другой стороне поляны. Там художник лихорадочными взмахами кисти запечатлевал драматическую позу принца.

— Ты должна увидеть Аполлона, когда на улице потеплеет, — пробормотала девушка рядом с ней. — Он всегда принимает такие позы, только без рубашки.

— Он часто так делает?

Незнакомка энергично закивала.

— Было довольно занятно наблюдать, как его младший брат, Тиберий, насмехается над ним, пуская из лука стрелы или выпуская на него стадо котят.

— Думаю, мне бы понравилось это зрелище.

— Это было фантастически. Тиберия, увы, здесь нет. — Девушка вздохнула. — Месяцы назад у принцев произошла размолвка. Тиберий исчез на несколько недель, и никто не знал, куда он направился, но после своего возвращения избегает большинства мероприятий.

— Что… — По шее Эванджелины пробежал холодок, заставив ее напрочь позабыть о том, что она собиралась сказать дальше, вместо этого в голове крутилось лишь одно имя. «Джекс».

Она не знала, откуда ей знакома причина внезапно возникшего холода, но она готова была поставить собственную жизнь на то, что Принц Сердец только что явился на вечер.

13

«Не оборачивайся».

«Не оборачивайся».

«Не…»

Эванджелина собиралась взглянуть лишь одним глазком. Просто чтобы убедиться, что он действительно здесь, что покалывающий кожу незримый холод не был вызван каким-нибудь невидимым призраком или дуновением ветра.

Первым делом ее взгляд устремился к арке. Джекс едва пересек ее, и туман, окутывающий лес снаружи, по-прежнему цеплялся за пряжки его сапог, пока он пересекал поляну.

Холод, ударивший в затылок Эванджелины, растекался вниз по шее и декольте. «Что он здесь забыл?»

С тех пор как она видела его в последний раз, Джекс сменил цвет волос на поразительный темно-синий оттенок. Если бы острые черты лица не были столь выделяющимися, Эванджелина, возможно, не узнала бы его настолько быстро. Но даже лицо его выглядело холоднее, чем раньше. Губы бога Судьбы превратились в две зловещие складки, глаза стали ледяными, а идеальная кожа — еще более мраморной, чем ей запомнилась, — бледной, гладкой и непроницаемой.

В церкви еще присутствовал намек на извращенную игривость, которая смягчала некоторые его безжалостные черты. Но все исчезло. Он чего-то лишился с тех пор, как она видела его в последний раз: будто раньше в нем была частица человечности, а теперь не осталось и ее. Теперь он был Мойрой целиком и полностью, и Эванджелине нужно было позаботиться о том, чтобы бог не обнаружил ее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Релинг — корабельный термин, обозначающий борта на судне.