История одной сволочи

Степан Чернов

Конец нулевых. Клубная жизнь шагает по стране, пожирая новые регионы. Волею случая Коля Еремин, вчерашний студент, когда-то приехавший покорять город, становится арт-директором ночного клуба. Стремление к деньгам и славе превращает его в Ники – Царя и Бога ночной жизни. Шаг за шагом он делает свой клуб лучшим, придумывая для богатой и не очень молодежи новую реальность. И даже не подозревает о том, насколько страшным окажется мир, ширму для прикрытия которого он создал. Книга содержит нецензурную брань.

© Степан Чернов, 2023

ISBN 978-5-4474-1358-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Новая осень пришла в Город резко и неожиданно. Так не смена времени года происходит, а война начинается. Вроде отношения меж двух стран накаляются постепенно, и из выпусков новостей становится понятно — боевых столкновений не избежать. Но первая ночная бомбежка или артиллерийский обстрел все равно происходят неожиданно, застигая врасплох тысячи мирных жителей.

Так и в эту осень. Природа отдала приказ, словно военоначальник, и в считанные часы в Городе высадился невидимый десант. Неизвестные солдаты в один заход перекрасили зелень в желтизну. Грубо и бесцеремонно прошлись по деревьям так, что те выглядели жертвами глупой «парикмахерской» шутки. Кастрированное солнце по-прежнему светило через пленку облаков, но греть, даря новую жизнь, уже не могло.

Опавшие листья рассыпались прахом, увеличивая массу уличной пыли. Она оседала на одежде, лезла в нос и уши, скрипела на зубах и все время норовила запорошить глаза. Прогулка по улице становилась абсолютно дискомфортной.

Сухая грязь загоняла жителей Города в их уютные и не очень квартиры, где за дело принимался ветер. Набирая силу в трубах вентиляции, он завывал так, что по спине бежали мурашки. А сквозь вой пробивался хохот приближающейся зимы, которая уже предвкушала свою победу.

Скверы, парки и бульвары пустовали даже в выходные. Спасти их от хотя бы на субботу-воскресенье могла бы местная молодежь, которой в силу максимализма, присущего юности, была по барабану эта с (т) ран (н) ая осень. Но на беду страдающих от пустоты скамеек, уикенд молодые люди тратили на сон.

Несмотря на толстокожесть и пофигизм, тех кому «до» тоже коснулась тоска, захлестнуло волной одиночества. Чтобы хоть как-то спастись от тягостных мыслей, «будущее страны», словно в ковчег при потопе, набивалось в ночные клубы.

Кстати, некогда популярнейшее место отдыха, так и называлось — «Ноев ковчег». Три «палубы» с барами и танцпол в «трюме». Абсолютно неоригинальный, но в тоже время смелый, слоган заведения — «Каждой твари — по паре» — сделал свое дело. Сюда валили толпами те, у кого «ВКонтакте» графа «Семенное положение» продолжалась фразой «В активном поиске». Любили этот клуб те, кто выбирал скромное «Не замужем». Частыми посетителями были и пользователи социальной сети, предусмотрительно не сообщающие соседям-по-страничкам подробности своей личной жизни.

Золотая молодежь и те, кто стремился им подражать. Богатые прожигатели жизни, завтракающие в «япошках», и простые студенты, готовые травиться «бич-пакетами», ради ежемесячного похода на кураж в модном местечке. Все они с нетерпением ждали выходных, чтобы провести ночь в тусовке, а днем, отсыпаясь, оставить осенний Город пустовать.

Но, нетипичной осени — нетипичные дни. Субботнее утро выдалось теплым и практически безветренным. Ночь вместо холода оставила лишь приятную свежесть воздуха, движения которого были недостаточно сильны, чтобы поднимать с тротуаров пыль. Но Город, похоже, этого понять еще не успел, и улицы были привычно пусты.

Выпадал из общего правила лишь сквер пятой городской больницы. На обшарпанной скамейке неподалеку от входа в токсикологическое отделение сидел молодой человек. Он сладко жмурился, подставляя лицо осеннему солнцу, наслаждаясь неожиданной теплотой. Принятие солнечной ванны приходилось изредка прерывать, чтобы вынуть левую руку из кармана ветровки и взглянуть на часы. До начала собрания оставалось все меньше и меньше времени, можно было и опоздать. Но, от него сейчас мало что зависело, потому человек лишь беспомощно пожимал плечами, снова прятал руку в карман и продолжал смотреть на солнце сквозь закрытые веки.

Вторым человеком в сквере был больничный дворник. Старичок, собирающий опавшую за ночь листву в самодельную тележку, которая была гибридом дюралевой ванны и детской коляски. На раннего посетителя он никакого внимания не обращал. Лишь, когда тот в очередной раз сверялся со временем, сам думал о том, что неплохо бы сделать перекур. Но неожиданно прекрасное утро начисто отбивало всякое желание травить немолодой организм никотином.

Хлопнула входная дверь токсикологии. Оба присутствующих повернули головы на звук. На крыльце появился еще один молодой человек того же возраста, что и сидящий на лавочке. Дворник вернулся к своим делам, ранний посетитель встал.

— Колян, привет! Ну, наконец-то! Я уже беспокоиться начал, что опоздаем, — вымолвил «посетитель», протягивая руку пациенту токсикологии, только что отпущенному восвояси, после двух дней, проведенных под капельницей.

— Дай сигарету! — недовольно буркнул Колян, вместо приветствия, но протянутую ладонь пожал.

По лицу «посетителя» скользнуло легкое разочарование, от которого, впрочем, тут же не осталось и следа. Социальный работник привык не обижаться на подобное поведение своих подопечных, пусть даже сейчас перед ним стоял друг.

Он молча сунул правую руку в карман и извлек оттуда пачку легких «MILD SEVEN». Друг поморщился. Да, это была и его любимая марка, но он-то курил японские, безакцизные, в мягкой пачке. Впрочем, курить хотелось так сильно, что сейчас он был бы рад и золотой «Яве», дым которой вообще не переносил.

Вставив в рот сигарету, Николай принялся хлопать себя по карманам в поисках чего-нибудь, что могло бы поджечь табак.

— Держи, — социальный работник протянул другу зажигалку.

— Убери! — выкрикнул в ответ друг, правой рукой прикрывая лицо, а левой закрывая небольшую «газовую горелку», и отступил на шаг назад. — Рома! Ты же знаешь, я всегда прикуриваю спичками!

На мгновение Роман впал в ступор. Уже месяца полтора, как они делили на двоих съемную однокомнатную квартиру, но он все никак не мог привыкнуть к этой странности своего друга. Коля панически боялся прикуривать от зажигалки. Только спички! Ну, или все, что угодно — пламя костра, конфорка кухонной плиты. Какая разница, что можно при этом спалить брови, ресницы или даже челку, главное — не подкуривать от зажигалки!

Такую странную разновидность пирофобии своего друга Роман списывал на его болезнь или какой-то неприятный случай, который имел место в жизни Николая в течение нескольких последних месяцев. В то время, когда их пути-дорожки на время разошлись. Раньше подобных странностей у него не было.

Не обращая внимания на зависшего друга, Николай направился к дворнику, рассудив, что если тот курит, то непременно пользуется спичками. Решение было верным. На просьбу прикурить, дворник достал из кармана грязной рабочей куртки картонный коробок.

Сера с шипением разгорелась, Николай сложил руки ракушкой, закурил, сквозь затяжку поблагодарил дворника и вернул тому спички. С удовольствием затянулся еще раз, кивнул другу:

— Ну что встал? Опаздываем же! — и неспешно пошел к воротам.

Роман в несколько широких шагов поравнялся с другом, мимоходом подумав, что наметившееся было лидерство в их паре снова утрачено.

— На чем поедем? — начальственно поинтересовался Николай.

— На автобусе, на чем же еще? — удивился Роман, друг снова поморщился.

— Гребаный общественный транспорт…

— Привыкайте, Ваше величество, — с нескрываемой иронией произнес социальный работник. Друг юмор оценил, улыбнулся, да и в целом расслабился, поддавшись легкому опьянению от первой за два дня сигареты.

— Что ж ты машину себе не купил? — в тон другу спросил Николай.

— Ну, ты ж мне денег тогда не занял.

— Черт… А кредит? Не слышал о таких специальных, на покупку авто?

— Да ты что? И какой же, по-твоему, банк даст кредит молодому социальному работнику?

Крыть железный аргумент было нечем, но в общении с Романом Николай привык оставлять последнее слово за собой, подчеркивая собственное лидерство. В этот самый момент социальный работник тоже закурил. От зажигалки, естественно, но дело сейчас было не в ней.

— Знаешь что? — спросил обрадованный Николай.

— Что? — переспросил друг.

— Не курил бы «Милд Севен» — ездил бы на машине, — и едко добавил: — Социальный работничек…

От такой неожиданной претензии Роман поперхнулся дымом. Николай довольно хмыкнул и ускорил шаг. До пустынной автобусной остановки они дошли молча.

Автобуса долго ждать не пришлось, вскоре их подобрал пыхтящий старым движком и скрипящий резиновой «гармошкой» «Икарус». В салоне кроме них было еще человека три, да и те сидели впереди. Друзья же, расплатившись за проезд, расположились в задней части салона.

— Успеваем? Во сколько начало? — глядя на треснутый экран своего Айфона, спросил Николай.

— В одиннадцать.

— Кто там у тебя? Алкоголики?

Роман поморщился. Работа по профессии приучила его к более «щадящим» терминам. Впрочем, у его подопечных были и более жесткие названия. Да и потом, сейчас они ехали на собрание несколько иной группы.

— Наркозависимые.

— Даже так… — с напускной важностью пробормотал Николай.

— Да, — согласился друг. — Даже так.

— Уверен, что мне это нужно? — в голосе Николая был явный скепсис.

— А ты забыл, откуда я тебя забрал? — вопросом на вопрос ответил Роман.

— Справедливости ради, мой диагноз зовется алкогольной комой, — возразил Николай.

— Предпочитаешь дождаться передоза? — социальный работник начал закипать.

— Ладно-ладно, — Николай поднял руки, признавая нелепость своих слов. — Подумаешь, один раз залетел по пьяни.

— Это было первое касание дна, — меланхолично глядя в окно, произнес Роман.

— А знаешь, как говорил Станислав Ежи Лец? — с новым вызовом спросил Николай.

— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Роман.

— Когда он думал, что уже достиг самого дна, снизу постучали. Как тебе?

— Это ты к чему? — не понял социальный работник.

— Это я к ним! — Николай указал в окно, через которое были видны два бомжа, копающихся в уличных урнах. — Вот они — на дне! А мне до него, как до луны пешком!

— На старт, внимание, марш! — воскликнул Роман, запуская секундомер на наручных часах.

— Ты что, Ром? — Николай смотрел на друга, словно на сумасшедшего.

— Как что? — спокойно ответил тот. — Старт дан. Давай, выходи на ближайшей остановке и вперед! Посмотрим, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться до дна. Вот только, поверь моему опыту, у тебя есть все шансы установить рекорд в этом забеге.

Повисло молчание.

— Извини… — пробормотал Николай и опустил голову.

К городскому психиатрическому диспансеру, где и проходили собрания анонимных наркоманов, они подошли без пяти одиннадцать.

Роман кивнул на входе охраннику, получил ответный кивок. Социальный работник был здесь частым гостем. Друзья прошли по коридору, свернули за угол, где их ждали открытые двери актового зала.

— Всем привет! — добродушно произнес Роман, ныряя в дверной проем.

Николай остался в коридоре — переступить порог мешала непонятная брезгливость. Кого он там встретит? Опустившихся людей, вроде тех бомжей с улицы? Или внешне здоровых, но готовых убивать ради дозы, подростков?

— Что встал? Заходи! — призывно махнул рукой Роман.

— Сейчас, — только и ответил Николай.

Пути назад не было. Николай сделал глубокий вдох, словно за порогом начинался вакуум, и вошел в зал.

— Здравствуйте… — произнес он и в изумлении замолчал.

В актовом зале городского психиатрического диспансера сидели с полтора десятка молодых людей… Таких же, как он сам. По возрасту, по социальному статусу, по… проблемам. И парни, и девушки. Лица двоих были ему смутно знакомы.

Нового члена своего анонимного общества они встретили улыбками и кивками, несколько человек поприветствовали вслух. Но, не смотря на такую доброжелательность, смущение не прошло, даже наоборот — усилилось. Красный, как флаг Советского Союза, Николай сел в первом ряду, чтобы не видеть никого, кроме Романа, который, как оказалось, вел эти собрания. Но и смотреть на друга, представшего в новом качестве, оказалось непосильной задачей, а потому Николай уставился на пару аппетитных пирогов, лежащих на столе, рядом с небольшой кафедрой для выступлений.

Роман закрыл дверь, подошел к столу и зажег небольшую свечу, стоящую рядом с пирогами.

— Что ж, начнем, — произнес Роман, встав за кафедру. Зал поднялся с мест, встал и Николай. — Господи… — начал его друг.

— Господи… — повторили собравшиеся.

— Господи… — с некоторой заминкой пробормотал Николай, но на это никто не обратил внимания, тем более что остальные слова молитвы он произнес в унисон с остальными.

Господи, даруй мне ясность принять то, что я не могу изменить; мужество изменить то, что могу и мудрость узнать разницу.

— Сегодня мы принимаем нового друга! — сообщил Роман после молитвы и поманил к себе Николая.

Раздались сдержанные аплодисменты, Николай встал и направился к столу походкой идущего на эшафот. Роман отстранился от кафедры, приглашая друга занять его место, после чего устроился в первом ряду.

Новый член группы все же справился с волнением, окинул взглядом всех присутствующих и, без единой запинки, произнес:

— Честно говоря, раньше подобные собрания я видел только в кино, поэтому слабо представляю себе, что я сейчас должен сказать. Что ж, тогда обо всем по порядку. Здравствуйте, меня зовут Ники… — он осекся и тут же исправился: — Меня зовут Николай. Я… Я…

А вот это уже было сложнее. Не всегда получается с легкостью назвать вещи своим именами. В поисках поддержки Николай посмотрел на Романа, который всегда говорил, что признать наличие болезни, значит одержать над ней первую победу. Рома ободряюще кивнул и прошептал одними губами:

— Давай же, ну…

Николай набрал в легкие побольше воздуха и выдал:

— Меня зовут Николай. Я — сволочь.