Десять этажей

Степан Исаченко, 2011

Десять этажей, десять миров. Каждый этаж – своя отдельная история. История о деревенском дурачке, исполнившем мечту, космическое путешествие под музыку в стиле "диско", воспоминания призраков и виртуальные миры. Десять весёлых и грустных историй о людях и не только.

Любивший смотреть на звёзды

Не, Толик, он, конечно, чудак! Да он ещё с детства такой был. Вот сколько его помню, всё время чего-то чудил. Да постоянно, я ж его с первого класса знаю. За одной партой сидели. Вот помню, классе в пятом, что ли, притащил в класс белку. Чёрненькая такая, вертлявая, и с хвостом пушистым. Принёс, значит, показал всем, погладили мы её дружно. А потом он взял и положил её в стол учительский. Говорил, мол, Зинаида Петровна очень белок любит. Ну вот он ей и положил белку в стол. Зачем? А, так у неё ж тогда день рождения был. Да у Зинаиды Петровны, конечно, не у белки же! Так вот, приходит в класс наша Зинаида и топает к столу своему. Ну мы тут замерли, знаем же про белку в столе. Одна только Манька Стригунова рот раскрыла, видать, рассказать хотела, да так и не смогла. Она ж у нас всегда ябеда была. Сидим, наблюдаем. А Толик меня, значит, локтем пихнул и гордо так смотрит: дескать, гляди, как обрадуется! Зинаида Петровна к столу подошла, журнал со всячиной всякой положила и садится. Мы дыхание затаили и ждём. Она нас оглядела так, словно чего заподозрила, и спокойно ящик стола открыла. А белка оттуда ей на грудь-то и прыгнула. А Толик такой довольный кричит на весь класс, мол, с Днём рождения. Ну, потом-то, естественно, вызвали родителей к директору, разбирались долго. Ох и влетело тогда Толику, матушки… Что? Что стало с Зинаидой Петровной, спрашиваете? Так она ж чуть не слегла на месте, сердце подвело. Но Толика это, конечно, не остановило. Он же у нас такой…

Кстати, у Вас не будет сигаретки? Ага, спасибо! О, давненько таких не пробовал…

Ну, Толик-то постоянно у нас чего-нибудь вытворял! Классе где-то в девятом он у нас чего сотворил-то. Тогда наш Фима Штейн, маленький такой и с кучеряшками, схлопотал «двойку» по химии, прямо под конец четверти. Сидит, переживает. Ну Толик его и пожалел. И как-то во время урока, когда наш химик, дряхлый Карп Игнатьевич, вышел покурить — а он два раза за урок курить выходил — Толик, поставив Валюху Серёгина у двери, пошёл спасать Фимино положение. Открыл, значит, журнал и начал рассматривать реактивы в баночках на учительском столе. Сколько раз наш директор Карпа Игнатьевича ругал за то, что реактивы бросает, а тому всё до одного места было. Ну, значит, Толик открыл какую-то банку и говорит, что, мол, это в самый раз. Он-то химию на «пять» знал, не хуже Карпа. Взял Толик палочку стеклянную, зачерпнул порошку из баночки и прямо на Фимину «двойку» в журнал высыпал. И полил сверху чем-то там зелёненьким из пробирки. Мы смотрим, Валюха караулит. Одна вот только Манька Стригунова рот раскрыла, но ничего не сказала. А в журнале тем временем пузырьки пошли, и чернила стали исчезать. Толик сразу заулыбался, и Фима с ним на пару. Тут ещё Лёшик Петрухин стал просить, чтоб и его «двояк» по алгебре вывели. Да только в это время дым повалил, и порошочек начал журнал насквозь прожигать. В общем, когда Карп Игнатьевич с разящим от него запахом табака вернулся, смесь уже стол почти проела. Ох и влетело тогда Толику, по самое коромысло… Да и Карп от директора и завхоза получил тогда прилично! А Фиму, кстати, тогда оставили на второй год. Но Толика, конечно, такой ерундой не остановишь. Он же у нас такой…

Ой, дайте-ка мне пепельницу, а то не достану. Ага, спасибо! Кстати, эти сигареты раньше, по-моему, лучше были…

Да Толик, он же вечно чего-то там творил! Вон, на выпускной-то на наш припёрся с ведром и подушкой. Мы ему говорим, зачем тебе, дескать, ведро на выпускном, да ещё и с подушкой. А он нам отвечает, увидите, мол. Раздобыл где-то ножик, подушку распорол и все перья в ведро высыпал. Послал Валюху на улицу, нет ли кого. Мы же в клубе сельском отмечали. Валюха возвращается и говорит, что Николай Александрович идёт. Это директор наш. Ну, тут Толик дверь входную приоткрыл, взял ведро с перьями и сверху поставил. Ну, знаете, шутка такая — открываешь дверь, а тебя водой обдаёт. А Толик перьев наложил, чтоб Саныч не намок. Ну, мы замерли, ждём. Одна вот только Манька Стригунова рот раскрыла, но не успела ничего сказать. Зашёл, значит, директор наш. А Толик, я так понял, не рассчитал чего-то, ну, Саныча ведром по голове и огрело. Прямо по лысине. Ох и влетело тогда Толику, конкретно так… А директор весь выпускной с красной лысиной просидел. Простил, правда, Толика. Но Толик, конечно же, ничего не перестал чудить. Он же у нас такой…

Ой, а Вы пепельницу обратно не поставите, будьте так любезны. Ага, спасибо! Кстати, не подскажете, сколько времени сейчас? Сколько? Ага, спасибо! Значит, успеваю ещё…

А Толик, он же всегда был со странностями! Да я его когда впервые увидел, сразу это понял. Мы ж с первого класса вместе. А, я уже говорил, да? Так о чём это я? Ах, да, была же у Толика одна особенность — любил он на звёзды смотреть. Да нет, не в том смысле, как все, ради красоты, там, как обычно на Луну смотрят или на Млечный путь. Он смотрел так, вот будто ждал чего. Ага, честное слово. Вот как люди, бывает, сидят подолгу на остановке и начинают на дорогу смотреть, не едет ли что. Вот, Толик вот так на звезды смотрел. Ага. Он же у нас большой любитель фантастики, с детства ещё. И книжек у него уйма всяких, и фильмы разные обожал. И вот обязательно, чтобы про космос и инопланетян. Ага! И вот чтобы обязательно пришельцы там добрые были. Вот Вы фильм смотрели, как его… «Инопланетян»? Ага, вот такое он всё любил. Ну, и на звёзды он всё смотрел, дескать, ждал, что прилетят за ним и с собой заберут. Ага, так и было! Мы-то, конечно, смеялись над ним, ну так он всегда со странностями был. И вот он как-то мне даже сказал, что видел огни в небе. Не звезда, говорит, не комета, не самолёт и не спутник, а именно что-то там… неопознанное. Радовался, как ребёнок, довольный был. Он же из-за этого и на астрофизику пошёл учиться. Ну, всё село над ним тогда смеялось. Кто куда, а этот — в астрофизики. Правда, бросил потом, не удовлетворило его… Начал сам какие-то расследования проводить. Вот, например, покажут, что где-то на другом конце страны нашли круги на полях, ну знаете, такие непонятные… Ага, так он сразу берёт билет и мчится туда. Лазил там, измерял всё, записывал и чего-то там подсчитывал. А потом домой приезжал и мне всё показывал да разъяснял. Мы ж с ним с первого класса вместе. Ещё он начал письма писать в разные организации типа «Космопоиск» и всё такое. А мы над ним, конечно, посмеивались. Но Толик, он же у нас такой…

Так я к чему всё это рассказываю-то? Ах, да! Представляете, полгода назад забегает ко мне и радостно так заявляет, нашёл, мол. Чего нашёл, спрашиваю я его. А он мне говорит, что вступил в контакт. Рассказывал мне, мол, сидел как-то ночью в поле с телескопом, ждал и записи всякие делал. Ну, говорит, смотрит, что где-то на востоке горизонт светится. Ну, знаете, мужики наши когда допоздна пашут, всегда так светится. Ну и он не придал значения. А потом, говорит, шум какой-то такой низкий, и свет тот стал приближаться. Толик говорит, что глазам не поверил тогда. Дескать, дождался-таки! Летит, значит, большое такое что-то, всё в огнях, и снизу под ним вихри из травы и листьев опавших. Потом, говорит, зависла метрах в ста от него, опустилась почти до самой земли и что-то вроде трапа выкинула. Смеётесь? Ага, я тоже тогда улыбался. А Толик, говорит, сидел и ждал. Потом, говорит, люк какой-то возле трапа открылся, и свет оттуда яркий-яркий светит. Выходят, говорит, трое. Высокого роста, все такие худые, серые, лысые, с большими головами вытянутыми и глазами огромными. Ну, говорит, пошёл к ним навстречу. А они, значит, руки подняли, приветствуют, дескать. А потом протягивают ему штуковину какую-то кругленькую с крючочком. И на ухо показывают, одень, мол. Ну, Толик, штуку ту в ухо вставил, а они давай с ним булькать на своём языке. Бульк да бульк. А эта штука как переводчик какой-то, вот Толик все бульки эти понимает, что ему говорят. Серые ему говорят, дескать, тарелка наша сломалась, и помощь нам твоя нужна. Так она же летает, говорит им Толик. Не, на своём языке, а те, видать, тоже с переводчиками, не знаю. В общем, говорят ему серые, тарелка наша может летать в воздухе, а вот с планеты не может улететь, тяги не хватает. Ага, гравицапа нужна, как в том кино! И чем могу помочь, спрашивал их Толик. Они ему говорят, мол, ядерное топливо нам нужно. Помните, у нас вон том лесу секретная часть ракетная стоит? Ну та, про которую все знают. Ага, вот они ему и показывают на тот лес и говорят, мол, там надо добыть. Сами, говорят, не можем, боимся ваших военных. И просят его добыть. Ну, после этого сели и улетели. А он, значит, остался в поле с мыслями своими. Он мне ещё показывал шарик этот с крючочками, переводчик. Ну, штуковина как штуковина, может, запчасть какая от телевизора импортного, не знаю. Ну, ушёл тогда Толик, но я никому о том, конечно, не говорил, а то засмеют ещё мужика. Вот и не сказал никому. Мы ж с ним с первого класса вместе…

Сколько Вы говорите, времени-то? Ага, спасибо! Успеваю ещё, значит…

После того раза Толик как-то поменялся. Замкнутый стал какой-то, всё больше один стал ходить везде. Уйдёт, бывало, в лес один и не показывается неделями. Мы уж думали пару раз поиски организовывать. Но нет, появлялся потом. Ну, мы постепенно привыкали к нему новому. Никто, конечно, не знал, что он с пришельцами разговаривал. Да и я как-то не особо ему верил. Ну, Вы знаете, он же у нас со странностями был…

И вот, где-то с месяц назад, прибегает ко мне Толик, заросший, грязный, весь в поту, и сумкой какой-то в руках большой. Глаза бегают, вращаются. Спасай, говорит, мне нужно сумку эту спрятать! Там, говорит, топливо для тарелки. А я, говорит, никому, кроме тебя не доверяю. Мы же с первого класса вместе. Ну, хорошо, думаю, что я жену с детьми отправил к родне в город, а то перепугал бы всех. А Толик говорит, положи, мол, подальше где-нибудь, я заберу, как уляжется. А сам как-то трясётся так нервно. Ну, думаю, надо успокоить мужика. Беру сумку у него — тяжеленная такая — и уношу в сарай, за дровами там спрятал, чтоб никто из моих не нашёл. А Толик после этого пропал. Совсем пропал, нигде не могли найти.

А через пару дней слышу, сигналит кто-то во дворе. Выхожу, перчатки снимаю, смотрю — «УАЗик» милицейский стоит и ещё один, с номерами чёрными. Выходят два милиционера, пара военных и трое в белом, типа врачей. Здравствуйте, говорят, Вы такой-то? Отвечаю, что я. Они говорят, знаете, мол, Анатолия Ивановича Спиридонова? Конечно, говорю, с первого класса же вместе. Он, говорят, не приходил к Вам в ближайшие дни? Я помялся немного и говорю, нет, мол. Они мне потом начали объяснять, что Толик наш, оказывается, сошёл с ума. Ага! Повернулся на пришельцах и всём таком. Как это называется, шизофрения, что ли… Ну, в общем, Толик себе внушил, что он встречался с инопланетянами, и те ему сказали, что топливо им ядерное нужно. И вот Толик наш, чудик деревенский, устроил нападение на секретную военную часть! Нет, Вы только это представьте: толпа вооружённых солдат, и наш Толик умудрился выкрасть у них контейнер какой-то с ядерными отходами. И вот теперь Толика нашего ищет и милиция, и военные, и санитары. Шуму потом по селу было, искали Толика везде, лес перерыли, но не нашли его. А я про сумку его так и не сказал никому. Не знаю, может, потому, что он друг мой. Мы ж с ним за одной партой с первого класса…

Ой, у Вас ещё сигаретки не будет? А то забыл свои дома. Ага, спасибо!

Так я к чему всё это рассказываю-то? Ах, да! Потихоньку улеглось всё, только военные всё по лесам шарили. Забыли потихоньку про Толика. Да вот только сегодня ночью зазвонил у меня телефон. А там Толик. Привези мне, говорит, сумку мою. На поле, говорит, гречишное. Знаете, если бы жена с детьми вернулась, я бы, наверное, не поехал. Но, почему, не знаю, завёл я свою «Ниву», достал сумку из дровяника и поехал на поле гречишное. Фары, правда, не включал, чтобы внимание не привлекать. Дорогу-то наизусть знаю. Еду, значит, по полю, смотрю, стоит Толик посреди дороги. Худой такой, заросший, одежда вся растрёпанная. Остановил я «Ниву», выхожу. Тебя, говорю, всем селом ищут, а также милиция и военные. И врачи, говорю. Все говорят, что ты с ума сошёл. Толик заулыбался и просит сумку. Я, правда, начал сомневаться. Но тут справа загорелся яркий красный свет. Смотрю туда, а там… Висит она, огромная такая, вся в огнях. И вижу, идут к нам… Серые, высокие, как Толик говорил. Я замер и стою на месте. Они подходят, на меня посмотрели, и начали булькать чего-то. А Толик мне говорит, мол, времени нету, сумка нужна. Отдал я ему сумку, он передал серым, и те понесли её вовнутрь. Ну, говорит Толик, прощай, дружище, я с ними улетаю. Всю жизнь ведь ждал. Обнялись мы, попрощались, и он ушёл в тарелку, та поднялась и улетела за горизонт. А я остался в поле, глядя ей в след да рот открыв.

Что, не верите? Да ладно Вам, что Вы смеётесь? Я же тоже до сегодняшней ночи не верил. Да было это, серьёзно! Своими же глазами видел! А, ладно Вам…

А Толик наш, я думаю, летит куда-то сейчас с друзьями своими. Неспроста же он их всю жизнь ждал. Он же всю жизнь любил на звёзды смотреть. Это же Толик. Он же у нас такой…

28-29 августа 2010