Куадро. Часть 1

Степ Рэй

Жить без возможности любить, быть искусственно лишенным этого прекрасного чувства, не понимать его… Главный герой этого романа ощутил на себе бессмысленность такой жизни. Догадываясь, кто сделал его таким, он отправляется на поиски злодея. Не осознавая всей широты возможных проблем, знакомится со вселенной зла, которая берет своё начало с простого кода «Куадро».

© Степ Рэй, 2020

ISBN 978-5-4498-5182-6 (т. 1)

ISBN 978-5-4498-5183-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Жизненная перемена

«Пора с этим заканчивать. Пора действовать решительно. Пора доказать самому себе, что ты не тряпка. Пора рисковать и принимать вызов», — стоял я у окна в одной пижаме, наблюдая за прохожими, которые уверенным шагом направлялись по своим делам. Очередным утром мне пришлось снова встать раньше всех живущих в этом часовом поясе. Эти сны не давали мне покоя. Расхаживали по моему воображению, как у себя дома.

«Что со мной? Возможно, моё состояние вызвано постоянными недосыпами?», — продолжал я беседовать с самим собой, рисуя на запотевшем стекле неизвестные этому миру фигуры. «Может мне стоит обратиться к психиатру? Нет! — хлопнул я ладонями по стеклу. — Я сам смогу побороть это в себе. Но если все это реально, что же тогда делать?» — немного ещё постояв, я зашел с балкона в комнату, вытирая холодный пот со лба. Подойдя к кровати, я упал на неё и, глядя в потолок, пытался вспомнить минуты, когда я мог свободно и безболезненно наслаждаться жизнью. Конечно же, такие минуты были. Да, все же они были, но они были до встречи с этим бездушным существом. После того, что произошло, мне сложно даже закрыть глаза. Нелегко думать о будущем, потому что я его не хочу! Не хочу беспокоиться о том будущем, которого может и не быть в моей скотской жизни. Но кто же сможет помочь мне найти это существо? Где же оно может скрываться? Может оно только во мне? — перевернулся я на бок и обратил внимание, что звонит телефон. Без резких движений я протянул к нему руку и прижал телефон к уху.

— Алло… — прозвучал сонный хриплый женский голос в трубке. — Снова не спишь? Не отвечай, я знаю, что права. Очень соскучилась по тебе.

— Привет, Марин, ты как всегда на высоте в своей прозорливости, — ответил я.

— Ха, знаю тебя как облупленного.

— Да, знаю, что ты меня хорошо знаешь, но я тебя тоже знаю, и знаю, что ты так просто в такую рань не звонишь.

— Моя ты радость, ты прав, сегодня нам исполнилось семь лет, — празднично прокричала она в трубку.

— Ах, ну да, — вспомнил я после некоторого молчания. — Вчера был сложный день, совсем забыл. Ну что, тогда давай отпразднуем! — это прозвучало, как жалкая попытка, придать моему голосу праздничный тон.

— Я только за, Ром, — ответила она.

— Сегодня я не буду задерживаться на работе. Пар у меня сегодня нет, только нужно с ректором поговорить об одном деле, он хочет меня видеть.

— Может повышение тебе предложит, ты ведь уже пять лет преподаёшь на кафедре.

— Я не стремлюсь к этому, и ты это знаешь. Я просто хочу преподавать и всё. Мне большего не нужно.

— Да ладно тебе, карьерный рост необходим такому человеку, как ты.

— Об этом можешь не переживать, Марин. Если предложат повышение, я не откажусь, — постарался я ее успокоить.

— Ну хорошо, так уже лучше. Как освободишься, набери меня. Люблю тебя сильно-сильно и обнимаю.

— O’кей, я тебя тоже, пока, — положил я телефон на стол.

Закончив борьбу с завтраком, я отправился на работу.

Неожиданный телефонный звонок усилил и без того тревожное состояние Марины:

— Алло, — прозвучал знакомый голос в трубке.

— Привет, мам.

— Что—то у тебя голос невеселый. Все хорошо? — уловила она мой грустный тон своим материнским ухом.

— Да, мамуль, просто вот лежу и думаю, любит он меня или нет. Ведь уже мы так долго вместе, а он не хочет, чтобы я к нему переехала, — смотрела она в потолок, лежа в постели.

— Дочь, ну перестань, любит он тебя. И не забывай, что тебе нельзя нервничать. Врач говорит, что сердечко у тебя слабенькое. Поэтому проще относись к этому.

— Понимаю, мам, — вздыхая, ответила дочь. — Но все же, это меня беспокоит. Он постоянно мне что—то недоговаривает.

— Так что не так? — резко спросила она.

— В том—то и проблема, мам, что все якобы и хорошо, но в то же время мне очень тревожно на душе. Он человек такой: по нему и не скажешь, что есть какие—то проблемы. Он закрыт, мам, он поздно приезжает, очень рано встает или вообще не ложится… Думает о чем—то. Я не знаю, что с ним творится.

— Рома — хороший человек, он тебя не оставит, — тихо сказала мама.

— Да, он хороший, добрый, милый, умный, красивый, на нем девушки гроздями бы висели, пожелай он этого. Я это понимаю, но все же мы вместе уже семь лет, а Рома все никак предложение мне не сделает.

— Доченька, знай, мужчины в любом возрасте не уверены в себе, поэтому они так себя и ведут, им нужно помочь. В современном обществе девушке нужно в отношениях брать инициативу и вести мужчину к этому решению всей своей хитростью и мудростью, ради его же блага. Ты же любишь его, поэтому, помоги ему.

Помолчав немного, Марина ответила:

— Спасибо, мама, ты как всегда умеешь поддержать.

— Ну вот и отлично, — весело ответила мама. — Кстати, чего я звонила тебе в такую рань?.. Хотела спросить у тебя про Иру Струнцову, ты не видела ее вчера на работе?

— Ира Струнцова уволилась, мама, пару дней назад.

— А что случилось?

— Ей парень сделал предложение, только не руки и сердца, а предложил переехать в другой город, так как ему там работу хорошую предложили. И она сразу же согласилась. Она за ним хоть на край света, даже без вопросов, ну и натура у нее…

— Ах, как жаль, а я хотела к ней на сеанс массажа записаться. Она хороший специалист.

— Ничего, мам, у нас в больнице много хороших специалистов в этой области. Я могу предложить тебе одного реабилитолога, Валерий зовут его. Он знает свою работу на отлично.

— Ну давай хоть этого Валеру, не ходить же мне с такими болями в спине.

— Я тебе отправлю номер на телефон. Мне нужно уже идти, сегодня мне на 10.

— Хорошо, доченька, пусть тебя бог бережет.

— И тебя, мам. Пока.

Зайдя в приемную ректора, я невольно обратил внимание на девушку, которая стояла спиной ко мне у окна. Хлопнув дверью, я надеялся, что она обернётся, и я увижу лицо обладательницы этой стройной фигуры, которая была обтянута легким летним платьем. Но так как я хотел, не произошло, она продолжала стоять на своем месте и внимательно что—то рассматривать за окном.

— Роман Александрович, — отвлек меня милый голос секретарши. — Вас уже ждут, проходите, — указала взглядом она на дверь кабинета ректора.

— Благодарю, Светлана Борисовна, — улыбнулся я.

Годы ректора только украшали. В свои шестьдесят семь лет он оставался всё такой же интересной личностью, как и раньше: возможно, все ректоры высших учебных заведений такие, но все же, я думаю, наш ректор выделялся тем, что постоянно что—то писал или читал. Ещё не было момента, когда бы он сидел за столом и, к примеру, просто смотрел в окно или разговаривал по телефону, или поправлял галстук. Его морщинистое лицо постоянно находилось над книгой или каким—то листком бумаги, на котором он что—то писал. Элегантный внешний вид выделял его среди важных влиятельных людей своей изысканностью: костюм всегда сидел на нем как влитой, галстук в цвет, и что восхищало, так это ректорские туфли: блеск его обуви мог ослепить каждого. Он натирал их особенными кремами, которые ему присылали специально по личному заказу, — так мне, во всяком случае, рассказывала его секретарша.

— Здравствуйте, Юрий Иванович, вы меня просили зайти, — закрыл я за собой дверь.

— Да, просил, присаживайтесь, — указал он взглядом на стул, продолжая что—то писать. — Вы меня минуточку подождите — допишу пару строк.

— Да, конечно, — присел я скромно на стул.

В ожидании разговора, я окинул взглядом кабинет ректора и остановился на одной картине, которую раньше не видел. На картине была изображена красивая девушка, прогуливающаяся по солнечной набережной. Легкий ее сарафан и длинные темные волосы развевал морской ветер. Птицы окружили девушку, будто пытались заговорить с ней. С нежной яркой улыбкой она здоровалась с прохожими и, проходя возле небольшого арочного мостика, девушка решила остановиться и посмотреть на море. Легкий туман частично скрывал вдалеке огромный красивый мост, который создавал в море особую, полную тайн атмосферу. Парусные корабли уходили в море, а маленькие рыболовецкие лодки возвращались уже к берегу. Вокруг звучали голоса мимо проходящих людей, песни, возгласы торжества, все радовались. Будто все это происходило в раю.

— Роман Александрович, у меня есть к вам личная просьба.

Я не мог понять, откуда этот голос исходит, от картины или из реальности? Но когда отвел взгляд от картины, понял, что начальник уже давно мне что—то говорит:

— Я прошу прощения, Юрий Иванович, вы говорили о кораблях? — неуверенно переспросил я.

Ректор перестал писать и поднял свой удивленный взгляд на меня. Что, напомню, бывает крайне редко.

— Роман Александрович, вы себя хорошо чувствуете? Выглядите не очень.

Немного замявшись, я понял, что потерял нить нашего разговора, что совершенно недопустимо.

— Да, я мало отдыхаю, — ответил я то, что первым пришло мне в голову.

— Это видно. Вам нужно хорошо отдохнуть, поехать куда—нибудь подальше от забот и тревог и с нового учебного года продолжить трудовую деятельность. Как сказал Аристотель: «Назначение человека — в разумной его деятельности». Я считаю, для вас будет разумным поехать и отдохнуть, и чем раньше, тем лучше. Мне бы не хотелось терять такого ценного коллегу как вы, вами многие гордятся, и я в их числе.

— Спасибо за заботу, Юрий Иванович.

— Это еще не все. У меня есть к вам личная просьба: в нашей столице есть вуз, в котором работает один замечательный человек, зовут его Александр Валентинович, он является проректором по воспитательной работе. Вам необходимо съездить к нему и забрать пакет важных для меня документов.

— Хорошо, — протянул я. — И что это за документы, — пытался я понять, в чем тут дело.

— Это личное, и пусть это дело останется между нами.

— Хорошо, конечно. Только у меня есть один вопрос: почему именно я? Ведь это личное.

— Роман Александрович, вы мне нравитесь, и у меня есть причины доверять вам.

— И когда мне нужно это сделать?

— Чем раньше, тем лучше.

— Понял.

— Вам понравилась моя дочь?

— Что? — не понял я связи. — Эта девушка ваша дочь? — удивленно спросил я, указывая взглядом на картину, на которую только что смотрел. — Она очень красива.

— Вчера мне Валюша сделала подарок, чтобы я не забывал о ней. Она ездила отдыхать в Италию, если я не ошибаюсь, в небольшой прибрежный городок Камольи, и там один художник решил сделать ей подарок за пару улыбок. Кстати, она должна быть здесь. Я попросил ее немного подождать, хотел сначала с вами поговорить, а потом с ней.

— Эта была она? — обернулся я в сторону входной двери.

— Валентина ее зовут.

— Очень красивое имя, — повернулся я к нему.

— Роман Александрович, будьте добры, позовите мою дочь, пусть зайдет, заодно познакомлю вас, — указал он взглядом на дверь.

— Да, конечно, — моментально направился я на её поиски.

Зайдя в приемную, я осмотрелся, но кроме секретарши, которая била по клавишам ритмичными движениями, я никого не нашел.

— Светлана Борисовна, здесь девушка ожидала, где она?

— Да, Роман Александрович, вам что—то нужно? — вынула она один наушник из уха.

— Здесь девушка у окна стояла, где она? — повторил я.

— Валентина? Она ушла минут пять назад, сказала, что нет времени ожидать. Попросила передать, что зайдет в другой раз.

— Роман Александрович, зайдите, — прозвучал хриплый голос из кабинета. — Мне только что дочь звонила, — положил он трубку. — Сказала, что мы ее задержали, а она опаздывает на свой итальянский, поэтому в другой раз я вас обязательно познакомлю. А вы подумайте над тем, что я вам сказал.

В раздумьях я вышел из кабинета ректора и направился на свою кафедру. Не спеша, поднимаясь по лестнице на свой этаж, я прокручивал в своей памяти все, что произошло: притяжение, исходящее от этой девушки, неожиданная просьба ректора, а ещё эта картина, которая затянула меня в себя. Всё это не давало моему, страдающему из—за отсутствия сна, разуму сосредоточиться. Зайдя на свою кафедру, я упал в кресло и, глядя в окно, обо всем этом размышлял: «У меня такого еще не было. Это было так реально. Странная картина.., — мелькал перед моими глазами, прокручиваясь, сюжет увиденного. — И эта очень неожиданная просьба ректора… может это афера какая—то. Да не может быть, человек в возрасте, не будет он ничем таким заниматься. Может это сила свыше направляет меня на решение моих проблем». Глядя в окно и вспоминая все, что происходило у ректора, я поймал себя на мысли, что мои глаза наблюдают за странной фигурой и, присмотревшись, увидел ту девушку, которая стояла у окна в приемной.

— Это же Валентина, — закричал я, вставая с кресла, продолжая смотреть, как она открывает дверцы своего авто и садится в него.

Что—то произошло со мной в тот момент. Не контролируя себя, я выбежал к ней навстречу. Как школьник, мчался я по корпусу учебного заведения, никого не замечая. Прибежав на то место, я понял, что опоздал. Расстроившись, я присел на бордюр, не понимая, что со мной произошло.

«И как… — провожал я взглядом мимо проезжающие машины. — Зачем я выбежал? Что со мной?

Звонит телефон.

— Да, Марин? — нехотя я поднял трубку.

— Да вот подумала, что ты уже освободился, и решила позвонить, — милым голоском ответила девушка. — Что там по поводу вашего разговора с ректором?

— Давай я тебе лучше при встрече расскажу. Я просто ещё немного занят.

— Мы же сегодня увидимся, у нас же сегодня праздник?

— Ну конечно увидимся, предлагаю посидеть в одном загородном ресторанчике, только ты и я. Не против?

— Ух ты! Как я могу быть против?

— Ну вот и отлично. Заберу тебя около семи. Ты же на работе будешь до этого времени?

— Нет—нет, я уже буду дома.

— Отлично, тогда подъеду к тебе домой.

— Буду ждать тебя. Люблю. Пока.

— Пока.

Загородный ресторанчик на берегу реки славился тем, что находился возле причала, где отдыхали уставшие от дальнего плавания яхты, и далеко от города, на природе, где ничего не нарушало тишину. В этом месте можно было хорошо провести время, глядя на воду, слушая живую музыку, и насладиться прекрасным обслуживанием. Обстановка ресторана располагала к общению и отдыху. Теплая тихая весенняя погода успокоила воду, в которой отражались огни огромных вилл, что располагались на противоположном берегу.

Мы мирно сидели за одним из столиков, смотрели друг на друга и общались. Наш свободно льющийся разговор сопровождала живая музыка, и хорошее обслуживание не заставляло долго ожидать наши блюда.

— Вот ты говоришь о том, что нужно думать о будущем, — продолжала говорить Марина. — Как ты считаешь, у нас может быть будущее?

— Странный вопрос, ну конечно. У нас может быть будущее. Я говорил тебе о будущем, как о явлении, которое сопровождает каждого, только нам необходимо его строить, учитывая потребности современности.

— О каких потребностях ты говоришь? — сделала она очередной глоток простой воды.

— Сейчас все так устроено, что парню, мужчине, сложно строить тесные отношения, заводить семью, пока он себя не реализовал. А в нашем мире тяжело это сделать.

— Так что теперь? Вообще теперь не жениться? — наколола она кусочек говядины и отправила в рот.

— А как ты думаешь, почему сейчас столько разводов? Вот именно поэтому. Мужчина работает на нелюбимой работе, приходит домой не в лучшем расположении духа, и атмосфера в доме тоже оставляет желать лучшего. Но когда мужчина нашел себя, свое предназначение, он видит цель, соответственно, он растет профессионально, реализует себя. И счастьем наполняется дом. Вот именно об этом я тебе и говорю.

— Я тебя поняла, но ты ведь уже реализовал себя?

— Реализовал, но есть одна сложность, о которой я не могу тебе сказать сейчас, — неожиданно мое внимание привлекла одна пожилая пара, которая спокойно общалась друг с другом, недалеко от нашего столика.

— Мы уже столько встречаемся, а ты мне постоянно говоришь одно и то же. Может, стоит перейти на другой этап отношений, — продолжала она нервно поедать свое блюдо, будто пыталась заесть свои переживания.

— Другой этап?

— Да, то есть изменить наши отношения в лучшую сторону.

Здесь я немного замялся, но все же решил продолжить эту тему:

— Я уже много думал об этом, — продолжал я наблюдать за пожилой парой, накалывая вилкой салат, — но у меня есть что—то важное, что меня останавливает это сделать.

— Тебя останавливает неуверенность. Многие говорят, что мужчинам сложно сделать первый шаг к ответственности. Извини, что перебила, но это факт. И ты, как психолог, прекрасно в этом разбираешься.

— Ты права, есть такое. У меня просто особый случай, и я не могу тебе все рассказать.

— У тебя какие—то проблемы со здоровьем?

— Нет, я здоров, Марина. Только потому, что я психолог, понимаю, что нужно подождать. Знай, я тебя люблю, ценю, ты дорога мне. Не выдумывай глупостей, просто подожди.

— Рома, почему мы не можем жить вместе? Разве это нормально, иметь две квартиры и жить отдельно друг от друга? Это явно какая—то патология. Сейчас практически все так живут.

— Я прошу тебя, не паникуй.

— Я не паникую.

— Когда я сам во всем разберусь, мы поженимся.

— В чем проблема, Рома?

— Прошу тебя, не лезь сейчас туда, куда тебя не просят. Так будет лучше, — повысил я тон, неожиданно для самого себя.

— Да что такое, — вставая, выкрикнула Марина. — Разве я тебе посторонняя, что ты мне не можешь ничего рассказывать?

Теперь уже пожилая пара начала наблюдать за нами.

— Успокойся и сядь. Прошу тебя, — указал я на стул с максимальной на тот момент вежливостью.

— Я не буду садиться, пока ты мне все не объяснишь. Я устала ждать. Семь лет. Ты спроси у любого, разве это нормально, любить кого—то и не жить вместе? — провела она рукой по залу.

— Сядь! — вставая, выкрикнул я.

Марина сразу же замолчала. Постояв пару секунд, села.

— Такой цирк мне не нужен, — старался я соблюдать конструктивность в разговоре.

— Сейчас я еду домой один, а ты берешь такси и тоже едешь домой. И это точка. Жаль, что наш вечер не удался, — встал я из—за стола и, не оглядываясь, пошел к своей машине.

Отъехав от ресторана, я направился домой.

Поднимаясь на свой этаж по ступенькам, так как лифт уже давно был сломан, я обратил внимание на странную визитку, которая была приклеена на стене лестничной площадки: «Позвони мне, и я помогу. Твой адвокат на все случаи жизни». Ниже был указан телефон. Не понимая зачем, я сорвал эту визитку и поднялся на свой этаж.

Присев на диван, я почувствовал, что мне стало как—то нехорошо на душе. Все так сжалось, и трудно было дышать. Жалость и беспокойство за Марину наполнили мое сердце. Представил я себе, что она ещё сидит за тем же столиком и, выпивая стакан за стаканом алкоголь, убивает в себе это беспокойство. Именно эта мысль меня заставила поднять себя с дивана и вернуться в тот загородный ресторанчик. Подойдя к тому же столику, за которым мы сидели, я поздоровался с незнакомой мне молодой парой, которая, в отличие от нас, мило общалась, наслаждаясь друг другом. Не стал я звонить Марине, узнавать, где она. Я подошел к поручням железного ограждения и, успокаивая себя, рассматривал прыгающие сверкающие огни набережной, которые мирно, как и та молодая пара за нашим столиком, нашли отражение в этой спокойной речушке.

«Что же было в той картине, — начал я думать о другом, чтобы заглушить свои страдания. — Почему я все это видел? Неужели это моя фантазия такое мне выдала? Обычно меня так никогда не затягивало, кроме того случая. Случая, который изменил всю мою жизнь. Может это дело его рук?»

Зазвонил телефон.

Алло, — прозвучало в трубке.

— Здравствуй, друг мой, — продолжал я наблюдать за этими огнями, опираясь на поручни.

— Давно не виделись.

— Согласен.

— Через двадцать минут сможешь подъехать в порт?

— Смогу, — коротко ответил я.

— Жду, есть о чем поговорить.

Проезжая по знакомым улицам в сторону центрального речного порта, не понимая почему, я оглядывался по сторонам, ожидая увидеть Марину, которая, возможно, могла расстроенно бродить по знакомым нам тропам. Но так я её и не встретил. Остановившись на парковке у порта, я направился к причалу, возле которого мирно отдыхал речной трамвайчик.

«Ровно семь лет назад я сидел именно на этом месте и думал, думал о том, принимать ли мне решение быть с ней, — бросая камешки в воду, с отчаянием вспоминал я прошлое. — Я знал, что полюбить её не смогу, но все же она была мне интересна. Её здравый рассудок и благоразумие подкупали меня, однако пришло время, и этого оказалось для меня мало. Теперь я понимаю, почему многие ищут любви. Потому что любовь выше разума, выше знания или какого—то несчастного земного успеха, потому что все это сор, гниль, труха без любви», — вздыхал я, так рассуждая.

Обернувшись на шум двигателя автомобиля, который подъехал и припарковался возле моей старушки—тойоты, я увидел выходящего из машины своего лучшего друга. Донато был особым человеком для меня, так как многие трудности мы прошли вместе.

— Давно тебя не было видно, друг мой, — первым заговорил я, обнимая его, пожал ему руку.

— А ты все страдаешь? — посмотрел он на меня, будто хотел узнать по выражению лица, насколько я стабилен.

— Что—то вроде того, — замялся я.

— Все никак не признаешься ей?

— Я ведь даже сам не знаю, что ей сказать: расскажу ей то, что есть, она меня в психушку сдаст, — подошел я к краю причала и посмотрел куда—то вдаль.

— Я ведь тебя не сдал, — засмеялся он. — Есть один человек, живущий на западе нашей страны, который, я думаю, сможет тебе помочь.

— Подробнее, пожалуйста, — повернулся я к нему с заинтересованным видом.

— Много не могу тебе сказать, — оглянулся он по сторонам, — потом поймешь, почему. Могу сказать только то, что его ситуация чем—то похожа на твою.

— Как его зовут?

— Его называют дед Назар, настоящее имя он скрывает.

— Хорошо. И когда мы сможем к нему поехать?

— Всё зависит от тебя.

— Я понял. Тогда выполню задание ректора, и поедем.

— Что за задание? — удивленно спросил Донато.

— Странное задание, но нужно его выполнить.

— И в чем заключается его странность?

— В том, что это личная просьба ректора. Он просит, чтобы я поехал в столицу и встретился там с одним человеком. Этот человек должен мне что—то передать для него.

— Я не вижу здесь ничего странного. Возможно, твой шеф сам не хочет париться и поэтому попросил тебя, как своего подчиненного. Эксплуатирует он тебя, брат.

— Спасибо, утешил, — похлопал я его по плечу. — В общем, выполню это задание, и рванем к деду. — Кстати, как там твои поиски отца?

— Все сложно, Ром, — замялся он. — Можно я ничего не скажу тебе по этому поводу?

— Да нет проблем, как хочешь. Я понимаю, что это щепетильная тема.

— Ты мне лучше расскажи, как твои отношения с Мариной?

— Я не хочу говорить о ней. Сложно всё, брат… Она хочет переехать ко мне, но я не хочу. Если она меня увидит такого, то проблем будет ещё больше. Мне лучше жить одному, а потом тихо сдохнуть.

— Не говори так, я уверен, мы разберемся с твоей проблемой.

— Меня уже давно никто не заинтересовывал из девушек, — сменил я тему, чтобы как—то сгладить обстановку, — но сегодня я встретил одну особу. И она оказалась дочерью ректора. Сколько лет работаю в этом вузе, но ни разу её не видел, а тут — вот так сюрприз. Не могу сказать, что у меня появились какие—то чувства, но притяжение возникло точно. Заметил в себе какую—то бесконтрольность, когда её увидел. Странно это всё.

— Может твои проблемы были услышаны небом, и они, — показал Донато пальцем вверх, — решили тебе помочь.

— Может быть, — улыбнулся я. — Будем на это надеяться.

— Дружище, я думаю, скоро все образуется, — смотрел он на меня своим жалостливым взглядом.

Особая атмосфера этого места всегда привлекала нас. Мы могли часами сидеть на причале, свесив ноги, как в старые добрые времена, когда ещё учились вместе в одном университете, и часами болтать. Познакомившись на турнире по баскетболу, мы стали не разлей вода. Везде и всё мы делали вместе. Приехав сюда из Италии, Донато поступил на филологический факультет. Только сейчас понимаю, почему он заехал в такую даль получать образование…

Стоя посреди незнакомого мне помещения, я созерцал краски, которые смешались на таких бессмертных полотнах, как «Сикстинская мадонна», «Ночной дозор», «Тайная вечеря», «Постоянство памяти», «Вавилонская башня», «Чёрный квадрат» и т. п. Уводя взгляд от одной картины, я наталкивался на другую.

— Пейзаж… Вам нравится пейзаж, мистер Клаус? — хриплым голосом заговорил со мной неизвестный.

Обернувшись, я увидел старика, одежда которого была похожа на халат или плащ, на котором расположены были по окружности разные дорогие и ярко сверкающие камни. Различные узоры были выложены этими камнями. В современном мире такую вещь далеко не каждый день увидишь. Седые длинные волосы и борода почти полностью скрывали, вероятно, морщинистое лицо старика, так что сложно было его разглядеть.

— Меня так же, как и вас, впечатляет эта картина, если смотреть на нее глазами, которые видят истину. Истина делает глаза свободными, и нет больше барьеров, не правда ли, мистер Клаус?

— Почему вы меня постоянно называете этим именем? Меня зовут Роман.

— Человеку даётся имя не просто так. Человеку даётся имя, чтобы охарактеризовать его.

— И что значит мое имя?

— Оно означает «Победитель народов». Поэтому гордись своим именем.

На это я ничего не хотел ему отвечать.

— Мистер Клаус, я буду откровенен сегодня с вами. Хочу предложить вам сделку.

— Сделку? — засмеялся я. — Мистер Гачрок, я по ошибке уже заключил с вами одну сделку и теперь очень жалею. И вы об этом прекрасно знаете. Почему снова мне предлагаете? Думаете, что я за пятнадцать лет не поумнел?

— Вот поэтому и предлагаю, потому что поумнели.

— Я просто существую, и жить не могу из—за вас, — резко ответил я.

— Из—за меня? — подождав немного, продолжил старик. — Ведь это вы пожелали для себя уважения, мужества, успеха, и я вам дал все это.

— Забрав возможность любить. Глуп я был тогда, — перебил я его. — Вы пришли тогда, когда я был ещё школьником, после того, как меня бросила девушка, которую я так сильно любил, — напирал я на него. — Я тогда уже ничего не хотел.

— Вот, именно сейчас вы стали умнее, и поэтому я хочу предложить вам вернуть эти прекрасные чувства, — покашливая, продолжил он. — Ваши родители живут хорошо, но вы им редко звоните, а если звоните, то не потому, что любите их, а потому что поступаете по—человечески, но вам все равно. Девушка, которая рядом с вами, любит вас немыслимо, — вам также все равно. Я считаю эти чувства лишними для человека, он и без них может жить хорошо.

— Это вы так считаете? Это невыносимо! Я сам лично испытал это на себе, и знаю, о чем говорю.

— Нет, вы не знаете. Ваш разум слишком слаб, чтобы понять это.

— Мне нравится в этой картине, — сменил я тему, смотря на живопись Сальвадора Дали, — то, что участок скалистого берега на пейзаже похож на вас, такой же незаметный и на первый взгляд не бросается в глаза, но он очень опасен.

— Да, вы правы, мистер Клаус. Это время — моя жизнь, — смотря на картину, старик замолчал ненадолго, потом продолжил, — Мы скоро увидимся, — посмотрел он на меня своим сухим взглядом. — Вы увидите, как я умру, но моя смерть будет началом новой жизни.

После его слов, которые коснулись всего моего естества, я невольно погрузился в пейзаж, на который так пристально смотрел.

«Моя смерть будет началом новой жизни», — его слова не давали мне покоя. Они повторялись раз за разом, будто пытались просверлить мне мозг.

Наблюдая за часами, которые свисали с сухой ветки, можно было увидеть движение стрелок. Секундная стрелка начала движение в обратную сторону, минутная — по часовой, а часовая — за секундной. Не прошло и минуты, как неожиданно появилась девушка в желтом платье. Свое лицо девушка не показывала, закрываясь длинными пышными волосами. Взяла часы, которые висели на ветке, и, положив их себе на предплечье, отправилась в неизвестном направлении. Наблюдая за ней, я не мог оторвать свой взор. Девушка скорым шагом вошла в дом, который находился неподалёку. Домик похож был на огромный старомодный настольный будильник с римским циферблатом. Дверь в домике была открыта. Я принял решение пойти за девушкой. Шум прибоя и пение птиц украшали общую картину, что придавало ей особый авторский почерк. Подойдя, я обратил внимание на время, которое показывал этот огромный будильник. Было около пяти.

Подходя все ближе, я начал слышать голоса. А точнее голос, скорее всего той девушки, которая находилась в этом доме. Подойдя к двери, я попытался открыть её, но дверь была заперта.

— Прошу вас не входите!

— Вы меня простите, но я хочу пить. Здесь очень жарко, — не знал я, что ответить.

— На берегу есть кувшин, там пейте, — недолго думая, ответил женский голос.

— А еще… я ищу… одного человека, его зовут Гачрок, — продолжая разговор, добавил также не думая.

— Я не знаю этого человека, — не замедлила она с ответом. — И отойдите от дома. Кувшин на берегу.

— Хорошо, хорошо, я отхожу, но для меня еще важно знать, с кем я разговариваю. Как вас зовут?

Девушка слегка замялась, а потом ответила:

— Килла. А теперь, очень прошу вас, уходите, кувшин на берегу.

— А вы не хотите знать, с кем вы разговариваете? — продолжил я, сам не понимая почему.

— Посмотрите на часы.

— Без двух минут, — посмотрел я, отойдя немного дальше.

— Если вы не отойдете к берегу за две минуты, то пожалеете, что родились.

— Пожалею, о чем? — хотел я потянуть ещё разговор.

— У вас 30 секунд, 29, 28… — отсчитывала девушка.

— Все, я ухожу, — развернулся я и направился к берегу, периодически посматривая назад в надежде, что девушка выйдет.

Голос девушки еще звучал, но все тише и тише… И когда он совсем смолк, сделалась абсолютная тишина: не слышно было шума прибоя, ветер и птицы умолкли. И вдруг начал прорезаться тонкий писк, который все увеличивался, а с писком усиливался ветер, он был все громче и громче, на берегу начали появляться небольшие волны, которые становились все больше и больше по мере усиления звука. Когда шум крайне усилился, образовалась буря. Я ухватился за ветку небольшого сухого дерева и держался за нее, но это меня не спасло, так как звук был крайне болезненный для моих ушей. Я убрал руки, которые держали меня, и закрыл ими свои уши. Ветер подхватил меня и начал уносить к скалистому берегу, о который с большой силой разбивались высокие волны. Закрывая руками уши, я летел на эти скалы. Понимая, что сейчас разобьюсь, я закрыл глаза и сильно закричал.

Вскочив с кровати и упав на твердый пол, я ещё долго переворачивался с боку на бок, ощущая невыносимую боль в моей несчастной голове. Не знаю, как долго я так валялся, но это мне запомнилось на всю жизнь. Немного придя в себя, я встал и подошел к зеркалу. Рассматривая свое потрепанное лицо, я понимал, что так жить нельзя. Медленно стекавшие капли крови с моих ушей испачкали весь мой домашний халат, и мне снова пришлось менять его. Очередной мой сон опять потрепал меня и ещё раз напомнил о том, что выспаться я смогу только на том свете. Приведя себя в порядок, что было крайне сложно, учитывая сильную боль в ушах и в голове, я снова по сложившейся традиции подошел к окну. Поправляя тампоны в ушах, я любовался рассветом. Это были лучшие минуты в моей мерзкой и глупой жизни. Лучи солнца медленно освещали сгустившийся в моей душе мрак. Начинал я обычно своей день только после того, как солнце выйдет из—за горизонта. Для меня это был знак, что все будет хорошо. Будет все хорошо.

Одевшись, я вышел из своей квартиры и направился по ступенькам вниз. Не могу точно сказать, до какого этажа я добрался, но знаю точно, что из подъезда я так и не вышел…