Строптивая девственница

Стелла Эмеральд, 2022

У меня были планы на жизнь: учеба в престижном ВУЗе, карьера, любящий муж и дети со временем, конечно… Но все рухнуло в тот момент, когда умер мой папа. Правда, перед этим я два года подряд еще проваливала экзамены в институт. Но работала, не покладая рук, собирая деньги на коммерческий курс. А со смертью папы в наш дом пришли серьезные проблемы. Еще и мама тяжело заболела. А виноват во всем был ОН – тот, кто потребовал, чтобы я за все с ним расплатилась. И отныне я обречена жить и спать с ненавистным мне человеком, а иначе он обещал пустить по миру мою семью.

Глава 9

— Я не могу перед вами раздеться!..

Голос мой отчаянно дрожал, и я едва сдерживала слезы. Поверить не могла, что сидящий напротив мужчина только что мне действительно предложил это. Такое даже в страшном сне не могло присниться.

— А в чем проблема? — взлетели брови Волошина. — Представь, что ты у врача.

Он издевается?! Я во все глаза смотрела на Волошина, пытаясь разглядеть в его лице что-то, что подскажет мне, что он шутит. Ну не может же человек в трезвом уме предлагать малознакомой девушке такие вещи? Не может… Или может?

— Это… Это невозможно! — затрясла я головой, осознав, что Волошин не шутит. В его глазах я смогла прочитать любопытство, упрямство, толику издевки… но даже намека на шутку там не было.

— Еще как возможно, — отозвался Волошин после паузы. — Ты — товар, который я купил за баснословную сумму. И сейчас я хочу посмотреть, за что именно отвалил столько бабла.

Господи! Как же грубо и даже вульгарно это прозвучало. Ни миг я действительно почувствовала себя вещью, упакованной в коробку и перевязанной блестящей ленточкой.

— Люда, у меня не так много времени, как ты думаешь, — вздохнул Волошин. — Сделай, пожалуйста, то, о чем я прошу.

— Просите? — посмотрела я в его глаза.

У самой меня перед глазами уже все плыло. А кулаки под столом сжимались от ярости, которую уже не получалось контролировать.

— Именно, — спокойно кивнул он. — Пока прошу… — сделал ударение на первом слове.

— А если я откажусь? Заставите меня раздеться силой? И как?.. Позовете охрану или сами будете срывать с меня одежду.

Кажется, у меня аж зубы скрипнули, до такой степени я их сжала. И как же я в этот момент ненавидела холеного красавца, что сидел напротив и требовал от меня уму непостижимое!

— Если ты откажешься, то вскоре вы с матерью окажетесь на улице без гроша в кармане! — подался он вперед, и слова его резанули грубостью мой слух. — Поверь мне, я сделаю это без угрызений совести. Ты не успеешь оглянуться, как начнешь побираться. Потому что тебе нечего будет жрать, негде прятаться от непогоды… Впрочем, к вашим услугам всегда будут подвалы и теплотрассы, — растянул он губы в ехидной и беспощадной усмешке.

Все, что он говорил, я себе отчетливо представляла. И я ни минуты не сомневалась, что именно так он и поступит. Моральный урод — вот он кто! И чем я провинилась перед судьбой, что свела меня с ним?

Я медленно поднялась из-за стола. В глазах Волошина мелькнуло понимание вкупе с удовлетворенностью.

— Прежде чем я разденусь, хочу чтобы вы знали… — я замолчала, собираясь с силами.

— Хочешь высказаться? Валяй! — откинулся он на спинку стула и смотрел на меня с любопытством. — Пожалуй, на это у меня есть пара минут. Только не затягивай, пожалуйста.

Я собралась с силами, ведь то, что собиралась сказать ему, может изменить его планы на меня и испортить нам с мамой жизнь. Но и промолчать, прежде чем пройду через самое большое унижение в своей жизни, я не могла. Иначе моя гордость будет растоптана, и восстановиться я уже не смогу.

— Унижать, раздавливать, уничтожать — это все, что вы делаете в жизни с удовольствием, — заговорила я, чеканя каждое слово. А они сами лились из меня, словно понимали, как важно мне сейчас выговориться. — Вас бесят счастливые люди вокруг, потому что сам вы глубоко несчастный человек. И я бы могла пожалеть вас, если бы не ненавидела до такой степени. До самого последнего своего вздоха я буду вас ненавидеть и презирать за то, что вы сделали с моей семьей!

Я замолчала, чувствуя как меня колотит внутренняя дрожь. На самом деле, я уже плохо соображала, что говорю и что собираюсь делать. И короткая гневная речь не принесла желаемого результата. А равнодушная улыбка на губах Волошина добивала меня окончательно.

— Это все? — уточнил он.

— Все, — кивнула я, почувствовав обреченность.

— А теперь будь добра, разденься уже. Мне пора на работу.

Руки слушались плохо, когда стягивала с себя свитшот. С джинсами пришлось еще сложнее, и я едва не упала, до такой степени слабыми оказались ноги. Я осталась перед Волошином в одном белье.

— Все снимай, — задумчиво разглядывал он меня. Взгляд его казался липким и жалящим. Мне чудилось, что оставляет он на мне следы, и смыть этот позор я не смогу уже никогда.

От белья я избавилась и закрыла глаза. Стояла-то из последних сил, чувствуя, как кожа становится гусиной. А уж смотреть на мучителя и вовсе не могла себя заставить.

Прошло минут пять, как раздался голос Волошина.

— Можешь одеться.

Я открыла глаза как раз в тот момент, когда он вышел из столовой. Ну и надо ли говорить, с какой скоростью я натягивала на себя одежду? Наверное, побила все возможные рекорды. И откуда только силы взялись?

Не успела я пригладить волосы, как в столовую вошла тетя Поля. Оставалось надеяться, что она не стояла все это время под дверью и не была свидетельницей моего позора.

— Хозяин велел передать, что к твоим услугам машина и водитель. Куда-то собралась, милая?

— Что? — непонимающе смотрела я на женщину.

— Я спрашиваю, какие у тебя планы на сегодня? — добродушно улыбнулась она, и я поняла, что ничего она не видела и не слышала.

— Планы?.. — пыталась я привести мысли в порядок. — Надо съездить домой за вещами. И к маме в больницу.

— У тебя мама в больнице? — тут же переполошилась домработница. — Так давай я ей что-нибудь соберу вкусненького. А я-то думала, что ты приезжая, а ты, оказывается, живешь в этом городе. Ой! Ну опять я болтаю лишнего, — смутилась она.

— Не надо ничего собирать, мама в реанимации, — вздохнула я.

На самом деле, болтовня этой женщины сейчас для меня была как манна небесная. Она наполняла мою голову обычными бытовыми мыслями, потихоньку вытесняя негатив. Позор не перестал казаться мне таковым, но потерял свою остроту. В конце концов, пришла я к выводу, пусть за него будет стыдно Волошину, а не мне. Ведь именно он оказался извращенцем и любителем ню. И я старательно не думала, как меня дальше будут использовать в этом доме. Совсем скоро, должно быть, я об этом узнаю.