Ржищи. Женщина с оптимизмом на грани безумия

Стелла Марченкова

Рассказы обо всем, что хотелось рассказать. О том, что было, есть и будет в жизни каждого. О любви. О выборе. О преданности и подлости. О том, что женщина может любить, а мужчина печь блины.

© Стелла Марченкова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Buon giorno, signora

Почти неделю Лерка жила в Оспедалетти, точнее, в Лигурии, а еще точнее, в Италии. Ура! Мечта сбылась. Хотя, как утверждает ее подруга, мечты сами не сбываются, их сбывают. В данном случае, сбылась или сбыла, значения не имело, потому как, наконец-то, она могла бездумно бродить по набережной, смотреть на синее, такое бывает только здесь, небо, и наслаждаться.

Полтора года назад у нее был куплен тур в этот семейный отель. Уже тогда она знала, что не будет закрывать окна, чтобы море врывалось в комнату, стоящего на скале, дома. Увы, не получилось. И не по причине валютных скачек, они ее мало интересовали, потому что денег у нее не было, практически, никогда. Как-то не задерживались. За эти полтора года она лишилась дома, в котором прожила почти всю жизнь и где вырастила троих детей. Лишилась работы. И надежд, что справедливость торжествует. Нежелание соглашаться с последним, заставило ее сразу после увольнения, за два месяца забронировать билет на поезд до итальянской Бордигеры. И номер в том самом отеле на скале. И в эти 60 дней происходило много того, что могло разрушить ее планы. Как всегда, когда серьезное решение принято, наваливается все, что молчало, ожидая своей очереди. В ее случае, «дождались» давление и «нехочуха», так она называла депрессию. Но когда до поезда оставалось десять часов, уложила трубочкой, чтобы не помялись, вещи в чемодан, туда же кинула целый мешок лекарств и утром выкатилась из дома. Выкатилась в прямом смысле, гололед был жуткий. Москва провожала морозом. В спортивной куртке и джинсах ввалилась в вагон международного состава «Москва-Ницца», с неокрашенной головой и неощипанными бровями. Такая «нефифа» среди благополучной публики. Слава Богу, в купе ехала одна, а то отсутствие маникюров-педикюров напрягало бы всю дорогу. Как проехали Смоленск, взялась читать, но уснула и очнулась уже в Бресте. Пограничники разбудили. С собаками. Таможенников ее персона не привлекла. Что может везти недозволенного эта пожилая женщина. Спросили для приличия, есть ли у нее с собой сигареты, алкоголь и валюта, в большом количестве. Ха, нашли у кого. Вот они так и поняли. Лерка даже не брала обратного билета, потому что, в связи с событиями, как в собственной жизни, так и в жизни страны, вполне могло случиться, что ее за рубеж не выпустили бы. Зачем деньгам пропадать? Она и отель бронировала по цене бесплатной отмены. Наконец-то, ей принесли ее паспорт, и поезд застучал дальше. Потом была Вена, Дунай, Инсбрук, Альпы. Ночью поезд скрежетал, царапаясь по горам. Звук резал пространство, не давая уснуть. В 6 утра была ее станция. Проводника не нашла. Поезд ровно через две минуты, отведенных на стоянку, двинулся дальше. Следующая остановка была всего в 15 км. Этого оказалось достаточно, чтобы найти и привести в чувство, разоспавшегося служителя дорог. За нескандальность он помог ей выгрузить чемодан. Если бы он знал, какой вес она брала в своей жизни. Но, все равно, спасибо. Вышла на темный перрон, никого. За маленьким заборчиком шумело море. Где выход, где вокзал? Лерка прошла, благо чемодан на колесиках, сначала в одну сторону. Тупик. Пошла в другую и скатилась прямо к стоянке такси. Водитель спал в машине. В открытое окно протянула листок с названием отеля. Что-то сказав, итальянец легко закинул чемодан в багажник, открыл Лерке дверь и поехали. Отель встретил, еще украшенный новогодними гирляндами. Сонный портье за стойкой выставил табличку, информирующую, что заезд только в 14.00. Нет, это слишком. Лерка достала телефон и написала владельцу отеля, что она уже на месте. Через 10 минут ей дали ключи и проводили в номер. Вот, чтоб так жить всегда. Нет, дело не в королевской кровати и итальянской мебели. Прямо под распахнутым окном шумело море. Оно штормило и било прямо по мозгам, вышибая оттуда всякую глупость, типа московской «нехочухи». Спать не хотелось. Несмотря на то что, судя по добавившемуся в общую гамму, звуку, пошел дождь, она вышла на улицу. Так и есть. К шторму присоединился дождь. Но не наш, ливень с пузырями, а так, морось какая-то. Она спустилась к морю и пошла вдоль набережной. В зоне видимости никого, вероятно потому, что море оштормело не на шутку. Лерка подошла к пустому бару. Села на открытой террасе и заказала любимое латте. Правда, в Италии это «latte macchiato». У нее уже была возможность убедиться в том, что это две большие разницы. Года три назад, она уже спросила латте у итальянского бариста и жутко обиделась, когда ей принесли стакан горячего молока. Оно было вкусное, но кофе в него добавить забыли. Позже ей объяснили, что без второго слова «латте» это то, что дает корова.

Ей принесли горячий кофе, на пенке было сердечко. Ее всегда радовало и удивляло, как бариста может так филигранно выписывать любые фигурки. «Per favore, signora» — бариста отвлек ее от созерцания, спрашивая, видимо, будет ли она что-то еще, или рассчитается. Кому хочется мокнуть под дождиком, даже таким, явно неудавшимся. Лерка оплатила счет и направилась изучать окрестности. Бариста догнал ее и произнеся: «Per favore, signora», протянул зонт. Она пыталась объяснить ему, что это не ее! Парень, убедившись, что объяснить ей ничего не удастся, взял ее за руку, развернул, и показал на корзину около входа в бар, в которой было штук 10 подобных зонтиков, видимо, для любителей прогулок без крыши над головой. Лерка поблагодарила, ощущая себя жутко бестолковой. Надо было учить языки, но теперь поздно, пенсия скоро.

Дня три она, вставая, завтракала в отеле, гуляла, часов по пять, днем спала, вечером читала. Ни на что больше не хватало сил. На четвертый — ее разбудило, нагло, прямо в глаза махнуло (не все же знают о ее мигрени), яркое солнце. Оно заставило пересмотреть привычную жизнь и она отправилась в соседние с ее деревушкой, города. Сан-Ремо. Что она знала об этом месте? Как все, выросшие в СССР и, рожденные там же, о фестивалях итальянской песни, о Тото Кутуньо, Андриано Челентано, Рики и Повери, Альбано и Рамино, которые на них побеждали. Как поют итальянцы, о! Она тоже любила эту музыку. Когда год назад в Москву на один день приезжал с концертом постаревший Тото Кутуньо, пошла. Худой, после перенесенного онкозаболевания, он пел два часа, сидя на барном стуле, но КААААК пел!!!!!! Кстати, возраст для итальянского мужчины это, как и для нашего Кикабидзе богатство. На набережной тренировалась группа велосипедистов. Лерка думала, сборная профессионалов. Оказалось, дедушки, в нашем понимании. Лет 80—90, на спортивных великах, в специальном обмундировании, ежедневно накручивали педали. Часами. Вот как. В Сан-Ремо увидела афишу, фестиваль! Но в начале следующего месяца. Расстроилась, не попадет. Тут еще снова пошел итальянский дождь, то есть и не дождь вроде, но все равно неприятно. Лерка забежала в ближайшую кафешку, оказавшуюся кондитерской. Два молодых итальянца за стойкой. Один — на пирожных. Другой — на кофе и напитках. На сей раз, ей принесли кофе, с каллиграфически, просто-таки выгравированной на пенке, буковкой «D». Она подняла свою непрокрашенную голову и посмотрела на творца напитка. Тот объяснял, в полной уверенности, что его понимают, что Donna — это прекрасно, прекрасно, что вы есть и т. п. Издевается, подумала Лерка. Да нет, просто выпендривается, демонстрируя свое мастерство. Второй принес пирожные. Маленькие профитрольки с кремом внутри. Вот есть такое помпезное прилагательное — «божественные», к этим пирожным именно оно и прилагалось. Уплетая пирожные, отпивая маленькими глотками кофе, она простила их за донну и за все остальное, в чем еще они могли быть виноваты. Таких пирожных она не ела за все свои…. Ох, как не хотелось думать, что впереди гораздо меньше, чем позади. Как радовалась она за девчонок, снующих из магазина в магазин, на главной торговой улице Сан-Ремо. С каким азартом они выбирают сумки и все остальное. Лерке давно уже было все равно, ну равнодушна она была ко всему этому. Подруга говорила, это от распущенности, иногда утешала, с климаксом пройдет. Ага. Как же. Зачем ей, к примеру, новые туфли или сумка? Зачем ей новая помада? Кто на нее посмотрит? Вернее, кто на ней это будет рассматривать, это как обезьяна в очках от Армани. Расстроившись от осознания реальности, она пошла к набережной. Здесь все было не так, как в деревне. Ландшафтный дизайнер явно преуспел. По дороге, фоткая то, что ей хотелось показать детям и подруге, она не заметила, как дошла до порта, куда вход посторонним был воспрещен, о чем свидетельствовала табличка. Присев на лавочку, немного отдохнув, двинулась в обратном направлении.

Синьора, синьора, синьора… Кто-то назойливо кого-то звал. Оглохла что ли, эта синьора, подумала Лерка. И тут услышала, что кто-то бежит, за ее спиной. Испугавшись, она обернулась, быстро соображая, чем смогла бы защитить себя. Удивительно похожий на президента, маленький мужчина, выравнивая дыхание, протягивал ей фотоаппарат, забытый на той самой лавочке и твердил, уже, наверное, по инерции: «Signora, signora, prego». Как же ей стало стыдно. Она поблагодарила мужика за такую самоотверженность. Это раз. И два — она чего-то не поняла? Это она, Лерка, которой два года до пенсии, у которой голова не прокрашена, и брови не выщипаны, и еще много чего не сделано, это она — Синьора?! Ничего себе. Это надо было пробежать марафон, и не ей, а постороннему мужчине, чтобы она поняла, в этой стране, Синьорами остаются до глубокой старости. На обратном пути Лерка зашла в бутик и купила краску для волос, решив сэкономить на парикмахере, и помаду. В отеле сделала маникюр. Через три дня ей пришлось переехать в другой отель. Билетов, в связи с наплывом туристов в те самые Альпы, о которые скребся всю ночь, поезд, не было, а жить в этом отеле мечты было слишком накладно. Ее новый дом отдыха, как сказала бы она еще лет пятнадцать назад, был расположен в соседней, уже знакомой ей, Бордигере. Когда такси остановилось рядом с входом, навстречу вышел парень, лет 35, с длинными, не то светлыми, не то выгоревшими волосами, в джинсах и футболке, никакого костюма. Спросил: «Синьора Валерия»? Лерка улыбнулась и ответила уже уверенно: «Да». «Buon giorno signora», — сказал парень, хватая ее чемодан.

Да, это она синьора. Да, все еще! И будет теперь только синьорой. Это она внушала себе, уговаривала, бубнила, шастая вечером по магазинам Бордигеры, покупая по списку: белье, легенсы, пончо. Надо успеть в парикмахерскую. Стрижка и брови. А что, вдруг? Все бывает. Кризис вышесреднего возраста или, спасибо, Италия.