Мое чужое счастье

Стелла Кьярри, 2022

Муж выставил меня на мороз в одном халате, спровоцировав преждевременные роды. Малыша спасли, но хотят отобрать, утверждая, что я согласилась родить за деньги от чужого мужчины. Но это ложь! Сынок – моя копия! Как поступит настоящий отец ребенка? Он богат и может позволить себе все…

Глава 3

Частный роддом, 30 декабря

Что с моим ребенком?! Почему я одна?! Пытаюсь встать и оглядеться, но тело отказывается слушаться, а пошевелиться мешает капельница в руке.

Нахожу глазами кнопку вызова персонала, но не успеваю нажать: около меня тут же возникает медсестра.

— Проснулись? Как ваше самочувствие? — улыбается, делая какие-то записи.

— Что с малышом? — игнорирую эти вопросы. Сейчас важно лишь состояние малыша.

— Все хорошо, не волнуйтесь, — голос нарочито спокойный, но я чувствую какой-то подвох.

— Можно мне его увидеть? Вы принесете мне его?

— Пока нет. Вам нужно набраться сил. Да и ребенку тоже.

— С ним что-то не так? Мне нужно знать! — прошу, но выходит как-то жалко и неуверенно, потому что голос тихий и какой-то чужой.

— Сейчас я позову доктора, он с вами поговорит, — она поспешно уходит, оставляя меня в страхе ожидать новостей.

Спустя несколько самых томительных минут в моей жизни, в плату заглядывает один из врачей.

— Добрый день, Арина Романовна. Ваш сын родился раньше срока, поэтому нам пришлось поместить его в кувез. Но в этом нет ничего страшного, пугаться не стоит.

Я слышала разные ужасы про недоношенных детей и от этой информации моя голова начинает кружиться.

— Арина Романовна! Арина… — чувствую, как врач теряет четкость, расплываясь перед глазами.

— Не отключайтесь… — В нос ударяет резкий запах, сознание постепенно проясняется. Вижу перед собой уже двух мужчин в белых халатах.

— Вот и славно, — говорит один из них. Вижу те самые голубые глаза… А его лицо кажется мне знакомым. Анестезиолог?

— Оставь нас, пожалуйста, Алексей, — просит он, обращаясь к другому.

— Скажите мне честно, без прикрас. Я хочу знать, что с моим сыном, — набираю в грудь побольше воздуха, чтобы спросить как можно увереннее. Но этого не выходит. Голос дрожит.

Доктор серьезен, без намеков на лукавство и притворную доброту.

— Ваш сын под наблюдением врачей. Мы делаем все, что необходимо, чтобы сократить период адаптации ребенка к новому миру. Он родился на два месяца раньше положенного, и сейчас важно обеспечить ему максимально комфортные условия. Ребенок дышит сам, но его состояние необходимо постоянно отслеживается, чтобы избежать нежелательных последствий. Поверьте, в данном случае меры оправданы. Вам нужно запастись терпением.

— Насколько тяжелое состояние?

— Стабильное. Не критическое. Не люблю давать прогнозы, но если анализы будут в норме, завтра переведем его из реанимации.

— Когда я смогу увидеть его?

— Пока вам следует набраться терпения. Ребенок находится в сильнейшей связи со своей мамой, особенно в первые дни жизни. Ваше появление должно помогать малышу, а не дестабилизировать его состояние излишним нервным возбуждением и страхом. Он почувствует его даже на расстоянии. Так что вам стоит четко выполнять предписание лечащего врача и не впадать в депрессию. Думайте о приятном, вовремя принимайте пищу и лекарства, набирайтесь сил. Мы сделаем все, чтобы вы с малышом скорее смогли выписаться домой.

— Спасибо… — слова доктора вселяют небольшую уверенность. — Я справлюсь.

— Вот и прекрасно. Тогда сейчас к вам придет медсестра.

— Простите… доктор… — окликаю.

— Да? — оборачивается.

— Как вас зовут?

— Виталий Тимофеевич. Я, кхм, не доктор, вернее уже не практикую.

— А кто?

— Владелец этой клиники.

— Эм… — пытаюсь переварить информацию. Неужели с моим сыном все настолько плохо, что сам владелец клиники занимается этим вопросом?

— Когда вас привезли в тяжелом состоянии, мне пришлось взять ситуацию под личный контроль. Поэтому вам нечего бояться.

— Спасибо… что не выгнали меня. Я заплачу столько, сколько понадобится. Лишь бы мой ребенок был здоров, — говорю тихо. В глазах стоят слезы, а в голове отчетливо слышны слова мужа-тирана, который выставил меня на мороз без вещей и денег. «Проваливай к своему спонсору. Ты продажная, расчетливая аферистка! Ничтожество!»

Это он виноват в том, что роды начались раньше срока! Это он… чуть не убил нашего малыша…

И если бы не добрые люди, которые пришли на помощь и буквально спасли мне жизнь, то я замерзла бы в том самом сугробе.

— Сейчас лучше сосредоточьтесь на своем здоровье. Все остальное потом, — врач прерывает молчание.

— Да… вы правы. Но все равно, я очень благодарна вам, — глаза застилает пелена непрошенных слез.

— С наступающим Новым годом вас, Арина Романовна. Уверен, следующий год будет лучше прежнего и принесет счастье всем нам…

— Да, конечно! И вас… — теряюсь. А ведь и правда… скоро праздник. Так пусть совершится чудо.

Стараюсь не думать о том, как буду расплачиваться за услуги и доброту персонала. Знаю, что роды в частных клиниках дорогое удовольствие, а уж пребывание здесь на полном обеспечении… Видимо, придется брать кредит!

В душе еще остается слабый огонек надежды, что Вова одумается, что у него проснется совесть… Он будет сожалеть и поймет, как ужасно поступил со мной, извинтится…

Нет, после того, что он сделал, я не хочу возвращаться к нему, но и без его помощи не смогу: у него остались мои документы. Придется позвонить ему. Переступив через себя и гордость, сообщить, что малыш появился на свет.

И все-таки решаю отложить звонок до завтра. Канун Нового года, время чудес… Да и доктор прав, мне бы сил набраться перед тем, как с мужем разговаривать. Вспоминаю, его лицо, полное ненависти и качаю головой. Он был на эмоциях, не контролировал себя. Но смогу ли постараться понять… вряд ли.

— Боже… я ведь не поблагодарила ребят за то, что они не оставили меня умирать на снегу!

— Арина Романовна, вы так меня не пугайте… — медсестра хватается за сердце.

— Вы не знаете, те люди, которые меня привезли… не оставили контакты или хоть что-нибудь?

— Не видела, была не моя смена. Но если нужно, уточню.

— Я вас очень прошу…

— Хорошо, хорошо. Только не волнуйтесь.

— Не буду, — прикусываю губу и предоставляю себя в ее заботливые руки, чтобы четко следовать предписаниям, как велел врач.

31 декабря

Не знаю, какими волшебными лекарствами меня лечат, но на следующее утро чувствую себя гораздо лучше. Мне даже разрешают встать.

— У вас организм молодой, сильный. Заживает как на кошке, — шутит санитарка. Сравнение так себе, конечно… но я не обижаюсь. Объясняю это тем, что в отделении царит предновогоднее настроение и все ведут себя странно. Что-то забывают, много болтают и ждут праздника даже в рабочем режиме. А я стараюсь не выходить из палаты даже с медсестрой, чтобы не видеть других мамочек. Счастливых, радостных… Тех, у кого на руках их дети. Многих выпишут, отправят домой в семьи, где их ждут… А я… Чувствую себя неполноценной… Дефектной, как сказал Вова.

— Лидия Васильевна, что вы такое говорите? Она вовсе не кошка, а молодая и здоровая женщина, которая идет на поправку.

— Ой! Надежда Анатольевна, это вы?.. — оборачиваюсь, услышав знакомый голос.

— Ариночка, здравствуйте, милая… Как себя чувствуете?

— Хорошо. Какими судьбами тут? — удивляюсь. Хотя сюрприз приятный.

— Так я же гинеколог, — пожимает плечами, — Где же мне еще быть?

— Значит, и здесь работаете?

— Я по всей сети клиник веду прием. И в послеродовом отделении тоже бываю.

— Надежда Анатольевна, — вдруг осеняет меня, — может быть, вы мне поможете?.. Я ведь сына до сих пор не видела… Так волнуюсь, с ума схожу… Может быть, хотя бы по видео. У вас же здесь везде камеры…

— Я попробую что-нибудь придумать, — обещает. — Поговорю с врачом и вернусь.

— Спасибо вам…

Она уходит, и на меня снова обрушивается лавина из анализов и процедур.

Ближе к обеду доктор с прекрасным именем Надежда снова заглядывает ко мне в палату.

— Ну что? Разрешили?

— Завтра… если будете крепко стоять на ногах, то разрешат. Но для этого нужно хорошо питаться. А медсестры жалуются, что воробушек и тот больше клюет. Не будете есть, не будет сил. С малышом как справитесь? За ним ведь уход нужен.

— Да у меня совсем нет аппетита, — вздыхаю. С одной стороны, завтра — это так долго…. но с другой, нужно радоваться и такой возможности. Поэтому я сжимаю ее руку, желая передать свою благодарность. — Спасибо вам… Это очень важно для меня. И, пожалуйста, не нужно ко мне обращаться на вы. Я привыкла, что меня называют просто Ариной.

— Хорошо. Ну как, ты рада, что твоя мечта наконец-то осуществилась? — спрашивает она, проницательно глядя на меня.

— Да. И очень хочу скорее увидеть сыночка, — отвожу глаза.

— Муж, наверное, светится от счастья, долгожданный малыш… Лучший подарок на Новый год… — ее взгляд вдруг становится печальным, но она старается скрыть это.

Я не отвечаю. Не знаю, что сказать. Звонила ему, а он сбросил вызов. А ведь у меня ни паспорта, ни вещей… сумку в роддом собирала загодя… и все зря. Хорошо, что в платном все необходимое выдают. А то бы тяжко мне пришлось. Но рано или поздно полное обеспечение кончится. Придется платить по счетам и что-то решать… Тут не до праздника совсем.

Наверное, на моем лице выражается вся гамма чувств, потому что Надежда Анатольевна вдруг спрашивает:

— У тебя, кроме мужа, есть родственники в Москве?

— Нет. Я приехала из Новосибирска. Но ничего, справлюсь.

— А там кто? Родители? Близкие? Они знают, что ты родила?

— Если честно, пока нет. Папа после операции на сердце, не хочу его волновать… Он все воспринимает слишком остро.

— Арина, ты меня не стесняйся, спрашивай, если что-то понадобится, — осторожно начинает она. — Не в службу, а в дружбу… как говорится.

— Хорошо. Спасибо вам. И с наступающим. Счастливого вам Нового года.

— С наступающим, Ариша, — улыбается Надежда.

Врач уходит, и снова остаюсь один на один со своими страхами.

— Арина Романовна, скажите, ваш муж надолго уехал в командировку? Вы дозвонились ему? Нам нужны оригиналы ваших документов, и так нарушаем правила… — в палату забегает медсестра.

— Я не знаю… у меня не идет соединение… Может быть, у вас получится ему дозвониться? — теряюсь. Ума не приложу, что делать, потому что Вова совершенно не желает выходить на связь. Даже гудки не идут, когда пробую ему позвонить. Пытаюсь написать в социальных сетях… и вижу, что мои сообщения ему не доходят! Неужели хватило ума заблокировать мою страницу?!

— Может быть, есть еще кто-то кроме него… Соседка, подруга? Родственники?

— Нет, — уже устала объясняться, что я совершенно одна. И сейчас меня снова начинает мучить противное ноющее чувство в груди. Пустота?

Да что за черт?! Мне уже ничего не надо от него, только бы забрать документы. Без них я самая настоящая беспризорница…

— Он что, в командировку на край света уехал?

— И в центре Москвы бывают проблемы со связью…

— Ну да, — она пожимает плечами. — А на работу ему звонили? — девушка смотрит на меня недоверчиво.

— Да. Общалась с секретарем. Обещали передать ему о моем звонке.

— Ясно. Ну я еще сама попробую. Вдруг повезет, — она ободряюще улыбается и убегает дальше. Но через некоторое время слышу обрывки фраз, доносящиеся из коридора:

— Здравствуйте, это из центра семейного здоровья. Владимир Иванович? — раздается негромкий голос медсестры. Значит, Вова сбрасывает только входящие от жены?! Или вовсе добавил мой номер в черный список… — Да, это по поводу вашей супруги, Арины Романовны. Она родила мальчика, преждевременно. Сложные роды. — Замолкает. — Как это вам неважно?! — снова пауза. — Ваша жена с ребенком поступили к нам в тяжелом состоянии, им нужна ваша поддержка. — Молчит. — Я звоню вам, потому что ваш номер указан в личном деле. Нам нужны оригиналы документов, и вы обязаны… Выслушайте меня, пожалуйста… Да… Это необходимо. Хорошо.

Что он ей наговорил?!

Неужели опозорил меня по телефону перед медсестрой? Жалею, что попросила ее связаться с Вовой. Нужно было просто позвонить с чужого телефона, соврать, что мой мобильный сломан.

— Виталий Тимофеевич, как хорошо, что вы еще не уехали. У меня тут случай… довольно странный. В общем, муж пациентки Арины Пушкиной не идет на контакт, — еще тише говорит медсестра, приходится напрячь слух. Если бы дверь в палату была закрыта, я бы вообще ничего не услышала.

— Это ты с ним сейчас разговаривала? — отвечает главный мужчина клиники.

— Да… он какой-то неадекватный.

— Пьяный? Грубит?

— Может быть, но голос не заплетается. Нервный, скорее… Раздраженный. Думаете, Новый год со вчерашнего дня празднует?..

— Все возможно. Что он тебе сказал?

— Что не будет менять свои планы ради документов. И вообще, кричал, что его не касаются ее проблемы. Пусть разбирается сама.

— Хорошо, спишем на последствия стресса после родов жены. Бывали случаи, когда мужья пороли горячку от «радости». Потом извиняются, смущаются… Вот и он, наверное, перебрал в честь праздничка. Отоспится и приедет, счастливый. Все привезет как миленький. А Пушкина в нашем репродукционном центре делала ЭКО, там все, что нужно есть в базе, Надежда Анатольевна проверила.

— Да, это я знаю. Но сами понимаете…

— Пока занимаемся здоровьем. Ну а остальное потом. Если что, я сам с этим «счастливым» папашей поговорю. Он еще не до конца осознал свой новый статус, и скорее всего, испугался фразы сложные роды. Многие отцы предпочитают ограждать себя от ответственности. Это ужасно, но такова жизнь.

Слушаю и краснею. Как же стыдно… никогда не могла подумать, что со мной такое случится. Уж лучше бы вовсе быть матерью одиночкой, чем вот с таким мужем.