Богатые тоже мёрзнут

Стелла Грей, 2019

Жизнь Алисы нельзя назвать радужной. Кроме старого дома-развалюхи и низкооплачиваемой работы у нее ничего нет, но даже это у нее хотят отнять. Один миллионер хочет выкупить здание "Океанариума", и устроить там ночной притон. И теперь девушка вынуждена отправиться на вечеринку в закрытый клуб, чтобы найти виновника своих бед, и убедить его не лезть со своим толстым кошельком, куда не просят. Вот только история "Золушки" пошла по другому сценарию, далёкому от прекрасной сказки. В книге присутствует нецензурная брань.

Глава 1

Ночь. Улица. Фонарь. Океанариум…

Да-да, вы не ослышались, именно оттуда я только что вышла, а теперь иду с работы домой и мерзну.

Сейчас ноябрь, а на улице минус десять, потому что живу я в Мурманске. Здесь холодно, ветрено и, что самое жутковатое, к этому невозможно привыкнуть, даже прожив в этом городе всю жизнь.

Впрочем, я жила за городом. В том самом частном секторе, который окружает любой мало-мальски приличный город. Из плюсов — дом был своим, доставшимся от бабушки, с баней и русской печью. Из минусов — все это богатство разваливалось от старости, а денег на ремонт или реконструкцию у меня не было.

Да и откуда им взяться, если мне всего двадцать, отца никогда не видела, а мать работала вахтами, пока однажды, лет пять назад, просто не вернулась? Нашла там кого-то, решив, что пятнадцатилетняя дочь уже достаточно взрослая и самостоятельная.

Бог ей судья.

А вот бабуля ушла в прошлом году. Девяносто пять лет — приличный возраст.

Надо отдать должное, мама все же приехала к ней на похороны, помогла с организацией, потому что сама бы я точно не справилась. А после она сказала, что на дом в качестве наследства не претендует, оставила все мне и уехала, поминай как звали.

Там, на другом конце страны, у нее теперь была новая семья: муж и маленький ребенок. Я ей была не очень-то нужна. Она мне, впрочем, тоже. За годы я успела привыкнуть, что ее не было в моей жизни, поэтому и смысла менять что-то не видела.

Добравшись на последнем автобусе до своей заметенной снегом остановки, я выбралась на пустынную улицу. Как и всегда, здесь горел единственный фонарь, и если бы не удачное расположение дома буквально в десяти метрах, я бы, пожалуй, побоялась возвращаться по темным улицам одна.

По привычке открыв уличный почтовый ящик, я выгребла оттуда гору листовок и рекламы, которой щедро забрасывали распространители. На растопку пойдут!

Уже в доме, разувшись и сбросив старенькое пальтишко, я поставила греться чайник. На часах почти полвторого ночи, а у меня со сбитым графиком работы и сна еще никакой усталости.

Я бы, может, и пошла спать, но если не растоплю печь, то дом окончательно выстудится уже к утру.

Открыв заслонку, принялась разводить огонь. А после бросать на подкормку хрупкому пламени добытую рекламу. Бросала листовки по одной, не читая, пока рука сама не замерла буквально в нескольких сантиметрах от дверцы печи.

В пальцах я сжимала продолговатый конверт из плотной бумаги. Золотое тиснение на нем искрилось тонкими буквами.

«Приглашение», — прочла я.

Повертев письмо, поняла, что вдобавок оно еще и вскрыто. Сбоку кто-то очень аккуратно надрезал его ножницами.

Вначале в груди поднялась волна возмущения. Кто посмел совать нос в мою корреспонденцию?

Но, достав плотную бархатистую картонку, поняла, что это явно не мое.

Мне неоткуда получать приглашение на ТАКОЙ бумаге. И хотя в душе ожила вера в чудо, реальность оказалась куда прозаичнее.

«Приглашение на одну персону: Вронской Веронике Павловне.

Ежегодный закрытый благотворительный вечер „Тем, кому за миллион“.

Начало 1 декабря в 21:00».

Дальше я мазнула взглядом по адресу загородного пафосного клуба для богатеев «Зевс» и отбросила приглашение на стол. Об этом месте у обычного люда ходили только слухи. Завистливые.

В основном про то, что там ложками черную икру едят!

Я еще раз покосилась на конверт.

Да уж.

Выглядит либо дурной шуткой, либо ошибкой. А еще вероятнее, кто-то просто выбросил это приглашение, решив, что мой почтовый ящик — отличная мусорка.

Потому что меня зовут Алисой, и фамилия, почти как у Булычева, Селезневская.

Одна беда: я не в сказке, и «за миллион» у меня только проблем.

* * *

Утром — хотя для кого-то одиннадцать часов это уже разгар дня — я открыла глаза. Встала, умылась, поплелась на кухню. Там поставила чайник, а пока он грелся, со скучающим видом изучала полупустой холодильник.

Я отнюдь не лентяйка и тем более не разгильдяйка, но мне просто физически не хватало времени на полноценную готовку, чтобы и завтрак с кашей, и на обед набор из трех блюд и компота.

В итоге сварила два яйца и, запивая их чаем, задумчиво разглядывала танец одиноких пылинок в пробивающихся лучах солнца. Они медленно оседали вниз на то самое вчерашнее приглашение для тех, «кому за миллион».

Наверное, стоило вчера выбросить или сжечь послание вместе с конвертом, но я так и оставила письмо на столе. Рука не поднималась сотворить такое кощунство.

Внезапная трель стационарного телефона отвлекла от мыслей. Да-да, такими еще пользуются.

С чашкой наперевес я поплелась на бодрое «дзынь».

— Алло.

— Алиса? Ты чего мобильный не берешь? — без предисловий раздался голос моей начальницы и грымзы по совместительству — Марины Петровны. — Ты в курсе, что уже как час должна быть на работе?

Ничто не бодрит лучше, чем вопли руководящего состава и кипяток, пролитый на ноги. Мне реально повезло, что чай уже успел остыть, иначе светил бы мне лютый ожог.

— Как час назад? Сегодня же вторник, мне выходить только после четырех.

— Вторник! — подтвердила грымза. — Вот только не ты ли две недели назад вызвалась подготавливать новогоднее шоу? Ты! А у нас еще конь не валялся, то бишь морж!

Очень хотелось возразить, что сама я никуда не вызывалась, а все обязанности на меня повесила сама начальница, но я слишком боялась потерять работу.

— Извините, больше не повторится. Скоро буду.

— Жду! — рявкнула грымза и положила трубку.

Если бы мне сейчас кто-то сказал, что я тряпка и меня пинают, как хотят, возможно, оказался бы прав. Но, не имея особых перспектив в трудоустройстве, я не могла себе позволить грубого поведения. Говорят, где-то в столице можно жаловаться на самодурство директоров в трудовую инспекцию, но здесь, на периферии, прав был тот, кто по должности выше…

В океанариум я влетела через час, раскрасневшаяся, взмокшая и заранее уставшая. Потому что после такого марафона фонтанировать силами было весьма сложно.

А дальше весь день я пыталась работать. Занималась моржом Гошей и другими обитателями парка: двумя котиками и дельфином. Вот только у Грымзы Петровны сегодня было особенно паскудное настроение. Не знаю, с какой ноги она встала, но раз в час она прибегала из своего кабинета и выдавала очередную тираду о том, как все ужасно, и что работаю я отвратительно, и на дворе уже тридцатое ноября, а представление не готово. И все по моей, безусловно, вине!

Я слушала ее, кивала подобно китайскому болванчику, а сама думала: «Вот завтра соберутся на вечеринке в пафосном клубе те, кому за миллион. Им наверняка будет весело, шампанское рекой, танцы до утра. А у меня…»

— Уволю, Селезневская. Вот посмотришь. Знаешь, сколько желающих на твое место?

Вот тут я впервые скептически выгнула бровь, потому что знала ответ.

— Сколько? — спокойно спросила я.

— Эм… эм… Много! — Передо мной распахнули пятерню, а потом повели ею так, будто здесь выстроился римский легион. — Вот вчера как раз приходила женщина. Опытный тренер из Иркутска. Работала с нерпами. Ты понимаешь, какой это уровень?

Если честно, не очень, но вот сам факт соискателя мне не понравился. Потому что еще вчера я искренне считала, что сюда работать пойдут только такие, как я. Молодые, любящие животных и хватающиеся за любую копейку. Ну, и плюс ветеринарное училище в графе о среднем образовании.

— В общем, работай. Я жду результат! — приказала мне и опять скрылась в кабинете Грымза, чтобы через час продолжить выносить мозг.

Лишь когда Петровна ушла домой, пытка закончилась.

Чтобы продолжиться уже следующим утром, когда я, не выспавшись, пришла к девяти часам работать.

И я уже честно не понимала, чего добивается начальница. Потому что Гоша наконец выполнял стойку на лапах, при этом шапка Деда Мороза с него не сваливалась, а дельфин научился бить хвостом в такт «Джингл белс». В общем, я справлялась на отлично.

Однако складывалось впечатление, будто меня нарочно провоцируют сорваться. К обеду я была уже настолько зла, что мысль написать заявление по собственному желанию мелькала в голове все чаще.

Может, ну его на фиг? Напишу заявление, потом две недели отработки, и пусть Петровна себе локти грызет, когда в канун всех новогодних представлений останется без Снегурочки в моем лице.

А Гоша никого другого к себе не подпустит, в этом я была стопроцентно уверена.

Останавливало меня только то самое пресловутое чувство совести: как же я оставлю своих подопечных на расправу Петровне и какой-то неизвестной дамочке из Иркутска с нерпами?

— Чего грустишь? — Голос сторожа Василия эхом раздался под куполом бассейна. — Тоже уже в курсе?

Я обернулась и непонимающе посмотрела на мужчину далеко за шестьдесят, который подрабатывал по ночам, охраняя здание. Сейчас же был обед. Рановато для его смены.

— В курсе чего? — переспросила я.

— Ну как же? Океанариум какой-то богатей выкупает. Точнее, только здание. Ночной клуб будет делать. Вот нас всех Петровна «по собственному» желанию и увольняет.

— Зачем? — Мне показалось, я ослышалась. — По чьему желанию?

— Будущего владельца, само собой, — усмехнулся мужчина. — А по бумагам нашего личного. Это чтобы три оклада не платить по сокращению. Мне сноха сказала: Петровне на лапу дали, чтобы она тут тихо все организовала и утрясла проблемы.

— Откуда такие подробности? — Я подозрительно прищурилась. — Снохе-то откуда знать!

— А она у меня администратором работает в «Зевсе». — Сторож произнес название того самого пафосного клуба из приглашения. — Ушки на макушке держит и своим все рассказывает.

— Но как же утренники, звери? — до моего наивного мозга ситуация доходила очень медленно.

Василий пожал плечами.

— Понятия не имею. Были б лошади, на мясо отправили. А этих… — Он покосился на Гошу, который опять тренировал стойку на ластах. — В море, наверное, выпустят, ну или продадут кому.

— Капец, — только и смогла выдохнуть я, ощущая волну гнева в груди.

Вот она, Родина-мать! Самое время было бы пойти писать жалобы, вот только что-то мне подсказывало: бесполезное это дело. Как напишу, так и замнут.

— А кто выкупает? Имя у него есть? Что-нибудь еще ваша сноха сказала?

— Думаешь, я запомнил? Москвич какой-то. — Сторож немного пожевал губы, нахмурив и без того морщинистый лоб. — А может, из Питера. Стрельцов… Стрельченко… Стрелецкий… Что-то в этом духе.

Пальцы сжались в кулаки. А в мозгу уже родился план. Возможно, бестолковый, но вполне решительный.

Похоже, сама судьба подбросила мне в ящик чужое приглашение. Нужно попасть на сегодняшнюю вечеринку, найти этого самого Стрельцова и попытаться поговорить. Вряд ли я сумею заставить его отказаться от сделки по приобретению клуба. Но вот судьбу животных я была обязана выяснить!

* * *

Принять решение было гораздо легче, чем начать действовать. И чем больше я думала о своем отчаянном плане, тем волнительнее становилось в груди.

Перед уходом с работы я отчетливо слышала, как скрипнула зубами Грымза: ей так и не удалось добиться от меня увольнения «по собственному» желанию, хотя, Бог свидетель, она очень старалась. После ее «ты сама, как моржиха, Селезневская, неповоротливая и тупая» единственным, о чем я могла думать, было время. Я считала минуты до ухода.

Нет уж, так просто сдаваться было нельзя. Мой дом никто в здравом уме не купит, останься я без работы. Да и животных было жаль до безумия. Куда их отправят? Избавятся, просто скинув со счетов? Так ведь нельзя…

На дворе было первое декабря, день «икс». Вернее день, после которого наступала ночь «икс».

Клуб «Зевс» начинал свою работу с десяти. Я знала это точно, потому что неоднократно проезжала его, возвращаясь с работы в особенно загруженные дни. Он сиял издалека. Блистал огнями, шумел, привлекал внимание. Но был так же далек, как звезды на небе.

И вот сегодня я собралась пойти туда, чтобы узнать о судьбе подопечных. И своей заодно. Такая глупость! Несусветная… Но были ли у меня другие варианты? Нет. Москвич с фамилией Стрельников или что-то вроде того оставил меня без права выбора.

Люди, даже самые тихие и спокойные, но загнанные в тупик судьбой или другими людьми, начинают вести себя совершенно несвойственным им образом. Кто-то сдается и ломается, в других же пробуждается наконец инстинкт самосохранения, дремлющий годами, а возможно, и вовсе никогда раньше не поднимавший головы. Во мне он проснулся. Потянулся лениво, расправил плечи, заставил подойти к шкафу и найти самое лучшее платье, щедро подаренное мне нашей бывшей сотрудницей. Оно вышло из моды, но смотрелось на мне неплохо, в отличие от растянутых свитеров и джинсов, в которых я ходила обычно.

Тот же инстинкт заставил накрасить глаза. Не броско, совсем немного. Но так, чтобы ресницы стали длиннее и пушистее, а взгляд выразительнее. Еще я нанесла блеск на губы и, достав утюжок, вытянула слегка вьющиеся волосы, сделав их идеально гладкими и прямыми.

К сожалению, пальто у меня было только дутое и, надевая его, я вдруг испугалась, что охрана на входе просто не пропустит меня внутрь. И тут же пришло успокоение из недр воспаленного от ужаса и предвкушения беды мозга: у меня есть приглашение. Пусть и на чужое имя. Скажу, что забыла документы.

Уже усаживаясь в такси — снова непредвиденные траты — испуганно прикрыла глаза, про себя читая молитву. И тут же рассмеялась, осеклась на полуслове. Интересно, многие посетители «Зевса» едут в клуб с таким же настроем?

Мотнув головой, прикрыла на минуту глаза. Время было позднее, и мне ужасно хотелось спать после изматывающего рабочего дня.

— Приехали, — сообщил водитель, паркуясь у нужного здания и трогая меня за плечо. — Вам точно сюда?

Я сонно моргнула, встрепенулась и первые пару секунд не могла понять, где оказалась. На уши давила громкая музыка. А стоило открыть дверцу авто, как звук усилился в несколько раз. Расплатившись с таксистом, я пошла навстречу судьбе. И почему-то предчувствие неустанно кричало: «Беги!» — хотя я усердно пыталась привить себе позитивный настрой.

У клуба стояли разодетые в меха девушки, шубки которых были распахнуты, демонстрируя потрясающие, дорогие даже на вид платья с огромными вырезами. Они смеялись, что-то обсуждая и попивая шампанское. А я крадучись шла мимо, боясь даже дышать.

— Закрытая вечеринка, — тяжелый взгляд секьюрити пригвоздил меня к порогу.

— Да-да, — заблеяла, чувствуя, как сердце медленно рвет сосуды, удерживающие его в грудной клетке, собираясь наглым образом сбежать сначала в пятки, а там и вовсе с концами… — У меня вот. Приглашение.

Рука предательски дрожала, а глаза то и дело косились в сторону притихших девиц. Теперь они, все как одна, смотрели на меня. На лицах застыло недоумение и любопытство.

— Проходите, — гаркнул охранник, возвращая в озябшую руку бумажку. — Добро пожаловать.

— Б-благодарю. — Громко сглотнув слюну, ставшую вязкой, шмыгнула мимо мужика, на ходу стягивая с себя дутик. Молния, как назло, заела и с первого раза не поддалась, пришлось отбежать в угол огромного фойе, где царила атмосфера праздника для богачей. Музыка разрывала перепонки, громкий смех, голоса, дым от сигарет… Боже, куда меня принесло?!

Дернув молнию, наконец справилась с замком и сняла куртку. Хотела незаметно пройти в туалет, чтобы поправить прическу и вообще успокоиться, как вдруг ко мне подплыла девушка в наряде Снегурочки. В руках у нее был поднос, полный бокалов.

— Шампанского?

— Ой, нет, — отмахнулась я. — Спасибо, не нужно.

— Все за счет заведения, — смерив меня понимающим взглядом, сообщила она.

Я хотела сказать, что и сама это прекрасно понимала, но передумала. Потому что не знала, и не стоило отрицать очевидное.

— Нет, — уже гораздо серьезнее сказала я, и девица, пожав плечами, исчезла.

Просто я сюда не развлекаться приехала, а по строго определенному делу.

Наконец избавившись от пуховика и оставив его на хранение в гардеробе, я пошла туда, где музыка звучала громче.

Меня встретил огромный зал, грохот басов, дым сигарет в воздухе и писк девиц, стоящих чуть поодаль.

Смерив из взглядом, я невольно покривила губы. Никогда таких не любила.

Слишком расфуфыренные, яркие, с печатью глупости и стоимости макияжа на лице. Я бы назвала каждую пустышкой, но внутренне одернула себя.

Нехорошо так о людях, о которых я ничего не знаю. Да и они бы наверняка решили, что во мне так говорит зависть.

Откинув эти мысли в сторону, я принялась пробираться вперед по залу, нужно было найти кого-нибудь, кто поможет мне отыскать этого самого Стрелковского. Или как там его.

Сейчас я даже представить не могла, как в случае успеха буду объяснять бизнесмену, у которого денег куры не клюют, кто я такая и зачем приперлась. Да еще на закрытую вечеринку.

— Потанцуем? — раздалось прямо над ухом.

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась.

Позади, слишком близко для незнакомца, стоял мужчина. Язык не повернулся бы назвать его парнем, потому что, даже несмотря на внешне не очень большой возраст, я сразу почувствовала в нем матерость.

Высокий брюнет с цепким взглядом льдисто-голубых глаз. Почему-то он напомнил мне главного актера из фильма «Стартрек», и я сейчас не об остроухом инопланетянине.

— Извините, — попыталась улыбнуться я. — Не танцую.

— Тогда, может быть, выпьем? — Только сейчас я заметила, что в руках мужчины два бокала: один с чем-то молочно-белым, второй с прозрачно-красным.

Помотала головой, прекрасно понимая, что наверняка там алкоголь, а я тут по делу.

— И не пью, — припечатала я. — Извините, мне нужно бежать.

Сделав вид, что откланялась, я развернулась и пошла дальше по залу на поиски непонятно чего.

Успела миновать метра два, когда меня опять догнали и на этот раз положили пятерню на плечо.

— Подожди, бизнес-леди, — опять пристал мужчина. — Такая серьезная в этом царстве алкоголя и садомии… Такое впечатление, будто по делам приехала.

Я нахмурила брови и посмотрела из-под них на вторженца в мое личное пространство. Он опять стоял слишком близко и при этом улыбался так обезоруживающе, что я невольно залюбовалась его четко очерченными губами и идеально выбритым подбородком. Скулы, впрочем, тоже впечатляли. Я думала, только в книгах пишут, что о них можно порезаться. Так вот, у этого красавца были именно такие.

— Да, я по делу, — заявила я, и тут же в голову пришла шальная мысль попросить именно этого мужчину о помощи. — Мне нужен господин Стрельцов… Гхм… или Стрельченко. Так случилось, что я не знаю его фамилии.

Несколько мгновений мужчина соображал. Совсем недолго.

— Сашка, что ли? Стрелов? — переспросил он. — Так он приедет через час. Звонил не так давно, сказал, что опаздывает.

В моей груди поднялась волна радости. Серьезно, что ли? Мне так несказанно повезло, вот прямо с первого раза?

— Да не вру я тебе, — верно растолкав мое промедление, ответил мужчина. — Это мой лучший друг. Скоро будет. Мы можем подождать его вместе.

Пока я сомневалась, принимать ли это странное предложение, меня уже схватили за руку и потащили куда-то к барной стойке.

— Я не буду пить алкоголь! — все еще настороженно посопротивлялась я, на что незнакомец примирительно вскинул руки вверх.

— Да понял я, понял, бизнес-герл. — И махнул рукой бармену. — Спрайта девушке, со льдом!

Когда передо мной поставили стакан с шипучкой, еще пару минут я все же сомневалась, а после, пригубив, немного расслабилась. От простого спрайта ничего точно не будет, разве что горло заболит утром.

— Так зачем тебе Стрелов? — поинтересовался красавец и тут же, не дожидаясь ответа на вопрос, додумался представиться: — Данила, а тебя как зовут?

— Алиса, — отставляя стакан на стойку, ответила я, решив, что с человеком, который помогает, нужно как минимум быть вежливой.

— Красивое имя. Та самая, из зазеркалья? — Он улыбнулся, но, наткнувшись на мой хмурый взгляд, перевел тему: — Ладно, Алиса, значит, ты вся деловая и тебе не до веселья, так?

Кивнула. Наконец-то до него дошло.

— Тогда как насчет поддержать тост? — Данила повернулся к бармену и подмигнул ему, после чего быстро вернул мне свое внимание: — Ты — со спрайтом, а я… Ну, мне отказываться от алкоголя незачем. Праздник все-таки. И у меня есть что отметить.

— До Нового года месяц, — передернув плечами, отпила немного из своего стакана. Холодный напиток коснулся неба и быстро заструился по горлу.

Приятное ощущение, бодрящее.

— Кто сказал, что я про Новый год? — удивился Данила. — У меня день рождения. Да, ты верно расслышала.

Он посмотрел на часы, чуть отклонившись в сторону, чтобы прожектор с потолка осветил циферблат.

— До него осталось чуть меньше часа, — постановил мужчина, снова улыбаясь. — А потом… Та-да-да-дам! Двадцать девять. Еще год — и тридцатник.

— Вы совсем большой, — буркнула я, недоверчиво глядя в его лучащиеся счастьем глаза. И чего только такой довольный? Если ему в день рождения больше нечего делать, кроме как пить в моей компании, остается только посочувствовать.

— Не то слово, — тем временем продолжал гнуть свое Данила. — Но чувствую себя по-прежнему молодым и бойким. Так вот, предлагаю выпить за это. За молодость души. Чтоб всегда оставаться на позитиве. Как тебе?

Я скривилась, снова пожала плечами и бросила тоскливый взгляд на дверь.

— Где же ваш друг? Этот Саша? Он точно придет?

— Алиса-Алиса, ну что ты такая бука? — Моего подбородка коснулись горячие пальцы, требовательно развернув лицо к собеседнику. — Поддержи меня. Не каждый день человеку почти тридцать. Давай. До дна! А там и Саня подтянется.

Несколько мгновений я еще сомневалась, потом протянула бокал и чокнулась с Данилой. Стекло звонко цокнуло, а в душе последний раз тревожно завозился здравый смысл. Ну, в самом деле, что мне будет от спрайта? А у собеседника день рождения. К тому же он знакомый того, кто мне нужен…

Подняв бокал к губам, я хотела сделать глоток, не больше, но тут же снова вмешался Данила. Он прижал ладонь к ножке бокала и поднажал. Не сильно, но твердо. И я допила до дна.

— Холодный, — пожаловалась, сделав последний глоток. — Больше не нужно так делать.

— Прости! Но если не пить до дна, то есть шанс, что пожелание не сбудется. А мне позитив и вера в лучшее на этот год очень нужны. Тебе разве нет?

Я несмело улыбнулась:

— Наверное, мне тоже.

— Отлично, тогда повторим.

Данила взмахнул ладонью, и, как по волшебству, за стойкой появился бармен.

— Девушке то же самое, — проговорил мой новый знакомый. — И мне, пожалуй, повтори.

— Не нужно, я больше не хочу пить, — проговорила неуверенно, при этом ощущая легкую жажду.

— Брось, поддержи компанию. Улыбнись, Алиса, все будет хорошо.

И снова был тост. Хороший. Настолько хороший, что пришлось пить до дна. И я вдруг улыбнулась Даниле в ответ на его шутку.

В клубе становилось душно, окружающие танцевали, болтали и много двигались, заряжая своей энергетикой и, наверное, только поэтому мне вдруг пришла в голову мысль, что я сама уже сто лет не танцевала. Да и вообще никуда не ходила. Даже в кино почему-то не хотелось. Разве это нормально, учитывая мой возраст?

— А сколько тебе лет? — спросил Даня, и только тогда поняла, что говорю вслух.

— Ой, неважно, — отмахнулась, смущаясь.

— Нет, правда, мне интересно, Алиса.

Он так произносил мое имя, что у меня мурашки бежали по коже. Сначала это казалось странным и непривычным, но чем дальше мы сидели у стойки, разговаривали и обсуждали какие-то глупости, тем проще я относилась к происходящему.

«Хороший он, настоящий, жизнерадостный, — думалось мне, — с таким и в огонь и в воду можно…»

— Давай все-таки выпьем? — В какой-то момент передо мной поставили бокал с ароматным коктейлем ярко-голубого цвета. — Там и алкоголя нет практически. Так, название одно.

— Девушкам нравится такое, — вмешался бармен, улыбаясь мне. И тут же свалил под недовольным взглядом Данилы.

— Ну, разве что один, — улыбнулась я.

— Умница, — ласково проговорил он, погладив меня по плечу.

И так стало хорошо от этого его движения, будто крылья расти начали. Раньше я чувствовала только тревогу, а теперь просто радовалась. Смотрела на Данилу, и он казался мне все привлекательнее.

Ровно в двенадцать диджей включил запись курантов, произнес невероятно забавную речь и по залу понеслась песня «Джингл белс», под которую все начали отжигать, как ненормальные.

А мы с Данилой перекочевали от стойки к более укромному месту. Чтобы нас ненароком народ не придавил в своем веселье. Так сказал Данила, проведя меня в уютную кабинку с удобным диваном и столиком, на котором уже стоял новый, кажется, пятый, а может, и шестой коктейль.

Я смеялась, когда мы неловко упали на диван. Даня зацепился за что-то, охнул и стал заваливаться, утягивая меня за собой.

— Прости, Лиза, — шепнул он мне в ухо, когда я перестала смеяться, — я такой неловкий.

— Алиса, — нахмурившись, подняла глаза и посмотрела на Даню. Но почему-то не в его глаза, а на губы.

— Разумеется, я так и сказал. — Он улыбнулся. — Иди сюда, малыш. Буду горячо извиняться за свое поведение.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как его губы коснулись моей шеи. Так нежно и в то же время неистово…

— Ох, — вздох вырвался из моей груди, — что мы делаем?..

— Тш-ш, — его поцелуй накрыл мои губы, а руки властно сжали попку, прижимая к крепкому мускулистому телу.

— Это неправильно, — пробормотала, едва он отстранился, переключаясь снова на шею, скулы… целуя хаотично и страстно. В то же время его пальцы коснулись внутренней стороны моего бедра, щекоча и заставляя смеяться. — Я не занимаюсь сексом на первом свидании.

Говорила, а сама откидывала голову, чтобы он целовал еще, снова и снова.

— Ну зачем же такие пошлости, — услышала голос Данилы. — Оставь секс для придурков за стенкой, а я тебя уже почти люблю, детка. — Его рука беззастенчиво скользнула под вырез платья, сжимая грудь, обтянутую бюстгальтером.

Я выгнулась навстречу, простонала имя мужчины, рождавшего во мне миллиард удовольствий…

И услышала звонок телефона. Мой мобильник вибрировал в сумочке прямо под правым боком, требуя внимания.

— Надо ответить, — проговорила, на автомате уже открывая замок и выискивая трубку. — Всего минуту.

Даня не слушал, он изучал мою грудь, щекотал ее языком, и я почти забыла о телефоне, когда тот разразился мелодией снова.

— Да-а, — простонала, нажав кнопку приема.

— Алиса? — Голос тети Вали, смотрительницы океанариума, пробился в затуманенный мозг. — Это ты? Алиса, у нас тут беда. Моржу плохо. Кажется, он сдохнет вот-вот.

— Что? — Я моргнула, оттолкнула Данилу. И еще раз, потому что он не отлипал, продолжая гладить и целовать.

— Говорю, умирает твой морж. Едь сюда, может, еще сделать чего можно?

— Гоша? Алло! Что с ним?!

Мелкие гудки окончательно меня отрезвили.

Тетя Валя отключилась, и я мгновенно пришла в себя.

— Да отвяжись ты! — рыкнула на Данилу, по-прежнему предпринимавшего попытки овладеть мной прямо на замусоленном диване в шаге от толпы. От осознания происходящего в голове что-то взорвалось, отзываясь тупой болью, и руки ослабели.

— Эй, куда? Детка… — Обескураженный Данила, получивший кулаком по плечу, все-таки сел, чуть отодвинувшись от меня.

— Подальше от тебя!

Я вскочила с дивана, лихорадочно поправляя платье. Перед тем как сбежать, обернулась и спросила, перекрикивая снова раскричавшуюся толпу за занавеской:

— Что было в спрайте?

Он только моргнул. Потом привстал, вытаскивая из-под зада мятую рубаху. Когда только снять успел?

— Слушай, — начал мой новый знакомец, — давай без этого? Нам же было хорошо. Ты чего? Кто такой этот Гоша? Твой мужик?

— Пошел ты!

Я выскочила из кабинки, столкнувшись с парочкой подпитых парней и тут же обежав их по дуге. «Ненавижу! — звучало в моей голове. — Чертовы богачи!»