Цветочный супермаркет

Стейси Тисдейл

Хобби может стать работой мечты, а работа мечты – рутиной. Утопая в рутине, уже не хочется прикладывать усилий, не получаешь наслаждения от того, что делаешь. Написание книг для Кристины Томпсон превращается в обычную угнетающую работу уже в двадцать пять. Она устает, теряет энтузиазм и не может больше продолжать работу под давлением издательства. Глядя на это, родители отправляют ее на отдых в Германию. Отправляясь туда, она и подумать не могла, что цветочный супермаркет может изменить ее жизнь.

Часть 2

«Цветочный супермаркет»

7

— Леди и джентльмены, пристегните ремни безопасности. Наш самолет попал в зону турбулентности.

На табличке над головой загорелся значок «пристегнуть ремни». Самолет затрясло, а вместе с ним и всех пассажиров. Где-то в начале салона заплакал маленький ребенок. Некоторые жутко боятся такого явления как зона турбулентности, особенно те, кто и без этого не в восторге от передвижения по воздуху. Раньше я входила в эти ряды, тряслась первые пару раз перед каждым полетом, чуть ли не впадая в неконтролируемую истерику, но теперь мне ничуть не страшно. Поездки самолетом стали моими любимыми. Они награждают нас за храбрость рискнуть лететь наравне с облаками невероятными видами и ощущениями, которые ты просто не сможешь представить и на тысячную часть, находясь пригвожденным гравитацией к земле.

Самолет медленно парил над белоснежной бесконечностью облаков, находясь между ней и слоем неба цвета голубой глазури. Иногда гладь облаков перебивалась рыхлыми скоплениями — другими, более пышными облаками, из-за которых создавалось причудливое впечатление гор, покрытых толщей тысячелетнего снега. Глядя на них, невольно погружаешься в сказку наяву, где живут ангелы и возвышаются воздушные замки. Горы были такими пушистыми, что казалось, если бы была возможность прикоснуться к ним, то можно было бы почувствовать всю их мягкость.

Иногда, белая толща расступается, и можно увидеть окрашенную в синеватый цвет землю, блестящие от солнца озера и реки, отражающие небо, словно они — его осколки, случайно упавшие вниз. Из-за давления немного болит голова, но это ничего, тот неописуемый в полной мере вид стоит таких маленьких мучений. Хотя бы так, хотя бы на несколько часов ощутить себя подобием птицы, парящей над всем миром, пусть даже находясь в огромном металлическом создании и видя все через маленькое окошко, на самом деле бесценно. Паря над землей чувствуешь распирающую сердце и душу свободу и время от времени забываешь дышать. Огромное счастье на пару с легкостью окутывает тебя с ног до головы в этот растянувшийся до маленькой бесконечности момент.

Через час была объявлена посадка, и начали виднеться желто-зеленые лоскуты земли — каждый по-своему исполосованный — расстелившиеся на много миль, от чего мир казался одним огромным стеганым одеялом, укрывающим спрятанное в самых недрах. Микроскопические автомобили, словно клетки крови, бегущие по венам, передвигались по длинным автобанам. С каждой минутой все четче и четче виднелись новые детали, притягивающие беглый взгляд, старающийся уловить как можно больше. Самолет медленно садился, почти что касаясь днищем тянущихся к солнечному диску макушек деревьев.

Вдали уже виднелся аэропорт Дюссельдорфа.

Аэропорт оказался таким же огромным стеклянным муравейником, как и прочие аэропорты. По-современному обустроенный, строго контролируемый, со множеством сувенирных лавок и толпами разномастных людей, прибывших со всех концов света. Выйдя из самолета в числе последних, на секунду я поймала себя на слегка пугающей мысли о дезориентации среди впечатляющего количества людей, но практически сразу сориентировалась, последовав за остальными пассажирами своего рейса к пункту выдачи багажа.

Доверившись так называемому стадному инстинкту и интуитивно двигаясь по указателям (а они были исключительно на немецком!), вскоре я получила-таки обратно свой красный чемодан и вышла в холл, где встречали прибывших. Встав чуть поодаль от входа, разглядываю толпу в поисках знакомого лица. На самом деле тетю Лу я помню плохо. Она редко появлялась у нас, и в последний раз я видела ее пять лет назад, не считая фото. Единственным сведеньем о ее существовании служили чеки в качестве подарка на тот или иной праздник и редкие приветы после телефонных звонков маме. Так что узнать родственницу среди сотен других лиц было не самой легкой задачей.

Я медленно обводила глазами человека за человеком, пытаясь укротить учащенное сердцебиение и страх, что она тоже не узнает меня. В какой-то момент взгляд упал на поднятый вверх небольшой листок с жирной надписью «КРИСТИНА ТОМПСОН. ГЕНИАЛЬНЫЙ ПИСАТЕЛЬ И МОЯ ПЛЕМЯННИЦА». Ее держала тонкими пальцами женщина со слегка загорелой кожей, на вид чуть старше мамы. Она радостно улыбалась, как обычно улыбаются в ожидании какого-то чуда, и тоже искала в толпе своего гостя. Узкое лицо, чуть изрезанное морщинами, пепельного цвета волосы, худощавое тельце и невысокий рост, немного горбатый нос и стреляющие из стороны в сторону серые глаза — они очень похожи с мамой. Узнав тетю Лу, расплылась в улыбке. Надпись в ее руках заставила меня смущено рассмеяться. На сердце стало легче, а на душе теплее.

— Тетя Лу! Здравствуйте, я так рада Вас видеть! — Подойдя ближе к женщине, которая, по всей видимости, не сразу заметила меня, воскликнула я. Обернувшись, Луиза словно ожила.

— Кристина! — Она притянула меня в свои хрупкие объятия. — Ты так выросла! Так похожа на отца! Хотя улыбка и глаза у тебя Серены. — Заметила женщина, принявшись рассматривать меня с головы до ног. Я смутилась, но то, как от тети Лу пахло дорогим цветочным парфюмом, в каком-то роде успокаивало.

Аккуратно выскальзываю из объятий.

— А вы остаетесь прежней.

— Ну, перестань! Как долетела? Без происшествий?

— Без. Хотя ходил слух, что из-за сильного ветра могут задержать рейс.

— Хорошо, что этого не случилось. Пойдем в машину. Сядем и будем дальше разговоры вести.

Схватив чемодан и не обращая внимания на мои старательные протесты, тетя Лу поволокла его к напоминающему игрушку мини-куперу такого же красного цвета.

— Тетя Лу, давайте я сама!

Но тете Лу было бесполезно что-либо говорить, и пока мы не сели в салон автомобиля, меня словно и не было рядом. Разгладив хмурую морщину меж бровей, женщина, наконец, завела мини-купер и повернулась ко мне.

— Как мама с папой?

— У них все хорошо. Работают и целыми днями делают дома перестановки.

— Они все так же в Лондоне?

— Да.

— Ну и правильно. Лучше всего там, где ты прожил чуть ли не всю жизнь.

— Вам разонравилась Германия? — Хитро покосилась на нее я.

— Нет. Лондон всегда останется моим настоящим домом, а Кёльн — близкое подобие. Но я не хочу уезжать отсюда. Здесь хорошо, спокойно. Здесь я как дома.

Выслушав тетю Лу, мне стало несколько непонятно, как какой-то другой город или страна могут заменить человеку место, где он родился и вырос. Я была не согласна с ней, но заводить споры после долгого полета совсем не хотелось. Я молча улыбнулась. Через пару минут Луиза свела эту тему на «нет» и переключилась на новую. Точнее на старую и изъезженную, но актуальную и по сей день — мою работу.

Она спрашивала про новую книгу, о начальстве, о гонораре, издательстве, идеях, вдохновение и, как многие, попыталась убедить меня использовать свою мысль в следующей работе, на что я вежливо и немного шутя, отказывала шаблонным «посмотрим» и «обязательно». Довольная, тетя Лу удовлетворенно откинулась на спинку сидения и, крутя перед собой руль, глядела на бегущую вдали ровную ленту дороги.

Двухэтажные здания, напоминающие кукольные домики пастельных тонов с острыми крышами тянулись сплошной линией вдоль узких улиц. Почти что на каждом шагу росли аккуратно постриженные кусты и деревья различных геометрических форм. Часовни и соборы в завораживающем готическом стиле пронизывали чистое голубое небо своими тоненькими шпилями, тянущимися куда-то бесконечно высоко. Они не портили вид и вовсе не отталкивали своей серой суровостью, а наоборот притягивали, вызывая мелкую дрожь вверх по позвоночнику. Каждая деталь, каждый кирпичик и высеченный из камня ангел сохранили свой первоначальный вид еще со времен королей. Просторные поля время от времени мелькали за окном в перерывах между антишумовыми щитами, в некоторых местах возвышались огромные ветряки, вырабатывающие электричество, поля солнечных батарей… Каждый клочок земли, каждый метр практично использовался, но при этом красота и ухоженность самой природы оставалась нетронутой. Глядя на пробегающий мимо пейзаж, я получала частичку какого-то нового спокойствия, эстетики немецких земель.

Через несколько минут после прибытия в усеянный разнообразными архитектурными произведениями Кёльн мы свернули на узкую улочку, залитую солнцем и жутко напоминающую чистенькие улицы из фильмов.

— Вот и приехали.

Перед нами появилась белоснежная дверь гаража с коричневой крышей. Двигатель мини-купера заглох, и тут же распахнулись двери. Дом Луизы Вэйланд был таким же, как и множество других встречающихся по дороге типичных для Европы домов. Выгрузив чемодан, мы прошли вовнутрь. Чувствуй себя как дома, переполненная радостью, пролепетала тетя Лу. В идеально прибранной гостиной не наблюдалось и намека на пыль. Оформленная в бежевых тонах с серыми диванами и бордовыми прожилками в обоях, граничащая с такой же бежевой кухней. Чуть дальше виднелся коридор с белой дверью напротив арочного проема, вероятно, ведущей в спальню. Первый этаж смотрелся более, чем гармонично, светло, с преобладанием минимализма и немецкой чистоты. Такой дом был в самый раз для живущей в одиночестве женщины.

Конец ознакомительного фрагмента.